...Шторна Ганеги.
К прочим стоило отнести механоидов. Одни окружили огавонского военачальника, встав на его защиту, другие же ринулись на цанхи. Вырвавшихся вперед четвероногого "хищника" Шторн убрал с дороги взмахом руки. Другого подцепил телекинезом и отбросил в воды реки. Остальных остановил верховный огавон, понявший неизбежность этой встречи...
Остаток пути Шторн преодолел беспрепятственно и остановился напротив пришельца, выглядевшего вблизи еще более грозным, чем издалека. Массивный шлем скрывал его лицо, но Мастер чувствовал, как его сверлит пронзающий взгляд глаз, скрытых за непроницаемым забралом.
Он заговорил первым. Шторн отчетливо услышал его искаженный голос, но не понял ни слова. Тогда военачальник толкнул локтем замершего рядом Саффуса. Предатель вздрогнул и неуверенно перевел его короткую речь:
— Повелитель Огвонтера Меран-Тер предлагает тебе встать на его сторону,— а потом добавил от себя: — Дни этого мира сочтены, Шторн. Пришельцы нам не по зубам. Даже если вам удастся уничтожить этих, придут другие. У них нет иного выхода... Они дают нам возможность увидеть завтрашний день, и я решил ею воспользоваться. Если тебе дорога твоя жизнь, жизнь твоих близких и друзей, тебе придется последовать моему примеру.
Шторн упрямо избегал взгляда в сторону своего бывшего друга детства, но теперь не сдержался. Саффус физически ощутил все то презрение, которое испытывал к нему Ганеги. За последние время он привык к подобным взглядам. Его ненавидели все: и огавоны — за слабость и покорность, и варголезцы — за трусость и предательство. Даже те, которые сами вынуждены были подчиниться воле пришельцев. Но взгляд Шторна был особенным. Он, как мороз, пробирал до костей, заставлял чувствовать Саффуса полным ничтожеством.
— Не смотри на меня так!— воскликнул он и беспомощно зарычал.
— Знаешь, о чем я жалею?— спросил вдруг Ганеги.— О том, что не убил тебя тогда, помнишь, когда ты ударил Сенару? Но лучше поздно, чем никогда.
Шторн вскинул руку ладонью вперед, и Саффуса отбросило на склон холма. Он быстро поднялся на ноги, однако Ганеги сжал пальцы, и тут же тугая невидимая петля захлестнула горло предателя. А потом его увлекло вверх, и он повис в десятке локтей от земли, беспомощно суча ногами. Его пальцы пытались разорвать неосязаемые клещи, сдававшие горло, глаза лезли из орбит, а изо рта рвался сдавленный хрип.
Механоиды бросились было к Шторну, однако Меран-Тер остановил их. Жизнь Слизняка была дешевле грязного снега под ногами. Рано или поздно ему все равно пришлось бы умереть. Предателям нет места под солнцем.
А вот с его противник... В нем чувствовалась Сила, неведомая даже ему самому, рвущаяся наружу... Его можно было убить — даже Великий Кигнек был смертен... при определенных условиях. Но лучше призвать на свою сторону и использовать его Силу во благо огавонов.
Меран-Тер решил не спешить. Пуст он созреет для столь важного решения.
Но остальных это не касалось. Полководец окинул взглядом замерших на поле боя воинов. Появление незнакомца привело к неожиданному перемирию. Оружие было опущено и все — люди и огавоны — наблюдали за поединком, словно он что-то решал.
"Нет, дорогие мои, вас это не касается!"
Меран-Тер подал знак огавонам, и они снова вступили в бой. Механоидов предводитель решил оставить при себе.
На всякий случай...
Появление Шторна Ганеги странным образом сказалось на ходе сражения: механоиды бросились спасать своего повелителя, а остальные замерли в ожидании чего-то знаменательного.
С нашей стороны все знали Великого Мастера. Знали его, видимо, и многие катларцы. Но почему остановились огавоны?!
Впрочем, затишье продолжалось недолго. Как только Шторн атаковал предателя-варголезца, повелитель пришельцев подал сигнал, и сражение продолжилось.
И снова звенели клинки, лилась кровь, и смерть собирала неожиданный урожай...
Шторн чувствовал сопротивление Саффуса. Предатель был на последнем издыхании, но упрямо цеплялся за свою никчемную жизнь. Его лицо побледнело, губы стали синими, глаза закалились, но...
Саффус оставил попытки разорвать стягивавшую горло петлю, левой рукой прикоснулся к жезлу, торчавшему из-за пояса, а дрожащую правую протянул в направлении Ганеги. Потом вдруг он резко махнул раскрытой ладонью, слово отвесил звонкую пощечину.
В тот же миг грудь Шторна обожгло пронзительной болью, он невольно разжал пальцы, и тело Саффуса грохнулось на землю. Великий мастер опустил глаза и увидел четыре тонкие резаные раны, сквозь которые хлестала кровь, заливавшая грудь и капавшая на землю.
"Новый Дар?"— удивился цанхи и уставился на своего противника.
Жезл в руках Саффуса быстро восстановил утраченные силы. Взмах рукой — и Ганеги ощутил сокрушительный удар по ребрам, отбросивший его на десяток шагов назад. Падение выбило дух, а неведомая сила навалилась свершу, распластала по земле, лишив подвижности.
— Ты, кажется, забыл, что я тоже Великий Мастер,— тяжело дыша, сказал подошедший к нему Саффус. На лице — ненависть, сдобренная давно позабытым чувством превосходства.— И тоже кое-что умею.
Предатель не стал медлить. Все это пустые разговоры ни к чему. Пора было покончить со Шторном Ганеги.
Давно пора...
Он вскинул руку с жезлом, резко опустил ее вниз, метя острием в окровавленную грудь бывшего друга.
Но Шторну все же удалось дотянуться до посоха, пальцы обхватили древко, и тут же его тело взмыло в воздух.
Сокрушительный удар, нанесенный Саффусом, пришелся по земле, оставив глубокую вмятину. Поморщившись от досады, он обернулся, взглянув на плавно спускавшегося на землю Ганеги...
Признаться, Слизняк порядком удивил Меран-Тера. Что-то случилось с появлением незнакомца, и теперь повелитель огавонов не узнавал человека, еще недавно готового лизать его сапоги в надежде на милость. В нем, конечно, тоже чувствовалась Сила — Меран-Тер заметил это, едва только увидев Саффуса в порту Катлара. Ее было не так много, как у незнакомца, но все же. Однако страх лишал его не только разума и воли к сопротивлению, но и пожирал эту Силу, как ржа железо.
И вдруг страх исчез, а его место заняла несгибаемая решимость. Сила вырвалась наружу и готова была уничтожить все живое, случайно оказавшееся поблизости. Она угнетала даже Меран-Тера, находившегося в отдалении. А под ногами Саффуса почернела земля, и это мрачное пятно медленно расползалось во все стороны...
Противником Шторна оказался цанхи. Судя по силе и тому, что он не только пережил атаку Ганеги, но и едва не одолел его, это был еще один Великий Мастер.
Уж не Саффус ли Кари?!
Друг детства Шторна Ганеги.
И его непримиримый враг.
В иной реальности эта встреча так же имела место, и она закончилась весьма плачевно для Саффуса. Но в этот раз все могло быть совсем иначе. В смертельной схватке сошлись два равных по силе противника. Два могущественных цанхи. Два Великих Мастера. Используя полученный Дар, они лупили друг друга от души. Взаимная ненависть придавала им дополнительных сил. Ни одному смертному не удалось бы пережить этот поединок. Да и им самим приходилось не сладко. Содрогалась земля, по полю боя прокатывались волны ментальных ударов такой силы, что их отголоски накрывали и нас, сражавшихся в стороне от этих двоих. Оба выглядели измотанными, истекали кровью, но продолжали атаковать друг друга, потому что только один из них должен был покинуть поле боя живым. И пока что все складывалось не в пользу нашего друга.
Я все реже посматривал на Ганеги, потому что и у нас дела шли не очень. Пала Ладна Горен, осыпанная трехгранными шипами, и вырвавшийся из ее подчинения огавон снова обратил свое оружие против нас. Отступали стражники Солиса, теснимые пришельцами на правом фланге. Их давно бы смяли, если бы не Арсиги и Аннисен. Первый, прикрываясь щитом, из последних сил разбрасывал нападавших, а фангеэри металась молнией, пытаясь нанести огавонам как можно больше урона. Куда-то запропастились ее мечи, и теперь она сражалась кинжалом, жаля пришельцев между пластин.
На левом фланге мы с наемниками все еще сдерживали натиск катларцев. Он усилился, когда Саффус в очередной раз уложил на лопатки Шторна Ганеги. Я уже едва держался на ногах от усталости и ран, полученных в бою. Мои удары были вялыми, а врагов меньше не становилось. Рядом гибли товарищи по оружию, и не далек был тот час, когда и моей крови вдоволь изведает вражеский клинок...
Я случайно заметил его, появившегося на противоположном берегу Орика. Не обратил бы внимания, если взгляд не зацепился за знакомое лицо. Это был тот самый старик, который намедни приходил на постоялый двор. Который предлагал нам свою помощь.
Чудак...
Не знаю, откуда он там взялся. Возможно, вышел из леса. Некоторое время он стоял, скрестив руки на груди, наблюдал за ходом сражения. Лицо хмурое, взгляд напряженный. Покачав головой, он протянул руки в направлении реки, и в тот же миг водная гладь затвердела, превратившись в лед. Произошло это настолько стремительно, что поверить было трудно. В считанные секунды широкое ледяное поле достигло противоположного берега. Хлынувшая недавно вода смыла с него снег, а вот теперь его снова затянуло серебристой изморозью, наколдованной загадочным стариком.
Сначала я решил было, что он собирается присоединиться к нам. Что ж, убедил: помощь еще одного цанхи нам бы не помешала. Однако проложив ледяную дорожку, он развернулся и направился к лесу. Мои удивление и разочарование были настолько велики, что я даже пропустил чувствительный удар противника из числа катларских наемников. Меч выпал из моей руки, но я не дал прикончить себя, набросившись на врага безоружным. Мы покатились по земле. Он тоже потерял оружие, и мы схватили друг друга за горло.
И в этот момент со стороны реки, а точнее, из леса на противоположном берегу, донесся ехидный смешок — такой знакомый мне и такой же ненавистный, как и металлический лязг орды пришельцев. Затрещали ветви, повалились на землю стволы деревьев, безжалостно сломленные невероятной, неподвластной ни одному живому существу силой. Сквозь лесную чащу пролегла просека, ощетинившаяся неровными пеньками, оставшимися на месте вековых гигантов. Взметнулся снег, отмечая путь ринувшейся к берегу реки невидимой братии лесных духов. Однако приблизившись к реке, они замерли, не смея преодолеть препятствие, веками сдерживавшее нечисть от появления на противоположном берегу Орика.
Снова наступила тишина — гнетущая и пугающая своей непредсказуемостью.
Но уже через мгновение дикий визг огласил окрестности Катларского тракта, ледяная дорожка через реку затрещала под тяжестью лесной нечисти, ринувшейся на левый берег.
История битвы на Ильгеровом поле была популярна в Варголезе, как никакая другая. Ее пересказывали, смаковали, каждый раз привносили новые и новые подробности, словно рассказчики видели побоище собственными глазами. Я слышал о подвиге отряда варголезцев, бросивших вызов некоему Гонготу, мечтавшему о распространении власти Вечного Зла на левобережье. К счастью, вмешательство цанхи избавило этот мир от полного уничтожения. Но в том бою полегли почти все те, кто вместе с Ильгером пришел в Кудомский лес. А теперь я мог воочию представить себе, что именно произошло в тот злополучный и, тем не менее, знаменательный день в лесной глуши Кудома.
Духи обрушились на пришельцев невидимой лавиной, неуязвимой для их оружия. Огавоны отчаянно защищались, размахивая выкидными шипами, бесцельно и беспомощно метали во все стороны разящие иглы и диски. Результатом их потуг был лишь издевательский визг лесной нечисти, получившей возможность показать миру свое истинное могущество. Ничто не могло уберечь пришельцев от ярости лесных духов: ни оружие, ни броня, ни физическая сила. Они проникали под панцири через микроскопические трещинки и поры и терзали податливые тела обладателей прочных доспехов. Они разрывали на части невероятно прочных механоидов, разбрасывая по снегу разрозненные детали и отдельные агрегаты. Я видел, как плавился, капал на землю металл, слышал, как орали охваченные пламенем огавоны и их прихвостни из числа вставших на сторону пришельцев жителей Катлара. Я думал о том, какой же силой должны обладать невидимые духи, если им по силам было мять и кромсать механических гигантов, казавшихся несокрушимыми и вечными? Я не завидовал пришельцам, решившим потягаться силой с обитателями Кудомского леса — частью того мира, который они вознамерились завоевать. И был очень рад, что нам в свое время удалось избежать участи злосчастных огавонов...
Это было поражение — полное и необратимое. Глядя, как неведомая сила рвет на части огавонов и добивает последних механоидов, Меран-Тер заскрежетал зубами, неохотно забрался в седло и вместе с жалкими остатками некогда несокрушимого войска, поскакал на запад...
Мой противник сам разжал пальцы, когда я совсем было решил, что пришел конец. Его миновала участь его товарищей по оружию, которых растерзали лесные духи. Таких как он было немного — человек пять. Остальные нашли смерть в этот солнечный морозный день.
Духи, исполнив поручение неизвестного старика, вернулись в Кудомский лес. Ледяная дорожка тут же потрескалась и была унесена вниз по течению рекой.
Из нашего отряда пережил побоище лишь каждый десятый. Раненые стекались к Шторну Ганеги, которого Саффус взял в заложники, угрожая Великому Мастеру кинжалом, приставленным к горлу.
— Не подходите!— визжал предатель.— Не подходите, иначе я его убью!
Шторну сильно досталось. Голова разбита, лицо залито кровью, тело исполосовано резаными ранами, левый глаз вытек. Но он все еще был жив, шевелил губами, словно хотел что-то сказать.
— Отпусти его и убирайся!— прохрипел кто-то из наемников, обращаясь к Саффусу.
Но тот обезумел от страха, пятился назад, вдавливая кинжал в горло Ганеги так, что сочилась кровь.
— Не подходите!!!
Раздался щелчок, возле моего уха пролетел арбалетный болт, угодивший Саффусу в глаз. Его крик резко оборвался, и он рухнул на землю. Следом за ним повалился и Шторн, но его подхватили под руки и уложили на быстро расстеленный плащ.
— Надеюсь, мне это зачтется,— проговорил стрелок, в котором я узнал своего недавнего противника.
Я завертел головой в поисках Винеара... Но лекаря не было среди уцелевших. Зато я увидел Арсиги, бредущего по берегу. На руках он нес безжизненное тело Аннисен...
Димер-Шер собирался отправиться в поход вместе с Меран-Тером. Но повелитель огавонов настоял на том, чтобы он остался.
— Кто-то должен присматривать за этим городом в мое отсутствие,— аргументировал свое решение Меран-Тер.
Но Димер-Шеру показалось, что на самом деле тот просто не хотел делиться славой с сыном Сулун-Тара. Он сам решил покорить этот мир, не дожидаясь подхода основных сил.
Поэтому он с трудом сдержал ехидную усмешку, когда ему доложили о неожиданном возвращении повелителя, потерпевшего поражение в самом начале своего славного пути.
— Мне очень жаль, Меран-Тер,— посочувствовал он, выйдя навстречу повелителю.— В это трудно поверить, но... Как такое могло случиться? Неужели я чего-то не учел, и в Патэприене нашлась сила, сумевшая уничтожить лучших из лучших?
