— Ого! — покачал головой Бон Де Гра, не понаслышке знакомый с результатами применения такого оружия.
— Возможно, нас спасло только то, что катер внезапно потерпел крушение. По не выясненной до сих пор причине. Такое впечатление, что самопроизвольно сработала система самоликвидации!
Бон Де Гра тихо улыбнулся про себя. Он знал причину, вернее, догадывался о ней.
Спасибо, Ние Дар Ге!
— В катере были двое кээн, — продолжал, тем временем, Эерган. — Анализ ДНК вывел на двух сотрудников охраны туристической зоны, но в том подразделении, где они должны служить, ничего о них не знают. На Кронтэе явно что-то снова затевается, причем, мутят воду явно не кронты!
— Это вряд ли будет новое восстание, — заметил Бон Де Гра. — Слишком мало прошло времени после прошлого. Скорее, дозированное нарастание напряженности.
— Возможно, но зачем?! Кому нужно создавать проблемы для администрации Кронтэи? Для чего?
Эерган продолжал говорить, рассуждать, перебирать версии, но Бон Де Гра его уже не слушал. Впереди появился берег.
Катер, сбросив скорость, заходил на посадку. Под ним простиралось целое море цветов — белых, лиловых, желтых, розовых и еще множества других расцветок и оттенков. Яркие полоски и прямоугольники перемежались с зелеными или черными, едва прикрытыми зеленой дымкой — в этом климате выращивать цветы можно было круглый год. На многих делянках работали кронты. Некоторые из них поднимали головы, чтобы проследить взглядом воздушную машину.
За цветочными полями появились широкие стеклянные ангары теплиц с искусственным климатом для выращивания особо прихотливых сортов. Затем потянулись длинные ангары, в которых делали букеты, гирлянды, композиции и прочую тому подобную продукцию. И, наконец, Бон Де Гра увидел за ними аккуратные ряды небольших симпатичных домиков рабочего поселка и трехэтажный корпус администрации.
Эерган посадил катер на площади между администрацией и большим белым зданием поселкового клуба. Там их уже ждали директор хозяйства со свитой. Прошла, наверное, целая вечность, пока они, наконец, не закончили с официальной частью и снова вышли на площадь. С террасы, окружавшей клуб по периметру, спустилась и деловито зашагала к ним девочка-кронтка в простом, но красивом белом платьице.
Бон Де Гра прижал уши к голове и изо всех сил сжал кулаки. Они находились на туристической территории, где кронтские дети были большой редкостью. Попасть сюда они могли только с родителями — свободными кронтами из внутренних провинций, имеющими имперское гражданство, ежели их привлекали для какой-то важной работы.
Девочка приближалась к ним легким танцующим шагом, а Бон Де Гра смотрел на нее и не мог насмотреться. С каждой секундой она все больше напоминала ему Сью Те Вон, какой она, наверное, должна была быть в раннем детстве. Сколько ей лет? Десять? Двенадцать? Одиннадцать?! Это — его дочь?!
— Здравствуйте! — девочка поклонилась им правильным, "взрослым" поклоном. — Я Эна Ди Лаан, имею честь встретить вас. Прошу за мной, уважаемый господин.
Вслед за девочкой они поднялись по широким ступеням и вошли в клуб. В большом зале, спускающемся вниз амфитеатром, было полутемно, но зато ярко светилась впереди сцена, на которой широкой тройной дугой выстроился хор в длинных бело-красных одеждах.
Проходя через дверной проем, девочка, протянув руку, нажала рычаг у косяка. Весь зал торжественно засветился разноцветными огнями, а хор на сцене красиво и слаженно пропел на три голоса сложное приветствие.
Остановившись в проходе между рядами длинных лавок, Эерган склонил голову, отдавая должное мастерству исполнителей. Хористы низко поклонились ему в ответ, а затем вперед шагнула высокая (как для кронтки) изящная женщина.
У Бон Де Гра перехватило дух. За без малого двенадцать лет Сью Те Вон изменилась удивительно мало. Она лишь самую чуточку раздалась вширь, лицо повзрослело, девичью миловидность сменила уверенная, зрелая красота. Но она все равно оставалась очень похожей на ту девочку, которую он много лет назад встретил в своем поселке, когда она впервые прибыла туда вместе со своим отцом-возвращенцем, ставшим местным гизуаком — информатором. Встретил и не смог оторваться на двадцать с лишним лет. Это чувство пережило две долгие разлуки и по-прежнему наполняло его радостью и восторгом.
Конечно, она тоже увидела и узнала его. Ее лицо на несколько мгновений словно осветилось изнутри... и снова скрылось за маской вежливой хозяйки. Левая бровь чуть изогнулась знакомым движением.
Работаем!
Бон Де Гра медленно выдохнул. Увы, здесь они не принадлежат себе. Надо исполнять предписанные роли... и радоваться, что они снова видят друг друга, а рядом стоит их дочь, а в третьем ряду хористов опытный взгляд уже заметил высокого юношу... от которого пока надо держаться подальше, чтобы никто из посторонних не заметил их сходства...
— Мы рады приветствовать вас! — Сью Те Вон поклонилась Эергану. — Я бригадир нга Лиа Те Нан, руковожу группой дозволенной самодеятельности...
Каким-то чудом Бон Де Гра сохранил контроль над собой. Выбирая себе новую личину, Сью взяла себе первое имя Лиа Сан Рей, их общей подруги, которая беззаветно и безответно любила его, добровольно выбрала участь хьёрны, коллективной подстилки, невероятными трудами разыскала его среди тысяч рабов-кронтов, чтобы быть рядом, участвовала вместе с ним в восстании и погибла как боец с оружием в руках.
Нет, Бон Де Гра не мог назвать Сью этим именем. Для него теперь навеки могла быть только одна Лиа. Впрочем, Сью Те Вон для него всегда была Те: Те и Де — так они обычно называли друг друга, поэтому ему все-таки не надо будет привыкать к ее новому имени.
А церемония между тем шла своим чередом. Эерган, выслушав все необходимые приветствия, отступил в сторону, и Бон Де Гра, наконец, остался один со своей Те.
— Бин Дер Гук, разъездной администратор, — официально представился он, любуясь ей.
— Я много слышала о вас, — Те радушно поклонилась ему, и только Бон Де Гра чувствовал, каких усилий стоит ей сдерживать себя. — Вы прибыли для набора актеров для участия в телесериалах?
— Да, сударыня, — хрипло ответил Бон Де Гра, которого буквально разрывало на части от радости и муки.
Они продолжали произносить слова, обсуждая просмотр и еще какие-то технические вопросы, но настоящий разговор, который они вели, был беззвучным.
"Я люблю тебя, — говорил он. — Я никогда вас не забывал".
"Я люблю тебя, — отвечала она. — Я всегда верила, что еще тебя увижу".
Бон Де Гра не знал, сколько времени это продолжалась, но слова вдруг кончились. Им снова предстояло расстаться, и это было совершенно невыносимо.
Сью Те Вон медленно уходила от него по проходу между лавками. Уже поднимаясь на сцену, она оглянулась, нащупала взглядом соединяющую их незримую нить и — исчезла за кулисами.
— Вижу, вы ее всерьез зацепили, — услышал Бон Де Гра голос Эергана. — Кажется, вас можно поздравить с решением вопроса с личной жизнью?
Бон Де Гра медленно повернулся к инструктору Канцелярии.
— Вы можете не поверить, но это была любовь с первого взгляда!
Глава 16. Заговор обреченных
Странная штука — время. Раньше дни, наполненные событиями, пролетали у Кэноэ просто мгновенно. Вроде бы только утро, а смотришь, уже стемнело. Тем не менее, хотя ему казалось, что он посвятил поездке на Филлину и борьбе с природными катастрофами, как минимум, полдюжины лет, на самом деле все уложилось меньше, чем в один год. Во Дворце же дни тянулись ме-е-едленно, как бесконечная резиновая лента. Но больше дюжины дней проскользнули совершенно незаметно.
Нет, Дворец живет по какому-то особенному времени. Только здесь можно потратить полтора часа на подготовку к семейному ужину. Причем, не Кээрт, которой это, вроде бы, по жизни положено, а самому Кэноэ. Портные, парикмахер, стилист и визажист с кучей ассистентов с самого обеда взялись за него всерьез и утомили, в конечном итоге, ничуть не меньше, чем хорошая тренировка.
Все это напоминало Кэноэ подготовку к небольшому сражению. Впрочем, возможно, так оно и было. Сегодня они ждали всего двоих, но совсем, совсем не простых гостей. На ужин к Императорской семье должны были придти сам заместитель Председателя Совета Пятнадцати и командующий Военным Космофлотом фельдмаршал Гдоод и его младшая дочь Милаэнт.
Смотрины, так сказать. Интересно только, кто на кого будет смотреть?...
Кэноэ давно не приходилось участвовать в настолько представительных семейных сборищах. Здесь были все, включая даже бабушку Инноэне во вдовьем черно-белом траурном платье. Да что бабушка! Неугомонные кузены, сыновья сестры Императора принцессы Кэвироа, вытянули на ужин своего младшего братца Круанмэ — главного семейного компьютерщика, затворника и "ботаника".
Мероприятие было, конечно, абсолютно неофициальным, что подчеркивал наряд Императора — простой придворный мундир без знаков отличия. Точно такой же, кстати, надел и Кэноэ. Один только кронпринц облачился в праздничное одеяние наследника престола, соперничающее роскошью с парадным фельдмаршальским мундиром Гдоода.
Милаэнт, наоборот, оделась скромно: в дорогое, но очень простое и идущее ей светло-зеленое платье длиной чуть ниже колен. Сама она Кэноэ, кстати, вполне нравилась: не Звезды весть какая красавица, но, безусловно, очень привлекательная и симпатичная. Высокая, тоненькая, длинные темные волосы собраны в незамысловатую, но очень идущую ей прическу. Украшения неброские, но подобраны с большим вкусом.
Первые часа полтора ужин был... просто ужином. Вышколенные слуги приносили блюда, незаметно меняли столовые приборы и наливали приличествующие моменту напитки в высокие бокалы. Муж принцессы Кэвироа, известный зоолог, автор ряда книг о животном мире колоний, интересно рассказывал о своей недавней экспедиции на Коангахорэ. Гдоод, демонстрируя прекрасные манеры, вел с Императором, бабушкой Инноэне и, как ни странно, отцом Кэноэ принцем Клоэрмэ изысканную светскую беседу, в которой каждое слово произносилось не просто так, и каждая фраза имела, как минимум, по два смысла. Кэноэ общался, в основном, с молодежью, но прислушивался к разговору старших и мотал на ус. Как он подозревал, вскоре ему тоже предстояло изучать и постигать это искусство.
Наконец, подали десерт, и императрица Стоэмран, отдав должное очередному шедевру кулинарии, пригласила Милаэнт немного посплетничать о чисто женских делах. Вместе с ними обеденный зал покинули мама — леди Элаэнне и принцесса Кэвироа. Бабушка и Кээрт остались. Следующую группу увел отец, предложив молодежи проветриться и буквально утянув с собой не сориентировавшегося сразу зоолога. Кэноэ тоже было приподнялся, чтобы идти с ними, но по жесту Императора остался на месте. Кронпринц даже не дернулся — он, возможно, знал все заранее.
Слуги разнесли чашечки с туа, вазочки с ажурным, почти невесомым печеньицем и словно испарились. Очевидно, настало время для серьезного разговора.
Некоторое время все просто прихлебывали превосходно сваренный напиток, делая вид, что наслаждаются его вкусом, и перестреливаясь многозначительными взглядами.
— Давайте говорить открыто, — первым нарушил молчание Гдоод. — Я старый солдат и предпочитаю говорить прямо и честно. Мои желания просты и не несут никакой угрозы Императорскому Дому. Да, я хочу, чтобы моя дочь была счастлива в семейной жизни и исполнила свой долг перед родом. Я хочу, чтобы мой внук когда-нибудь стал Императором. Мне известно, что вы этого не хотите и собираетесь активно этому воспрепятствовать. Но конфликт не выгоден никому. Предлагаю поискать точки соприкосновения.
Император не спеша сделал глоток туа и поставил чашку на блюдце.
— Таких точек нет, — спокойно, но непреклонно произнес он. — Мы с вами совершенно несопоставимы. Императорский Дом существует почти четыре тысячи лет, ваша "Семья" — меньше трехсот, и никто не поручится за то, что она проживет еще хотя бы столько же. Власть в державе принадлежит кланам, а не Императору. Но они эфемерны, а Императорский Дом вечен. Он не может связывать свою судьбу с одним из кланов. Сегодня вы хотите иметь своего Императора, завтра того же захочет кто-то из ваших союзников или противников. И тогда престол превратится в предмет борьбы, игрушку для сильных. Это поставит под угрозу всю династию. Мы приняли ваше предложение о помолвке и женитьбе, но не рассчитывайте ни на что большее. Императорский Дом не играет в жизнь! От этого принципа мы не отступим даже ради вас, господин фельдмаршал!
Это прозвучало как окончательный приговор, который невозможно было оспаривать. Но Гдоод попытался.
— Я понимаю и не могу не склониться перед тысячелетним троном, — фельдмаршал наклонил голову жестом покорности и смирения, хотя в его голосе что-то не слышалось ни того, ни другого. — Но ни одни принципы не могут быть вечными. Рано или поздно меняется все. Я хочу не усилить свой клан в борьбе с другими, а закончить эту борьбу. Державой должен не только править, но и управлять Император! И я, став Председателем Совета Пятнадцати, готов распустить его и передать власть трону. Отдать всё и сейчас! Отдать вам, ваше величество или ваши высочества, а не своему неродившемуся внуку! Немедленно и без всяких условий! Точнее, с одним-единственным условием. Чтобы за мной остался пост командующего Космофлотом.
— Почему?! — в наступившей тишине послышался резкий голос принцессы Инноэне.
— Потому что я не уверен в своей полной победе, — откровенно ответил Гдоод. — Я опасаюсь, что Оонк не признает свое поражение, и это может привести к смуте или даже гражданской войне. Если Императорский Дом открыто поддержит меня, он не решится выступить. Кроме того, я никогда не стремился к верховной власти. События сами вели меня. Я не могу отступить — мне не простят этого мои же соратники. Но я могу преподнести верховную власть Императору и встать возле трона. Наши будущие родственные связи гарантируют, что я буду для него прочнейшей опорой!
Император выглядел невозмутимым и даже неподвижным, словно памятник самому себе. Кэноэ на мгновение показалось, что он даже не дышит. Наконец, мраморные губы шевельнулись.
— Мы рассмотрим ваше предложение и дадим на него ответ — в надлежащее время, — произнес он ровным и спокойным голосом, будто отвечал на какую-то незначащую просьбу.
Слова Императора можно было бы принять за вежливый отказ, но Гдоод, очевидно, понял их как-то по другому.
— Склоняюсь перед мудростью трона, — фельдмаршал встал и согнулся в почтительном поклоне, но в его голосе зазвучали опасные нотки. — И почтительно напоминаю, что до начала заседания Большого Совета осталось пятнадцать дней. Конфликты не нужны сейчас никому, не так ведь, ваше величество?!
Появившийся словно по волшебству дворецкий, разряженный не меньше Гдоода, проводил высокого гостя, и в зале снова наступила тишина. Только бабушка Инноэне спокойно тянула туа, похрустывая печеньем.
— Что скажет младшее поколение? — поинтересовался Император будничным, можно сказать, домашним тоном.
