Темных из Нэртэс я не встречал ни разу и, пожалуй, даже рад был увидеть тех, о ком столько говорят. Компания выглядела... пестро. Я бы даже сказал, блестяще. Блестели металлические украшения, татуировки, бритые головы; волосы блестели тоже, и даже одежда, черная, фиолетовая и синяя. Похоже, магия Нэртэс опиралась на традицию превращать человеческие тела в оружие. В Аринди во главе угла стоял разум, и одевались мы скучнее. Примесь островной крови проглядывала в незнакомцах отчетливо — плавать по открытому океану отваживались только ниэтте, наши полукровки. В путь их гнали любопытство, безрассудство и устойчивость к голосу моря, но в основном — жизненные ниши на материке, давно занятые другими народами.
Маг с ярко-синими волосами выдвинулся вперед и прижал ладонь к сердцу:
— Аори Ильех.
Если магия Нэттэйджа была серой и липкой, то теперь я ощутил себя так, будто с размаху окунулся в мазут и не отмоюсь уже никогда.
Несмотря на разномастную компанию, нэртэс поступали, как и положено темным. То есть лгали напропалую, с честнейшими глазами рассказывая, как приглядывали за Островами, пока старшая-сестра-Аринди занималась внутренними делами.
— Магистр. До нас доходили слухи, что вы умерли, — Аори Ильех смотрел на Шеннейра со странной жадностью. Впрочем, его спутники открыто пожирали темного магистра глазами и старались встать ближе. Прямой доступ к темному истоку слишком ценен, и Нэртэс — молодая гильдия со слабой традицией — ничего подобного не имела.
— Это не повод бросать дела, — с собратьями Шеннейр обращался с заметной холодностью, и боевики тоже не торопились бросаться товарищам из сестренки-Нэртэс на шею. Темные умели играть в благородство и даже утверждать, что именно им, темным, истинное благородство свойственно. Но суть в том, что ни один негласный темный кодекс не считал предательство и вероломство чем-то плохим. Иллюзий насчет себя и своей Тьмы здесь никто не питал.
Я старался не отсвечивать и держаться незаметно, но избежать внимания не сумел.
— Магистр, это настоящий светлый?! — Ильех в несколько шагов приблизился ко мне и наклонился, заглядывая в лицо. — Вы исполнили свое намерение и получили собственную светлую гильдию?
Я с любопытством разглядывал брошь в виде человеческой челюсти на его плаще. Или настоящую человеческую челюсть — какая же юная темная гильдия не увлекалась творчеством? Кое в чем, нападая на темных, светлые ошиблись. Надо было напасть раньше, если планы гильдии Аннер-Шэн были настолько ясны, что их знали все вокруг кроме нас.
Шеннейр чуть поморщился. Наверное, от чужой болтливости.
— Не трогать.
Ильех подержал протянутые руки на весу и аккуратно убрал их за спину, ничуть не снизив накал любопытства:
— У вас еще есть?
— Нет.
— Может, одолжите на время?
— Нет. Ищите сами.
— Наши заграничные боевые гильдии, Дженеро и Джезгелен, не подходят и вообще неконтактные, — пожаловался он. — Сидят за щитами и швыряются в нас проклятиями. Раз уж мы темная гильдия, могли бы вести себя подобающе.
— В смысле, сложить оружие и сдаться?
— А потом нам служить, — с восторгом поддержал меня нэртэс. — Шеннейр, а он сообразительный. Ваши разработки подчиняющих заклятий оставляют объектам дар речи и минимум критического мышления?! Сколько они стоят?
— Пошли отсюда, — ровно приказал магистр.
Нэртэс даже не понадобилось эмпатии, чтобы понять, что их время вышло. Свернулись они стремительно, и хоть отплытие напоминало бегство, ощущение липкого внимания не проходило все равно.
— Очень... меркантильные личности, — я наконец заставил себя пошевелиться.
— Они пытались подкатывать с другими условиями, но Нэттэйдж с Гвендолин быстро отучили липких слизней от слова "бесплатно". Рей-ни, — Миль звучно хлопнул себя по лицу. — Вы меня слышали. Зачем вы рот раскрыли? Теперь вас запомнят. Хотя о чем я, вы сумели не растрепать, что вы магистр, а это уже очень, очень много для светлого.
Запомнят? Я думаю, я это переживу. Удивительно; Нэртэс — темная гильдия, но ей нравится моя островная родина. Хоть кому-то.
— Им нравятся наши дальние островные полигоны. Надеются найти там запасы оружия. Утопить-не утопить, утопить... — Шеннейр покатал между пальцев свернутое заклятие, наблюдая за отчаливающим корабликом. — Утопить...
— Поставки продовольствия, — напомнил я, и темный с сожалением рассеял печать.
Чтобы покинуть корабль, даже Матиасу пришлось пересесть в лодку. Происшествие на озере оставило на нем неизгладимый след, заставив дергаться даже от легкой качки. Я спрыгнул на берег и подал руку; заарн вцепился в нее, не соизмеряя силы и даже не заботясь о когтях.
Океан шуршал, касаясь песка. Матиас крепко жмурился, и мелкая дрожь, бьющая его тело, хорошо чувствовалась через касание. Подобная забота о человеке в глазах темных выглядела бы странно, но возиться с монстром, пожирающим людей — это можно себе позволить.
Матиас открыл глаза только тогда, когда мы отошли от линии прибоя — а потом опустился на песок, словно не верил, что пережил такое и остался жив.
— Омерзительная светлость, — с чувством высказался Миль из лодки.
— Миль, что вы там бубните? Если тоже хотите на пляж — так и скажите.
Он понизил голос, и я расслышал только "истинному темному не нужен пляж!"
— Хреново быть истинным темным.
По счастью, большинство темных не страдали от того, что они не истинные. Часть с явным удовольствием рассыпалась по песчаной косе; часть отправилась дальше, туда, где потерпели крушение вражеские корабли. Добить тяжелораненых, остальных захватить в плен. Темные гильдии упорно проталкивали мнение, что любой человек, ступивший на территорию чужой страны, лишается всех прав, в том числе исходного права на жизнь, но между нами и Ньен были свои соседские договора.
У трупов гораздо меньше полезных применений, чем у живых людей.
Город казался полностью покинутым. Широкие лестницы вели прямо к цитадели, минуя квартал для приезжих, весь усаженный цветущими деревьями, но отделенный от домов местных вполне явно.
Миль брезгливо оглядывался по сторонам. Для человека, выросшего в высотках столицы Полынь и практически не покидавшего Башню Шэн, прочий мир выглядел диким местом.
— Светлый магистр, это у вас такой город или помойка?
— А они неплохо отстроились за последние годы. Молодцы, — с другой стороны отметил Шеннейр.
Над головой проплыло погодное убежище, похожее на белую лилию с полураскрытыми лепестками. Убежище, как и навигационные маяки, как и сеть погодных станций и систему предупреждения катастроф, и многое другое на Островах строила светлая гильдия. Светлые вообще серьезно вкладывались, чтобы сделать мою родину не таким убийственным местом. Но иногда усилия просто не работают. Эвакуацию при извержении Маро провели идеально; но до Маро был Наэтэре.
Тайфун Наэтэре за несколько часов от маленького вихря вырос до погодного проклятия высшего уровня. Сигнал опасности получили вовремя. Предотвратить катастрофу — не успели. Корабли со спасателями еще не покинули материк, когда проклятие уже ударило по Островам. Сюда, в убежище Токитири, свозили людей со всей округи; они сумели выгадать сутки, а потом тайфун их нагнал.
Токитири смыло. Несколько лет на Островах было только две столицы; для ликвидации последствий привлекали армию, темных; ослабленный тайфун в итоге дошел до материка и залил всю Аринди, и темные тогда (тогда — еще тихо) возмущались, что лучше бы светлые вместо поиска выживших откорректировали его траекторию и отправили в сторону Ньен.
Наэтэре опустошил острова. Мои родители потеряли свои семьи и встретились на склонах Маро.
Мы миновали поисковую стелу — такие стояли в каждом островном городе. Там вывешивали списки пропавших во время бедствий, и сейчас стела пустовала. Помня, что творила Ньен, ненадолго. Ворота в городскую цитадель распахнулись перед нами, но стоило переступить порог, как в уши ввинтился пронзительный вой.
Я безошибочно обернулся к Милю и с тяжелым вздохом подсказал:
— Идентификационная метка.
Береговая линия Островов близка к бесконечности, остановить проникновение лазутчиков все равно невозможно, так что любой черноволосый человек без вшитого чипа с гражданством Аринди автоматически считался шпионом Ньен. Первое время в шпионы Ньен массово записывались безалаберные темные, пока их командирам не надоело слушать вой и платить штрафы за сломанное оборудование.
— Что пялитесь?! — огрызнулся высший и взмахом руки загасил сигнальную печать. Даже боевые маги смотрели осуждающе; в основном потому, что их озаботиться подготовкой заставили заранее.
На просторном дворе крепости наконец-то нашелся кто-то живой. Давно не видел столько сородичей разом; невысокие беловолосые люди жались к стенам, держали оружие и выглядели не особенно уверенно и браво. И не особенно радостно, если уж на то пошло. Сквозь толпу протолкался загорелый дочерна человек в цветастой майке и шортах, возвышающийся над остальными на голову, и без предисловий заорал:
— Тха ладно, мы думали, гильдия о нас уже забыла! Мы думали, мы тут по-человечески говорить разучимся! Тха мы уже задолбались с этими...
Наглухо упакованные в черную униформу маги даже не отвечали: на их лицах, полных высокомерия и внутреннего достоинства, проступало ужасное понимание, каких пределов морального упадка могут достичь темные, брошенные на произвол судьбы на дальних островах всего-то на четыре года.
Променяли честь и достоинство на майку и шорты. Ниже падать уже некуда.
Темные из брошенного островного отдела, что подтянулись вслед за встретившим нас магом, молчали тоже. Выглядели они так, словно узрели призрак, и грань, после которой они были готовы швырнуть в нас боевое проклятие или разбежаться, спасаясь от восставших из мертвых, была близка. Первый маг говорил все тише и тише, не понимая, почему его не поддерживают, а потом запнулся.
— ...магистр? — жалобно пискнул кто-то.
Вы правы, гильдия о вас забыла.
В наступившей тишине было слышно, как хлопают на ветру флаги и как звонко разносятся по двору чеканные шаги. Островной гарнизон вновь расступился, пропуская вперед мужчину и женщину в одинаковых серебряных накидках.
Правители Токитири были молоды и были близнецами. Поклонились они одновременно; на выбеленных лицах не отразилось ни капли эмоций, когда женщина шагнула вперед, снова поклонившись, и на высоком ритуальном тхаэле произнесла:
— Тхаэ ту аои тумоло...
Я едва не зажал себе рот, слушая такой прекрасный родной язык, вещающий...
...Столица Токитира приветствует вас! Минуло всего четыре года, а метрополия уже о нас волнуется! Вспомнили о налогах? Не поделили территорию Островов с Ньен? Сам не ам и другому не дам? А нам обещали, что магистр темной гильдии немного умер. Ни в чем на темных нельзя положиться. Чтоб вы провалились с вашим материком, и Ньен, и вы, темные кровопий...
— А почему ваш испорченный жалкий человеческий язык, — Матиас почти шептал. Не потому, что боялся кого-то оскорбить, а потому, что не желал разговаривать ни с кем другим. — Похож на...
Заарнский? Все случайно.
Шеннейр дождался паузы в монологе и на правильном тхаэле с безукоризненной интонацией и идеальной ритуальной формой поприветствовал:
— Тхале ту лоа, танитаникаири Тцо Таома Нейцих, Тцо Руа Нейцих.
Казалось, правители побледнели даже сквозь грим. Руа Нейцих поспешно поклонился, скрывая страх, и на ломаном всеобщем продолжил за сестру:
— Острова благодарят метрополию за помощь. Слава Аринди! Мы тш... тштали... ждали вас столько лет, но протш... прождали бы столько же, магистр Шэ Нэа Ри... — он сглотнул, и совершенно чисто исправился: — Темный магистр Шеннейр. Как мы рады, что вы живы.
Шеннейр снисходительно кивнул, рассматривая правителей сквозь полуприкрытые веки. Близнецы не поднимали глаз, кажется, надеясь, что если не будут совершать лишние телодвижения, то гроза как-нибудь пройдет мимо. Темные конфликт даже не заметили — они подозрительно разглядывали вновь обретенных собратьев, показывая, что в таком виде своих не признают. Какое же на Островах все родное, такое близкое, такое хаотическое и бессмысленное.
Гул, идущий из глубины земли, я услышал не сразу, прикидывая, стоит ли вмешиваться и просить у Шеннейра помилования. Особой злости в эмоциях темного магистра не было, но кто знает, требует ли злости восстановление статуса; или нужно — значит нужно. Мелко задребезжали стекла; люди разом прекратили пустой треп и дисциплинированно, как единый организм, сделали несколько шагов в сторону, назад или вбок, занимая ближайшую безопасную зону. Наши задержались, и в большой белый круг их втолкнули.
Второй удар был гораздо ощутимей. Задрожали стены, по штукатурке поползли трещины, обваливая целые куски. В углу двора рухнула деревянная пристройка; я старался дышать ровно и спокойно, не обращая внимания на землю, что ходила ходуном как шаткая корабельная палуба. Белые круги стояли ровно, окутывая тело знакомым теплом работающих светлых печатей. Безопасные зоны раскиданы по всему городу.
Тоненькая пленочка на котле с кипящей лавой. Над джунглями взвилась стая птиц, но сородичи как один смотрели вверх, на верхушку вулкана.
Матиас снова впился мне в руку, растеряв даже наигранную самоуверенность и передавая по связи только одно желание — зажмуриться и спрятаться. Я обхватил его за плечи, зажег светлую печать, и погрузился в идущие через землю волны, легко, почти незаметно, разглаживая их, как складки на ткани. И прошептал:
— Тихо-тихо.
Эхо неконвенционного заклинания, что несколько дней назад долбанули о землю Нэртэс, все еще шло с севера. Но Острова трясло гораздо сильнее, чем Побережье.
Отозвавшись напоследок рядом толчков, землетрясение утихло. Убедившись, что вулкан не планирует просыпаться и заливать остров лавой, как злосчастный Маро, люди вновь переключались на происходящее в крепости. Я смотрел под ноги — белые плиты защитного круга лежали ровно, но от краев шли длинные глубокие трещины.
Шеннейр выдохнул и легко рассмеялся:
— Ну что мне делать с вашей родиной, Кэрэа? Вы так давно здесь не были, и я не стану омрачать этот день. Только ради вас, — и отступил в сторону, указывая на меня, и жестко и холодно произнес: — Позвольте вам представить. Светлый магистр Тсо Кэрэа Рейни.
Один из встречающих темных встряхнулся, кажется, надеясь уже проснуться, и ошарашенно брякнул первое пришедшее:
— А почему наш магистр представляет какого-то светлого... светлого... светлого...
На лицах сопровождения из внутренней службы явственно отразилось злорадное "дорогие наши, вы знаете далеко не все".
— ...Тсо Кэрэа Рейни, магистр темной гильдии Аннер-Шэн, — с удовольствием завершил Шеннейр.
У меня появилось четкое ощущение, что он не стал устраивать публичную расправу только для того, чтобы ничего не испортило эффект.
Я перекинул стабилизирующую печать Матиасу, показав, что ее следует расширить и опустить на пол, закрепляя старые заклинания, потому что должен же кто-то заниматься делом, а не проходить через эмоциональный кризис, духовный прорыв и ментальную переоценку реальности. Мы, светлые, не темные, и не можем позволить себе эмоции в отрыве от работы. Дождался, пока все взгляды скрестятся на заарне и в глазах людей вновь забрезжит искра критического осмысления, и самым добрым, самым исполненным духовной чистоты голосом сообщил:
