— Да, надо бы. Дело темное, — вторил ему обеспокоенный варвар.
— Заметил, кого он из себя корчит. Высокомерный такой стал, сукин сын! А перед прирцессой то как скачет, — шепнул он.
— Да полно тебе херней маяться. Этот упырь всегда нос задирал, — отмахнулся Лютый.
"Варвар есть варвар, ни хера не понимает" — в сердцах возмутился гвардеец.
— Пошли за ним, авось повезет, — Алан решил проследить за Карлом. Тот направился вниз.
— Да, вдруг свезет, — согласился Лютый.
Увы, тот свалил в свои покои. Алан, рассудив, что нужно поджидать на заднем дворе, якобы они просто сидят, потянул туда Лютого. Карл никак никуда не шел. Играть в кости быстро надоело. Сыграли всего три раза, а казалось, уже прошла вечность, тем более Алан уже околел на холоде. Еще и снег прямо в лицо мел. Лютому на мороз плевать, но скуку он не жаловал. Играть в кости целыми днями он тоже не любил. Карты они не взяли. Хотя, какие тут карты, в такую холодину.
— Бутыль зря не взяли. Хоть одну. Давай сбегаю, а ты карауль, — предложил варвар.
— Ты дурак, кто шпионит пьяным, — шикнул Алан, хотя выпить для согрева не отказался бы.
— Ну да. Только скучно, как в заднице у рогопса. Давай хоть козла позабиваем. Или топор покидаем? — предложил варвар.
— Ты что, а вдруг упустим, — процедил Алан и задумался.
А почему бы не занять себя чем. Хоть согреется. Наоборот выглядит странно, что они сидят как Велер с Гарри. Карл точно заподозрит что-то, если мимо пройдет. Алан предложил позабивать козла. Но оказалось неудобно, много снега навалило, еще не расчистили. В итоге все мероприятие переросло в бросание снежками. Причем, оба так увлеклись, что забыли, зачем пришли.
— Сраный мудак, сожри яйца рогопса! — Алан утирая лицо от снега, швырнул в Лютого снежок.
— Блядство, че за херня? — услышав голос Карла, он окончатель протер глаза.
Гвардеец уже смахнул с лица снег и зло уставился на него. Алан растерялся. Вот и пошпионил. Вечно Лютый все испортит. Говорил же, сидеть надо.
— Ну это... Я не тебе, а Лютому! — выпалил он.
— Не стыдно маяться такой херней? Никогда не понимал. В общем, еще раз попадешь в меня, я натяну тебе яйцы на шею, — с ухмылкой процедил Карл и спешно удалился.
В этот момент Алану прилетел в морду здоровенный снежок от Лютого.
— Твою мать, заканчивай! — шикнул он, утираясь.
Все же надо проследить. Зря что ли он тут торчал. А Лютый поди забыл, зачем они тут. Только Алан подумал про Лютого, тут же осознал, нельзя брать варвара на слежку. Как он раньше не подумал? И вот зачем он его взял, он же шпионить не умеет. Он все испортит. Они уже как-то ходили вместе на разведку, так потом от врагов еле ноги унесли. А все из-за варвара, тот мало того, что громко разговаривал, так ещё и умудрился опрокинуть бревно, которое покатилось прямо в лагерь на сидящих у костра караульных.
— Лютый, надо шпионить. Ты карауль тут, вдруг они вернуться, а я пойду туда, — со знанием дела распорядился Алан шепотом.
— Я тоже хочу пошпионить, — возмутился варвар.
— Так ты и будешь шпионить. Если они вернуться и тут что-то обсуждать будут, — настаивал гвардеец.
— А, ну да, — согласился Лютый, и Алан с чистой совестью кинулся к воротам.
Главное, чтобы Карл не скрылся из виду. Но это вряд ли. Надо быстро бежать, чтобы успеть дойти до переулка. Тем более, он все тут переулки знает. И вообще, шпионить он умеет.
Алан с детства отличался любопытством, и постоянно совал нос не в свои дела. А когда он понял, что это чревато, то стал делать все тихо. Когда он работал в порту, также частенько развлекался подслушиванием разных разговоров. Делал он это для развлечения. Например, узнать что-то интересное, а потом распространить среди знакомых, которых было обычно немало. Как ещё можно этим пользоваться, Алан долгое время даже не задумывался. Только уже в рядах наемников он шпионил в более серьезных целях. Теперь он полагал, что занят действительно серьезным делом. Вдруг это служители Проклятого, они спелись и планируют какой-то заговор? А если он его раскроет, наследница выгонит этих убийц, а его наградит?
Алан, держась на предельно безопасном расстоянии, шел за Карлом. Увы, из-за погоды на улице было пусто, потому пришлось быть очень осторожным. Помогло знание всех переулков. Каково же было удивление Алана, когда тот привел его в городскую темницу.
Гвардеец тут же начал гадать, что ему там понадобилось? Может он решили взять оттуда смертника, чтобы принести его в жертву Проклятому? Сейчас он разузнает все, благо у него в темнице все стражники знакомые. Даже если его заметят, он может сказать, что пришел к друзьям. Но его не заметят, он шпионить умеет.
После того, как Карл вошел в темницу, Алан подождал какое-то время и направился туда сам. Пропустили его без вопросов. Там же все знакомые. Тем более, он сказал, что у него дело к надзирателю Рогену. Это его приятель, между прочим.
Коридоры темницы как всегда пустовали, надзиратели предпочитали крепко закрывать замки и коротать время в отдельной комнате. За игрой в кости и курением дурмана. Не гнушались пропустить кубок другой. Алан осторожно пятился по темному коридору, но пока ему встречались только крысы. Тут он услышал истошный вопль.
— Царствие Проклятого Грядет! Поклонитесь Повелителю Тьмы... !
У Алана буквально душа ушла в пятки. Это получается, он был прав. Гвардеец притаился в тени за углом и в ужасе вслушивался в раздающиеся крики. Толком разобраться там было невозможно. Кто-то истошно орал про Царствие Проклятого. Ещё едва слышались голоса Карла и талерманца. Вот и попались. Алан притаился, ожидая, когда они пойдут обратно и о чем-то обмолвятся.
— Я тебе говорил, без толку! — услышал он приближающийся возмущенный голос Виктора.
— Тебе че жалко, гребаный мудак! — возмущался Карл.
— Делать мне не хер! Темный мессия! — огрызался талерманец.
— Ну, он кое-что сказал! — не унимался гвардеец.
— Что он сказал? Что Царствие Проклятого грядет? Будто я не знаю...
Больше ничего Алан не услышал. Впрочем, ему было достаточно и этого. Гвардеец убедился в своей правоте. Эти люди планируют заговор, связанный с самим Проклятым. И он должен доложить об этом. Сначала он решил рассказать Лютому, но тут же передумал. Нет, варвар обойдется, тот стоял на заднем дворе, пока он тут жизнью рисковал. Он сам пойдет к Её Высочеству и доложит все. Но для начала сходит к Рогену, чтоб отвести от себя подозрения в шпионаже.
Поболтав с приятелем около часа Алан направился к замку. Он стал обдумывать, что и как сказать. В первую очередь нежелательно говорить, что он специально шпионил, лучше сказать, что оказался в темнице случайно. И, про то, что он аркадийский знает, и подслушал разговор перед дракой, тоже лучше не говорить. Эрика может возмутиться, почему он раньше не доложил. Лучше сказать, что он услышал все в темнице, а там пусть сами разбираются. Но тут же он вспомнил, что раздолтал многое гвардейцам.
Нет, докладывать нельзя. Напишет донос. Он, конечно, неграмотен, но это к лучшему. Все знают, что он не ученый. Но у него есть кого попросить. Хозяйка борделя Мариэтта писать умеет. Та никому не расскажет. Они же друзья.
* * *
Отправляясь в темницу, Карл намеревался выяснить у предвестника давно мучивший его вопрос, касаемый странного пророчества матери. В шестнадцать лет ему пришло послание. Он, наконец, узнал, почему он не мог умереть, хотя пытался больше двух десятков раз. Письмо это написала его мать перед самой смертью.
Оказалосью та имела дар предвидения и, услышав голос, стала тайно поклоняться Проклятому. Петра слышала голоса и была уверена, что её предназначение родить Темного Мессию, который поможет привести в мир Повелителя Бездны. Она прямо на поминках первой супруги его отца напоила вдовца приворотным зельем. Хотела скорее выйти замуж. Вот отец и страдал по ней всю жизнь. Когда она была беременна Карлом, голоса нашептали, что её отпрыску выжить не суждено, Мироздание не может допустить рождение этого ребенка. Петра, ни долго думая, продала душу Проклятому, попросив, чтобы её сын не мог умереть, пока не исполнит свою миссию. В конце мать призвала его отправиться в Талерман и свершить пророчество.
О пророчестве матери он вспоминал изредка и относился к нему весьма скептически. Возможно, его матушка просто спятила. Найти родню ему не удалось. Дед с бабкой умерли, когда он был еще ребенком. Тетка тоже долго не прожила, повесилась. Дядя уехал из Дейлбурга. Дальше докапыватлся он уже не стал. Однако ему было интересно узнать истину.
Увы, так ничего он не узнал. Предвестник, как и предупреждал талерманец, оказался спятившим и ничего путного не поведал. Зря только потребовал от Виктора отвести его к Наилу. Можно было пробраться ночью, усыпить надзирателей, но Карл решил, проще и быстрее привлечь талерманца. Тем более, тот попался.
Когда тот вздумал не только угрожать, но и попытался его ткнуть в дерьмо, как паршивого котенка, этим Виктор разозлил его настолько, что даже убивать перехотелось. Слишком просто. Есть человек — нет человека. Карл успел подметить, единственное доступное ему чувство, а именно ненависть, имеет множество оттенков. 'Убить мало' — такой вид ненависти он давно не испытывал. В данном случае захотелось ткнуть в ответ, поставить на место, заставить закрыть рот и наслаждаться результатом. Виктор таки попался, у самого рыльце в пушку. Он принял условия, отчего бы не использовать его.
Другое дело, все пошло не как он планировал. От одних только возмущений и колкостей талерманца уже болела голова.
— Что матушка твоя, что ты. Безумные. У вас это наследственное, точно, — продолжал подначивать талерманец, когда они вышли на улицу.
— Ты замолчишь когда-нибудь? Забыл, кто здесь ставит условия? — устав от возмущений талерманца, осадил его Карл.
— Я выполняю условия. Делайте с ней что хотите. Но я не обещал выполнять все твои пустячные капризы. Отведи туда, отведи сюда. Может мне еще обувь тебе почистить? — вспылил Виктор.
— Хорошая идея, — Карл ухмыльнулся.
— Не дождешься. И впредь не смей лезть ко мне с херней. Тебе тоже не выгодно, если меня выставят. Придется тебе стать общегородским посмешищем. Грозный суровый вояка, а кончает только от издевательств и унижений, — злорадно процедил Виктор.
Карл промолчал и в который раз мысленно выругался. Он предполагал, талерманец захочет опоить его. Но не в ту же ночь, в самом деле. Расслабился на радостях. Причем этот сучонок откопал самый постыдный факт.
На болтовню о своем прошлом он готов был махнуть рукой. Если даже поверят, забудут через неделю. Кому это вообще надо? Но разговоры по поводу его извращенных предпочтений это уже слишком. Болтать будут много и долго. Пусть даже в лицо не скажут, все равно... Позорище, а не мужчина. Он и сам понимал. Только ничего сделать не мог. Он, конечно, ходил в бордель для отвода глаз, но удовольствия от нормального сношения никакого. Отказаться от извращения, это все равно, что перейти к воздержанию. Жить можно, но Карл заметил, его тогда сильнее тянет убивать. Это ему не нравилось больше, чем даже отсутствие удовольсвия.
Спокойно шли недолго. Виктор все же прервал молчание.
— Странная штука похоть. Мы оба попались на том, что не можем удержать свой член в штанах. Но согласись, спать с королевой и быть избиваемым шлюхами не одно и тоже. Мне хоть стыдиться нечего, — высокомерно заявил Виктор.
— Меня за извращение не выгонят, а вот тебя за предательство — вполне, герой любовник, — парировал Карл.
— Так то да. Но знаешь, я все равно тебе сочувствую. Это же как надо себя ненавидеть, чтобы нравилось подобное. Не пробовал трахаться по-людски? — подчеркнуто доброжелательно спросил Виктор.
— Закрой рот, — прошипел Карл, зло глянув на талерманца. Издевается ведь.
— А чего я такого сказал? Посочувствовал, помочь хотел, а ты рычишь, точно пес неблагодарный. Я что ли виноват в твоих проблемах?
— Ты можешь заткнуться?
— Не могу. Ты же меня вынудил тащиться к этому недоумку. Теперь еще рот затыкаешь. Имей смелость выслушивать правду.
— Без тебя знаю правду. Поэтому заткнись и вообще не трогай меня, — огрызнулся Карл.
— Так я и не трогаю тебя. Тоже мне, оскорбленная невинность. Я о тебе никому ничего не скажу. Но ты не запретишь мне говорить тебе, что я думаю. По-твоему утонченному самолюбию так забавно топтаться. Вроде шлюшкам позволяешь, и все равно бесишься. Это так весело, — он довольно ухмыльнулся.
'Баран ублюдочный, посмотрим как ты дальше заговоришь' — с этой мыслью Карл выскочил впереди талерманца и ухватил его за ворот.
— Ты в этом так уверен?
— Да. Вот чего ты мне сделаешь? Я тебя не боюсь. Давно толком не дрался, все меня шарахаются. Один ты бессмертный, — издевательским тоном процедил он.
— Ну вот и врежь мне, а не разводи болтовню, — процедил Карл, оттолкнув от себя Виктора.
— Поиздеваться интереснее. Тем более, с тобой это раз плюнуть. Чуть что, готов убивать, — никак не унимался тот.
— Ты ошибаешься, я само миролюбие. Мне плевать на твои слова, главное на публике не болтай, ты знаешь что будет, — с улыбкой спокойно заметил Карл.
— Что то не видно, как тебе плевать. Уже не знаешь, куда деться. Ответить то нечего. И куда твоя гениальность подевалась?
— Мне насрать на твой поганый язык! Давай заключим спор. Кто первый из нас врежет другому, пойдет на ближайший пир в женском платье. Как тебе? — предложил Карл и улыбнулся.
— По рукам, — Виктор протянул руку.
— Прекрасно, — Карл вдруг резко перешел на предельно спокойный тон, — Ты прав. Негоже извращенцем жить. Стыд и позор. Я тут подумал, не попробовать бы мне по-людски. Например, с герцогиней. Это, конечно, не королева, но будет чем гордится, — Карл подмигнул.
Виктор помрачнел, но постарался не подать виду.
— Она даже не глянет на тебя, — высокомерно бросил он.
— Глянет. Даже насиловать не придется. Налью ей похотливого зелья и попадусь на глаза. Она меня сама изнасилует. Ммм, я уже представил. Святоша станет горячей штучкой, — Карл причмокнул и рассмеялся.
— Только попробуй, — на этот раз Виктор ухватил его за ворот.
— Так и сделаю. Точно. Потом ты попытаешься разукрасить мою морду и потопаешь на пир в платье. Или ты уже готов? Ну давай. Чего уставился так? Я тоже хочу поиздеваться. Не нравится?
Виктор отпустил его.
— Ради такого я даже платье надену. А еще твои пристрастия станут достоянием общественности.
— Тогда Эрика узнает про Миранду, — Карл улыбнулся и вмиг посерьезнел. Все это начало ему надоедать, — Проклятье, мы же взрослые люди. Никто уходить не хочет. Отвали от меня и трахай свою герцогиню.
— Пожалуй ты прав, — согласился Виктор и мрачно добавил,— Но лучше держись от нее подальше.
Талерманец все же замолчал. В конце концов, у всех есть слабости. Виктор, мало того, способен воспылать чувствами к любой благородной красотке, так еще и возомнил себя самым умным.
Как полагал Карл, чему успел он хорошо научится, так это разбираться в людях и их мотивах. В этом случае врожденная беспристрастность может сыграть как дурную шутку, как уже с ним случилось, так и помочь, если подойти к вопросу во всеоружии. Талерманца он сразу раскусил.
