Я выбрал самый короткий путь. Преодолев эту гору сразу окажусь точно напротив Ильменя, а пойду через сопки — рискую заплутать даже с компасом. Время от времени стрелка начинала сходит с ума, скорее всего, как и на Броде где-то здесь находились залежи магнитных руд.
Заглядевшись на красоты, я не сразу понял, что стал объектом чьего-то пристального внимания. Все то же зудящее присутствие, будто кто-то сверлит спину. Но слишком тихо, я не слышал ни звука двигателя, ни скрипа шагов. Прислушался к дыханию леса, присмотрелся к покачиванию еловых лап, вдохнул полную грудь чистого воздуха и вновь спрятал нос под шарф.
Скрип...скрип...скрип... прежде. чем сделать следующий шаг, я пробовал плотность наста, это очень замедляло продвижение. Но иного пути не было. Я рисковал провалиться в овраг. Зимы на Сиберии... Да, я и забыл, что они длились по три года, и за это время снега успевало нападать высотой с корабль. Разница между дневными и ночными температурами была настолько значительна, что любой овраг становился смертельной ловушкой для зверья или человека, который рискнул сунуть туда. Другое дело, что на Сиберии не было такого дурака среди местных, кто рискнул бы сунуться в лес зимой.
Я перестал считать зимы уже очень давно, какой сейчас год, второй, третий, а может и первый? Начало или самый конец. Раньше я мог с легкостью сказать по мельчайшим трещинкам коры, по цвету игл, толщине шубы зверья, прозрачности небосвода и ясности горных вершин. Но потом все позабыл и теперь шел почти вслепую. Но я не планировал возвращаться. Как только доберусь до космопорта, мое маленькое отклонение от курса тут же пройдет. Этот ледяной шарик мне совсем не интересен и все их проблемы тоже, и девчонка пусть хоть замерзнет.
Скрип... скрип...
Сняв шапку, я пригладил волосы и прислушался.
'Топ...топ... топтоптпотоп...'— торопливая переступь мягких лап, и вот, слева скользнул гибкий силуэт.
Шаг левой ногой. Правую я так и не оторвал от наста. Я готов был поклясться, что видел среди стволов белую тень. Густая, белоснежная шерсть никак не меньше двадцати сантиметров длиной, острые уши почти прижались к мохнатой голове, толстенные лапы грациозно преступали, пока еще настороженно.
Зверь встал, красуясь и показывая свою мощь. Пронзительные глаза хищника обладали гипнотическим эффектом. Похоже за те годы, пока меня не было здесь, местные хищники порядком обнаглели. Снежный волк никогда не подходит так близко к обиталищам людей.
Палец перечеркнул пистолет из нейтрального положения в боевое. Утробный рык зародился в пасти зверя, перекатываясь в горле.
Гррр...
Взгляд метнулся влево. С той стороны показался его товарищ. Я услышал переступь еще трех пар лап. И вот пятеро уставились на меня. Снежные волки были чрезвычайно умными зверями. Охотились не по одному, не по двое, а всегда впятером или вшестером. Сиберия крайне скудная на добычу. И зачастую волам, барсам и прочему зверью приходилось довольствоваться тем, что они съели в прошлый месяц. Насколько я помнил, при последнем князе создали особое воеводство, которое вело учет численности и заботилось о прокорме в зимнее время. Но кажется сейчас они были заняты куда более важными делами. И теперь...
Встретишь снежного волка в лесу — не беги, не оставайся на месте, не залезай на дерево -все равно достанет. Только стреляй на поражение. Правда в уложении говорилось о том, что любому, рискнувшему застрелить снежного волчару грозило лет десять отрабатывать штраф.
Но у меня появилась идея получше. Волки — те же собаки, только пушистее и чуть более дикие, чем на Броде. Если смогу договориться и с ними...
Я медленно опустил пистолет, столь же медленно положил его на наст, а потом поднял руку:
— Тише, мальчик... а может ты и девочка. Тише, приятель, я не конкурент тебе, нам нечего делить. Это твой лес, а я здесь гость, просто дай мне пройти.
Я по очереди посмотрел в глаза каждому зверю, присматриваясь, и точно определил вожака — самого крупного. Зверюга склонила голову на бок, донельзя напоминая домашних псин.
— Вот так, умница, а теперь дай мне пройти.
Ответом мне было новое рычание и на сей раз вожак сделал шаг в мою сторону. Осмелев, остальные тоже решили спуститься в небольшую ложбинку. Да что такое? Прежде с собаками всегда срабатывало, даже с дикими облезлыми псинами на болотах Брода.
Стараясь не делать резких движений, я снял с плеча лямку вещевого мешка и осторожно опустился на колено. Развязав тесемки, нащупал в кармане пару сушеных концентратов — что-то отдаленно похожее на мясо.
— Лови!— Пластина упала в снег рядом со зверюгой. Понюхав, та фыркнула и отступила в сторону. — Мда... похоже тебе не нравится.-Я просчитал все возможные варианты и подбил свои шансы остаться со всеми конечностями, если попробую пристрелить хотя бы двоих. Выходило, что все пятеро были от меня на расстоянии прыжка, а значит шансы невелики, если только...
Пальцы потянулись к пистолету за время, показавшееся вечностью, сомкнулись на рукояти, но.. едва оружие оторвалось от наста, зверь бросился на меня. Но совсем не тот, которого я ждал. Волк напал слева. Чтобы развернуться, у меня ушло пару секунд, но белая тень уже падала на меня, грозя вцепиться в горло. Выстрел пришелся в упор. Жалобно заскулив, волчара рухнул на меня.
Второй выстрел, третий...
Даже не пытаясь столкнуть с себя умирающего зверя, я прикончил еще двоих. Но оставшиеся двое, включая вожака, вдруг замерли. Я лежал, тяжело дыша, придавленный белоснежным телом, из которого медленно уходила жизнь, в нос ударил стойкий запах крови, пропитывающей снег, но звери не двигались, не рычали. Переминаясь с лапы на лапу, косились на меня. Уши прижаты, зрачки расширены. Похоже, что-то их до смерти напугало. И тут я понял — звери смотрят на меня. Опустив взгляд, заметил, что в процессе борьбы кулон выпрастывался из-под одежды. Этот гипнотически момент продолжался всего пару минут, мы смотрели друг на друга и ничего не происходило.
Жаркое дыхание облачками вырывалось из полураскрытых пастей зверюг. Я поднялся, нащупывая снегоступы и кое-как прилаживая их на ноги, но даже тогда волки не шелохнулись Неужели это все проклятый кулон?
— Боитесь? Смотрите, его больше нет,— я поспешно спрятал артефакт за ворот, но звери продолжали переминаться с лапы на лапу, дрожа всем телом и часто дыша. Но спустя минуту все закончилось. Где-то выше по склону раздался тяжелый гул. Гора застонала, вздохнула, звери запрядали ушами. Прижимаясь к земле, начали пятиться, все еще косясь на меня. Поджав хвосты, гордые хищники скрылись в лесу.
Я опустил руку, сунув пистолет за пояс и вытер нос. Оглядев место побоища уже хотел было пошлепать дальше, но гул повторился. Стайка местных пернатых обитателей с красными грудками испуганно вспорхнула с ближайшей верхушки и унеслась прочь.
'Не нравится мне все это, Рысь',— заметил сам себе. Тишина стала абсолютной, совсем не такой, какая была еще полчаса назад. Смолкли птицы, спрятались белки — мелкие, быстро прыгающие пушные зверьки попрятались по норам. Остались только я и три мертвых волка. Рокот... что-то давно знакомое всколыхнулось в памяти. Посмотрев на небо я вспомнил — лавина!
Вот дурак! Раньше бы наверняка заметил, что наверху воду куда теплее, чем внизу. Вспомнился одинокий модуль у подножья и та, кто в нем осталась. Дурак! Кретин! — ругая себя на чем свет стоит, не разбирая дороги, я побежал, сломя голову. А сзади на меня стремительно надвигалось нечто, на что без содрогания смотреть было нельзя. Гул и треск становились все громче. Все же один раз я оглянулся — весь склон в паре километрах выше уже скрылся за стремительно несущейся белоснежной массой. О том, чтобы спрятаться уже речи не шло. Я могу забраться на верхушку одной из елей-великанов, но проклятая совесть и мысли о несносной девице не давали покоя. Рысь, с каких пор ты стал таким сентиментальным!
Несколько десятков метров я кубарем катился по склону, потом бежал, потом катился снова. Гул стал оглушающим. Выскочив на полянку всего за несколько секунд до того, как на нее обрушилась вся эта безумная масса снега, запрыгнул в модуль и захлопнул то, что осталось от крышки. Кажется в последний момент я даже вспомнил Бога, от которого давно отказался, с тех пор, как навсегда проклял ледяной шарик, где родился.
В следующий миг гигантская сила попыталась смять металл. Модуль застонал, нас завертело в безумном снеговороте, потом показалось, что мы врезались в скалу, но судья по треску, должно быть это все же дерево. Шум стал глуше, в последний раз что-то скрипнуло и все стихло.
Девушка заворочались под боком, но я вновь безжалостно отправил ее в мир грез, похоже завалило нас знатно. Не знаю, сколько метров снега над нами, на двоих воздуха маловато, но если не тратить его на ругань, то какое-то время еще протянем. Несколько секунд я размышлял, потом поменял положение тела и стянул с головы девчонки шапку.
Пальцы скользнули по шелковистым волосам, Чтобы развернуться, пришлось очень постараться, но вывернувшись ужом, я все же перевернулся на живот. Проклиная и самоцветные камни и Орден Айя в качестве компенсации за недавнюю молитву, которая все равно не помогла, я начали понимать со всей очевидностью — если не выберемся из этого металлического мешка, очень скоро рискуем так и остаться здесь навсегда. Если передатчик не сдох, наверняка команда папаши Лады найдет нас. Мы недалеко от космопорта, а значит сигнал будет хорошим даже через толщу снега, но со свободой придется попрощаться. Эхх... Надо было просто залезть на ель. Ругая себя на чем свет стоит, я пару раз ткнул наугад, но с третьей попытки нажал-таки кнопку экстренного вызова на универсальной частоте 'СОС'.
'Вот и все, — понял я,— добегался, Рысь...'
Ткнувшись носом в шапку, я попытался забыть о скрюченных ногах и упирающемся в ребра рычаге управления, а еще о том, с каким трудом дается каждый следующий глоток воздуха. Уснуть был невероятно тяжело, заставить расслабиться — невозможно, но я все же сделал это. А может недостаток кислорода постарался, но я незаметно отрубился.
Очнулся от скребущих звуков. Голова была пустой, в ушах звенело, а тело будто не мое, я не смог заставить себя пошевелить даже рукой. Сколько прошло времени непонятно, но 'шурх...шурх... шурх...' и тут в лицо брызнули искры. Обшивку чуть выше головы прорезало пламя горелки. Пройдясь неровным круговом, оно исчезло, в глаза прыснул невыносимо яркий свет фонаря, а чей-то грубоватый, но полный облегчения голос выпалил:
— Они здесь! Слава Богу! А ну подцепляйте эту корягу, только осторожно, княжну не зацепите.
Глава 34 — Богиня войны
Сидя в капитанском кресле рубки, я рассеянно наблюдал как Багира забавляется с тесемками мундира. Сразу по прибытии на корабль я сменил светское платье на военную форму. Как раз кстати для церемоний. Чем дальше от Океаны, тем меньше мне нравилась эта затея. Михаил едва ли не светился от радости, когда полчаса назад я сделал ему официальное заявление о своих намерениях. И разрушенная площадь, и покушение на Талию теперь отошли на второй план. В истории бывало немало примеров, когда особы царственной крови брали в качестве наложниц дочек протекторов их планет. Но лишь единичные случаи заканчивались браком. Пока я не заглядывал так далеко. Да и Талия была еще совсем ребенком. Но мне нужны развязанные руки. Когда все пройдет официально и будет заверено печатью Синода, даже отец не посмеет возразить.
— Мой царевич, это... это величайшая честь для дома Кармины, вы не представляете, сколько это значит для меня, а Талия будет просто счастлива.
— Как она? — наконец, сумев вклиниться в поток благодарственных слов спросил я.
— О, дочь быстро идет на поправку, еще пара дней реабилитации на свежем воздухе — мы устроили для нее выносную палату -и будет полностью здорова. Не волнуйтесь, мой царевич, мы обязательно найдем того, кто устроил это злодеяние.
— Боюсь искать на Кармине его уже бесполезно...
— Я лично возглавлю поисковую операцию, мы передадим в руки суда, я лично казню его...
Это будет не так просто теперь, когда вор растворился на просторах Самоцветного Пояса', но я понимал, что без своего легиона, с одним кораблем ничего не смогу сделать против тех сил, что теперь собирает Сиберия. А об этом уже кричали на каждом углу, и лишь самая верхушка упорно отказывалась верить в очевидное. Даже торговки с рынка наверняка знали больше, чем добряк Михаил.
Рубежники на самом деле к Метрополии не имели никакого отношения, а флот так называемого 'Снежного ветра', внезапно замаячивший на горизонте, строил линию обороны вокруг Пояса. Кто прикрывал их тыл — одному Богу известно, но согласно последним донесениям, из тех источников, что рисковали передавать официально, Каганат тоже зашевелился, а в Норманских княжествах стало совсем шумно.
И все же, Метрополия пока жила в блаженном неведении, жизнь текла своим чередом — роскошная, насыщенная, яркая. На аукционах продолжали спускать огромные состояния, алы продавались и покупались, в Сенате делили должности, а Синод уверял в том, что наступают смутные времена, интригуя против Ордена Айя. Тетка Анастасия затаилась, Никос пропал. Но такая тишина...— стоя на балконе своего кабинета во дворце Кармины, я вгляделся в сполохи темнеющего неба. Вечно изменчивое, капризное. И такой же ветер сейчас начинал веять в галактике, пока еще слабый, неуверенный, какое направление ему выбрать. И я так же сомневался как и он.
— Мой царевич, все готово,— в двери без стука, на правах тестя вошел разряженный в пух и прах Михаил. Тяжеленная чернобурка, и невероятно объемная безрукавка колоколом поражали количеством нашитых каменьев. Должно быть для такого события счастливый отец разорил половину сокровищницы.
— Что Талия?
— Она скоро будет, скоро будет,— от меня не укрылась несколько вымученная улыбка, застывшая на губах Михаила.
Согласно обычаям, согласно всем этим дурацким традициям я даже не смог с ней увидеться. Конечно династические браки были обычным делом в Метрополии, я знал, что между мной и Талией ничего не изменится и через десять лет, когда она превратится в замечательную женщину. Она никогда не сможет заменить Марго, но... я чувствовал себя коварным интриганом, вертевшим в своих интересах всеми и вся, но мне нужен был флот, чтобы пойти на Сиберию, и перекопав весь снег на ледяном шарике, вытащить единственного человека, который мне был нужен.
'Этого ли вы хотели, наставник?'
— Отлично выглядите, мой царевич, как будто это мой сын женится,— Михаил утер крупные слезы умиления, катившиеся по толстым щекам.— Простите мою дерзость, мой царевич, я сказал лишнее.
— Полно те, не стоит церемоний, скоро вы станете частью моей фамилии, а Талия получил приставку 'Финист'.
— До сих пор не могу поверить, за что Бог даровал мне такую честь, я буду благодарить его каждый день до конца моих дней,— Михаил воздел руки к небу.
О такой чести могут мечтать лишь очень немногие — породниться с кровью первого василевса, стать частью династии. Всем известно, что кровь Византия разбавить невозможно. Она полностью подавляет все проявления чужеродной. Если от такого брака когда-нибудь родится ребенок, он унаследует и мой титул, и мою фамилию, мою внешность. Доминантный фенотип — черные волосы, черные глаза, сопротивляемость болезням и способность исцеляться от ран намного быстрее, чем простые люди — ведь мы ведем свой род не от человека...
