Все разъехались, только наглой твари не видно, наверное, углядела что-то, теперь время тянет, боится. Да всё одно деваться некуда, разве вплавь. Дорога отсюда одна.
-Давай отъедем за угол, пускай думает, будто нам уже надоело.
Миро взялся за ключ, мотор фыркнул раз, но завёлся. "Опель" пополз назад, свернул в сторону.
-А теперь ворота не видно! — запротестовал щуплый низкорослый мужичок с унылым лошадиным лицом.
-Выходи и наблюдай из-за угла, — распорядился Арно. -Да сильно не отсвечивай. Створки ворот зашевелятся — рукой махнёшь.
Сретен неохотно выбрался наружу. На заднем сиденье радостно зашевелились, рассаживаясь посвободней. Наблюдатель едва успел пристроиться к стенке, как рядом с его затылком что-то звонко стукнуло по железу. Вздрогнув от неожиданности, мужчина оглянулся. В рыжей ржавчине металлического листа зияла свежая дырочка.
-Идиот, — сквозь зубы процедила Йенс, в оптический прицел наблюдая за тощим.
Две следующие пули она положила ровно, как по линеечке, каждую немного левее предыдущей. Мужичок, увидев третью пробоину в пяти сантиметрах от собственного носа, начал понимать что к чему. Шарахнулся, упал на четвереньки, юркнул за машину.
-Сдурел? — недовольно пробасил циркач, прикуривавший очередную сигарету.
-В меня стреляли, — хриплым с перепугу голосом откликнулся Сретен.
Он-то знал, что такое война, выжил потому, что сделался осторожным, и сейчас тем более не был расположен геройствовать. Теперь главное разобраться в ситуации, слишком многое зависит от этого...
-Чего-о?! — дуэтом переспросили из салона, и тут по корпусу звякнуло где-то снизу, коротко фукнул вырвавшийся из камеры воздух.
То же самое ещё раз, и водитель почувствовал как "кадет" оседает на бок. Выскочив, Миро несколько секунд тупо обозревал сморщившиеся шины, а потом сообразил плюхнуться в сухую траву.
Шестая пуля прошила кабину навылет, высадив боковые стёкла, только тогда наружу выкатился Арно, а вслед за ним поползли двое с заднего сиденья. Вожак вытащил пистолет, у остальных оружия не было. Но если бы и было — куда стрелять? Невидимый снайпер определённо засел в чахлой берёзовой рощице. Экс-гимнаст наугад выпалил в сторону пригорка, но скоро понял — попусту тратит патроны. Выкурить врага можно было разве что артиллерийским огнём.
"Что делать... сколько их там... что делать... сколько..." — крутилась заигранная пластинка в голове обиженного мужа. Бывший солдат слишком хорошо понимал: шутки кончились. Снайпер, винтовка с глушителем... Прилетит сейчас из рощицы пара гранат-тромблонов, и всё, финиш.
Послышался звук мотоцикла. А вот и знакомая фигурка в коже верхом на чёрно-серебристом "SV1000". Как ненавидел Гойко этот спортбайк! Давно, с самого первого дня, ему казалось — Рада любит ревущую железку больше, чем законного мужа...
Наглая супружница притормозила напротив "кадета", зеркальный шлем повернулся, чёрная перчатка подняла забрало.
-Соберётесь ещё следить за кем-нибудь, оглядывайтесь почаще! — громко выкрикнула мотоциклистка.
С такого расстояния не было видно, но Гойко знал: стерва смеётся над ними. Поняв — она теперь не по зубам, Гойко лишь сожалел лишь о потерянных деньгах, да удивлялся, как шустро жёнушка обзавелась крутыми поклонниками.
Рада взмахнула рукой, дала газ. Выбросив фонтан песка, "судзуки" рванул вперёд.
Главарь мстителей не стерпел оскорбления, поверх капота прицелился в уносящийся мотоцикл, но выстрелить не успел.
Остроконечная пуля из СКС ударила в затвор слева, вышибла пистолет из руки, заодно сломав циркачу указательный палец. Тотчас же спереди и сзади несчастного "опеля" в землю ударили автоматные очереди. Пули сыпались горохом, свинец волнами окатывал высохший суглинок. Ни единого звука выстрела, только свист, фонтанчики песка, да противный визг рикошетов от камня.
Страх бессмысленной смерти опять навалился на Гойко, противная пустота "под ложечкой" напомнила о войне. Жена явно связалась с бандитами. Или с военными — сейчас почти то же самое.
Взмокая холодным потом, пятеро мужиков не шевелились, парализованные ужасом, молили Бога лишь о том, чтобы "кадет" не загорелся. Ими управлял один-единственный инстинкт — самосохранения.
Разбойничий посвист и частые удары пуль по земле внезапно стихли. Стрельба угасла так же неожиданно, как и началась, теперь только порывистый ветер шуршал сухою травой, холодя спины неудачливых женоукротителей. Обратившись в слух, они, кажется, совсем перестали дышать.
-Н-нам х-хана, — заикаясь, пробормотал Васил.
Впервые в жизни он оказался под обстрелом. Взгляд Гойко заставил рабочего пристыжённо смолкнуть, и стало слышно, как мелко стучат его жёлтые прокуренные зубы. В таком состоянии паникёр способен совершить любой идиотский поступок. Например, броситься куда глаза глядят, хоть под самые пули.
За рощей проснулся мотоцикл, по звуку — тот самый "судзуки". К нему добавился голос автомобильного движка, оба стали удаляться.
Экипаж "кадета" ожил, зашевелился. Не верилось — но обошлось без потерь. Не было ни убитых, ни даже раненых, только Арно, тихо ругаясь, бинтовал палец носовым платком. Один за другим сины начали подниматься, лишь таксист прижимался к земле, шепча полузабытые молитвы — струхнул больше остальных. Все cкрывались под защитой автомобиля, а Миро валялся на голом месте. Пули, казалось, свистели в нескольких сантиметрах от головы, парень больше всего на свете хотел сделаться плоским, как камбала, или вообще впитаться в землю маленькой лужицей...
Закончив возиться с пальцем, циркач подобрал пистолет. Затвор, конечно, покорёжен. А в машине Васила ни единой пулевой пробоины!
Надо признать, противник действовал весьма расчётливо: их просто предупредили. Довольно серьёзно, но ничуть не подставившись при этом.
Арно тихо скрипнул зубами. С дурнями свяжешься, только себе дороже выйдет...
Происшествие взбодрило, встряхнуло Йенс. Она довольно быстро оправилась от депрессии, стала каждый день истязать себя тренировками, словно мазохистка — начала с медленного бега по утрам, потом пришла в тренажёрный зал, потом принялась восстанавливать навыки рукопашного боя. Конечно, Кора занималась рядом... Подвижность правой руки никак не желала восстанавливаться в полной мере — ещё и поэтому возле спортивной базы пришлось действовать издалека. Теперь старшая нарочно нагружала руку, в мастерской хваталась за разные увесистые детали. Йенс чувствовала себя, как будто скованной льдом, и приходилось его ломать, разминать онемевшую правую половину. Боль в мышцах была острой, колющей, непривычной.
Каждую субботу сёстры обязательно приезжали на кладбище, а по воскресеньям бывали за городом, на природе. В любую погоду — жарким летом, дождливой осенью и наставшей следом зимою. Там они оставались наедине — и очень часто ощущали присутствие Эльги. Усевшейся на плечо доверчивой бабочкой, знакомым профилем облаков, летним слепым дождём. Дикой уткой, выбравшейся вдруг на берег и целый час просидевшей рядом. Маленьким жёлтым листиком, как-то слетевшим Коре прямо в раскрытую ладонь...
Много лет назад ей повстречалась гадалка. Синка спросила — что значит разрыв посреди линии жизни? Готова была услышать "смерть", сама подозревала это. Ведунья же, разглядывая левую руку, выкрутилась: "У тебя родится только один ребёнок, но ты будешь его очень сильно любить".
Усмехнулась тогда, пожала плечами — какой там ребёнок, от непорочного зачатия, что ли? А вот теперь вспомнила...
"Армия освобождения" сепаратистов раз за разом демонстрировала полную беспомощность в столкновениях с правительственными войсками, несмотря на то, что тактика саутских военных оставляла желать много лучшего.
Генералы пытались тупо давить бандитов числом, наверное, забыли, что времена штыковых атак остались далеко в прошлом. Узнав о приближении войск, керкиры скрывались в горах, или просто прятали оружие, превращаясь в "мирных жителей". Солдаты уходили — сепаратисты опять принимались терроризировать синов. Похоже, высшие военные чины немногим отличались от политиков и за деньги с радостью продавались кому угодно. Алчность, интриги, ложь, трусость и предательство исчерпывающе характеризовали верхушку Сауты.
Так всё ни шатко ни валко и тянулось.
Но кое-кто пожелал немедленно взять под контроль болгаро-македоно-керкирский нефтяной коридор, и неважно, что достичь этого можно было, лишь использовав "последний довод королей" — пушки. Пусть на Балканах начнётся полномасштабная война! Пусть люди не питают больше иллюзий насчёт международного права — теперь все их переговоры, заседания, встречи на высшем уровне будут существовать только для маскировки диктатуры лотока.
Сначала купленная с потрохами Лига наций покорно проштамповала решение НАТО ввести 60 тысяч "миротворцев" в западную республику, формально уже не являвшуюся частью Сауты. Дальше-больше. 24 марта пара синских истребителей над территорией своей страны была атакована иностранными самолётами. Майор Николич сбил "фалкон", рухнувший в воды Аттики, но и его "лим" получил повреждения, до аэродрома не дотянул. Казалось бы, счёт 1:1, оба пилота целы, но...
Это была странная война. Рэна и Саута слишком отличались друг от друга... Не только военной мощью — территорией, количеством населения, уровнем технологического развития. Давид и Голиаф. Однако, очевидного материального превосходства показалось недостаточно, единственная на Земле сверхдержава собрала целую коалицию. Союзники нужны были для косвенного оправдания откровенной, неспровоцированной агрессии — вот, мол, какие сины звери, и вся Европа против них!
На Сауту с её полутора десятками современных истребителей, напали сразу тринадцать стран, выставив семьсот боевых воздушных машин. Каким получился на самом деле результат первого боя? Синские пилоты взлетали, оказывались лицом к лицу с десятками врагов, сбивали их, но и сами лишались крыльев.
Миротворцы же лезли со всех сторон. Стратегические бомбардировщики стоимостью в миллиард долларов каждый добирались с заокеанских авиабаз, а прочая мелочь — с военных аэродромов Европы и двух авианосцев, подогнанных к берегам окружённой страны с населением в десять несчастных миллионов. Вдоль границ постоянно ходили воздушные РЛС — самолёты дальнего радиолокационного обнаружения НАТО, сразу наводившие стервятников на взлетающие синские истребители.
А по горящей земле, словно трупные черви, ползали, множились паразиты. Журналисты, озабоченные поисками жареного репортажика или "кадра на разворот" — что-нибудь наподобие растерзанного трупа малолетнего ребенка. Официальные представители неизвестно кого, проверяющие и контролёры всех мастей с застывшими презрительно-надменными рожами. И конечно, мародёры, грабители, бандиты...
C первых дней Сауту долбили якобы высокоточными, где-то даже "умными" бомбами. Потягивая каппучино в комфортабельных креслах с вибромассажем, бравые вояки из заоблачных высей пускали свои подарочки со спутниковым наведением, и преспокойно убирались к чертям. Бомбардировки вывели из строя десять военных аэродромов из семнадцати, уничтожили большинство стационарных нефтехранилищ, радиолокационные станции, ослепив немногочисленные ракетные дивизионы саутской ПВО.
Почти не пострадала только боевая техника сухопутных войск — от рэнского супероружия её отлично защищали мокрые матрацы на моторных отделениях танков и бэтээров, деревянные макеты, заранее построенные предусмотрительными синами.
В необъявленной войне НАТО лишилась не меньше трёх десятков боевых самолётов и около двадцати вертолётов. Потери ВВС сторон были вполне соотносимыми — сбивали даже широко разрекламированные "стелсы", объявленные невидимыми и неуязвимыми.
Но, если саутские лётчики, катапультировавшись, оказывались на родной земле, то агрессоры вовсе даже наоборот. Поэтому немедленно к месту падения очередного "боевого сокола" вылетали поисково-спасательные группы и рэнский спецназ. Иногда им везло — успевали подобрать пилота живым, иногда местные жители добирались до него быстрее... Не раз спасателям палачей случалось получить ракету в вертолётное брюхо.
Когда в окрестностях Савилля рухнул первый тактический "стелс", натовцы организовали целую операцию по вызволению пилота. Миротворцы называли её удачной, в том смысле, что вытащить лётчика всё же удалось. Однако из восьми задействованных рэнских вертолетов два на базу так и не вернулись, несмотря на мощнейшее прикрытие. Регулярные потери заставили многих заморских героев сбрасывать смертоносный груз в море, чтобы не долетая до Сауты, повернуть назад.
Крупнейший аэродром в пригороде столицы был для натовских генералов целью номер один. С наступлением темноты на его территории оставалась только охрана и боевые расчёты средств ПВО. Военный городок в Батайнице сровняли с землёй в первую неделю, заодно с аэродромными постройками и ремонтным заводом. Слава Богу, оружие вывезли вовремя — от двухэтажного дома остались одни развалины. Теперь девушки втроём жили в квартире Милены, благо, комнат на всех хватало.
В столице, конечно, разрушений меньше, но как дико было в конце либерально-гуманного на словах двадцатого века видеть руины на месте знакомых с детства домов! Остывающие груды битых камней, брошенные посреди асфальта смятые тряпки сплошь в бурых пятнах. Солдат в оцеплении, гражданских, тщетно пытавшихся прорваться внутрь. Запылённых, серых от усталости, притерпевшихся к постоянному страху беженцев...
Бредовый сон, сюрреализм какой-то.
Особенно Коре запомнилось большое здание — взрывом, как гигантским мечом, снесло половину, а другая стояла нетронутой, будто ожил жуткий кадр кинохроники Второй мировой. Открытые соты комнат на этажах — висящие над бездной шкафы и кресла, куски обоев и географические карты, полощущиеся на ветру. Скрученные стальные трубы разорванных коммуникаций...
Младшей никогда не везло в лотереях, а тут каждую ночь "попадёт-не попадёт", даже не выспаться толком под сотрясающие город взрывы. Да и не хотели сёстры просто прятаться от налётов! Однако командиры не пускали в зенитчицы даже Йенс, что уж было говорить про Кору, "гражданскую" на все сто. И если девушки понимали, что, к примеру, в расчёте зенитно-ракетного комплекса им и вправду делать нечего, то счетверённый ДШК старшая присмотрела давно...
После очередного неудачного штурма начальственных кабинетов сёстры возвращались в городскую квартиру. В середине весны Синию нередко посещали туманы, вот и сегодня дорожные фонари впереди начали расплываться мутными ореолами. Теперь по вечерам жизнь стихала — меньше машин, меньше прохожих, меньше света. Хотя в последнем не было никакого смысла — для целеуказания рэнцы использовали спутниковую систему, или уж, на худой конец, забрасывали спецназовцев с кучей аппаратуры. По крайней мере, не высматривали огоньки, свешиваясь через фанерный борт древнего аэроплана.
Кора прочла вслух крупный заголовок передовицы: "Саута разрывает дипломатические отношения с агрессорами".
-Вот почему у наших больших шишек хватило смелости лишь на это? — она задала вопрос то ли сама себе, то ли сестре, лениво державшейся за баранку старого "уазика".
