— Не знаю, что происходит, но следует поторопиться, — убеждённо говорю я, стряхивая с себя каменную пыль и крошку.
— А вдруг они между собой передрались? — задумчиво поскрёб бородку Эдик.
— Хорошо бы, — с грустью улыбаюсь я, но в эту заманчивую перспективу не верю.
— Это вряд ли, — подтверждая мои мысли, Катя поспешно меняет рожок автомата. — Патронов осталось мало, а мы только в начале пути, — она со вздохом передёргивает затвор.
Костя Сталкер оттирает пот с лица: — Ребята, кто может объяснить, что происходит?
— Ты ещё не понял? Война началась, — Катя забрасывает на плечо АКМ.
— С кем?
Катя подходит к мужчине, поднимается на цыпочки, чтоб заглянуть ему в глаза: — С потусторонним миром, мальчик, — зловещим шёпотом произносит она.
Он отшатывается от неё, шумно дышит: — А вы не люди, — делает он на половину правильный вывод.
— Вероятно, — равнодушно пожимает она плечами. — Ты как, поведёшь нашу группу, или нам самим искать дорогу? — прищуривается Катя.
— Кем бы вы небыли, но вероятно лучше тех, — он неопределённо махнул рукой в чёрное пространство, — я поведу вас.
— Тогда будь готов увидеть не только крыс-мутантов, но нечто иное, не связанное с реальной жизнью, — предупреждает она его.
Мужчина облизнулся, в глазах разгорается огонь авантюризма: — Да кто ж из диггеров упустит такой шанс, встретится с неведомым миром. Парней только на поверхность надо бы переправить.
Ребята впервые подают голос, и я понимаю, внутренний стержень имеют и весьма прочный: — Не обижай нас, Костя, мы с тобой пойдём.
— Так, — я прерываю их дух патриотизма, — если имеется возможность переправить их наверх, это следует сделать немедленно.
— Это займёт часа три-четыре, ждите пока здесь. Вам как, продуктов поднести? — беспокоится Костя Сталкер.
— В принципе, можно, — соглашаюсь я. — Деньги дать?
— У меня что, на еду не хватит? — хмыкает он. — Рублей пятнадцать наскребу, достаточно, чтоб рюкзак доверху набить.
Он поднимает хмурых ребят, они не спорят, уходят, кидая на нас завистливые взгляды.
В молчании слушаем, как они удаляются. Странные люди, готовые рисковать жизнью, чтоб получить очередную порцию адреналина в кровь. Что диггеры, парашютисты, альпинисты ... их всех роднит особый отпечаток в глазах, они всегда должны быть первыми, и они знают, как обмануть смерть.
Убиваем время тем, что пытаемся высушить на себе одежду. Без движений становится сильно холодно. Эдик сидит в энергетической позе, поджав колени к груди. Катя его обнимает, и её тепло передаётся ему. Миша делает гимнастику, шумно дышит, вращает глазами, пар от одежды струится как от раскалённого утюга. А во мне разгорается внутренний огонь, начинает покалывать тело и по венам заструилось тепло. Всё же иметь гены дракона весьма приятно.
Тишину вновь сотрясают взрывы, на этот раз они мощнее и происходят наверху, но где точно, трудно понять. Ход, в котором мы сидим, сотрясается, словно в конвульсиях. Вскакиваем, но нас сшибает на землю, под ногами змеятся трещины, стены вибрируют, вот-вот сойдутся, всё пространство наполняется пылью. В ужасе пискнула Катя, Эдик накрывает её своим телом, получая град ударов от валящихся камней. От сильного толчка, падаю на спину.
— Кирилл! — кричит Катя, пытается оттащить меня в сторону.
Словно во сне вижу, как от свода тоннеля откалывается остроконечная глыба и с шумом ухнула вниз. Заслоняюсь автоматом, но осколок легко его переламывает и вонзается грудную клетку, вспыхивает жуткая боль, мгновенно перед глазами возникает синий мир, я могу улизнуть из этого кошмара, но это будет равносильно предательству. Рядом выругался Миша и ... всё смолкает, лишь изредка шелестят камушки, скользя по наклонной поверхности, да жгучая пыль забивается в ноздри и из-за рта ползёт красная пена. От боли перехватывает дыхание, в глазах двоится, хочу встать, но ноги не держат. Катя подскакивает ко мне: — Кирилл, как же так! Тебе больно? Надо что-то сделать. Сейчас мы тебя перевяжем, — я замечаю, как трясутся у неё руки. Вероятно у меня серьёзное ранение, в груди немеет и словно холод вымораживает душу.
— Сейчас сделаю перевязку, — Миша разрезает на мне нательное бельё и в ужасе отступает.
— Что там? — хриплю я.
— Твоё сердце разорвано в клочья. Но так не бывает, почему ты жив? — он замирает в нерешительности.
— Миша, чего стоишь, — налетает на него с кулаками Катя.
— Здесь я бессилен, ему может помочь лишь бог, — грустно говорит он.
Внезапно появляется свечение, мой камень вырывается из складок одежды и зависает над ужасной раной. Он полностью очищен от доисторических ракушек, ярко светится и пульсирует словно сердце. Возникает умопомрачительное состояние поместить его в своей груди, но страх захлёстывает сознание, панически боюсь последствий.
— Миша, убери камень, — превозмогая себя, шепчу я.
Мой друг вытягивает руку, но его бьёт словно молнией, он с воплем отлетает в сторону, обожженные пальцы дымятся, но драконий камень, словно обижается, меркнет и падает в складки моей одежды.
Под плач Катюши уплываю в синюю даль, вокруг меня призрачное сияние, голубая ленточка, словно усыпанная бриллиантами, выплывает из пространства и увлекает в неведомый мир.
........................
Лежу на изумрудной, шелковистой траве, ноги омывают тёплые волны. Слышу пение птиц, под лёгкими порывами ветра приятно шумит камыш. Боли нет, но и силы совсем оставили, кровь продолжает струиться из тела, даже не догадывался раньше, что её у меня так много.
— Дедушка, мёртвый человек! — будто сквозь сон слышу тревожный детский голос.
— Нет, Тархуша, это не человек, дракон.
— Совсем не похож, у него нет когтей, крыльев и клыков, — удивляется ребёнок.
— Тело не показатель, главное — душа, а она у него дракона ... но он не мёртвый. Внучок, беги к отцу, скажи, прибыл посланец из будущего.
С трудом открываю веки, в зрачки, брызнул бодрящий свет, как вода, растекающаяся из-под вечного ледника. Непонятное ощущение, но чистое и светлое.
Очевидно сейчас очень раннее утро, небо в прозрачной белой дымке, солнце ещё не поднялось, но светло, словно взгляд пускаешь сквозь грани чистейшего хрусталя. Невероятно, но на небе виднеются две луны и, едва обозначены контуры третей. Вероятно, я не на Земле говорит мне логика, но сознание с радостью утверждает обратное. Но три луны? Как их связать с реальностью?
— Очнулся, родимый, — слышу мягкий, но пронизанный немалой силой голос старого человека.
Скашиваю глаза, на меня смотрит крепкий старик, у него длинная белее снега борода, взгляд пронзительный и мудрый, на лице ни единого отпечатка болезней, что должны быть в таком возрасте. Во мне зреет уверенность, не одну сотню лет разменял, но старик бодрый и спокойный. Он в просторной одежде и на ней ни пятнышка грязи. Вышивка у воротника, на поясе и рукавах поражает чёткостью и гармонией рисунка, чем-то она перекликается с русскими, украинскими и белорусскими узорами.
— Где я? — пытаюсь спросить его, но сил нет, даже шевельнуть губами.
Но старик читает мои мысли: — Это Даария.
— Даария? Ведь это легенда, — я не говорю и даже не шевелю губами.
Но он вновь понимает меня, мягко улыбается: — Всё в мире когда-нибудь становится легендой.
— Но это Земля?
— Да, это так, одна из множества земель населённых Великой Расой. Это четырёхмерный мир людей. Не часто к нам забредают странники из многомерных миров.
— Это вы обо мне? Кто я?
Старик задумался, видно хочет подобрать правильный ответ.
— Ты почти человек, но в большей мере дракон. Ты из мира, который находится в конце Золотого Пути, перед началом Величайшего Мира Прави, это Рубеж. Жители, населяющие эту часть, являются больше воинами, но вмешиваются в события людей редко. Исходя из того, что ты изранен, началась война. Вероятно, тяжёлые частицы первозданного мрака, вырвались, в светлую часть Сварги, внося Хаос, и нарушают Гармонию.
— Ты говоришь не как человек, ты бог? — вырывается у меня.
Он мягко улыбается: — Нет, конечно, Бог Един, но мы преуспели в своём развитии, и потомки назовут нас богами. Чувствую, ты хочешь знать моё имя, — ласково смотрит на меня старик.
— Очень! — с жаром прошу я. Мне кажется, сейчас услышу нечто невероятное, это перевернёт моё сознание. Удивительно, но ум очищается, и силы возвращаются, ужасная рана стягивается на глазах, в груди ухнуло сердце и ритмично забилось, разнося кровь по телу, стремительно возвращая меня к жизни.
— Сварог, — невероятно просто говорит он.
— Сварог?! — приподнимаюсь на локтях, голова закружилась, но это не от слабости.
— Ты лежи, я, конечно, вернул жизнь, но тебе необходимо осмыслить выздоровление в покое, — он мягко дотрагивается до моего плеча. — Если б не драконье сердце, Марена Свароговна, давно бы тебя переправила по Золотому Пути в Мир Слави.
— Марена? В смысле, Мара? Богиня смерти?
— У нас нет понятия смерти, его придумают наши потомки. По-настоящему, это переход из одного Мира в другой, из Яви в Славь. Да и какая ж она богиня, дочка моя любимая, — улыбается всесильный Сварог.
— А-а, — щупаю у себя за пазухой, — я кажется, камень потерял, в смысле ...своё сердце, — поправляюсь я, испытывая величайшее потрясение. Драконий камень, к которому так привык, я совсем не ощущаю у тела.
— Не беспокойся, когда был в беспамятности, ты его выронил. Возьми обратно, — Сварог протягивает пульсирующий шар.
Он лежит на его ладони, испуская ровный мягкий свет, словно очень доволен тем, что его держат эти руки.
На этот раз встаю на ноги, я не маленький, но Сварогу едва по плечо, с трепетом протягиваю руки, он, улыбаясь, отдаёт драконье сердце. Словно взрыв, возникает прилив энергии, мне кажется, я поднимаюсь над землёй. А ведь действительно парю в воздухе! Немного успокаиваюсь, приземляюсь на носки и не знаю даже, что говорить. Справившись с волнением, произношу: — Спасибо, Великий Сварог.
— Хорошее слово, — он с одобрением кивает, — и тебя пусть спасёт Бог.
В воздухе раздаётся мощное гудение, из-за верхушек лохматых сосен выплывает сверкающий золотым огнём летательный аппарат.
— А вот и мой сын Перун пожаловал.
Летательный аппарат зависает в воздухе, плавно идёт на посадку, незаметно касается земли, затихает. Откидывается назад прозрачный купол, выдвигается металлическая лестница. Первым резво спускается мальчуган, наверное, тот, которого Сварог называл Тархушей ... Тарх?! Внезапно осеняет меня.
— Да, он Тарх Перунович, — ловит мои сметённые мысли Сварог, — он ещё пока ребёнок и не осознаёт своего будущего предназначения, но оно у него уже есть, мой внук будет бесстрашным воином и хранителем древней Великой Мудрости.
— И богом, — шепчу я.
— Мы все частицы Единого Творца-Создателя, дети его, — у Сварога в глазах разливается печаль, очевидно, он заглядывает далеко в будущее.
Тарх подбегает к деду, утыкается ему в колени, с опаской косится на меня.
— Почему сестрёнку опять не взял? — хмурит брови Сварог, но в глазах улыбка.
— А ... Таринка опять в лес с подружками убежала, вечно со своими деревьями разговаривает. Дед, она ещё маленькая и несмышленая, нечего ей со мной бегать, ещё упадёт и коленки расшибёт, — серьёзно заявляет её старший брат.
Голова у меня идёт кругом, Тарх и Тара, брат и сестра, неужели в их честь, когда-то назовут бескрайние просторы русской земли — Великой Тартарией, а затем — Россией.
А вот и Перун. Мужчина, могучего телосложения, с густой светлой бородой, легко спрыгивает на землю, быстро и непринуждённо идёт к нам.
— Дракон? — удивляется он. — Что тебя привело из Рубежа в Мир Яви?
— Наверное, потому что считаю себя человеком, — я опускаю голову, не в силах выдержать пронзительный взгляд его льдисто-голубых глаз.
— Так чувствуют себя любые существа, кто погружается в четвёртое измерение, — кивает суровый Перун.
Я в замешательстве, не улавливаю связь с четырьмя измерениями и человеком. Нас учили, что определение звучит так: длина, ширина, высота и абстрактное — время. Причём здесь человек?
Неожиданно на помощь приходит седовласый Сварог, он легко читает мои мысли, на лице появляется грустная улыбка: — О, как у вас всё запущено. Существа из Пекельных миров извратили суть понятия измерений, а четвёртую, самую важную, уничтожают. В мире людей обязательно должны существовать четыре измерения: тело, дух, душа и совесть. С потерей совести, человека отбрасывает на уровень более низкий, чем у животных, вследствие чего враги легко могут завладеть душой, и останется лишь тело и дух. Обычно тело самостоятельно не живёт и уходит прахом в землю, дух — несчастное, бывает опасное, существо, ниже его лишь тело.
Я потрясён, мир открывается мне совсем в ином ракурсе. Теперь я понимаю, почему учение Дарвина зашло в тупик, искали эволюцию тел и, естественно не обнаружили ни одного переходного звена. Не там искали, эволюционирует лишь душа, а для неё без разницы какое тело. Тело — это одно из самых простых творений Создателя, а с душой он работает постоянно, а совесть — мощный двигатель эволюции. Дух может поддерживать тело, но это зомби, дух без тела — привидение, душа без совести — эволюция заходит в тупик, а бракованные особи следует уничтожать.
— Да, иной раз Единый Творец-Создатель так и поступает, — вновь читает мысли Сварог, — случается, разносит в прах целые народы потерявшие совесть.
В подтверждении его слов я вспоминаю историю о Содоме и Гоморре, стёртых с лица земли за разврат и алчность.
— Однако, хватит о грустном, тебе ещё предстоят сражения, а сейчас мой сын хочет показать тебе священную страну Даарию.
С трепетом иду к летательному аппарату. Он полукруглой формы, имеются короткие, идущие под острым углом крылья, хвостовое оперение как у МиГа, очевидно, он предназначен для полётов в атмосфере земли. С удивлением замечаю, что к крыльям подвешены остроконечные ракеты, о предназначении которых догадаться легко.
На мой удивленный взгляд Перун мрачнеет:— Да, дракон, мы не в мире живём, была большая война, множество земель разрушено, много солнц погасло. Ту победу одержали с большим трудом и немыслимыми потерями и всё из-за того, что один из нас передал знания и технологии Пекельным мирам. Он считал, что этим подтянет их уровень к Светлым мирам, но развитие без совести неизбежно ведёт к войне. На Земле спаслись немногие из тех, чьи планеты разрушены. Сейчас относительно спокойно, но чёрные из Пекельных миров нечто замышляют и вновь копят силы для ответного удара. Бывают вылазки вражьих разведчиков, и их приходится уничтожать физически. На этот случай наши корабли всегда имеют на борту оружие. Отец говорит, главная битва ещё предстоит, Дарию ... смоет потоком, пресный океан станет солёным, часть людей переберётся в Чертог Медведя, пройдя через Звёздные врата Муждумирья, часть останется здесь, заселив другие континенты. Жаль, не всё будущее видит, он ведь не бог, — вздыхает Перун. — Однако, Леля ушла за горизонт, Фатта и Месяц растворяются в солнечных лучах, скоро прибудет вайтмара.
