— Откуда ты знаешь, где тебе место? — Я в те дни и сам не знал, чего хочу. На сердце тревога. Словно зов какой в груди. Нет, не домой. Не знакомый.
— Уж точно, здесь тебе не место. — Говорит мне старушка. И смотрит сквозь меня. Ты не поверишь, Дэн, меня оторопь взяла. — Не того твоя душа хочет, другого.
— А ты, что судьбу знаешь? — У нас среди наших пустошей ведьмы бродят. Будущее в туманах видят, заклятье могут положить.
— Иногда могу прочитать, что в душе у человека творится. — Она на себя крестное знаменье наложила. Мне полегчало, не водится с врагом рода человеческого. — Ой, не место тебе здесь. Не готов ты еще к оседлой жизни.
Стоим друг против друга и молчим. Ветерок холодный, до костей пробирает.
— Зайди в таверну, может судьба там твоя сидит.
А как она, судьба, может сидеть. Она ж в небесах прописана. От рождения и до смерти.
— Там, ты увидишь, сидит хорошо одетый джентльмен. — Продолжает старуха. — Черноволосый. Скажи ему, что в море хочешь.
Кивнул я ей и пошел. Не могу объяснить тебе, Дэн, отчего я пошел туда, в эту таверну. По дороге обернулся. А старухи и нет. Как привиделось. Зашел. Действительно, в уголке за столом сидит богато одетый джентльмен. Один такой, другого под стать описанию нет. Я подошел. Подсел. Заказал поесть. И говорю этому джентльмену.
— Вы не моряк, случайно? — На моряка то он похож особо не был. Может обманула меня старуха, или, говорю, привиделось мне все.
Он мне в ответ:
— Да, моряк. А что? — Смотрит пристально. О чем думает, не поймешь.
Ну, я ему решил о себе немного рассказать. По разговору, глядишь, пойму что к чему.
— Я сюда из Шотландии добрался. Сейчас плотником работаю на верфи. Но душа моя в море просится. — Собеседник мой молчит, головой кивает.
— А у вас на корабле не найдется места для матроса и плотника. — Сам то я знаю, что б плотником на корабль записаться надо в море лет пять ходить, да потом науке плотницкой обучаться. Не всякого возьмут.
— От чего ж, — говорит джентльмен — найдется. Если у тебя смелости хватит.
Я себя, Дэн, никогда трусом не считал. Сам знаешь, от опасности не прячусь.
Даня только кивает головой. И в самом деле, Брайан не из тех парней, что прятаться за спины других в бою будет.
— Смелости у меня хватит. Не струшу.
Мой собеседник молчит. Думаю, не поверил или еще чего.
— У меня на корабле железная дисциплина строгая. Если что, тотчас на берег спишу.
— А смелость тут причем? — спрашиваю.
— Парень, я хожу под флагом Веселого Роджера. Мне трусы и бездельники не нужны.
— Пират? — Спрашиваю шепотом. Кто знает, сколько ушей может услышать такие слова.
Джентльмен только головой кивнул. Сам он, вроде, не боится, что услышать могут. Даже по сторонам не посмотрел.
— Что решил? Насильно не зову.
— Что решать-то. Плотником возьмете, пойду.
Не знаю, почему согласился. Так я встретился с капитаном. Они тогда за провизией заходили, тайно. И не жалею сейчас. Видать, старушка правду сказала. Не готов я к оседлой жизни. Мне здесь хорошо. На этом корабле. Здесь все иначе. У нас капитан особенный. Такого нигде не сыщешь. Ты и сам чувствуешь, только, Дэн, я объяснить не могу, что в нем особенное. Если хочешь, я тебе еще дну историю расскажу. Пойдем. Сядем на бочку. Что стоять-то.
Даньке хотелось услышать еще одну историю. Так и время быстрее пройдет. Они пошли, уселись на большую пустую бочку.
— Так о чем я? А, — продолжал Брайан,— о капитане. Ты заметил, он иногда так посмотрит или махнет рукой. Я не об этом. Я о Сайрусе. Он не всегда был таким отличным парнем. Когда вначале появился на корабле, он то скандал, то еще что затеет. Какой-то беспокойный. Однажды затеял он такой скандал. Тут Свен идет. Мимо проходит, остановился воле Сайруса, посмотрел на него и говорит, ты грязь на палубе. И дальше пошел. Сайрус не угомонился. Сделал вид, что ему все не почем. Плюнул вслед капитану. Свен даже не обернулся, словно нет для него этого матроса. В тот день Сайрус еще немного задирался. К вечеру успокоился. Ночь была не такая темная, как сейчас. На небе луна. В кубрике светло. Лежу я, ребята спят. Мне что-то не спится. Слышу, вроде кто-то всхлипывает. Пригляделся. Сайрус лежит, к стене отвернулся, плечи вздрагивают. Плачет вроде. Я поднялся. Подошел. Его за плечо трясу. Думаю, может помочь парню надо. Он вскочил, глаза безумные. Мне говорит, не трогай меня, не трогай, запачкаешься. Я грязь. И как двинет мне. Сам бегом на палубу. Я за ним. А как? Он меня шибанул, а я терпеть? Так это оставить? Выбежал, смотрю, он за борт прыгнуть собрался. В открытом море. Я подоспел, схватил его. Он сопротивлялся. Пришлось успокоить, как следует. Пару раз двинул, он призатих. Сели мы с ним прямо на палубу плечом к плечу. Он молчит, головой трясет. Что-то мычит. Не разберешь. Так и просидели до утра. На рассвете Свен вышел, сменить у штурвала старпома. Я Сайрусу говорю, иди, повинись перед капитанам. Поговори с ним. А он мычит, головой вертит. Помог я ему встать. В спину подтолкнул: иди. Поднялся Сайрус на капитанский мостик. Смотрю, разговаривает с капитаном. Я не слышал о чем. Разговаривали долго. Потом Сайрус идет. На глазах переменился. Свет изнутри. Грешнику отпустили его грехи. Я спросил, ну, как? Он простил меня, он понял. С той поры изменился матрос. Такой у нас капитан.
Свен вышел на палубу. Подышать ночным воздухом. Ему хотелось собраться с мыслями, побыть одному. Шел тихо, медленно. Он вел парней взять город. Знал, одна ошибка и погубит ребят. Прятал от всех свою тревогу. Сейчас можно расслабиться. Заметил двух матросов, сидящих на бочке. Остановился. Не хотелось подходить. Стоял в раздумье.
Брайан спросил у Дэна:
— Ты тоже так и не понимаешь, чего он так на тебя тогда взъелся. Ни на кого так не бросался. Он отличный капитан. Вот и не пойму, отчего. Я ведь все видел. За нашего капитана любой кровь свою и даже кошелек отдаст. Я видел, как ты прикрыл его своей грудью. Видел, как испанец хотел капитана в спину шпагой ударить. Ты молодец, Дэн. Не по справедливости он с тобой хотел поступить.
Свен замер. Парень его прикрывал. Какого черта, не сказал! Гордый осел!
— Ладно. — Данька смутился. — Дело прошлое. Чего тут. Прикрыл и прикрыл.
Капитан стоял, слушал.
— Капитану никто не сказал, да и не скажет. И я не пойду говорить, — продолжал Брайан. — Сейчас поздно рассказывать.
Свен повернулся и тихо пошел прочь, шепча на ходу:
— Мальчишка. Мальчишка. Тебя бы выпороть, да в угол поставить. — Стыд за свой поступок жег его. — Я твой должник, матрос.
Корабли вернулись на Тортугу. Вернулись домой. Свен и Данька сошли на берег, пошли в дом Леона. Вот знакомая дверь. Капитан стучит. На пороге Леон.
— Ну, вернулись. Заходите, — улыбается бывший моряк. — Вижу, у вас все получилось. Да, Свен?
— Конечно. Все получилось. И твои советы пригодились, дружище. А вы здесь как? — Свен всегда беспокоился за своих домочадцев. Это была его семья.
— Нормально. У нас спокойная жизнь, не то, что у вас. — Леон обернулся и озорно, по-мальчишески, подмигнул.
— Леон, вечером со "Скитальца" груз привезут. Пойдем, поговорить надо. — На "Скитальце" оставались старпом и боцман. Они решали, как поделить трофеи.
Капитан и бывший моряк ушли в комнату Свена. Заперлись там. Данька побежал на кухню в царство Жанетты. Переступил порог:
— Жанетта, это я. — Женщина сидела возле стола. Глядела на свои кастрюли и сковороды. Отдыхала от суеты.
Кухарка повернулась, вскочила и бросилась к нему, обнимать.
— Дэн. Дэн, вы вернулись. Наконец-то. Как хорошо, что вы вернулись домой. Я знала, что вы нынче придете. Я вчера рыбу жарила, так она на сковороде скворчала. Так и готова выпрыгнуть со сковороды. У меня примета такая, что "Скиталец" возвращается домой. А потом я молиться ходила. Колокол звонко так пел, радостно. Совсем не так, как в тот день, когда мой муж уходил в море. Тогда он глухо так пел. Словно из под воды. Я молодая была. Сразу и не поняла, что он о нем плачет. Да о чем я, главное, что вы вернулись. Вон явился, шалопай глазастый. — Жанетта говорила о Хуане. Тот вошел на кухню.
Хуан свесил голову. Грустный. Данька смотрел то на Жанетту, то на Хуана.
— Хуан, что случилось? — Неужели в доме какие — то неприятности.
— Ничего. Я ленив, нерадив и прожорлив. — Угрюмо произносил испанец заученную истину. Сам он в это уже не верил, но постоянно повторял. Это позволяло ему проникнуться жалостью к себе и своей "горькой" судьбе. Отчего не пожалеть разок другой себя любимого.
— Жанетта, это он о чем? — Дэн вопросительно смотрел кухарку.
— Как о чем? Глазастый! — Жанетта погрозила пальцем мальчишке. — Девчонку углядел. Соседку. Как та выйдет на улицу, этот из дома шмыг. Возле нее вертится. Выплясывает. Влюбился. Подумал бы, кто он и кто она. У ее отца дом свой. Лавка. А он? Беда с ним!
— Жанетта, дело житейское. Все образуется. Кто в его возрасте не влюбляется? Все будет нормально. Да, Хуан?
— Конечно. — В глазах печаль.
Даня бурчит, что б его не услышали: " Изобрази мне страдания юного Вертера. Пару раз застрелись, а потом — женись. Застрелиться от несчастной любви? Хуан не такой осел. Прожорливые долго не страдают."
Потом он сели за стол. Снова все были за одним столом. Жанетта расстаралась. Свен рассказывал о походе.
— Город мы быстро взяли. Они и не сопротивлялись. Форт мы захватили. Казармы поутру, как с тобой оговаривали, разбили из пушек. В форт первыми вошли Дэн и Брайан. Сняли часовых, ворота открыли. Без этого город бы не пал.
Даньке было приятно слышать похвалу. Он только говорил:
— Мы зашли перед самым рассветом. Отсиделись в крепости. Ничего больше. Все сделал капитан и другие ребята.
— Ладно, Дэн. Вы молодцы. Вечером получишь свою долю. Там много. Захочешь, можешь у Леона хранить. Он у меня банкир. Хорошо управляется с моими деньгами. И с твоими справится.
— Какой я банкир, — сказал Леон. — Я больше люблю тратить деньги, чем считать.
— Леон, у тебя хорошо получается. Очень.
Вечером капитан выдал Даньке его долю. Теперь у Дани в сундуке было много чего. Украшения, статуэтки, камни и монеты. Сокровища. Может, действительно, отдать Леону. Пусть хранит. Взять немножко с собой. Мамке подарить. Аркадию Аркадьевичу. Потом ребятам. Славке, Максиму. Ему, Даньке, столько не надо. У него все есть. Ему это ни к чему.
Проснулся Данька в своей комнате, на любимой Тракторной улице. В душе радость от возвращения домой. После завтрака мать ушла на работу. Данька послонялся по квартире. Плюхнулся на диван. Сидеть в четырех стенах не хотелось. После не долгого раздумья он собрался и вышел из дома. Ему хотелось дурачиться, прыгать, показывать язык прохожим. Он совершенно без умысла стал менять свой внешний образ. Идет уверенный в себе Дэн, мгновение и на его месте дурачок с Тракторной улицы. Болтаются ручки, голова на бок, глазки моргают. Данечка. Пока он так забавлялся, набежали тучки, пошел слепой дождь. Солнце и капли дождя. Веселый грибной дождь. Ему хотелось пройтись колесом, прыгать. Словно детство вернулось к нему. Бегать по лужам, брызги из под ног. И радостный смех. Данька подставлял лицо под капли, падающие с неба, ловил их ладонями, открытым ртом. Наслаждался небесной влагой. Он не выбирал направления, как говорят, шел, куда глаза глядят. Шел дорогою детства.
Константин Ананьев был бойцом подразделения альфа. Не все складывалась в его жизни. Он был доволен своей работой. Но в личной жизни не складывалось. Он оправдывал все своей работой, службой. Своей семьи у него не было. Если предоставлялся отпуск, он старался провести его у своей сестры. Он была замужем. Счастливая семья. Возможно по этой причине, просто потому, что хотелось отогреться у чужого семейного очага, он и приезжал в этот город. Отдых в пансионатах и на курортах не признавал. Здесь он любил гулять с племянником. Пашка, отличный мальчуган. Константин не признавался себе, что ему хочется, что б у него был сын. Племянник, то же не плохо.
— Дядя Костя, — с самого утра начал требовать Павел, — гулять пойдем?
— Одевайся и пойдем. Решай, боец, куда направимся. — Константин наслаждался своим отпуском, общением с племянником. В стране детства его командиром был Пашка.
Они вышли из дома. Павлик ухватил дядю за руку и гордо вышагивал по улице. Костя уже водил племянника в зоопарк, на речку, в кино смотреть мультики. Решил дать возможность малышу выбрать сегодня развлечение по своему желанию. Куда захочет, туда они и пойдут.
— Куда отправимся, Паша?
— Дядя Костя, пойдем в соседний двор. — С любимым дядей можно было отправиться туда, куда отец и мать его не поведут. Парнишка быстро понял, что может просить у дяди все, что душа желает. Конфеты, торт, мороженое. Смартфон, игрушки.
— Зачем? Что там, в соседнем дворе? — Константин не мог понять, что могло интересовать ребенка в чужом дворе.
— Там большие ребята брейк танцуют. У них здорово получается. Только они маленьких прогоняют. А я хочу посмотреть. Я так же хочу научиться.
Пашка вертелся на месте, прыгал, пытаясь показать, как он будет танцевать, когда научится. Константин улыбнулся. Брейк, так брейк.
— Думаешь, со мной не прогонят?
— Нет, Ты большой, с тобой не прогонят, дядя Костя, пойдем.
Отличный весенний день. По такой погоде в самый раз прогуляться с ребенком на воздухе. Они пошли в чужой двор. Там на спортивной площадке, действительно, ребята постарше собрались, что бы показать свои способности, обменятся опытом. Они включили музыку и начали разминку. Константин сам не занимался брейкдансом, но некоторые элементы знал. Тот или другой парень выходили и крутились и прыгали. Начинали с несиловых элементов. Футворк. Топрок. У пацанов получалось здорово. Отличное владение своим телом. Константин понимал, почему Пашке хотелось посмотреть. Мальчишке хотелось походить на этих ребят. Константин стоял, рядом Паша, держась за его руку, подпрыгивал. К ним присоединился еще один зритель. Константин бросил взгляд на подошедшего. Молодой паренек. Высокий, темноволосый. Вид странноватый. Стоит не уверенно. Руки произвольно болтаются, голова втянута в плечи, подергивается. Больной пацан. С любопытством смотрит на танцоров. Этому уродцу тоже хочется походить на крепких ребят. Косте стало жаль больного мальчишку. Чертовы болезни, уродуют, не щадят молодых, кому еще жить и жить. Мальчишка посмотрел на Константна и сказал:
— Я тоже так хочу. Я так умею.
Бедняга. Только в своих снах ты сможешь двигаться, как другие. О таких иногда говорят, контуженный пыльным мешком из-за угла. Дурачок. Может, в своем состоянии такие дети, по своему, счастливы. Счастливы, что не понимают истинного положения.
— Я то же пойду плясать, — заявил калека и зашаркал ножками в сторону танцующих.
Подошел, встал рядом с другими ребятами.
— Я так буду! — Заявил калека.
Парни не решили, как им поступить, но свершилось невероятное. Миг и калека преобразился. Парень двигался, как хищная кошка. Совершенная пластика движений. Оттолкнулся ногами от земли, перевернулся в воздухе, встал на ноги. Замер. По телу побежали волны, как от электрического разряда. Рухнул на землю. Ноги вращаются по кругу. Константин только успевает определить элемент. Флай. Широко расставленные ноги, маховые движения ног, переход через спину. Гелик. Потом выполняет свайп. Наконец, ноги не входят больше в контакт с полом, они постоянно совершают маховые движения по окружности в воздухе, тем самым давая поддерживать тело в положении, близком к горизонтальному. Неожиданно парень вскочил на ноги. Резкие, боевые движения рук. Тонкое тело превратилось в совершеннее орудие боя. Парни на площадке замерли. Незнакомец взвился в воздух, приземлился на ноги, затем упал, покатился по земле, приподнялся, закрутился, опираясь на руку. Бешеный танец мастера брейка и мастера единоборств. Константин подумал, с таким парнем не каждый боец его отряда справится. Костя был специалистом высокого класса. Отточенные и опасные для противника движения. Этот хрупкий мальчишка способен уложить опытного бойца. Невероятно. Вдруг парень остановился. Тело обмякло, снова ручки неестественно болтаются, голова втянулась в плечи, склонилась на бок.
