Зарычал барсаг.
— А по клыкам, скотина!
Разбойник взвалил девицу на хищника.
— Тащи, животное! Шустрее перебирай лапами, Фыр... — вспомнил Олаф, как давеча девица называла барсага.
Зверюга уступила ему, потащив её на себе.
— Хм, надо же... — подивился халдей. — Никогда бы не поверил, коль услышал бы такое от кого, а тут увидел воочию! Что-то аще буде — не сойти мне с ентого места, а с ума! Ха-ха...
* * *
Пограничье. Окраина Севера.
— Сир! Сир... — орал Тараний. — Мы сдюжили, сир! Врата ужаса с башнями смерти позади нас!
Новоявленный трибун прыгал и скакал точно маленький ребёнок от счастья. Гарганы кружили в стороне от них, и там же грохотали истуканы, собирая кровавую добычу.
И откуда только силы взялись у легионеров Северной Армии, даже у "младшенького" — он разом забыл про все свои болячки. И ни ему, ни кому-то ещё больше не требовался отдых как таковой — все спешили уйти подальше от пояса внутренних границ Великой Империи.
— Хи-хи-хи... — зашёлся дурным смехом Иб-ба-Рих про себя. Его трясло изнутри, и дрожь передалась на руки — пальцы дёргались непроизвольно, из-за чего ему никак не удавалось сцепить их на устах.
Выручил Тараний. Видя, что у "младшенького" случился приступ эпилепсии, новоявленный трибун двинул его по затылку, а затем нагло поинтересовался у него состоянием здоровья.
— Сир, вы как?
Покосившись затуманенным взором на трибуна, Иб-ба-Рих, лёжа на паланкине, ничего не ответил.
— Вам надо немного полежать, сир. Для вас сейчас самое главное успокоиться, — хотя сам Тараний оставался взвинчен.
Не он один.
Отмахав ещё пару лиг, легионеры Армады начали падать. Падёж в Северной Армии носил повальный характер. Никто не остался на ногах, все полегли в один миг, и Лапию не пришлось объявлять привал. Сей указ, терял всякий здравый смысл, который много раньше утратили все без исключения легионеры. Не каждый день им приходилось проходить сквозь башни смерти, и тем паче не каждый сезон, им вполне хватало и раза в году. А если учесть, что рано или поздно придётся возвращаться, то вовсе не хотелось жить — проще было сдохнуть в битве на Окраинах Империи с нелюдями. Для этого им оставалось разыскать орды йети, но никто никуда не торопился, и до утра Лапию никого не удастся поднять, даже если пригрозит расправой. Хуже того, что нынче прошли легионеры, им казалось, уже не может случиться с ними — и смерть ныне для них покажется истинной наградой за перенесённые муки.
Лишь с рассветом Лапию удалось отправить Титания с центурией в разведку, пока легионеры догрызали остатки сухарей и допивали последние капли из плодовых фляжек, стряхивая их на ссохшиеся и растрескавшиеся губы.
— Пи-и-ить... — простонал Иб-ба-Рих.
— Нет воды, сир, — откликнулся Тараний. — Закончилась.
— Найди! Достань хошь из-под земли-и-и...
— Её здесь негде брать, сир! Вот доберёмся до Северина, там воды будет — река! И такая широкая, а глубокая, что хоть залейся — всю не выпить даже морфам!
Ругаться у Иб-ба-Риха не осталось сил, и он попытался отомстить новоявленному трибуну плевком, но во рту не оказалось слюны. Застонал беспомощно.
— Крепитесь, сир! Нам осталось совсем немного походной жизни, — увещевал Тараний. — До Северина уже рукой подать — всего день пути, максимум два и...
— Уйди...
Тараний уступил престолонаследнику, поход и ему давался нелегко, он отвык от походной жизни, после того, как его перевели в дворцовую стражу Тирана.
А тут ещё довольно быстро вернулся Титаний с центурией, и заявил во всеуслышание:
— Морфы...
Ратиться с нелюдями сейчас у легионеров попросту не осталось сил. Тут бы просто отбиться, не думая от наступлении, а и об обороне речи ни шло — Северная Армия оказалась вымотана быстрым переходом на Окраины, представляя собой жалкое зрелище.
И это легионы Армады Тирана!
* * *
Тундра. Земли морфов.
Началось самое настоящее мародёрство, которое всеми силами избегали командиры в Гвардии, будь то в корпусах или легионах, и строго каралось вплоть до телесных наказаний с последующим изгнанием с позором безо всяких регалий. Но что гвардейцу-легионеру плохо, то ополченцу или наёмнику — хабар. Вот и продолжали зверствовать, вырезая из морд побитых морфов (и не всегда ещё мёртвых — добытых) "пятаки".
— Прекратить безобразие! Сей же час! — отдал на ходу приказ Атрий.
Его слова игнорировались, хотя каждый, кто попадался ему на пути, узнавал в нём "Палача", но до этого ни разу не видел в жизни, зато земли Окраин полнились слухами о нём, и внешний облик совпадал с описанием.
— Ромуальд! Герцог! — обрушил Атрий свой гнев на него.
— А почему сразу я — и виноват!? — осадил знатный дворянин коня, споткнувшегося под ним при виде человека с кожаной маской на лице, точно под ней свою чудовищную личину скрывал хирд.
— Сделай же что-нибудь, иначе я прикажу наказать твоих людей! — не унимался командор легендарного корпуса.
— А что я могу? Ополчение — это тебе не регулярные войсковые соединения! И люди вступают в него ради хабара — пятаков морфов! Что уж говорить про наёмников, когда пятаки — цена за их жизни! Тем и живут!
— Ах, так, да! Вот ты, значит, как!.. Марк... — Атрий окликнул юношу.
— Гвардия навсегда! — отозвался горнист.
— Труби атаку!
— А где враг, командор? — не видел его Марк, глядя во все глаза на поле битвы — пропустил мимо ушей всё, что кричал Атрий всем, пока нагонял его, отстав из-за Кайярэ.
— Перед нами! — Атрий указал ему на наёмников с ополченцами, что вели себя нынче хуже халдеев.
— Но они же люди, командор!
— Вот-вот... — соскалился довольно Ромуальд. — Сопляк прав!
— Нелюди они! И хуже их! Труби, Марк!
— Гвардия навсегда!
Заиграл горн. Корпус Атрия пришёл в движение. Гвардейцы построились, но не сразу уяснили: против кого им ратиться — двинули на поле брани.
Ополченцы дрогнули и побежали, отступая на фланги, вязли в зыбкой почве среди болотных топей, зато наёмники двинули впереди корпуса.
Только так и удалось прекратить мародёрство в объединённой Армии под началом командора легендарного корпуса Гвардии.
— Больше я зверства не потерплю! Как и не выполнения моих приказов, герцог!
Крыть Ромуальду было нечем, вот и ждал, когда же, наконец, здесь объявится военный магистр Ордена. Болингар задерживался, прислав весточку: будет скоро на месте; украдкой следил со стороны за всем, что творилось при их столкновении с нелюдями.
Рядом с ним, у подножия холма, в укрытии располагался строй**, и каждый жнец имел при себе ровно по два скакуна — часто меняли их, стараясь сохранить и не загнать до смерти.
Вскоре, по расчётам магистра, сюда к нему явиться в десятки раз больше жнецов, и он не собирался влезать с ними в побоище с морфами, где, похоже, основательно увязли объединённые силы защитников Северных Окраин. Он получил послание от шпионки диктатора, и требовался ей в горах. Поэтому изначально решил обойти стороной основные силы йети, но с одним строем ему ни за что на свете не пробиться туда. Вот и приходилось набраться терпения и ждать, когда у него под рукой окажется достаточно сил на совершение обходного манёвра.
И новое известие с юга. В донесении из Северина, лично от Иерарха Ордена, сообщалось: помимо пятисот жнецов, Болингар получит три сотни халдеев на горбулях.
— А разбойники мне на кой?! — не сдержался магистр, и прочитал постскриптум, где всё уточнялось.
Диктатор настаивал не светиться в предстоящей вылазке в виду преступных действий ложившихся на плечи Хвата и его людей. Болингару предписывалось сопроводить их в горы, а после выполнения миссии главарём халдеев, он был обязан избавиться от них, и замести следы; не забыв явиться с добытым хабаром к диктатору в Северин. Тогда как Болингару было проще вступить в неравную схватку с врагами, чем окольными путями, точно алчным разбойникам, вредить тем, кто выполнял их же работу, очищая Окраины Великой Империи от заклятых врагов.
Но ничего, ему не привыкать, вскоре, когда явятся основные силы с халдеями, он сорвёт свою злость на йети, что попадутся ему — в нетерпении отослал разъезд шеренгой** для скорейшего получения информации о тех, кого не мог ждать долго и при этом бездействовать, ведь враг — вот он, как на ладони. И эти йети снова что-то затевали.
В подзорную трубу магистру было хорошо видно, какой силой нелюди хлынули вновь на узкий участок меж болотистой местностью на союзные силы Империи, живо просчитал ситуацию там: едва морфы выбьют гвардейцев, следом без особых усилий опрокинут рать ополчения с наёмниками, и тогда он со жнецами окажется у них на пути.
Нервничал Болингар ровно до той поры, пока до него наконец-то долетели отголоски грохота, устроенного полутысячей жнецов. Если бы не йети, обрушившиеся с боевым ором только что на корпус Атрия и рать Ромуальда, их бы наверняка засекли.
В сей самый решающий момент битвы, Болингар уяснил: йети нашли в топях тропу, обходили "союзников" с фланга оравой.
— Одна тысяча, две, три... — вёл Болингар подсчёт нелюдей.
Миссия оказалась под угрозой срыва — халдеи ещё не добрались до них — и ему пришлось раскрыться не столько для заклятого врага, сколько для "союзников".
Развернув боевым строем колонны жнецов, Болингар повёл их за собой.
До Атрия, со стороны захода, донёсся шум битвы. Поначалу командор не поверил своим ушам, зато глаза, вооружённые подзорной трубой, не могли обмануть.
— Ты видишь то же, что и я, Марк?
— Там кто-то ратиться с морфами, командор, — подтвердил паренёк. — Мне б подзорную трубу, и я точно скажу: кто!
— Ну же, Марк!
Паренёк получил желаемый предмет от Атрия.
— Это... это... служки Ордена, командор! Там жнецы! Колонна, две, три... — счёл он живо их количество. — Меньше когорты, но не меньше половины!
— Болингар, — не сомневался Атрий: на поле битвы с морфами примчался военный магистр Ордена. — Неужто диктатор спустил с цепи ручную тварь!
Марк сросся с подзорной трубой.
— Что ты ещё видишь? — Атрий не переставал интересоваться у паренька ситуацией с йети там, у Болингара. — Им нужна помощь или...
— Сдюжат, командор! Уже... — повеселел Марк. — Они сделали это — нелюдей там!
— Славно! — уяснил Атрий: Болингар неспроста примкнул к ним, и не зайди йети с фланга, стремясь к ним в тыл, вряд ли бы показался перед ними, обнаруживая силы Ордена, и заинтересованность в том, что происходило здесь. — Ответь им, Марк!
Горнист заиграл призыв, но слуги Ордена игнорировали союзников, держались обособленно.
— Так и есть, — осознал Атрий. — У них своя миссия в отличие от нас! И долго здесь не задержатся!
Командора раздосадовало не столько предстоящее предательство Ордена, сколько осознание того, что ему придётся снять часть сил с основного направления удара нелюдей и перебросить ещё куда-то в самой разгар битвы. Затыкать брешь в болотах гвардейцами, он не имел права, они требовались ему здесь вместе с воительницами, как и наёмники, поэтому подозвал Ромуальда и отправил его к месту прорыва нелюдей с тысячей всадников.
Не скрывая своей радости, герцог ответил на приказ командора легендарного корпуса язвительной ухмылкой ехидства, и умчался.
— Заговорщик! — бросил ему вдогонку Атрий без тени сомнения, а заодно Марку: — Глаз с него не спускай!
Оставил пареньку подзорную трубу.
* * *
Горное плато. Застава.
Итак, что мы имеем в возросшей артели "напрасный труд", а ты сам, сэр Чудак? Итого кой-чего, но не совсем то, на что рассчитывал изначально. Хотя тоже неплохо, и могло давно закончиться плачевно для тебя тут в горах, а не только под стенами заставы, тогда как ты, уже занял её с бродягами, и не только. Короче, батальон стрелков, так пока не ставших гренадёрами, затем морфов с пол-оравы, из коих половина вооружена самострелами, самопалами и луками, а арбалетами иные воины уцелевшего гарнизона заставы. Все остальные послужат латниками.
Равнинным морфам непривычно таскать на себе столько железа, но деваться некуда, и как говориться: захочешь жить ещё и не туда залезешь. Гномы заталкивают их в панцири и закрывают, превращая в черепах. Морфам не пристало таскать на себе то, что им неудобно, из-за чего всё больше мне напоминают собой неваляшки, но кеглями. Стоит одному отклониться в сторону другого и повалиться, рушится весь строй, как домино.
Стараясь сдержаться от дурного смеха, я понимаю: оным цирковым номером нам не запугать заклятого врага. Хотя позицию стрелкам открыли изумительно.
Гляжу я на этих йети при мне, ручных, аки гранаты, и дальше поражают меня своею безалаберностью — нервно дрыгают лапами, раскинув в стороны, как черепахи, перевёрнутые на спину, и далее "барахтаются" утробами кверху.
Подзываю Яр-Гонна, и высказываю сему халтурщику всё, что думаю о нём и его подмастерьях.
— То никуда не годится!
— Согласен, — ржёт аки жеребец себе в бороду гном.
Сам уподобляюсь ему, когда понимаю: дикий смех отольётся нам в будущем горькими слёзами, если ничего не предпримем сейчас.
Гном предлагает навесить на морфов разновесы латками на латы и панцирями.
— Ага, ещё предложи прокачать, аки колёса на шиномонтаже при замене зимней резины на летнюю, — удивляю я Яр-Гонна.
— Чаво?!
— Ничаво! Всё одно не поймёшь, что такое апгрейт!
— Ап... ап... чавой?
— Ап... стену головой! Дошло?
А что я ещё мог сказать гному, глядя на то, чего продолжали вытворять морфы?
Кликнул Удур-Ага, прямо как мышкой от компьютера.
— Иди сюда... — такой-сякой — зову я его к себе, и даю нагоняя. Попутно достаётся гному — заставляю его привести в равновесие кодлу этих... "громозек".
Убиваем не один час времени, а эти йети и дальше убивают меня от смеха. Но это пока, и смеяться дальше не могу — от боли ломит бока.
Видеть их больше не могу, зато Желанну хочу — и чем дальше, тем больше. Даю себе время на отдых, поскольку ратиться нам с горными джигитами на равнине не с руки — морфы в доспехах неуправляемы.
Желанна всё больше болтает, чем занимается со мной тем самым, на что я рассчитывал: согласится с радостью.
О, женщины! И почему вы все такие любознательные болтушки? До этого самого, с вами необходимо говорить, и после этого, ещё не меньше! Почему любите нас, мужиков, больше ушами, нежели иными органами, предназначенными для этого от природы?
Короче, "размножением" мы так толком и не занялись, остановившись для меня, Чудака, на самом интересном этапе.
— Ну, ты даёшь, Желанночка! — изумила она меня. — Нам без латников — никак и никуда! И лучше чем морфы, никто нам, в качестве них, не подойдёт!
— Почему?!
Вопрос на самую больную тему и по самому больному месту.
— Златовласка ты моя, — сравнил я мысленно её с блондинкой. — И всё-то ты хочешь знать, а понять! Когда я и сам, Чудак, себя не всегда до конца понимаю! Просто действую по наитию, как вы, женщины, полагаясь на интуицию! Угу?
— Ага...
— Я не звал тебя, Удар-Аг! Проваливай! Не мешай... разговаривать!
