По просьбе подруги, я созвонилась Кан Ын Кю, но он сказал, что в ближайшее время сильно занят и увидимся мы только перед съёмками. На выходные я с Ли Чжи Сук поехали ко мне на квартиру, выпросив у библиотекаря кучу литературы. Но оказавшись за пределами кампуса предались праздному безделью, забив на учебники и конспекты. Готовили вкусности, гуляли по Тегеран-ро и смотрели дорамки. Я уговорила Ли Чжи Сук отрепетировать со мной диалоги из моей роли. Ей понравилось изображать из себя Кан Ын Кю и говорить зычным голосом. От этого мы больше смеялись, чем занимались делом. Короче по поводу учёбы мы спохватились только ближе к вечеру воскресенья.
27. Романтика без правил
Очередная неделя занятий оказалась ещё более интенсивной, чем предыдущая. Преподаватели стали наседать, вгоняя расслабленных первокурсников в нужный темп учёбы. В клубе каягымисток всё устаканилось, так как Чжин Гук общался со мной подчёркнуто отстранённо. Официально я впала в немилость этого местного властелина. От чего многие злословили за моей спиной или же в моём присутствии. Впрочем, имелись и сочувствующие.
Установившиеся спокойствие и размеренность моей студенческой жизни разлетелись в дребезги вечером в среду, когда Ли Чжи Сук с замиранием в голосе спросила у меня:
— Как думаешь, Чжин Гук подарит тебе завтра подарок?
— По какому поводу? — спросила я, не отрываясь от чтения конспекта.
— Завтра белый день — когда парни делают подарки девушкам, которые им нравятся.
— Ну да, 14 марта! — показала я, что нахожусь в теме. И тут же вспомнила про договор с Чхве Шин Хёком: "Вот засада! Авось забудет!", — посетовала я мысленно и положилась на волю случая.
Утро Белого дня началось довольно неординарно — с громкого стука в дверь нашей комнаты в кисукса. Мы с подругой ещё спали без задних ног, так как занятия на сегодня отменили. Недовольные внеплановой побудкой, мы не сговариваясь, побежали встречать гостя. Чжи Сук опередила меня и рывком распахнула дверь. На коврике перед ней стояла большая розовая коробка. "Для Ким Лин Мэй и Ли Чжи Сук" гласила надпись на приколотом сверху листочке-сердечке.
— От разноцветной троицы, — обрадовалась подруга, — почерк Сон У Ёна. Мы занесли коробку внутрь и приступили к распаковке. Ребята подарили нам по статуэтке в виде нашей уменьшенной копии, а также фотоальбомы с фотографиями наших занятий в тонъари. Было очень приятно. Сразу же появилось праздничное настроение.
Вдохновлённые прекрасным началом дня, мы принарядились и пошли кушать. После завтрака на выходе из столовой за нами увязались две девицы. Чтобы убедится в их слежке за нами, мы специально поплутали по университетскому парку.
— Похоже, это поклонницы Пак Чжин Гука следят за тобой, — шёпотом предположила подруга.
— Делать им больше нечего!
— Им любопытно подарит он тебе подарок или нет. Ходят слухи, что вы тайно встречаетесь.
— Фантазёрки! — недовольно фыркнула я.
Покинув парк, мы прошли в подготовительный зал выполнять домашку. Положив сумки на стулья и тем самым, забив себе места, пошли за книгами. Следовавшая за нами парочка тоже устроилась неподалёку. По возвращении на наших столах мы обнаружили небольшие коробки шоколадных конфет с поздравлениями от третьекурсника, которого охмуряли на вступительной вечеринке. Пустячок, а приятно. Возникло предвкушение других сюрпризов.
Ближе к обеду мне позвонили из секретариата университета и попросили забрать две посылки, пришедшие на моё имя. Ли Чжи Сук вызвалась мне помочь донести их до комнаты в кисукса. Сдав учебники библиотекарю, сходили за посылками, на которых кроме моего имени больше ничего не значилось.
В первой посылке лежал симпатичный львёнок в шляпе и смокинге, такой же, как в одной из известных дорам, однако в лапах вместо розочки — сердечко. Его прислал Хан Ён Ун, вложив краткое письмо с поздравлениями с Первым белым днём в Корее. А также с извинениями за внезапный отъезд.
Вторую посылку я доверила открывать подруге. В ней тоже прислали плюшевую игрушку — мишку измазанного красной краской и письмо с угрозами красноречиво повествующими, что со мной произойдёт, если я не расстанусь с Пак Чжин Гуком.
Ли Чжи Сук как ребёнок расстроилась, увидев подарочек. Мне же было всё равно, обычная злая выходка девчонок, не страдающих избытком воображения. В дорамах частенько показывают подобные посылки. "Знаменитостью ещё не стала, а угрозы уже посыпались", — иронизирует внутренний голос. "Мишку жалко! Сдам-ка я его в чистку", — вместо ответа подумала я. Сказано — сделано! Отнесла мишку в коробке на первый этаж кисукса, где находится студенческая химчистка. Буквально за 15 минут медведя привели в порядок, убрав следы краски.
Занятия в Клубе игры на каягыме я решила прогулять, дабы не ставить себя и Чжин Гука в неловкое положение. Ясно же, девушки сегодня ещё более придирчиво будут следить за нашим общением. Пошла с подругой в ресторанчик, где она подрабатывала в свободное от учёбы время — помочь, где можно и заодно поработать на рекламу заведения. По словам хозяина ресторана с тех пор как в нём работает Чжин Сук и приходит её подруга, то бишь я, число клиентов прибавилось.
Пообедав, мы сидели и бездельничали, так как завсегдатаи ресторанчика ещё не пожаловали. Над входной дверью зазвенели колокольчики, я обернулась и встретилась взглядом с радостно улыбающимся Шин Хёком.
— Привет! — подошёл он и по-свойски похлопал меня по плечу.
— Привет! — заторможено отозвалась я. Не то чтобы я его совсем не ожидала увидеть сегодня, скорее больше надеялась, что он не сможет меня здесь разыскать.
Я познакомила парня с Ли Чжи Сук и он пользуясь моментом попросил у неё позволения похитить меня на несколько часиков. Подруга смущённо кивнула, давая согласие, несмотря на мою красноречивую жестикуляцию за спиной Шин Хёка. Я её понимаю, конечно, когда этот симпатяга улыбается, демонстрируя ямочки на щеках, девушкам весьма непросто отказать ему в чём-либо.
— Ну, как проходит учёба? — интересуется Шин Хёк, усаживая меня в свой ярко жёлтый автомобиль.
— Интересно... А куда мы поедем? — задаю я насущный вопрос, припоминая, что всего неделю назад спрашивала то же самое у Чжин Гука.
— В сказочное место, которое вот уже более сорока лет принадлежит моей семье, — загадочным тоном сообщает Шин Хёк.
— В склеп? — мрачно предполагаю я.
— Туда ещё рановато, но твоя идея заслуживает внимания. Мы поедем туда, где я всегда мечтал побывать со своей девушкой.
— Мы же не встречаемся.
— Рассматривай это как репетицию.
— Главное не шибко входи в роль!
— Постараюсь, — ухмыляясь, сказал он.
Я привычно отвернулась к окну поглазеть на улицы города. Сеул великолепный город контрастов — в нём органично сочетаются современные небоскрёбы и буддийские храмы. Всегда есть, на что полюбоваться и чем восхититься.
— В какой административный район направляемся? — предприняла я вторую попытку узнать пункт назначения.
— Самоуправление Йонсан-гу! И мы почти уже добрались, — Шин Хёк припарковался на небольшой стоянке и помог мне выйти из машины. — Сегодня отличная погода для прогулки, — заметил он.
Несмотря на моё явное нежелание, Шин Хёк взял меня за руку и повёл по широкому тротуару в сторону высотных зданий.
Шагая, я с присущим мне любопытством рассматривала двух и трёхэтажные дома, стоявшие на фоне высоток.
— Посмотри наверх, — попросил Шин Хёк.
Я взглянула вверх и увидела, что впереди над горой по канатам движутся поблёскивающие на солнце фуникулёры.
— Мы поднимемся в башню Намсан? — спросила я.
— Можно и так сказать. Точнее мы сперва, поднимемся на гору Намсан, а затем уже на верхний этаж Сеульской башни N, — важно пояснил Шин Хёк.
— Почему телебашню назвали N? — спросила я, наблюдая за подъёмом фуникулёра.
— Телебашню переименовали относительно недавно — в 2005 году, ей дали новое имя "N" вложив в него сразу несколько смыслов — Намсан, новизна и nature (природа), так как после реконструкции телебашня стала символом новизны Сеула и единения корейской архитектуры с природой.
— Понятно, — отметила я, по-прежнему наблюдая за движением на канатной дороге.
— Пойдём быстрее, я уже купил билеты на фуникулёр, — Шин Хёк вынул из внутреннего кармана два зелёных прямоугольника и продемонстрировал мне.
Впереди показался стеклянный павильон, разместившейся под невысоким монументом, увенчанным орлом. Мы подошли к нему и встали в очередь.
— До станции мы поднимемся на специальном наклонном лифте называемом "Намсан орыми", — сказал Шин Хёк.
Мы с детским любопытством, наблюдаем, как в стеклянный лифт заходят очередные 20 пассажиров, желающих проехаться по небесной дороге.
— Лифт поднимает пассажиров на первые 140 метров горы Намсан, — пояснил Шин Хёк. Затем указал наверх: — Здание, где изображён фуникулёр — нижняя станция. До неё конечно можно добраться на машине или пройти пешком по другой улице. Но мне больше всего нравится подниматься при помощи "Намсан орыми". С детства обожаю это делать.
Наконец очередь дошла до нас, мы не спеша зашли с другими пассажирами в стеклянную кабинку и стали подниматься вверх.
Покинув лифт, немного задержались на верхней площадке, чтобы оттуда понаблюдать за его движением.
— Его мой дедушка придумал, — похвастался Шин Хёк.
— Необычное решение, — отметила я.
После этого мы поднялись на пятый этаж станции и вместе с другими людьми зашли в кабинку фуникулёра, предъявив билеты контролёру. На посадке моё внимание привлёк молодой человек в толстовке с клетчатым рюкзаком. Я слегка поёжилась, глядя на его не по погоде лёгкую одежду.
— Нам повезло — сегодня мало желающих прокатиться на небесной дороге. Обычно кабинки переполнены туристами, — отметил Шин Хёк, когда стеклянные двери плавно закрылись и фуникулёр слегка качнувшись, отцепился от платформы станции и плавно двинулся вверх.
Я обернулась к окну, чтобы получше рассмотреть здание станции.
— На станции помимо билетной кассы, размещается ресторан, кафе и магазины сувениров, — пояснил Шин Хёк, заметив мой интерес.
— Она похожа на торговый центр с гаражом для фуникулёров.
— Сверху становится видно, на крыше станции отображён цветной символ парка Намсан, — заметил Шин Хёк.
Мимо нашей кабинки вниз проплывает другой фуникулёр. В его стёклах отражаются ветки деревьев растущих на горе Намсан, придавая кабинке ещё более футуристический вид. Сквозь стекла видны силуэты некоторых пассажиров.
— В том фуникулёре катаются деревья, — шутит Шин Хёк.
Оборачиваюсь и смотрю на пассажиров в нашем фуникулёре. Большинство из них смотрят в смартфоны, вместо того чтобы любоваться красотой столицы. Некоторые старательно позируют для селфи и лишь двое кроме меня и Шин Хёка смотрят вниз. "Возможно они здесь не впервые и им уже не так интересно", — замечает внутренний мудрец.
Шин Хёк с улыбкой наблюдает за мной. Так и подмывает показать ему язык, но справившись со своей непосредственной натурой снова поворачиваюсь к окну и смотрю на высотные здания, постепенно уменьшающиеся в размерах. Открывается вид на крыши низеньких домов, улицы и площадку перед станцией с припаркованными по её периметру автомобилями. Сквозь ветки деревьев видна дорога внутри парка Намсан. Появилось ощущение, что я стала птицей и взлетаю вверх над городом.
Мы поднимаемся всё выше и выше, и за высотными домами разворачивается захватывающий вид гор, возвышающихся почти в центре северо-восточной части Сеула.
Видно, что высотными зданиями застроен сравнительно небольшой участок города, в то время как малоэтажными домами занято почти всё вокруг. Между гор тоже виднеются едва различимые крыши двух и трехэтажных домиков.
— Там на горах находятся красивые национальные парки. У горы слева располагается Парк Независимости Содэмун, на возвышенности справа — природный парк МТ, а за ними Зелёный парк и Самчён парк.
— В Сеуле каждый свободный кусочек земли является парком. Сразу заметно, что здесь очень ценят природу.
— О, мы почти на месте! Всего три минуты и мы поднялись до смотровых площадок Сеульской башни N, — радуется Шин Хёк.
Вместе с остальными покидаем фуникулёр и проходим по станции виденной мной в дораме с Ли Юн Соном в главной роли. Он там ещё ночь провёл в фуникулёре вместе со своей одноклассницей.
Из здания станции выходим на площадку с двумя небольшими арками и деревьями из замочков. Тут же юная китаяночка просит Шин Хёка сфотографировать её перед арками. Он соглашается и делает несколько снимков увлечённо позирующей девушки.
— Здесь влюблённые со всего света закрывают свою любовь на ключ, чтобы она стала вечной, — говорит мне Шин Хёк, разглядывая надписи на открытках, висящих среди цветных замочков.
В целом ёлочки из замочков смотрятся несколько странно, но, безусловно, мило. Тоже подмывает прочесть, что написано на разнообразных листочках, но меня останавливает внушённое с детства правило не заглядывать в послания без разрешения владельца. Оттаскиваю Шин Хёка увлёкшегося чтением от ёлочек. Он смеётся и фотографирует нас на их фоне.
С маленькой площадки с арками можно пройти на другую, с заборчиком увешенным замочками, и осмотреть при помощи установленных на ней биноклей панораму северной-западной части Сеула, но Шин Хёк ведёт меня в другую сторону. Мы спускаемся с площадки по лестнице в шесть ступенек, к куполообразным сооружениям из камня.
— Пять старинных сигнальных буёв, их также называют маяки Понхвадэ, — указывает Чхве Шин Хёк на странные сооружения. — Их применяли во времена династии Чосон для передачи новостей и предупреждения о нападении врагов. Днём подавался дымовой сигнал, а ночью внутри маяков зажигался огонь, — поясняет он.
Высота сигнальных маяков едва превышает два человеческих роста. Тем не менее, они вызывают некий внутренний трепет, своей древностью и ролью в истории Сеула. Мы медленно обиходим вокруг платформы с маяками Понхвадэ и останавливаемся перед железными воротцами.
— У этих ворот примерно в 11.30 можно увидеть, как заступает на службу почётный караул в исторических костюмах эпохи Чосон, — сказал Шин Хёк, глядя на меня.
Последний раз, взглянув на древние сигнальные башенки-маяки мы прошли через ещё одну маленькую площадку с фонтанчиком питьевой воды, поднялись по крохотной лестнице и вышли на просторную площадь перед телебашней. В самом начале площади как бы в противовес современному зданию телебашни стоит красочный павильон с крышей пагодой.
В павильоне на скамейке отдыхают трое посетителей в возрасте, наблюдая за происходящим на площади.
— Красивый павильон, — замечаю я.
— К тому же известный, — отзывается Шин Хёк. — Восьмисторонний павильон Пхальгакчжон. Его восстановили в 1968 году, а построен он был в 1959 году в честь одного из президентов Кореи. Сейчас в нём проводятся специальные встречи рассвета на горе Намсан, так как из него открывается замечательный вид на Сеул и окрестности башни N.
— Может, и мы придём сюда, посидеть и поразмышлять на старости лет, — улыбаюсь я.
