И всю дорогу Таня дергалась, думала, как сказать ему... попутно рассказывая и делясь впечатлением от такого чудного отдыха. А подъехав к подъезду, как-то вдруг, спонтанно бухнула:

-Леш, я это... оставайся у меня. А? Правда, там за три недели, поди...

Он засмеялся, вытащил её багаж:

-Пошли! Кофе турецкий смаковать!!

-Леш, ты это, не обращай внимания, если у меня чего не убрано, сынок ходил цветы поливать, наверняка чаи-кофе гонял, поди, полна мойка кружек.

-Это ерунда, а вот как ты умудрилась в любимые наложницы к толстому турку затесаться, это вопрос поинтереснее?

-А ты откуда... ну, Вер Иванна, ну сук...конка, уже настучала!!

-Да, она как бы не стучала, просто посмеялась в разговоре с Полосухиными вчера, что тебя одну в Турцию пускать не рекомендуется, а я как раз с Тимошкой зашел, ну и услышал...

-Да, турку мой мундштук понравился, вернее, как я курю, он меня кальяном соблазнял, но подруга бдила, не разрешила!

Едва вошли в квартиру, начались звонки, Таня умоляюще глядя на Леху, вытащила пакеты с кофе, лукумом, халвой и жестом показала Лехе, чтобы он сварил кофе.

Сама же врала напропалую:

-Да, да, только вот вошла, устала, завтра. Не, не приходите, пока отосплюсь, пока разберу, что кому, там Вера своим натолкала передать — так что часа в два появлюсь не раньше.

По квартире поплыл аромат кофе. Таня, выдохнув, пошла на кухню.

-О, Алексей Петрович, Вы и стол сервировать умеете?

-А то, ещё и крестиком вышивать... могу! — в тон ответил Леха.

Таня вытащила из чемодана отдельный пакет... замялась, потом как-то стеснительно сказала:

-Леш, я вот тут, это... тебе кой чего привезла... от души.

Леха взял, вытащил бутылку коньяка "Плиска", в большом пакете различные специи и турецкие оливки. -Спасибо, не ожидал, все, что я люблю, надо же! "Плиску", помнится, в годы учебы очень уважали с ребятами. Спасибо, милая!

Он обнял Тучкову и поцеловал, как то быстро поцелуй затянулся.

-Леш, Леш, кофе, наверное, уже остыл?

-Ну, подумаешь, — не выпуская её из объятий, сказал Петрович, — будем пить кофе со льдом.

-Леш, это... пока я совсем голову не потеряла — ты меня прости за то орево, ну, вот не умею я сдерживаться, мне всегда, когда проорусь, легче...

-Да знаю, Наташа просветила уже. Скажи, — он потерся носом о её щеку, — а как ты собиралась все это мне отдать?

-Ну, через Полосухиных... наверное.

-Леш, Леш, ты куда? — слабо сопротивляясь напору Петровича, Таня послушно пятилась в спальню.

И сиротливо стоял на кухне остывший кофе, а Тучкова проспала, проснулись в одиннадцатом часу.

-Ох, блин, скоро к детям и мамке ехать, а у меня ещё и конь не валялся.

— Помогу бедолаге! — Петрович шустро соорудил горячие бутерброды, сварил кофе, накормил мелкую забияку, а потом повез Таню к сыну и мамке.

Тучкова, стесняясь, сказала мамке:

-Вот, знакомься! Это Леша, мой друг.

Леша нисколько не смущаясь, добавил:

-Скорее — будущий муж.

Мамка внимательно осмотрела его и выдала:

-Ну, хоть к старости мозги заимела, мужика нормального разглядела!

Сын тоже воспринял Леху доброжелательно, сношенька покривилась было, да какое её дело?

Заехали к Платонам — дома был папа Саша и девчонки, Леся пошла в аптеку. Сашка долго качал головой, рассматривая вещички для сыночка, который сидел у папки на руках и круглыми, как у совенка, глазами, смотрел на незнакомую тетю.

Та позвала:

-Иди ко мне, сладенький!!

Малыш тут же потянулся к ней.

-Надо же, совсем не боится.

-У нас, теть Тань, народ не переводится, вот он уже и привык, что все его подержать стараются. Теть Вера, ну вот зачем столько, небось денег потратила...

-Саш, она тебе велела сказать: "не бухти, вы мне не чужие!"

Выскочила Олюшка в новой кофточке:

-Саша, смотри, и размер и цвет теть Вера самый суперский выбрала. Саша, а там и тебе, и Лесе тоже есть по джемперу.

Сашка вздохнул:

-Вот ведь.

-Иди примерь лучше, она переживала — вдруг тебе мал будет.

Платон одел тонкий джемпер.

-Нормально!!

-Ой, Саша, какой ты в нем красивый! — Восхитилась Светка. — Он совсем как твои глаза цветом.

Вихрева угодила всем, Кондратьев тоже был растерян, ему теть Вера прислала джемпер с красивым рисунком, а Петровой теплую тунику, а ещё вкуснющщий лукум. Диман от всего сердца благодарил теть Веру, разговаривая по скайпу, на что она улыбалась и радовалась, что все понравилось.

-Ещё бы! Петрова, вон, прыгала как коза, полчаса наверное.

-Ты лучше скажи, недоразумение разрешили, разобрались?

-Да, Ленка теперь какая-то другая стала, старше что ли, то была, правда, как маленькая, ща ничё подобного.

-Взрослеете, отрицательный опыт, он, ох как надолго запоминается и учит.

В девятом уже 'А' какой-то вирус гулял,'влюбленности'. Все началось с Вальки. Его внезапный скачок в росте заметили и оценили многие девчонки, он стал очень даже популярным, а не замечающая и не упускающая возможности безжалостно шутить, и даже издевательски, Лисицкая осталась с носом и, что называется, кусала локти. Валька как проснулся — стал смотреть на неё другими глазами и сильно удивлялся, чего он в ней нашел? Да и щекотало Валькино самолюбие внимание других девчонок. Классная так и сказала, что вместо учебы всех вирус этот заразил, пожалуй только Дима Кондратьев не ходит с ошалевшими глазами на переменах и после уроков. На что бесхитростный Валька выдал:

-Чё ему заморачиваться — Петрова вон рядом, через две парты, а мы в поиске...

Они с Диманом, как самые высокие в классе, прочно оккупировали последнюю парту у окна, и на переменах возле их парты всегда кто-то да толпился. Там царствовал Валек, а Диман сидел возле Петровой, и та негромко что-то поясняла ему из нового материала, не совсем понятного Диману, или просто сидели, негромко переговариваясь.

Он очень старался учиться ровно, времени на безделье совсем не оставалось, фирма присылала серьезные задания, и они с Ленкой, сделав домашку и разобрав что-то не очень понятное Диману, подсаживались к компу и начинали совместно думать, как и что лучше сделать.

Тут уже верховодил Диман, а Петрова была на подхвате. Они иной раз спорили, доказывали друг другу правильность, потом немного пообижавшись — Ленка — смеялись и приходили к общему знаменателю.

-Лен, я вот подумал, надо бы тебе стихи там почитать, на луну, это...

-Ага, повыть! — фыркнула Ленка.

-Ну не перебивай же. Цветы там дарить, на какие-то вечеринки ходить, а мы с тобой из-за компа не вылазим.

-Как это не вылазим? А кто три дня назад на площади у стадиона на скейтах и роликах рассекал? Дим, меня все устраивает, я как-то не особо люблю тусить, мне вот рядом с тобой намного интереснее.

-Не, ну ты молодая, самый интерес сейчас...

— Отвянь, мне без тебя всегда скучно и тошно, а — туса... она подождет, вот поступишь в техникум, потом к дядь Тоше на работу устроишься. Тогда и потусим, когда будет стабильно все, а пока давай, как ты скажешь, на прожитво зарабатывать.

— Петрова, ты такая мудрая стала, как старушка.

Диман бережно обнимал свою Петрову.

-Ленк, я это, знаешь, больше всего хочу, чтоб мы побыстрее выросли, чтоб ты всегда рядом была, и днем, и ночью. Я, честно, пока держусь, ну на фиг. Вот так целоваться полезу, а там ещё чего... ты это, меня не провоцируй... пока! Лен, не сердись, но я твоему бате обещал, потерпим?

-Потерпим, потерпим, — бурчала смущенная Ленка, — давай уже доделаем вот этот кусочек.

Частенько у Димана появлялись Чума с Бобром, тогда ребята засиживались на кухне, подолгу болтая, споря, смеясь, дурачась.

Бобер оказался мастером по всяким салатам-закускам, выгонял Чуму с кухни или к ребятам, или в магазин, и священнодействовал, а приготовив, шумел:

-Садитесь жрать, пожалуйста!!

Понемногу к Диману стала забегать и Катька Егоршина, сильно изменившаяся за лето. Вместо вечно хмурой и неразговорчивой девчонки появилась смешливая, симпатичная девушка, и Чумаченко с треском влюбился в неё. Катька посмеивалась, но принимала его ухаживания, поддразнивая, что там, у отца, у неё остался бойфренд... Чума мрачнел и из кожи вон лез, стараясь понравиться ей.

И помог ему в этом случай... Ребята, зная время регистрации брака Бабушкина с Ликой, купили цветы и пришли к ЗАГСу, поздравить молодых. Чума снимал все на видеокамеру, а потом они с Катькой обыграли всю запись, вставили смешные и прикольные кадрики из всяких фильмов и клипов, получилось так здорово, ну и задарили молодой семье запись. Косте так понравилось это видео, он похвалился своим друзьям, и Чума с Катькой неожиданно стали получать приглашения от знакомых Кости и Лики, заснять и сделать прикольное видео и для них. Ну, а совместный труд и возможность заработать деньги на карманные расходы, он, как говорится, сближает.

Один Бобер ходил 'не охваченный'. Ну, не поддавался он он этому вирусу, пока что. Олюшку Платонову постоянно стали провожать из школы два одноклассника, Сашка провел с ними воспитательную работу, пояснив, что и как он сделает с ними, если мелкую обидят. А мелкая вытянулась за лето, поправилась, стала такая славная, особенно Бобра смущали её обожающие глазищи, но он рассудил, что с ровесниками ей намного интереснее... Но где-то внутри завелся какой-то непонятный червячок, который иногда ворочался там, и Сашка ловил себя на мысли, 'вот как бы врезал он этим ухажерам'. Но видя, что пацаны действительно искренне дружелюбны, успокаивался. Впрочем, частенько, по старой памяти, он шел домой вместе с мелкой, у них тоже бывало по шесть уроков. Олюшка, отдав ему свой неподъемный ранец, подпрыгивала, подскакивала, размахивала руками и горячо что-нибудь рассказывала, а Сашка снисходительно посмеивался.

Диману частенько звонила Лерка, тогда вечер ваще становился шикарным, собирались всей компашкой к ней на пару дней на каникулах смотаться, вот так и жили. У Димана появилась маленькая сводная сестричка, названная по святцам Лукерьей, Луша. Диман сказал, что очень рад, особенно за отца, который виновато поглядывая на сына, постоянно гулял с дочкой.

-Да ладно, бать, не заморачивайся. Ты сейчас при жене нормальной и при дочке. А я чё, я уже без пяти минут вырос! — загоняя поглубже какую-то мелочную обиду, сказал Димка, понимая, что останься отец с ним, опять бы в запои стал уходить, а ща вот некогда.

Да и возле него, Димки, сейчас много хороших людей — и помогут, и подскажут, и обматерят по-свойски, вон, как Тучкова. Ленкины родаки нет-нет забегали на проверку. А чё? Все нормально, ребята или за компом делали работу, или болтали на кухне, поедая очередной шедевр Бобра, пацаны никогда не приходили на халяву, да и Катька тоже, так что пока все путем, а что будет впереди никому не дано знать.

Впятером выбирались на всякие выставки, концерты там, случайно попали на флешмоб в М-Видео, вот где оторвались, восторгу было, особенно у девчонок Платоновых, которые вместе с ними ходили на выставку экзотических бабочек. Сашка нет-нет, да и брал их с собой — надо же мелким знать побольше, а кто бы возражал. Платоновы давно уже стали "общими всехними друзьями" — как выразился Бирюк, который большую часть свободного от работы времени зависал у них, и был за хорошую, надежную няньку для Димульки.

К его приходу малышок был одет и лежал в коляске. Сашка гулял с ним подолгу, давая возможность Лесе с девчонками переделать домашние дела, а мужику надышаться свежим воздухом. Бирюка абсолютно не трогали чьи-то подколки, он пожимал плечами и отвечал:

-Репетирую, чтобы женившись, не быть пузаном на диване, а папкой для ребенка.

У Натки был неприятный разговор с теткой Темнова.

-Наташа, мне шестьдесят пять, я вряд ли доживу до его освобождения, что делать с жильем, что на нем числится? Может быть, переписать на детей?

-Что Вы, Лариса Васильевна? Это же потом, когда он выйдет, детям житья не станет, сплошные претензии, что они его добром пользовались, а то и на алименты подаст — его, болезного содержать. Нет, не может быть и речи. Продавайте жилье, кладите деньги в Сбербанк — он-то точно не лопнет, и пусть ему энная сумма копится.

-Ох, Наташа, это столько заморочек, а долг за квартирку копится, может, ты как-то мне поможешь с оформлением?

-Извините, Лариса Васильевна, помогать тому, кто чуть не отправил на тот свет меня и малыша... Спасибо, что срок был уже вот-вот родить, а если бы ребенок или я не выжил?? При всем моем уважении к Вам, ответ однозначный — нет. Меня не поймут ни муж, ни Лера.

-Да, да, я поняла, ладно, извини Наташа, буду дочку привлекать, наверное, придется ещё и к нему ехать за подписями всякими... столько проблем навалилось... До свидания, всего хорошего вам.

Натка поморщилась — тетку вроде и жаль, но лезть в эту кашу и помогать тому зверюге... за все хорошее? Чисто по-человечески, оно, может, и надо, у Натки не осталось к Темнову ни злобы, ни ненависти — ничего, он как-то перестал для неё существовать. Слишком подленький и мелочной, такие никогда не осознают сделанное для них добро и не бывают благодарными. Как здорово, что Тошка не отступился от неё тогда — страшно представить, как бы до сих пор жила Натка...

. Поскольку у Полосухиных никто ничего не утаивал, серьезное и, да и не очень...

Вон, Колюня расколотил красивую вазу, когда никого не было дома, собрал и замел все осколки, а вечером, вздыхая и морщась, признался.

Антон с уважением пожал ему руку:

-Это достойный мужчины поступок, сын! Уважаю! Все начинается с малого, соврешь один раз родителям, а дальше — как ком с горы. Ты у нас настоящий мужчина!

Надо было видеть, как сиял и важничал ребенок. Он совсем не напоминал того капризного, истерящего по любому поводу, мальчика Темнова. Постоянно говорил, что вот когда станет получать паспорт, обязательно возьмет фамилию Полосухин. Натка радовалась, что ребенок растет ответственным, да и как не быть ответственным, когда Тимошка хвостиком ползал за братом, а если тот уходил на второй этаж без него... в доме стоял громкий плач. Никто не мог успокоить малыша, пока или Колюня бежал к нему, или мужичка поднимали в комнату к братику.

Антон планировал заплатить кой какую сумму этому, чтобы он отказался от отцовства после Наташиных родов — не получилось, а когда он на Натку рыпнулся, тут уж однозначно с такой сволочью разговаривать... Да и пятнадцать лет — срок долгий, много чего может случиться, дети вырастут. Если даже и начнет папаша претензии предъявлять — бесполезно, алименты не платил.

Вот и сейчас разговаривали вечером у горящего камина обо всем, Натка сказала о звонке тети Темнова, Антон приобнял жену:

-Ты умница, все правильно!

Лерка же, фыркнув, сказала:

-Этому козлу и помогать, вот ещё!!

А Колюня был занят, к нему подполз братик, уцепился за коленки, встал и громко радостно закричал: -Я, я, я!

-Мам, пап, он мое имя сказал — Коля!