Не отстала — пристала, точно длак — и принялась тереться об меня.
— Знаешь что! — вскочил я, отступая от Злобы, а она, словно хищная кошка, продолжила наступать на меня, приближаясь на четвереньках столь сексуально, что едва сдержался, твердя про себя, как "Отче Наш" имя возлюблено. — Ню...
Его дикарка, в меру своей распущенности, поняла по-своему, доказав мне лишний раз насколько у извергов тут всё запущено — совокупляются с тем, с кем прикажут, и когда прикажут.
А так нельзя — это неправильно! Так недолжно быть!
— У тебя есть дикарь на примете?
— Некрас...
— Что?! — дался им всем немой. Хотя всё правильно: не проболтается даже под пыткой у Макошь, если кто из внучек и бегал к нему утайкой от карги. Вот где Казанова местный! А эта карга пытается сделать им меня для своих су-у... внучек. Да не угадала!
Злоба укусила меня, маньячка! Ну да, а что я хотел от неё, дикарки? На то и изуверка!
— Отстань! Уйди! — замахнулся я на неё, а вот ударить — вспомнив ту, на кого была похожа как две капли воды — не смог. Близняшки они, что ли с Кривдой? Отсюда и такие пристрастия со вкусами к Некрасу. — Хотя нет, стоп, погоди! А он не делал тебя взрослой до меня?
— А ты проверь, — схитрила Злоба, — так ли это или нет!
Ах ты ж... стерва!
— Уходи, не то позову Глума, и скажу, чтоб он привёл мне вместо тебя младшую сестру!
— Чернаву?! — разозлил я дикарку, превратившуюся в истинную изуверку.
Она схватила камень с пола и швырнула им в меня, быстро сообразила, каким образом может добиться желаемого результата — метила уже иным булыжником мне в голову. Да я тоже, не будь дураком, уяснил: не слезет с меня живого, а и мёртвого отымеет, но станет взрослой.
Сам зацепил её аналогичным образом и успокоил.
Дикарка рухнула, и что-то очень долго не подавала признаков жизни, заставив меня обеспокоиться её состоянием.
Надо бы пульс проверить, — наклонился я, и попался на уловку дикарки, как последний дурак.
Она ударила меня камнем по голове.
На моё счастье, и своё несчастье, силёнок у неё, чтоб лишить меня сознания, не хватило, но шишку знатную набила, заслужив от меня оглушительную пощёчину. Ей, я и успокоил её, связав собственной же шкурой.
— Доигралась, изуверка!
— А-а-а... — орала она вне себя от злобы, клича на помощь стражу.
Да Глум не дурак, понимал: раз орёт, значит, процесс взросления у нас идёт полным ходом.
— Кричи-кричи, всё равно никто не придёт раньше времени.
Злоба проявила упорство, и я заткнул ей рот тем самым булыжником, коим приложила меня по голове.
— Получила, что заслужила, изуверка! Отныне будешь знать, как на меня кидаться!
Дикарка что-то пыталась мне сказать, да и так понятно: обругать и обозвать варваром.
Заслышав приближающиеся шаги стражи, я выдрал камень у неё изо рта, и она цапнула меня. Я вскрикнул. Наши голоса сплелись в один, и надзиратель повернул вспять, решив, что мы продолжили процесс размножения. Да дикарка, не будь дурой, сообразила позвать изверга по имени:
— Глум! Га...
Вот тварь!
Но я тоже не лыком шит — сорвал с себя порты и прыгнул на неё сверху, зажимая рукой рот, сделал вид, будто насилую её, а она орёт подо мной, изображая из себя недотрогу.
— Пошёл прочь, изверг! — закричал я на дикаря, едва он выскочил на нас со Злобой с факелом в руках.
Получилось! У меня это получилось! — провести извергов, и я выиграл ещё немного времени для себя.
— Чего притихла и не орёшь больше? — отнял я искусанную руку от Злобы.
Сподобившись на очередную хитрость, она предприняла попытку пронять меня слёзами, намекая: если я откажусь от неё, Макошь и её прибьёт, подсунув напоследок Чернаву; стала очернять её в моих глазах, обзывая грязнулей, уродиной и калекой.
— Думаю, мне всё же стоит познакомиться с ней поближе, чтоб убедиться, какая она есть на самом деле. Вдруг ты солгала, и окажется красавицей?
— Нет, возьми меня! Сделай взрослой, и проси, чего хошь, варвар!
— Ага, одна уже такая грозилась меня отблагодарить, если я прибью каргу.
— Я не стану тебя неволить, варвар!
— Знать меня кончат тут твои изверги с каргой.
— Тогда сделай меня взрослой, и я объявлю тебя своим мужиком!
— А как же Некрас, Злоба?
— Да кто он такой! А ты...
— Я — варвар, — напомнил сам, с кем имеет дело дикарка.
— А станешь извергом, каких свет не видывал! И я помогу — только помоги мне стать взрослой и...
Ага, завела старую пластинку, как давеча Кривда.
— Нет, ничего у нас с тобой не получится.
— Глум! Глум...
На крики Злобы примчался надзиратель с напарником.
— Держите его! — кивнула Злоба извергам на меня.
Чтоб её, изуверку! Всё одно решила силой добиться от меня того, на что я не был согласен.
Сам опередил их, пригрозив свернуть шею Злобе, если кинуться на меня.
— Тогда тебе перебьют конечности, и Чернава всё одно добьётся от тебя, варвар, то, чего не смогла ни Кривда, ни я! Макошь всегда добивается своего! Так было всегда, и так будет теперь!
Вот так иной раз и пожалеешь, что родился не женщиной. И прикидываться евнухом, мне тоже вроде как не с руки, а и кое-кем ещё. Раз уж я мужик, то придётся оставаться им до конца, а какого... такого и добивались изверги от меня.
— Выходит, ты сделала свой выбор, уступив пальму первенства, сестре?
— Нет, стой, Глум! Назад! Га... га...
— Ты очень умная, Злоба, но тебе не перехитрить меня!
— Кличьте Макошь!
Ах ты... изуверка!
Один из извергов убежал, а второй остался стеречь нас. И, скорее всего, Глум, поскольку отвечал за меня перед каргой собственной головой. И длак — его тварь, а не моя. Одному мне не пробиться сквозь них. Да терять больше нечего. Сейчас или уже никогда.
Вооружившись булыжниками, один, я швырнул в длака, а иным замахнулся на свет факела, метя в изверга на страже, но того уже задел вперёд меня...
— Некрас?! — не поверил я своим глазам, и в то, что повзрослевший изверг решил спасти меня, скорее напротив явился мстить — опередил, ударив меня по голове.
И опять это сопение с пыхтением, заставило меня очнуться. Юный изверг ничуть не удивил меня, заставляя повзрослеть Злобу, а та, задыхаясь от злобы, выла как раненая тварь от бессилья.
Некрас испортил её, чем спас меня, но сам подвергся жесточайшему наказанию. Узрев, что содеял юный изверг, карга выхватила копьё у Глума и сама ударила его, не пожалев при этом Злобу — проткнула обоих насквозь, пригвоздив к полу.
Взглянув с ненавистью на меня, Макошь указала извергам в мою сторону. Избивать меня до полусмерти они не спешили, как и перебивать конечности тоже, но это пока — по её наказу привели сюда третью по счёту дикарку.
— Не вздумай мне испортишь её, варвар! — пригрозила напоследок карга, уносимая стражами — посылала на мою голову проклятия.
— Чернава... — кашлянул я, произнося имя новоявленной дикарки.
Она стояла властно надо мной и смотрела надменно, как я беспомощно пытаюсь освободить от стягивающих пут конечности.
— Чего уставилась, изуверка? Вон он я — пользуйся моментом!
— Варвар! — выдала дикарка, выхватив из-под шкуры каменный нож.
— Ты не сделаешь этого, иначе Макошь прикончит тебя саму!
— Не прикончит — я её последняя надежда на продолжение рода шаманок!
— А что с Кривдой и Злобой? Где твои сёстры?
— Они мне больше никто! И никогда не были ими!
Ах да, я ж забыл, что имею дело с извергами. И Чернава вобрала в себя наихудшие черты предшественниц, дождалась своего часа — часа триумфа, — сунула мне каменный нож. Я думал: зарежет из-за сестёр и Некраса. Не тут-то было — освободила от пут, перерезав их на мне.
Не понял!?
— Ты что затеяла, дикарка, а? Говори начистоту или я тебя... — вскочил я, напирая на Чернаву. Да она не растерялась, и противопоставила мне каменный нож, воткнув в живот, обещая вырвать кишки — и если я не замру, то умру. — Хм, а ты мне нравишься!
— За то ты мне, варвар, нет!
— Понял, хотя и не до конца. На кой освободила меня?
— Чтоб ты сбежал!
— Вот так запросто отпускаешь, да?
— Да, я не хочу становиться взрослой с тобой!
— А с кем, если не секрет, раз уж у нас пошёл обмен любезностями Откровенность за откровенность, дикарка! И знай: я не предам тебя! И пусть вы, изверги, считаете меня, варваром, но слово даю: Макошь не узнает!
— А даже если и так, то сама согласиться с моим выбором!
— Так кто же он, этот изверг?
— Идём, и сам узришь его!
Ого!
— Ты это серьёзно?
— У тебя есть выбор, варвар?
— Нет, — уступил я Чернаве, понимая: ещё никому из варваров не удавалось заручиться поддержкой дикарей.
Изверги тоже умели удивлять, хотя не скажу: пока по-хорошему. Вдруг откроется очередной обман и... тут мне конец.
Глум на страже не препятствовал нам, а напротив сопровождал, охраняя с длаком и напарником, которого я видел не впервые, но имени так до сих пор не знал.
Да это заговор! И стал мне очевиден, когда мы выбрались из пещеры наружу через потайной лаз, заваленный огромным и тяжёлым валуном. За ним нас с факелом поджидал...
— Щур!
— Ш-ш... — затребовал тишины вожак-дикарь.
— Как скажешь, изверг. Веди!
Щур прежде покосился на Чернаву.
— Он трогал тебя?
— Хм, это ещё большой вопрос: кто — кого!
Изверг отплатил мне любезностью за любезность, заставив согнуться в три погибели при ударе локтем в живот, и пояснил всё очень просто:
— Пригнись, варвар, здесь очень низкие потолки!
Вдобавок толкнул меня коленом под зад, заставив покатиться кубарем с обрыва вниз — сам не последовал за мной.
— Га... — принесло эхо его голос.
Понятно, не дурак, пусть и считаете меня варваром, изверги.
Ноги в руки и на выход, Шаляй! Валяй... Тебе туда, где свет.
Я выскочил на него и очутился на краю обрыва. Вперёд пути не было, и назад тоже — изверги завалили проход за мной камнем.
Картина с моим побегом стала ясной мне, как солнечный день: Чернава заявит Макошь, что я сбежал, связав её, а Глума с напарником оглушил, если вообще не пришиб кого-то из них, и появившийся Щур (как выясняется, никуда не уходивший), бросится за мной в погоню. А ему и искать меня не надо — вот он я, под боком в западне.
Но не на того варвара напали, изверги. Я ещё докажу вам, дикарям: на кое-что способен. А то понадеялся, дурак, что у меня с ними не всё потеряно, когда они на лицо — тупиковая ветвь развития человечества! И мне больше не по пути с ними! — продолжал я искать пути выхода из западни, как мне показалось: пошёл на оправданный риск.
Внизу тонкой змейкой извивалась горная река. Буду надеяться: там приличная глубина, и я не промахнусь мимо воды — прыгнул.
Я прыгнул?!
Точно — лечу, кувыркаясь через голову, и кричу, понимая: разобьюсь при любом раскладе, либо о камни, если в реку не попаду, либо о воду, если всё же попаду. Да как всегда ошибся. На меня прямо в воздухе накинулся оголодавший стервятник — и не клак. Такой крылатой твари, как эта, я ещё не встречал в здешнем мире. Не из прорвы же ты?
Она вцепилась в меня когтистыми лапами, причиняя боль. И не пикнешь, а попытаешься дёрнуться, сама сбросит на камни, затем преспокойно подберёт и дальше понесёт, скорее всего, к себе в гнездовье иным таким же тварям из собственного выводка.
* * *
— Попался, выродок! — ликовал Шиш, сумев застигнуть врасплох одного из варваров, укравших у исчадия прорвы "сердце тьмы". — В прорву его, оторва! К хладнокровному! Шевелись, тварь! А я, тем временем, достану остальных выродков, и сам выну у них сердца, но верну Зырю его, во что бы то ни стало! Я, буду не я — не Шиш! Шиш, что выродки получат от меня, а не "сердце тьмы"!
Глава 22
"Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет!"
Эх, где моя лопатка? Знамо где, и досталась дикарям! Вот только толку сейчас от неё — валить крылатую тварь в воздухе мне не с руки, да и сил сопротивляться никаких. Скорей бы она дотащила меня до своего гнездовья и там бы уже я...
А-а-а...
Над нами мелькнула ещё одна тварь, и разглядеть её, у меня не получилось — мне мешала тварь, овладевшая мной. Она заклекотала и зашипела одновременно, стараясь отпугнуть иного стервятника.
Вот уж никогда не думал, что и у них буду пользоваться небывалым успехом.
Сложив крылья и прижав к бокам, тварь, несущая меня, пикировала камнем вниз.
Нет, что угодно, только не жёсткая посадка! — опасался я быть сброшенным на камни, и в какой-то момент почувствовал себя балластом.
Разжав когти, тварь избавилась от меня, и то ли для бегства от конкурента, то ли напротив желая схлестнуться за обладание мной. Да меня, данное обстоятельство, меньше всего волновало, нежели моё незавидное положение.
Вон уже и река — отчётливо слышен грохот бурлящей воды из-за сильного течения, перекрывающий крики крылатых тварей, — но я всё равно лечу мимо водной преграды на скалы.
Всё — отлетался ты, брат Шаляй, Валяй...
Зажмурившись, я не рассчитывал так скоро налететь на препятствие. Нечто в очередной раз впилось в меня, и я не сразу уловил: какой именно хищник зацепил. По-моему я прилип?
И точно — открыв глаза, узрел жуткое порождение, обозвав его мысленно про себя тем, кем поначалу меня считал всякий тут дикарь или варвар — страхолюд.
Мутант выпустил щуп, и сразу не разберёшь — это его конечностью или язык? Да мне без разницы, итог очевиден — страшилище охотилось на меня точно так же, как крылатые твари, столкнувшись в небе.
Чтоб их, там!
Одна с диким завыванием (что было поразительно) устремилась камнем вниз, и вряд ли за мной, скорее также оказалось сбита соперником.
И очередная неприятная напасть — вцепилась в меня, пытаясь выдрать из щупа мутанта обившего моё тело.
Да они озверели, чудовища...
Рвали меня друг у друга, пока не вмешалось третье, зацепив одного из них, и все сразу же позабыли про меня. Страхолюда отпустила меня, встретив естественных врагов, продолжила битву уже с ним. Но опять же из-за меня.
Это был шанс — мизерный, в виду нанесённых мне крылатой тварью рваных, но неглубоких, ран, и другой такой вряд ли представится. А едва кто-нибудь из чудовищ победит (и рассчитывать мне: поубивают друг друга — не стоило), вновь займётся мной с прежним остервенением, поскольку не захочет отказаться от десерта в меню, а я, как раз сойду за третье блюдо после первых двух.
Ползу, не сдаюсь. А куда ползу, и за чем, сам не понимаю, разве что — подальше от тех, кто в одиночку способен разорвать не то что меня, но и отряд дикарей, на который нарвались мы с братами у Быстрой воды. Тут горы, и река не просто быстрая, а бурлящая. Наверное, так и называлась на местном диалекте извергов. Век им этого побега не забуду, если конечно выживу.
Раны саднят — сочиться кровь. По ней, меня быстро разыщет победитель. Хотя вот он обрыв — подо мной бурлящий поток горной реки — и падать туда, отпало всякое желание. Расшибиться о камни на порогах или о те, что на дне — как два пальца обас...фальт. Хватит с меня полётов во сне и наяву. Я жить хочу! Жить!!!