— Лучше присмотрите за Джиндзиро. Его жизненный путь будет гораздо сложнее моего.
— Глупый воронёнок, ты даже не в середине своей жизни. Впереди у тебя ещё много открытий. Будь счастлива. Делай счастливее тех, кто рядом. И продолжай верить в того, кто взвалил на свои плечи ответственность за целый мир. Твоя любовь подарила ему крылья и незримым щитом закрыла от многих печалей. Твоя вера даст ему сил, когда его собственные будут на исходе.
Я на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их, Старый Лис уже растворился в толпе.
Глава 52
Я исполнила просьбу прародителя рода Акинара, сказав сыну, что Раяна однажды исполнит своё обещание. И что она переродится красивой принцессой. Джин грустно улыбнулся.
Потом мы заговорили о том, что станем отвечать чиновникам, обеспокоенных тем, что у нынешнего Императора нет детей. Отсутствие наследников будет побуждать знатные рода требовать, чтобы во дворцах Золотого Города поселились наложницы, а это приведёт лишь к тому, что будущее, которое мы хотим построить, станет от нас лишь дальше.
Просто, объяснить не получится. Сейчас в это не поверит никто. Они не захотят в это верить. Люди не любят перемены и разрушение выгодных им традиций. Поэтому сочтут правду ложью.
— Мама, — позвал меня Джин, стоящий возле распахнутого окна. — Я поговорил с бывшей Императрицей. Она согласна поделиться с нами своим авторитетом в обмен на некоторые привилегии.
— Какие, например?
— Наличие в её комнате, постели. Но я был склонен проявить великодушие и даже предложил ей просторные покои на третьем этаже. Там, даже, балкон есть. Конечно, она не сможет выходить из своих комнат во Дворце Молитв и Скорби. Мне бы не хотелось, чтобы эта женщина приближалась к моей Юмин. Однако, я согласен пощадить её гордость, оставив ей формальный титул Старшей Госпожи. Если моя милая бабушка проявит благоразумие, конечно. В противном случае, её ждёт суд и публичная казнь. Смерть от ударов розгами. Долгая, мучительная и невероятно унизительная смерть для бывшей властительницы Золотого Города.
— Ты этого не сделаешь, как бы не хотелось. Мы не можем себе позволить раздражать общество больше необходимого.
— Знаешь, мама, что тебя отличает от твоей предшественницы? Ты слишком много думаешь. Обо мне. О благе страны. О людях. О том, как волнения в столице повлияют на стоимость зерна в провинции Ирин. Она же способна думать лишь о себе и своих желаниях. Поэтому не видит причин, по которым её казнь окажется невозможной. Её не остановило бы ничего, если бы она пожелала убить кого-либо. "Отбери всё. Пообещай вернуть четверть. И смотри, как твой враг на коленях благодарит тебя за щедрость". Мудрые изречения императора Хэчиро.
Я хмыкнула и медовым голоском напомнила:
— Смотри, как твой враг на коленях благодарит тебя за щедрость, но помни, что, как только ты обернёшься к нему спиной, он выхватит нож.
— Спиной ко Старшей Госпоже?! — Джин делано ужаснулся. — Мама, ты считаешь, что я лишился разума? Кстати, а что думаешь делать с Синьян?
Я, действительно, задумалась. Что же с ней делать? Раньше было немного не до того.
— Она — женщина умная и осторожная. Приставляю её к Юмин. Пусть помогает нашей малышке.
— Думаешь, мы можем ей доверять?
— А почему бы и нет? Синьян не слишком сильно любит сестру. По ряду объективных причин. Бывшая Императрица заперла её в Золотом Городе, лишила возможности выйти замуж, завести детей. А что в итоге? Каморка во Дворце Скорби. И это в лучшем случае. Она ведь всего лишь служанка, пусть и высокопоставленная. Слуги, чаще всего, живут в общих комнатах. Мы же предлагаем ей привычную жизнь, полную комфорта, уважения и ещё кое-что. Семью. Она сможет заботиться о тебе, Юмин, ваших детях, а в ответ получать любовь. К тому же, Синьян провела здесь всю жизнь. Кто лучше неё знает, как живёт Золотой Город?
— Хорошо. А как там моя... сестра?
— Милый, нам не стоит ждать слишком многого так скоро. Чтобы залечить её душевные раны потребуется время.
— Мне нужно общаться с ней? С ней и с братом? Лейлин и Рэйден — дети. Сейчас они не относятся ко мне плохо, но что будет потом, когда они вырастут, если оставить их воспитание без должного внимания? Но я не знаю, хочу ли этого. Они мне чужие. Я ничего не чувствую к ним. И, если честно, не желаю их воспитывать. Не хочу брать ответственность за них, хотя и должен. Как старший в роду. Но от того, что должен ещё больше не хочу.
— Сын, а ты ничего не перепутал? — я иронично изогнула бровь. — Ты, конечно, Император. Но старшим в роду является Киан. Это его племянники. Кроме меня у тебя, есть Шен, Лей, девочки. И, знаешь ли, я считаю неправильным, когда при таком количестве сознательных взрослых, ответственность за двух детей ложится на третьего.
— Я — не ребёнок! — возмущённо заявил Джин.
— Лис, ты не должен брать на себя ответственность за воспитание двух, давай откровенно, чужих тебе детей. Ты их имена узнал лишь вчера. Вы до этого встречались всего пару раз. Ты не можешь и не должен их любить. Потому что вы толком не знакомы. Давай, мы начнём с простого. Вы будете вместе обедать раз в четыре дня. Это же несложно? Будете разговаривать, весело проводить время. А в середине лета сможете ненадолго отправиться к морю. Ты научишь их плавать. Со временем вы накопите множество счастливых воспоминаний. Из них родится привязанность. Только не торопись. Если заставлять себя любить или заботиться, ничего хорошего не выйдет. Ты должен хотеть быть рядом.
Сын подошёл ко мне, опустился на пол и положил голову мне на колени. Я провела пальцами по его волосам и подумала о том, что многие считают, будто старшие дети обязаны заботиться о младших, любить их, тратить своё время, жертвовать своими интересами. Они оказываются что-то должны, просто, по факту рождения. А взрослые, как безжалостные коллекторы эти долги выбивают.
Родители часто поступают, достаточно, подло. Они подходят к старшему ребенку и спрашивают: а ты хочешь братика или сестрёнку? При этом рисуют нереалистично-счастливую картину. Обещают, что маленький будет милым, добрым, замечательным. Что это лучше любой игрушки. Что они вместе будут играть и дружить.
Никто не объясняет, что младший ребенок — это много проблем, отсутствие личного пространства, свободного времени, испорченные вещи, усталость и боль.
Не знаю, может у кого-то было иначе. Но меня младшие часто били, кусали, щипали. Потому что я не давала им крушить дом, ломать мебель, рвать мои учебники и засовывать пальцы в розетку. Мне же бить их в ответ было нельзя. Потому что они маленькие.
Какая может быть любовь между детьми, если их отношения изначально стоят на обмане, разочаровании и раздражении? Возможно, если бы отец не пил, а мама занималась нами, а не скидывала на меня свои обязанности, всё могло сложиться иначе.
У меня не получалось любить братьев и сестёр. И это было ужасно. Есть такой стереотип, что любовь к маленьким у старших проявляться обязана. А если не проявляется, то значит, со старшим что-то не так. Что он или она какие-то плохие, злые, эгоистичные. Или, что их мало били. Но если хорошо отлупить, то любовь забьёт фонтаном. Так мой дедушка по отцовской линии считал. К слову, эта теория подтверждения не получила. После того, как он меня выпорол за то, что я сказала своей ненависти к Кате, чувства мои лишь окрепли. Ну, просто, я ещё и его ненавидеть начала.
Своему сыну я подобного жизненного опыта не желаю. Хватит того, что он у меня есть. Лучше, помогу ему построить нормальные взаимоотношения отношения с братом и сестрой, основанные на приятных воспоминаниях, общих интересах и уважении.
В дверь постучали, и мы услышали голос Линшена:
— Пора.
Сын легко поднялся с колен и протянул ладонь, помогая подняться мне. А потом мы прошли в тронный зал, заполненный людьми.
Далее чиновники дружно встали на колени и произнесли клятву верности. Встали. После чего сделали по команде главного распорядителя дворца Ясного Разума десять торжественных поклонов, снова становясь на колени и касаясь лбами каменных плит зала.
— Призываю вас, честные граждане Империи, — произнёс Джиндзиро громким хорошо поставленным голосом, когда все поднялись. — Стать свидетелями справедливого суда. Мы должны пролить свет справедливости на темные деяния женщин, удостоенных высочайшей чести — стать наложницами моего отца покойного Императора Исао. Я вынесу приговор. Мой дядя принц Анинара Киан будет предъявлять обвинение. Императрица, как женщина, чьё милосердие и смирение известны всем, будет защищать обвиняемых. Привести вдовствующую наложницу Сян.
Двое гвардейцев притащили упирающуюся женщину и поставили её на колени в центре зала.
— Император ушел из жизни не потому, что его призвала в свои небесные чертоги Алая Богиня, — сказал Киан, поднимаясь. — Чтобы возвести на трон своего недостойного сына, Эшира Сян, воспользовалась безграничным доверием императорской семьи и отравила своего господина. Она сделала это потому, что её ослепила алчность и жажда власти. Потому что ей хотелось быстрее занять трон Императрицы. Своим поступком она презрела все божественные и человеческие законы. Такому не может быть прощения!
Со своего трона, расположенного по левую руку от Джиндзиро, медленно встала я. Поправила тяжелую парчовую юбку и состроила максимально сострадательную мордочку:
— Сестра моя, если ты виновата, покайся. И тогда я смогу умолять нашего справедливого Императора проявить милосердие. Если же невиновна, если не замышляла зла, не бойся сказать об этом. Поклянись именем Богини, что станешь говорить правду.
Да, это было больше театрализованное представление, чем суд. Но что поделаешь? Сейчас Джин должен показать силу и реальную власть. А также то, что лгать ему опасно для жизни. Конечно, среди чиновников много честных и порядочных людей. Но хватает и тех, кто ради набивания собственных карманов готов лгать, изворачиваться и подставлять окружающих. Вот их мой сын и хочет напугать. Сян, если можно так сказать, просто, не повезло. Хотя, с другой стороны, кто ее просил травить Исао?
— Я клянусь именем Алой Богини, что стану говорить правду, — попалась на крючок женщина. Она думала, что без труда солжет. Как всегда. Такие клятвы давно не вызывают страха у людей. Ведь Богиня спала, а ее Хранитель оказался занят тем, что пытался удержать этот мир от больших катаклизмов. Ему было не до клятвопреступников. — Я не понимаю, отчего принц Киан обвиняет меня в столь страшном преступлении. Мой господин, ушедший к предкам, был тяжело болен. Я же верно служила ему до его последнего вдоха, стараясь облегчить его страдания!
— Сестра, поклянись, что не давала господину яда, — осторожно подталкиваю её к явной лжи. Ведь пока сказанное ей было правдой.
— У нас есть доказательства. В покоях этой женщины был найден яд, остатки которого были на пиале из которой пил мой несчастный брат! — вмешивается, "пылающий" праведным гневом Киан.
— Я клянусь, что невиновна и не давала моему господину яда, — высокомерно произнесла Сян и мышеловка захлопнулась.
Женщина побледнела, захрипела, закашлялась.
Не прошло и пары мгновений, как она захлебнулась собственной кровью.
В зале повисла мертвая тишина.
Люди замерли в немом оцепенении боясь дышать.
— Лгать, прикрываясь именем Богини — тяжкий грех, — произнёс молодой Император печально. — За это человека ждёт ужасная кара. Надеюсь, в следующей своей жизни эта заблудшая душа станет хорошим человеком и сможет искупить всё то зло, что она сотворила. Убрать тело и сжечь за пределами Золотого Города без молитв и подношений. Привести следующую подсудимую.
Бледную испуганную Шанэ поставили на колени прямо в лужу крови, оставшуюся от Сян. И начался второй акт этого спектакля.
— Я обвиняю эту женщину, — голос Киана был хриплым, словно произошедшее до сих пор причиняло ему боль. — В том, что она из зависти убила мою наложницу Лиари и моего ребенка, которого та носила.
— Сестра, — моя улыбка напоминала сахарный сироп. — Прошу тебя скажи правду. Поклянись, что не делала этого. Ведь разве могла первая наложница Императора совершить такое злодеяние?
Шанэ решила поиграть в молчанку. Да, только, кто ей даст изображать оскорбленную невинность?
— Хасэгава Шанэ, — голос Джина был холоднее зимней стужи. — Вам надлежит ответить на обвинение. Это мой приказ.
— Я не хотела ничего плохого, — женщина затравлено оглянулась и почти шепотом произнесла. — Это вышло случайно. Клянусь именем Богини. Я плечом оттолкнула её со своего пути, когда она не уступила мне дорогу. Но упала Лиари не из-за меня, а потому что наступила на свой подол. Когда это случилось, я была на пять ступеней ниже неё. Падая, Лиари зацепила меня. Но я шла, опираясь на руку своей служанки, потому что за несколько дней до этого подвернула ногу и мне было больно идти по ступеням. Она и удкржала меня от падения. В произошедшем нет моей вины.
Я ждала повторения недавней сцены, но ничего не произошло.
Шанэ закашлялась, но, скорее, от волнения. Не было крови, удушья, конвульсий. А это значило, что сказанное — чистая правда. Я бросила осторожный взгляд на Киана. Он стоял ровно, а на лице застыла бесстрастная маска.
— Обвинение в преднамеренном убийстве наложницы принца Киана снято, — бесстрастно объявил Император. — Хасэгава Шанэ, я даю тебе выбор. Ты можешь не отвечать на мой следующий вопрос, а тихо удалиться во дворец Молитв и никогда не покидать его стен. Или получить свободу, если за тобой нет вины. Но помни: наказание Богини за ложь не заставит себя ждать. Ты пыталась убить меня или мою мать?
— Я бездействовала, — ответила женщина, сминая в руках подол своего платья, испачканного чужой кровью. Красное на лиловом. Почти красиво. — Подозревала о том, что это замыслили другие. У меня не было доказательств. Но я их и не искала. Мне нужно было думать о моём принце. Клянусь именем Богини. Я сама никогда не пыталась убить вас, мой Император, или вашу мать.
— Свободна, — сказал Джиндзиро немного удивлённо. Мы все привыкли видеть в Шанэ злодейку. А выходит: она — жертва. Первая жертва в прошлом поколении. Такая же, как многие до неё. -Вдовствующая императорская наложница Шанэ из рода Хасэгава может остаться в Золотом Городе. Может уйти. И вернуться, если того пожелает. Все подарки, которые ей лично преподнёс мой отец почивший Император Исао, она вправе забрать с собой.
Глава 53
Шанэ расплакалась. И я не знаю, чего было больше в тех слезах: боли, разочарования или облегчения. Из толпы выступил мужчина средних лет, в котором я узнавала младшего брата Шанэ. Он подхватил её на руки, славно ребенка и унёс из зала.
И лишь спустя много времени я узнала, что наследник рода Хасэгава выдержал настоящий бой со своим отцом и дедом. Старики считали, что место вдовствующей наложницы — дворец Скорби. И казалось бы, они же богаты. Им комнаты в своём доме жаль? Или еды? Платьев у Шанэ столько, что на всю оставшуюся жизнь хватит, а все её, далеко, не дешёвые украшения останутся в семье после её смерти.
