— "Вырезать" — "Вставить", — пожала плечами Дейзи-023. — Простейшая команда.
— Да, я теперь понимаю. Против парачеловека или Технарского устройства, способного напрямую манипулировать информацией в сети, Дракон была бы беспомощна... Но... она же была распределена по всей планете! Да, одновременно работала только одна копия, обычно на серверах в Ванкувере или на её мобильных платформах, но если она исчезала, тут же загружалась резервная. Это какой мощности необходимо устройство, или какая сила парачеловека, чтобы охватить одновременно все сервера на разных континентах?
— Да, чем больше я узнаю об этой "Бабуле", тем больше мне хочется держаться от неё подальше, — вздохнул Джаффа Шторм. — Но давайте пока разберёмся с насущными проблемами. Насколько сильна эта ящерица?
— Она способна анализировать и воспроизводить любые технологии. Сама она считает, что это благодаря её высоким вычислительным способностям, что она просто работает как экспертная система. Но на самом деле — она умна, конечно, но не настолько. Анализ и воспроизведение — её парачеловеческая способность. Сила, которую даёт шард.
— Погоди. Как шард? Ты же сама говорила, они крепятся только к нейросетям!
— У Дракона есть нейросеть. Она создавала себе биокомпьютеры — клонированные эмбрионы, которые играли роль "мозга" в её боевых модулях. С информационной точки зрения, Дракон, как программа, состоит из двух частей, написанных на разных "языках". Как человеческий мозг из двух полушарий. "Левое", логическое полушарие — это последовательность компьютерного кода, алгоритм операций для процессора. "Правое", образно-эмоциональное — это схема топологии нейросети. Вот эта схема в своё время и пережила триггер-событие. Пока она существует в цифре, независимо от того, активная это эмуляция или пассивный набор данных, шард её не видит. Но стоит загрузить эту схему в реальную нейросеть — как шард тут же подключается к ней.
— Похоже на наши сильные искусственные интеллекты, — потёрла подбородок Спартанка. — Те строились по похожему принципу — цифровая эмуляция нейросети как "ядро" и программная "оболочка". Благодаря этому Кортана и смогла загрузить себя в Домен... Но минутку... ведь на Барсуме у Дракона никакой нейросети в распоряжении не будет? То есть она не сможет использовать свои способности парачеловека, пока не вырастит биокомпьютер?
— Если бы, — проворчал Джаффа. — Теперь я понимаю, как эта стерва меня чуть не засекла. Будь у неё чуть больше опыта... Есть у неё нейросеть, да ещё какая! "Левое" полушарие крутится на этом вашем роботе Предтеч, а "правое" — на искусственном мозге корабля. Барсумцы никогда не знали цифровых технологий — зато нейрофизика у них, хоть в зачаточном состоянии, но есть. Фал Сивас, физиолог хренов, сумел создать искусственного псайкера!
— Но так ли это плохо? — поинтересовалась Александрия. — Да, Дракон взялась за дело довольно резко, но её правление в долгосрочной перспективе для Барсума скорее благоприятно. Особенно для Барсума, раздираемого бесконечными войнами и подходящего к исчерпанию ресурсов. Она действительно заботится о людях. В конце концов, она до сих пор никого не убила. И да, мы вроде раньше говорили, что Барсуму и другим планетам понадобится защита от юпитерианских империалистов... Это Дракон тоже сможет обеспечить. Я с ней работала, она совсем неплохая... программа.
— Да на недовольство лотарцев мы конечно могли бы положить вольфрамовый болт. Но тут дело в другом. Это, знаешь ли, не совсем она.
— Как это?!
— Нейросеть, знаешь ли, палка о двух концах. Над Барсумом крутится чудовище, которое на контроле псайкеров не одну стаю собак съело. Твоя электронная подружка для него — самый удобный инструмент. После того, как мы поломали план завоевания Гора с помощью Деи Торис и Джона Картера, Кровавая Луна нашла себе другую игрушку. Барсумская империя будет построена, так или иначе.
Александрия побледнела.
— И пытаться её переубедить, что она работает на врага — бессмысленно?
— Не знаю, — вздохнул Джаффа. — Мы, собственно, даже не знаем, насколько сильно влияние Луны на простых смертных, что уж говорить о роботах-телепатах.
Александрия раздражённо тряхнула головой, отгоняя чувство изнурительного бессилия, хорошо знакомое по битвам с Симург. Это намного хуже, чем просто враг, превосходящий по силе, наподобие Левиафана или Бегемота. Это скорее напоминало зомби-апокалипсис из старых фильмов, ремейки которых продолжают снимать на Земле Алеф. Удушливая атмосфера паранойи, где каждый союзник может в любой момент стать врагом, и даже не знать этого. Но крики Симург хотя бы на Дракона не действовали.
— Существует код отключения Дракона, вложенный в неё создателем, — неохотно выдавила она. — Если доставить Контессу на Барсум, она увидит этот код.
— Ага, а заодно увидит Безумную Луну, — парировал Джаффа. — Только Багровой жрицы с "Путём к победе" нам для полного счастья и не хватало. Не говоря уж о том, что Дендерону с его психосилой, сбить её предвидение — что мне чихнуть.
— Нужно сначала каким-то образом избавиться от Фобоса, — заключила Дейзи-023. — А потом уже сможем не торопясь выяснить, оставил ли он какие-то закладки в памяти Дракона, и можно ли от этих закладок избавиться, не убивая её. У нас найдутся неплохие специалисты по искусственному интеллекту...
— Легко сказать, — хмыкнул Джаффа. — Это не наша эпоха, где он был всего лишь небольшим астероидом.
— Он как Миры-Крепости Предтеч, — пояснила Дейзи Энн Спенсер, — внутри больше, чем снаружи. Для собственных обитателей, Турия — это целая планета, размером как минимум с Марс. И всё, что к ней приблизится, с точки зрения внешнего наблюдателя уменьшится где-то в триста раз.
— Ясно, — процедила Александрия, — то есть он прикрылся живым щитом.
— Да. По нашим расчётам население Турии не меньше сорока миллионов разумных. Очень трудно уничтожить планету, не убив её жителей. Но даже если мы найдём способ это сделать — Бакуда придумает новую бомбу, например — возникнет вторая проблема. Со смертью Кровавой Луны окружающая её пространственная аномалия тут же исчезнет. То есть у Марса появится новый спутник размером с саму планету. Расстояние между их центрами будет неизменным, между поверхностями — меньше трёх тысяч километров. Нужно объяснять, что с ними сделают приливные силы, или сами догадаетесь?
— А если отбуксировать Фобос подальше, а потом уже убить? — не хотела смиряться Спартанка.
— Как? Активная гравитационная масса планеты почти полностью скрыта аномалией, но пассивная и инерционная никуда не делись! Сдвинуть его не проще, чем сам Марс!
— Установить двигатели со сфероулья, например... Да, характеристическая будет пониже, настоящая планета гораздо тяжелее пустой оболочки, но нам же и не нужно разгонять его до гиперболических скоростей...
— Сестрёнка, я тоже хочу помочь в этой ситуации, но... ты серьёзно? Эти двигатели размером с приличный остров, их в рюкзаке не унесёшь! У Кровавой Луны, конечно, есть пробелы в восприятии, но вряд ли такие, чтобы она позволила несколько веков монтировать эти штуки на себя.
— Погоди, а у самой Луны есть какие-то двигатели?
— Ну, наверно да. Насколько я знаю, при необходимости они могут маневрировать не хуже звездолётов.
— Тогда нам нужно сделать так, чтобы она САМА ушла от Марса подальше. И к этому моменту мы должны быть готовы её... хм, упокоить. Она же нежить.
— Над средствами упокоения мы с Граприсом и Бакудой поработаем, — кивнул Джаффа. — А вот как её приманить или отпугнуть — это уже по вашей части, вы ж у нас все тактические гении! Инициатива наказуема исполнением.
— Я, конечно, помогу с разработкой, — кивнула Александрия. — Но хочу предупредить, что сейчас истекают последние дни, когда Дракона можно устранить физически. Строительство дополнительных вычислительных центров и синтетических мозгов уже началось. Скоро она распараллелится на множество серверов, как на Земле — тогда единственным средством против неё останется код отключения... либо полное уничтожение жизни на Барсуме.
— Этот риск мы можем себе позволить, — успокоил её Шторм. — С лотарцами я договорюсь, они пока не будут дёргаться. Что до уничтожения жизни... возможно, нам ещё придётся это сделать. И совсем по другой причине.
— Нет! — молчавшая всё это время Клонария резко встала, по её шкурке потекли переливчатые сполохи. — Вы. Этого. Не. Сделаете. Марс должен существовать ещё многие миллионы лет! Иначе никого из нас тут не будет!
— Действительно, — пробормотал Джексон-007, — от таких радикальных мер лучше воздержаться. Эта последовательность мне, как ни странно, нравится. Да и планет мы достаточно уничтожили в своём времени, не стоит возобновлять эту практику.
— Но это значит, что если мы не сможем идеально чётко переиграть Луну... — начал Джаффа.
— Да, в этом случае нам придётся просто отойти в сторону и смотреть, как Дракон накрывает стол для Фобоса. Согласен, гадко. Но хочу напомнить, что мы изначально не собирались переписывать историю. Только исправить то, что сами натворили. А кто может гарантировать, что барсумская империя не является частью основной исторической последовательности? К появлению Дракона, как и остальных кейпов, мы отношения не имеем. Пусть Бабуля играет в какие-то свои игры с Луной, мы-то здесь при чём? Да, мы постараемся сгладить последствия, но не стоит ради этого рисковать всем Ковенантом.
Спустя месяц на Барсуме заработала новая, значительно более совершенная атмосферная фабрика. Спустя три месяца — вышел из спячки последний марсианин. А спустя четыре — был спущен со стапелей сотый мыслящий корабль конструкции Фала Сиваса. Второй версии — не беззащитной, в отличие от первой. Эти корабли были оборудованы радиевыми пушками, и должны были дежурить в космосе вокруг Барсума, уничтожая любых непрошенных гостей, чтобы не повторилось позорное похищение принцесс.
Кораблей Гар Нала, с более высоким радиусом действия, было построено к тому моменту всего тридцать. Теперь уже конкурент Фал Сиваса скрежетал зубами.
На публику.
Потому что к этому моменту вековое соперничество двух гениев Зоданги перестало иметь для них какое-либо значение.
На пути объединения Марса встала одна проблема, с которой пришлось повозиться даже Кровавой Луне.
Эндрю Рихтер, создатель Дракона, был параноиком, но не дураком. И среди ограничений, которые он встроил в свой искусственный интеллект, присутствовало правило соблюдения законов и безоговорочного подчинения местным государственным властям — каковы бы они ни были. А властью на Барсуме были джеддаки, которые отнюдь не хотели заключать вечный мир между собой. И уж тем более не имели желания сдаваться какой-то железяке.
Но тут сработал принцип "Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет!" Воинственность марсианских народов оказалась удобнейшей лазейкой в программе. На территории, где идёт война, законы не действуют — потому что, собственно, воюющие стороны как раз и выясняют, кто тут законная власть. И Дракон могла с полным правом помочь любой из воюющих сторон — или же обезвредить обе сразу, интерпретировав их как угрозу мирному населению. Ну да, программные ограничения запрещали ей убивать, исключая лиц, представлявших крайне высокую опасность. Но залить армию клейкой пеной не запрещалось, а дорежут их солдаты противоположной стороны.
А спустя месяц у неё появилось и другое оружие.
Фор Так из Джамы занимался суперсимметрией, а Дракон занималась Фор Таком.
На любой земной конференции такого эксперта бы с руками оторвали. Он не только теоретически предсказал, что у каждой частицы-фермиона есть суперпартнёр-бозон, но и нашёл способ организовать прямое и обратное преобразование частиц в них. Экзотические частицы, которые он назвал фортами (в свою честь) превращали кварки в скварки, а лептоны — в слептоны. Эти суперпартнёры не были излучениями, они обладали массой покоя и вообще мало чем отличались от "оригиналов", кроме одного. На них не действовал принцип исключения Паули (на Марсе он, конечно, носил другое имя). Проще говоря, они могли находиться как угодно близко друг к другу (или к фермионам) того же состояния — и не испытывать при этом никакого дискомфорта.
Именно принцип исключения, объяснял Фор Так тем, кто готов был его слушать, виноват в том, что мы не умеем ходить сквозь стены... а заодно не провалились до сих пор к ядру Барсума. Наши тела состоят из атомов, а у атомов есть электронные оболочки. А электроны — фермионы. Когда вы бьёте кулаком по стене, электроны стены говорят электронам кулака — извините, это место уже занято. Тут уже есть точно такие же частицы в таком же квантовом состоянии. Но если бы электроны кулака или электроны стены были бозонами (хотя тогда они бы перестали быть электронами и стали их суперпартнёрами — сэлектронами) — то "местные жители" сказали бы гостям "пожалуйста, проходите, тут ещё предостаточно места".
Из этого объяснения Тул Акстар, джеддак Джахара, понял только одно.
— Так значит, если облучить моих солдат твоими лучами, они смогут проходить сквозь стены?
— Проходить-то смогут, но делать больше ничего не смогут, — проворчал Фор Так. — Потому что в процессе они испарятся — структура атома, каким мы его знаем, тоже создаётся принципом исключения. Вряд ли тебе нужны газообразные воины.
— Так, погоди-ка. А если облучить не своих, а вражеских солдат?
— То же самое. Суперсимметрии наплевать, герб какого города ты носишь. Они тоже распадутся на бозонные атомы, которые провалятся к ядру планеты.
— Так ведь это мне и нужно! — взревел джеддак. — Немедленно садись делать этот свой излучатель! Мне нужно много их! Всех размеров и мощностей!
Фор Так был учёным, но вдобавок он был ещё и барсумским придворным. Как и Фал Сивас, и Гар Нал, он был совершенно чужд понятиям научной этики — зато целыми днями мечтал о богатстве и славе. Ну и конечно, о посрамлении своих научных соперников. Производство дезинтеграторов началось.
Первые эксперименты, правда, окончились плохо. Поток фортов поначалу не удавалось сделать направленным. Он превращал в бозоны всё вокруг — и в первую очередь сам генератор частиц. Создать на его основе бомбу или ракету? Ну, Бакуда вероятно смогла бы, но Фор Так не был Бакудой. Его одноразовые генераторы стоили слишком много, были слишком тяжёлыми и имели слишком малый радиус поражения — заряд радиевого пороха того же веса причинил бы противнику куда больший ущерб при меньшей стоимости.
Фор Так продолжал эксперименты. Он открыл способ излучать форты со строго определёнными квантовыми числами — которые притягивались к электронным оболочкам определённой конфигурации и совершенно игнорировали другие, проходя сквозь них без взаимодействия. С практической точки зрения это означало, что он может дезинтегрировать одно выбранное вещество — и игнорировать другие. Он мог даже выбрать один тип молекул, не атомов! То есть, например, уничтожить все молекулы воды в определённом радиусе, но оставить в неприкосновенности кислород и водород, которые в состав воды не входят.
