— Добрый день! — поздоровалась Варав и протянула Марко руку. — Рада, наконец, вас видеть. Мы ждали только вашего пробуждения.
— Ждали? Зачем? — протянутую руку Марко пожал, но явно пребывал в не меньшем недоумении, чем Сэт.
— У нас сегодня свадьба, и вы разумеется приглашены. Оба, — она приветливо кивнула Сэт. — Пойдёмте?
— Я без шаттла... — решила воззвать к голосу разума посреди этого безумия Сэт.
— Ну, я могу попробовать помочь, наверное, — предложила Варав. — Марко, вы доберётесь? Помните ель с тройной развилкой возле базы?
— Я не совсем уверен, как это выходит, — нахмурился Марко.
— Если что, я вернусь за вами, — пообещала Варав и протянула руку Сэт. — Идёмте.
— Но... — Сэт собиралась было сказать, что её не обязательно водить за ручку, и что хорошо бы переодеться, и она просто никуда не хочет и не должна ехать, но как только она коснулась протянутой ладони, лёгкие сдавило, в лицо пахнуло прелой земляной сыростью, на несколько секунд потемнело в глазах, а потом её руку отпустили, и она уже стояла на знакомом лугу у входа на ту, старую базу, а вокруг всё было украшено разноцветными лентами.
— Мы вас ждём, — напомнила Варав и первой вошла в ворота.
Свадьба капитана и Варав стала приятной неожиданностью для Женевьевы. Не то, чтобы она не видела, куда всё катится, но не ожидала, что те решат закрепить свои отношения официально — у текткетов были не приняты межрасовые браки, а у альбийцев тоже были... свои тонкости. Однако, здесь, на затерянной в смежной галактике планетке, эти условности видимо потеряли своё значение. Порадовалась она и тому, что капитану удалось где-то разыскать и привезти обратно блудного навигатора. Наспех выговорив тому за то, что пропал, никого не предупредив и не отзываясь на вызовы, Женевьева пристроила Эрр-Да помогать украшать базу. Правда, посмотрев, что за 'свадебные фигурки' он заказал у синтезатора, Женевьева в очередной раз поразилась акватическим обычаям и велела Рыбке повязывать ленточки на дверные ручки. А фигурки, пока их никто не увидел, бросила в утилизатор. Правда, появлению на базе Сэт девушка обрадовалась куда меньше. Без неё здесь было так спокойно... Впрочем, пока та не принялась наводить свои порядки заново, с ней можно было кое-как мириться. Женевьева кивнула гадюке и больше в её сторону пыталась не смотреть. Увы, получалось не всегда. Особенно, когда та прицепилась к доктору Раикиару — что только он в ней нашёл, или это его этика не позволяла послать её подальше — и принялась с ним о чём-то говорить, ни на минуту не оставляя в покое!
А потом все вышли на луг, потому что во внутреннем дворике базы было слишком мало места, а вокруг — вся Деметра, и стеснять себя стенами были ни к чему. И капитан с Варав взялись за руки, а Эрр-Да принялся коситься в планшетку, где у него были записаны слова церемонии, и Варав попросила обождать ещё минутку, потому что не хватало ещё... И Женевьева подумала, кого это могло не хватать, раз все были в сборе? Но тут от леска отделилась ещё одна фигура и торопливо зашагала к ним через луг, а Женевьева всё вглядывалась и вглядывалась до боли в глазах, а потом всё-таки узнала, обернулась, увидела такое же обалдевшее лицо Дэна и облегчённо упала ему на руки, потеряв сознание.
Но свадьба всё же состоялась, хотя и на час позже запланированного.
Глава двадцатая — Б
Кажется, времени прошло совсем немного. Когда Турмалин снова смог дышать, всё было по-прежнему: призрак Обсидиана колыхался рядом с костром, друзья не двигались, и только волшебница тихо попискивала от ужаса.
Обсидиан смотрел куда-то в пространство. Ни он, ни остальные даже не шелохнулись, когда Турмалин осторожно сел на своё место.
А потом призрак обвёл присутствующих тяжелым взглядом и заговорил:
— Зачем вы вызвали меня?
— Н-нет, уважаемый господин, вы ошибаетесь. Мы вас не вызывали! — Бриан был единственным, кто нашел в себе силы ответить. Но и его голос дрогнул.
— Так это Вы? — Обсидиан повернулся к Кэйлин, становясь на одно колено, и та заверещала.
— Не-е-ет! Я никого не вызывала! Я ни в чём не виновата! Помогите!!! Брианчик!!!
Турмалин успел заметить недоверчивый взгляд рыцаря. Конечно, раз призрак говорит, что его вызвала волшебница, сложно поверить в то, что это не так.
— Простите за дерзость, — призрак поклонился, — я не узнал Вас сразу.
— Мы не встречались раньше! Ну скажите же ему!!! — взвыла волшебница.
Турмалин, признаться, теперь и сам сомневался в непричастности Кэйлин. Слишком уж почтительно глядел на неё учитель, слишком низко кланялся. Остальные тоже не верили. Моран отступил назад, лицо Бриана исказилось гневом — конечно, с точки зрения рыцаря, призывание духа умершего — это самая настоящая некромантия. Чароит от удивления раскрыл рот, и не двигался.
— Я служу только Вам! — Обсидиан снова склонился перед Кэйлин.
Волшебница начала медленно отползать в сторону.
— С-с-слушайте, если вы и п-правда мне с-служите... Вам не т-трудно было бы п-просто исчезнуть, а? Уходите, откуда п-пришли. П-пожалуйста! — от волнения Кэйлин стала заикаться.
— Да, конечно! — с готовностью ответил призрак, но исчезать почему-то не торопился. Теперь он поднялся и его прямой силуэт колыхался прямо в воздухе
Взгляд призрака остановился на Турмалине.
— Мне нет нужды рассказывать о том, что произошло. Вы ведь и так знаете?
Теперь все смотрели на Турмалина, и он не знал, что ответить. Наверняка Обсидиан намекает на тот обвал. И, возможно, даже хочет обвинить ученика в своей бесславной гибели. Не зря же ходили слухи о том, что некоторые маги-некроманты — а инструктор Обсидиан был знаком с этой школой магии — умели возвращаться и после смерти, чтобы наказать обидчика...
Турмалин открыл было рот, чтобы ответить, но тут его осенило: что-то было не так в словах Обсидиана. Спустя мгновение, он понял, что именно: учитель никогда не обращался к нему на 'Вы'. Следующая реплика Обсидиана окончательно уверила Турмалина в том, что учитель где-то не здесь, а то, что увидели путники — лишь проекция чужого разговора.
— К моему глубокому сожалению, я могу лишь повторить то, что говорил раньше. Добавить к этому нечего. Простите, что не оправдал Вашего высочайшего доверия, Мать Александрит.
Турмалин едва не охнул. Прозвучавшее имя было знакомо ему, хотя его обладательницу он видел лишь единожды — на церемонии поступления на обучение. Одна из восьми Матерей, управляющих всем обществом кристаллий, та, что руководит всей Тайной Службой. И та, по чьему приказу с Турмалина спустят три шкуры, когда его приволокут обратно в Гору.
Он сглотнул и покосился на Чароита. Наблюдатель был сейчас особенно бледен, и Турмалин не мог не заметить, что рука его кумира скользнула под плащ — туда, где хранились метательные кинжалы.
'Призрака что ли грохнуть хочет', — успел удивиться Турмалин, — 'так он же того, неживой'. И в тот же миг понял — нет, не призрака. Если сейчас всплывут какие-то секретные сведения, а невольными свидетелями станут Бриан, Моран и Кэйлин, то Чароиту немедленно придётся избавиться от них. Про себя Турмалин уверен не был, но всё же надеялся, что его уровень допуска окажется достаточным.
— Нет-нет, ничего подобного не было, — сообщил призрак после некоторого раздумья, — и эти имена мне тоже ничего не говорят. Кроме, разве что, самых распространённых. Но у нас в Горе, как известно, каждый второй — Кварц или Яшма.
Опять это имя! Турмалин вздрогнул, снова покосился на Чароита и поймал его внимательный взгляд. В воздухе аж зазвенело от напряжения, и Турмалин вдруг осознал страшное — если вдруг что-то пойдёт не так, то ему, как ученику наблюдателя, положено по уставу помочь Чароиту избавиться от свидетелей. И своими руками... Об этом не хотелось думать, но если и правда придётся? Кажется, именно сейчас нельзя отложить выбор на потом: ты либо свой, либо чужой — иного не дано.
— Именно так! — заявил Обсидиан, словно подтверждая мысли своего ученика.
И Турмалин едва заметно кивнул. Изнанка не смогла изменить его, он ведь наблюдатель и будет вести себя, как положено наблюдателю. Чароит сделал знак ждать.
— Мне уже нечего желать, — призрак горько усмехнулся. И добавил, — разве что одного: чтобы меня, наконец, отпустили...
Судя по тому, как печально вытянулось лицо Обсидиана, ему в очередной раз отказали.
— Да, конечно. Я всё понимаю, Мать. И чту интересы следствия.
Следствия? Турмалин впервые задумался, что всё увиденное весьма напоминает допрос. Значит ли это, что учителя в чём-то обвиняют? Да ещё и привели лично к Матери Александрит. По пустяковому делу не привели бы. Что-то не так с этим обвалом, сейчас это уже очевидно. Скорее всего, и сам Обсидиан, и его ученик оказались жертвами чьей-то злой воли. Если бы Турмалин прочитал об этом деле в учебнике, он бы наверняка решил, что учитель знал что-то важное, что могло бы повредить лицу достаточно влиятельному, чтобы организовать тихое убийство инструктора Тайной Службы и инсценировать его как несчастный случай. Ученик же попал под горячую руку. Будь на его месте другой, ничего бы не изменилось, план бы привели в действие. А вот то, что Турмалин выжил, было как раз нарушением плана. Поэтому за ним и гонялись те стражницы без знаков отличия, а вовсе не потому, что сочли дезертиром. Рассуждения выходили вполне стройными, за исключением одного: Обсидиан вёл тихую жизнь, был совершенно безобиден, ни с кем не ссорился и давно отошёл от любых дел, кроме преподавания. Разве что увидел что-то не предназначенное для чужих глаз? Возможно, что так.
Призрак поклонился ещё ниже, чем обычно.
— Госпожа, будет ли мне позволено задать один вопрос?
Видимо, получив утвердительный ответ, он улыбнулся такой знакомой тёплой улыбкой, что Турмалину захотелось разрыдаться в голос. Разумеется, он сдержался.
— Скажите... а Турмалин... его так и не нашли?
После этих слов сдерживаться стало ещё больнее и Турмалин прикусил губу. Обсидиан же помрачнел и сокрушенно покачал головой.
— Жаль.
Возле костра воцарилась тишина. Судя по напряженному лицу призрака, разговор продолжался. Он слушал. Невольные же свидетели не могли найти в себе сил пошевелиться. Лишь Кэйлин изредка подвывала от страха. Турмалин мысленно попросил Богиню недр, чтобы Обсидиан и дальше отвечал общими фразами и не выдал ничего важного.
— Давно это было, — призрак вздохнул. — Мои показания Вы наверняка видели. Прошу прощения, что моя память о военном времени не так свежа, как прежде. Я и здесь вряд ли смогу добавить что-нибудь новое. Разве что... меня всегда беспокоила судьба моего кузена. Вы же знаете, он служил в Аргеде, сумел оттуда выбраться и принести весть о беде, когда всё началось. А через неделю всё равно погиб в бою. Не скажу точно, что мне кажется странным в этой истории, но... может быть, это можно как-то проверить?
Турмалин навострил уши. И снова Аргеда. Последнее время название старого форта, с падения которого началось поражение кристаллий, звучало слишком часто. А прошлое просто так о себе напоминать не будет.
Ход мыслей нарушил встревоженный писк Мыша. То ли зверёк почувствовал беспокойство хозяина, то ли просто решил напомнить о себе. Сокол Кэйлин тоже проснулся и захлопал крыльями. В тишине это прозвучало весьма зловеще.
Тем временем Обсидиан встал на одно колено:
— Всегда рад быть Вам полезен.
Изображение заколыхалось и постепенно растворилось в воздухе. Вскоре от него не осталось и следа. Только побледневшие лица путешественников и клёкот разбуженной птицы напоминали о случившемся.
— Ч-что это было? — тихо спросил Бриан.
Было видно, что даже храброму рыцарю было не по себе.
— П-призрак, — так же заикаясь, ответила Кэйлин из темноты.
— З-зачем?
— Н-не з-знаю...
В её голосе Турмалину почудился небывалый ужас. Волшебница сильно боялась всего, что связано со смертью. Она встала, и на нетвёрдых ногах вошла в круг костра, немного пошатнулась, проходя мимо Бриана, но тот не пошевелился, и несчастная Кэйлин осела возле белого, как полотно, Морана.
— Нечего бояться, — стуча зубами, сказал он, — призрак уже ушёл. И, похоже, вообще не к нам приходил.
— Может, это что-то очень древнее материализовалось, — предположила Кэйлин. — Он о той, старой войне говорил, а дело-то ой как давно было. Не знаете, здесь никакие боевые действия не велись?
— Велись, — мрачно ответствовал Чароит, — и война эта не такая уж и старая. Я, например, на ней воевал.
— Ой, — волшебница испуганно зажала рот руками, — прости, я не хотела тебя обидеть.
Идти спать прямо сейчас никто не собирался. После такого потрясения Моран предложил выпить, и Бриан поддержал. Когда же к фляжке приложилась и Кэйлин, Турмалин понял, что ночное бдение затянется надолго.
Он смотрел на спутников, и понимал, что не видит их лиц, не слышит голосов, не разделяет облегчения. Они думают, что опасность миновала, и всё позади? Как бы не так! Тот, кто представлял для них реальную угрозу, остался сидеть у костра, но тоже не горел желанием присоединяться к общему веселью. А Турмалин вдруг подумал, что вряд ли когда-нибудь снова сможет сесть с Брианом, Мораном и Кэйлин за один стол и искренне наслаждаться беседой. Одно неверное слово Обсидиана — и ему бы пришлось убить всех троих. Считать их друзьями после такого было бы в высшей степени опрометчиво. У наблюдателя не бывает друзей, привязанностей, личной жизни — не одобренных по месту службы, разумеется. А хуже всего, когда ты и своим — чужой, и остальным — никто. Случайный попутчик, нежданная обуза, пустое место.
Всё, что у него было, навсегда похоронено под обвалом. Надо, наконец, смириться, и перестать питать глупые надежды.
— Я п-пойду... — голос дрогнул, но на это, похоже, никто не обратил внимания.
— Спокойной ночи, — отозвалась волшебница, а Моран с Брианом только вяло кивнули.
Чароит было поднялся и сделал несколько шагов вслед, но тут же, передумав, вернулся к костру. Турмалин с облегчением выдохнул.
Понятное дело, что наблюдатель должен проследить за своим пленником, но иногда и пленнику просто необходимо побыть в одиночестве, скрывшись от любопытных глаз и досужих расспросов. Найти какой-нибудь укромный угол потемнее — второй этаж башни для этого прекрасно подходит — и упасть ничком на каменный пол. Пусть никто не увидит, как он устал быть сильным, устал бегать по негостеприимной Изнанке и шарахаться от каждой тени. Турмалина душили рыдания, сейчас он почти завидовал инструктору Обсидиану — тот по крайней мере прожил достойную жизнь, служил своей родине и умер, не дрогнув. Только вот зачем-то спас жалкую жизнь своего никчёмного ученика, оттолкнув от летящих камней. Теперь Турмалину казалось, что было бы стократ лучше, если бы он остался там под завалом. Не пришлось бы врать, выкручиваться из множества дурацких ситуаций. И Камень Имени остался бы при нём.
Раньше Турмалин не боялся смерти. Ну, почти не боялся. Теперь же без Камня он чувствовал себя совершенно беззащитным — и всего в шаге от края бездны. Если ему суждено умереть, он никогда не попадет к Вратам.
