Мы остановились у единственной закрытой камеры, возле которой сегодня дежурила Бестия. Девчонка при виде начальства вытянулась в струнку, придерживая рукой слишком громоздкий для себя карабин. Я попросил капитана на всякий случай приготовить оружие, сам тоже снял пистолет с предохранителя, после чего приказал открыть камеру.
Загадочный пленник до сих пор упорно молчал, не ответив ни на один заданный вопрос. Так и оставалось непонятным, как он очутился на том поезде. В принципе, он мог запрыгнуть на вагон в любом месте по пути следования. Но я предположил, что этот "безбилетный заяц" прошмыгнул именно в Талдоме, когда поезд медленно-медленно тащился по этому загадочному закрытому городу. Иначе, будь нелегальный пассажир родом из Вербилок или Запрудни, какой ему смысл был молчать?
Пленник спал. Я хорошо рассмотрел его при неярком свете маломощной лампочки. Это был худой высокий мужчина лет сорока с резкими чертами лица и длинными путаными волосами цвета воронова крыла. Я закашлял, бронхит ещё давал о себе знать. Пленник проснулся и открыл глаза, повернул голову в сторону гостей и слегка кивнул, словно приветствуя вошедших.
— Мне очень интересно узнать, почему радисты Талдома глушат наши предостерегающие сообщения об отравляющем газе? Почему-то мне кажется, что ты можешь знать ответ на этот вопрос.
Пленник, одетый лишь в тёплую рубаху и пижамные брюки, медленно сел на кровати и опустил босые ноги на холодный бетонный пол. Он посмотрел на меня внимательным изучающим взглядом, потом медленно повернулся к оставшимся у двери капитану и Бестии, держащим в руках оружие.
— Да, я знаю ответ на этот вопрос, хотя в двух словах это не объяснить, — вдруг впервые заговорил пленник. — Однако я не решил, стоит ли вам про это вообще рассказывать? Мои слова ничего не изменят, привычный мир уже не спасти. А вот загубить свою бессмертную душу клятвопреступлением мне не хочется.
— А губить свою душу тысячами загубленных жизней тебе хочется? — сурово поинтересовался я. — Их ведь вполне возможно спасти.
Арестант поднял свой взор на меня, в его глазах читались печаль и скорбь.
— Вот именно тут мы приходим к идеологическому противоречию, которое подтолкнуло меня бежать из спасительного Талдома. Этим своим бегством я поставил свою гордыню выше доводов веры. Предположил, что я, жалкий червь, лучше самого Господа нашего знаю, что нужно делать. Ведь вокруг нас всё идёт именно так, как предсказано в Святом Писании: "Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть. Но это еще не конец. Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам. Всё же это начало болезней".
— Евангелие от Матвея, глава двадцать четвёртая, — поразила своей осведомлённостью молчавшая до этого Бестия.
— Именно! — обрадовался пленник, его глаза загорелись безумным огнём. — Всё происходящее давно предсказано и описано: войны, развал существующих государств, кровавые разборки между соседями и братьями, голод, мор и болезни. И даже применение отравляющих веществ тоже описано: "Тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы. И кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего. И кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои.Горе же беременным и питающим сосцами в те дни". Ведь каждому ясно, что рецепт выживания даётся в Святом Евангелие — бежать от тяжёлого газа повыше в горы, не возвращаться ни за каким имуществом, не пить отравленную жидкость.
— По-моему, слишком натянутое сравнение, — скривился я.
— А разве что-либо в Библии написано простыми словами?! Нет, конечно! Только тот, кто внимательно вдумчиво изучает древние тексты, кто посвящает их толкованию всю свою жизнь, будет способен понять истинный смысл. Именно эти слова постоянно повторяет "Великий Пророк", как он сам себя величает. Именно Великий Пророк руководит Талдомом. Он объявил, что Талдом — это рай, в котором спасутся только истинно верующие. В Талдоме достаточно пресной воды и пищи. В Талдоме уже три месяца строится огромное подземное убежище, способное вместить целый город на период длительного химического заражения. Весь остальной мир кроме Талдома предназначен на слом, и пытаться предупредить грешников в других городах — значит, мешать планам самого Господа, не меньше.
— Уже три месяца строится убежище? — удивился я.
— Именно так. Благодаря Радиоцентру Љ3 обитатели Талдома узнали о начале химической атаки ещё три месяца назад. Я сам служил в Радиоцентре, и именно я первым из вороха бессмысленных сообщений выцедил самую суть — сразу после подавления систем ПВО за первые десять-двенадцать дней вторжения инопланетяне начали вторую фазу атаки. Они стали распылять отравляющий газ — начали на экваторе нашей планеты, затем постепенно граница заражения стала смещаться к обоим полюсам. Я сразу же сообщил эту новость руководству города и заслужил за это особую благодарность от Великого Пророка — он включил меня в число своих приближённых и поручил моей группе отслеживать распространение яда по планете. Мы очень внимательно всё это время наблюдали за приближением границы заражения и собирали всю информацию об этом яде и его воздействии на земные организмы.
Узник резко замолчал, поскольку в дверном проёме показались двое рабочих, заинтересовавшихся открытой дверью, обычно круглосуточно охраняемой. Сильвер рявкнул на них, любопытных как ветром сдуло. Пленник же продолжил свой рассказ:
— Инопланетяне проводят с летающих бочкоподобных кораблей зачистку всего живого. Проводят очень тщательно, возвращаясь к уже опрысканным местам и заново окуривая их зелёным дымом, если им что-то не понравилось. Зона заражения неумолимо приближается к нам со скоростью примерно двести километров в сутки. Мы давно следим за этим и выявили множество закономерностей. Одна из самых очевидных — в дождливую погоду распыление не проводится, так как влага быстро разлагает зелёный дым, самую активную фазу этого яда, на гораздо более безвредный серо-зелёный пепел. Вторая особенность — серый пепел в растворённом в воде виде крайне опасен для земной флоры, он убивает любые наши растения и губит семена, на заражённой почве больше ничего не растёт. Ещё один интересный факт — летающие бочки, в отличие от треугольных разрушителей, достаточно уязвимы для нашего оружия: зенитной артиллерии и ракет. Так, в южной Франции группа уцелевших военных за двадцать минут сумела сбить более тридцати летающих бочек, прежде чем была полностью истреблена массово налетевшими треугольными разрушителями. Сбивали летающие бочки и в других местах нашей планеты — над Китаем, над Японией, над Испанией... И каждый раз на месте падения этих баллонов с отравой возникало настолько сильное заражение, что люди умирали менее чем за минуту. В общем, сбить такой корабль вполне возможно, но тогда предназначенная на сотни квадратных километров порция яда будет сконцентрирована в области падения.
— Почему ты решил сбежать из уютного защищённого Талдома? — поинтересовалась Бестия.
Арестант молчал, а потом вдруг на его глазах навернулись слёзы. Это было совершенно неожиданно, я непонимающе переглянулся с Бестией и Сильвером.
— Можешь не отвечать, если вопрос трудный, — разрешил я.
Но мужчина уже взял себя в руки и жестами показал, что сейчас успокоится и всё расскажет. Действительно, шмыгнув носом, пленник снова заговорил:
— Жизнь в Талдоме, не смотря на все заверения Великого Пророка, не похожа на райскую безмятежность. Люди работают на износ по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки. В городе жесточайшая экономия всего — воды, продовольствия, топлива. Продовольствие и товары выдаются по талонам, распределением талонов занимается городской совет во главе с самим Великим Пророком. Ради получения лишнего талона на хлеб или одежду люди доносят на соседей, сообщая о случаях недовольства властью или недобросовестного выполнения работ. Таким способом люди повышают свою лояльность в глазах власти и получают дополнительные талоны. Недовольных же режимом прямо из спален ночью забирают вооружённые солдаты в масках и красной форме гвардии Великого Пророка. Похищенные люди зачастую бесследно исчезают, других обнаруживают поутру жестоко избитыми и покалеченными. Поэтому каждый боится сболтнуть лишнее, каждый следит за соседями. И всё это вовсе не потому, что запасов не хватает, отнюдь. Просто Великий Пророк и его окружение уже давно рассчитали, что для полноценного возрождения человеческой цивилизации после длительного периода заражения достаточно будет всего пяти сотен человек — сотни мужчин и четырёх сотен женщин. А если хватит пятисот, то и незачем кормить лишние рты.
Одноногий капитан громко присвистнул, то ли от удивления, то ли от возмущения, но под нашими взглядами смутился и показал, что будет молчать. Арестант продолжил свой рассказ.
— Об этом открыто не говорят, конечно. Официально заявляют, что Талдом — это рай, в котором спасутся все. Но я входил в число приближённых и видел секретные отчёты городского совета. Ну и строящееся убежище в Талдоме рассчитано как раз на пять сотен человек, хотя в городе проживает две с половиной тысячи. Я долго думал об этом, а две недели назад принёс на городской совет очередной доклад о состоянии заражения планеты. Охрана меня хорошо знала и пропустила, но зал совещаний оказался ещё пуст — члены совета задерживались на каком-то другом мероприятии. Воспользовавшись моментом, я скачал с компьютера папку с интересующими меня документами — планы убежища и расчёт необходимого, критерии отбора людей на "достойных выживания" и всех остальных, а также первые списки. Дома я внимательно изучил эти файлы. Я оказался в числе тех, кому было выделено место в подземном бункере, но вот моей дочери в списках не оказалось... У моей Олеси с рождения шесть пальцев на правой руке, этого дефекта оказалось достаточно, чтобы вычеркнуть мою дочь из списка заслуживающих места в глубинном убежище. В списках не оказалось также множества моих друзей и коллег — по причине старости ли или из-за недостаточной лояльности, но их также приговорили к смерти.
Я не мог просить за свою дочь — ведь официально много раз заявлялось, что спасутся все обитатели городского рая. Если бы я поставил под сомнение этот постулат, мне пришлось бы признаваться, что я украл секретные документы. Такое признание было равносильно самоубийству. Весь день я был сам не свой, все мои мысли были лишь о том, как помочь дочери. Под вечер меня наряду с другими горожанами неожиданно привлекли к охране железнодорожных путей, по которым должен был пройти поезд. Решение созрело мгновенно — бежать из города и просить помощи у соседей, чтобы мне, моей дочери, а также многим другим приговорённым предоставили бы убежище. Я думал добраться до Дубны, где у меня когда-то были друзья. Когда меня перехватили по дороге, я решил, что всё пропало, и решил молчать. Предположил, что вы в доверительных отношениях с городским советом Талдома, раз уж ваш поезд пропустили через город. К тому же я предполагал, что вы не поверите моим россказням про отравляющий газ. В это действительно трудно поверить, если только самим не слышать сигналы затихающих одна за другой радиостанций...
— В общих чертах я понял, — оборвал я оказавшегося достаточно болтливым пленника. — Остался последний вопрос. Кто такой "Великий Пророк"?
— Этого никто не знает, — удивил всех ответом арестант. — Великий Пророк всегда появляется в маске и в длинной красной мантии до самой земли. Он говорит через специальное искажающее голос устройство, а поэтому никто из горожан не знает даже, мужчина это или женщина? Одно можно сказать точно — судя по хорошо поставленной речи, по умению завлечь толпу, по прекрасному знанию священных текстов и обрядов разных религий, он либо обучался на священника, либо как-то связан с религией. Но это не настоятель церкви Михаила Архангела в Талдоме — есть множество свидетельств прихожан, что все служители церкви погибли при обрушении здания в самый первый день вторжения. Тела священников были опознаны и похоронены с почестями, и пропавших среди них не было. К тому же Великий Пророк наизусть приводит в своих проповедях целые цитаты из святых текстов других религий. Существует даже мнение, что Великий Пророк это целая группа людей, выступающих в разное время по очереди. У меня же от манеры речи, от исходящей от него силы и энергии всегда наступает ступор и суеверный страх. Мне кажется, что он вовсе не человек, а нечто совсем иное — ангел или демон.
— Святой он, ангел или дьявол, это не меняет сути, — резко заявил одноногий капитан. — Этот тип собирается принести в жертву тысячи людей, и мы его остановим! Ты согласен с этим, Виктор?
— Безусловно, Сильвер. И самым первым делом мы должны уже сегодня заставить замолчать источник помех.
— Вот в этом деле я могу вам помочь, — поднял голову пленник.
Полигон. Диверсия в радиоцентре
Операцией руководил я сам, взяв три полные группы девчонок первого отряда. Выехали в полдень на четырёх внедорожниках. Дорога предстояла неблизкая — нужно было обогнуть Талдом по широкой дуге с севера и подъехать к посёлку Северный с противоположной от Полигона восточной стороны. Такие манёвры в стиле "нормальные герои всегда идут в обход" делались специально для того, чтобы в случае обнаружения диверсантов противник не смог правильно идентифицировать бойцов Полигона. Поэтому предстояло проехать порядка восьмидесяти километров по дороге, местами полностью превратившейся в непроходимую грязь.
Очень быстро на своей шкуре я испытал все трудности, с которыми ежедневно сталкивались группы дипломатов. Вязнущие в наполненных грязью глинистых котлованах машины приходилось вытаскивать лебёдками. К тому же, как назло, наблюдатели с Полигона сообщили о приближении треугольного охотника. Пришлось срочно останавливаться и сооружать укрытие.
Девчонки отряда Кровавой Мэри за несколько секунд вытащили из багажника машины и постелили прямо на грязную землю несколько толстых матрацев, на которые рядком улеглись люди. В это время мы с Машей уже растягивали поверх матрацев покрытый толстым слоем грязи брезент. Девчонки колышками через специальные кольца по углам полотнища натянули брезент, после чего Маша Гаврилова расплескала поверх плотной ткани несколько вёдер набранной тут же прямо из лужи густой чёрной грязи, а затем последним из всех членов отряда заползла под полотнище. Охотник прошёл достаточно близко, но не заметил укрывшихся людей. Через пятнадцать минут поступило сообщение, что опасность миновала, и мы стали вылезать и сворачивать переносное укрытие.
— Ловко придумано, — признал бывший пленник. — Не думал, что настолько просто можно от этих треугольников прятаться.
— Это ещё что, — улыбнулась Кристина. — Вот дней пять назад нас на болоте застигло сообщение об опасности, причём два охотника подряд тогда шли. Мы в тот раз полчаса с Фурией просидели по горло в холодной воде, водрузив на головы парики из мокрой соломы и чёрных мерзких водорослей. Когда мы вылезли на берег, то зуб на зуб не попадал от холода, а на нашей одежде грязи было больше, чем самой ткани. Пришлось нам раздеваться донага и сушить одежду у костра, а самим отогреваться горячим вином. Хорошо хоть территория оказалась безлюдная, иначе местные подумали бы, что видят шабаш ведьм. Настолько качественно отогрелись, что я потом едва мимо моста в реку не съехала, так после выпитого всё двоилось перед глазами.
