— Харощий девющка горько плачет, — ба, да она снова забрела к портовым пакгаузам! — Но Ашот помнит свой долг, и ещё... — возникший, словно из ниоткуда носатый коммерсант секунду помялся, — ... тебя полиция ищет. Вот пять рублей, которые заработала, и сорок пять от чистого сердца... извини, у меня больше просто нет с собой. Убегай и прятайся от эти страшный людей.
Получив ласковый толчок в спину, Дара заторопилась в "подсказанном" направлении — ей было всё равно, куда идти. Вернее, всё равно куда, если не к Вадиму, а к Вадиму — нельзя. Поэтому, внутренняя пустота теперь ощущалась душераздирающе. Спустилась к берегу залива и села — тут кругом куча лодок лежит и какие-то ящики. Фонарь на столбе разгоняет сгустившуюся темноту.
Пять рублей — это значит можно вскрыть прощальный дар Егора Олеговича. Полезла в рюкзачок, в то отделение, куда давно не заглядывала. Пусто. На всякий случай перетряхнула всё — нет футляра. Выронить, выложить или забыть его она не могла, оставалось предположить, что кто-нибудь стянул у неё эту вещь.
Попыталась вспомнить, когда видела его в последний раз. Давно. Кажется, ещё до того, как отправилась в тёплый южный город. Ещё на Земле. Потом же была постоянно так занята, что и не вспоминала о подарке наставника. Захотелось расплакаться... у Вадима на груди. Эх-х!
* * *
Некоторые совсем незначительные события, вполне могут сыграть роль маленького камешка, стронувшего с места лавину, сметающую всё на своём пути. Что уж говорить о слове: сказанном, а тем более, написанном.
Впрочем, немалые силы зашевелились гораздо раньше — еще до того как судьбоносные слова прозвучали, а зов сердца и чувство долга приняли противоположные направления. Потому как есть в мире люди, чья прямая обязанность — предвидеть чужие душевные порывы.
— Что, Фадеич, сбежала от тебя девка? — упитанная аватарка-хомячок грозно встопорщила усы, но в глазах этой мультяшной фигурки мелькали озорные искорки.
— Ну так девку, что кошку, — за хвост не удержишь. К миленку намылилась. Дело оно молодое — как запретишь-то? — виртуальный собеседник предпочитал оставаться в своём собственном облике, или просто его допотопные визоры не позволяли использовать аватары, примитивно транслируя изображение говорящего. Поэтому сейчас на воссозданном электроникой изображении пожилой и еще крепкий мужчина перетаптывался с ноги на ногу и мял в руке кепку. Впрочем, озорные искорки в глубине глаз говорили о том, что и он не так-то прост — всего-навсего сейчас оба собеседника совершили привычный ритуал общения начальника и подчиненного, относясь к собеседнику с полным уважением. Однако, политесы завершены, и начался собственно разговор. Всерьез.
— Девчонка молодец. Да и шустрая опять же... или все же запретить? — уже серьезно поинтересовался Фадеич, хотя в своем решении был полностью уверен и отступаться от него не собирался. Волновало его явно другое: — Специалист ценный, а вот те вагончики, что следом за ней прицеплены... И ведь тут сплеча топором не махнешь. Али как?
Хомячок утвердительно кивнул:
— Дело молодое, говоришь, а как их разговор с парнем пройдет ты себе представляешь? Девочка ведь не дура — глаза и уши имеет, тем более там у вас её все за свою держат — что из этого получится?
— Не дура, это точно. И ничего хорошего из того разговора не получится. Ну и что делать? Я так думаю — пущай сами разбираются, что тут еще можно предпринять? Тем более хвост этот её, с ним-то как?
— Нет, старый хрен, руки умывать мы с тобой, не будем. Такие вещи на самотек спускать нельзя ни в коем случае — от такого невнимания к людям большие беды случаются на ровном месте. А хвост... один великий стратег сказал — "держи друзей рядом с собой, а врагов — еще ближе". Все понял, обеспечишь?
— Не сомневайся, Хома, обеспечу в лучшем виде.
— И без фанатизма там — "стальной рукою в бархатной перчатке", и никак не иначе. Понял? — и, поймав жесткий взгляд в ответ, "хомячок" даже вроде смутился и сбавил обороты. — Ладно, ладно. Извини — заработался. Тут обычно десять раз повторишь, и то поймут не так. Верхнее прикрытие будет, думаю. Даже инициативничать не придётся — сами на нас выйдут и попросят.
— Что, серьезно? — непритворно удивился Фадеич. Но хомячок только замахал лапками в воздухе и, буркнув: "Не бери дурного в голову, а тяжелого в руки", — отключился.
* * *
В сокрушенном состоянии духа Вадим пребывал недолго. Ответ на визоры пришел настолько быстро, что впору было заподозрить, будто написали его заранее, и только дожидались нужного события. Хотя, если посмотреть на содержание — скорее всего, так оно и было: "Прибыть в точку номер двенадцать, время — три с половиной часа, форма номер восемь".
"Форма номер восемь — невесело пробормотал про себя Бероев, — что украли, то и носим", — на душе было погано не столько от распоряжения прибыть куда сказано в состоянии "рейдовой готовности", или как еще говорили, "черепахой", — "все мое ношу с собой". Это как раз вполне понятно. Провалившему задание давалась возможность искупить вину, так сказать, честным трудом. И новая задачка, похоже, должна была быть еще той!
Ну и ладно. Надоели хуже горькой редьки эти шпионские игры. Пусть будет ему тяжело и опасно, но по крайней мере, понятно: где свои, а где чужие.
И тут же замер, будто пыльным мешком стукнутый, когда ехидный голос в голове поинтересовался: "А с чего это ты решил, что твоя цель не Дара?"
Сердце просто оборвалось. Ведь его задачей было установление "позитивного" контакта и теперь, после категорического отказа объекта полноценно сотрудничать, переход к более радикальным способам решения вопросов представлялся более чем вероятным. К тому же в наличии имеется "проштрафившийся" — идеальная кандидатура на роль палача. Очень удобно.
Словом, прибыл Вадим на место сбора в полном душевном раздрае. И присутствие там лично куратора установлению спокойствия никак не способствовало. Даже, кажется, умудрился пропустить приветствие, и только выход начальства из "роли" — брови обычно улыбчивого и веселого "итальянца" недовольно сошлись у переносицы — заставил его вернуться в рабочий режим.
— Так, парень, а ну-ка возвращайся с небес на землю! Времени у нас мало, а понять тебе надо много. Тем более, что в этом деле накосячили уже слишком много для такой ерунды. Тут и я виноват, не учел твоего незнакомства с некоторыми реалиями, и ты — информация, основа нашей работы, если что-то непонятно — надо приложить все усилия для получения новых знаний. В том числе, не стесняясь спрашивать. Ну а про тех, кто эту комбинацию затеял, умолчу — не докладывали они мне своих соображений.
Бероев осторожно кивнул, показывая, что весь внимание.
— Теперь, чтобы привести тебя к пониманию обстановки, придётся все вываливать ворохом и в темпе. Но другого варианта нет... пока ты дров не наломал. — Собеседник отрицательно мотнул головой хозяину кафешки, останавливая порыв подойти. — Первое, никаких претензий к Даре мы не имеем. Нет их также у её нанимателей. С международными армиями у нас вообще довольно тесные отношения, потому что порой гораздо удобнее иметь некоторые дополнительные возможности, формально оставаясь в стороне. Да ты и сам мог это сообразить — когда девчонок из ЧВК готовят вместе с кадровыми военными, тут только табуретка не догадается, что к чему.
— Но...
— Так что сотрудничество с частными формированиями налажено. У них недавно, как раз незадолго до выхода на сцену нашей подопечной, возникли проблемы — пошла утечка. Вещь в общем обычная — их служба внутренней безопасности свой хлеб не даром ест. А тут суетиться им пришлось очень энергично. Да вот только шли они от головы к хвосту, то есть начали поиски "крота" среди руководства. И тут Дара вдруг "ожила". Как только за это "зацепились", сразу и вскрылась вся история с "уходом" её напарницы. Та уже давно работала и нашим, и вашим, а на последней задаче планировала собственное исчезновение. Дара своим поведением ей всё поломала, слишком непонятливая девочка оказалась по части намеков, а попытку прямого её устранения сорвала группа прикрытия. Ну и отстрелялась она на отлично — пришлось Приме уходить по запасному варианту, да еще, прячась от мести местных. Не убереглась.
Бероев впитывал каждое слово как губка. Вот они ответы на все мучавшие его вопросы! Там, откуда не ждал.
— К сожалению, — хмыкнул Моретти, словно прекрасно понимал его состояние, — девочка рванула в бега, когда надо было требовать свой кусок, потому и искали её так судорожно, что торопились прояснить этот вопрос. Но, пока она скрывалась, да пряталась, разобрались и без нее. Так что со стороны заказчиков Дару ждет только гонорар, премия и, думаю, немалая компенсация за всю эту суету.
— А с нашей стороны? Неужели "тирщика" ей простят?
— Никто прощать и не собирался. Вот только доказательств там — ноль.
— Можно подумать, они нужны!
— Представь себе — нужны. Причём — неопровержимые. Если, конечно, ты всерьез собираешься привлекать её к ответу за эту мразь.
— Я? — Растерялся Вадим. — Н-нет, конечно. Но тогда почему мы её искали?
— А потому и искали — слишком "вовремя" тирщика хлопнули. А ведь от него ниточки далеко тянулись. И отнюдь не к ЧВК — к нам. Потому и хотели узнать, кто его убрал так вовремя, едва возникла не только угроза раскрытия — простое подозрение. В случайное совпадение наши аналитики естественно не поверили, но ты как раз его и подтвердил. К тому же искали её больше для того чтобы оценить адекватность. Это "во-вторых". Воды?
Бероев мотнул головой.
— Сам понимаешь, какую опасность может представлять обученный профессионал, а уж после того, что ей удалось пережить... Но и тут обошлось, и то, что я сейчас разговариваю с тобой живым — лучшее тому подтверждение. Вот только не надо так на меня зыркать — вероятность, что вы её найдете, была не то что ноль — отрицательная. — Моретти на секунду замялся. — Правда, поняли это, только ознакомившись с вашими отчётами, — улыбнулся он смущённо. — Но новичкам везет. В кубе, надо сказать.
— Значит, никаких вопросов. А тогда почему...?
— "Потому". Никто приказ вроде того, что содержался у тебя в пакете, в здравом уме не отдаст и, тем более, выполнять не будет. Это только в бульварных романах "постельный шпионаж" распространён, а в реальной жизни места ему практически нет. Не по причинам высокой моральности или чистоплотности, а просто, — тут уж куратор ухмыльнулся от всей души, — что хрен ты чего скроешь от близкой женщины. И обведет она тебя вокруг пальца куда как скорее, чем ты её. В них такие способности природой от рождения заложены. А вот сколько глупостей делают из-за них мужчины — уму не постижимо. Поэтому близкие для каждого разведчика — это святое, и никакие фокусы в этой области недопустимы, слишком дорого обходятся подобные вольности. Это я к тому, что на личном фронте все должно быть очень надежно и предельно ясно.
— Уж яснее некуда, товарищ куратор!
— Отставить упаднические настроения! А если серьезно, то у девочки просто талант попадать из огня да в полымя. На планете сейчас заваривается очень серьезная каша. Компания явно хочет нагнуть под себя всех и всё, не гнушаясь спонсировать сепаратизм, с явным прицелом на организацию беспорядков и визит карателей.
— И мы...?
— Мы — только собираем информацию. И очень аккуратно, потому как всё явно завязано на самый верх. Скажу даже более — устроить на планете кровавую баню заинтересованы не только ребята из Компании. Ты лицом-то не каменей, жизнь действительно пахнет не розами, а наша робота — тем более. И в белых перчатках делать её тоже не выйдет.
— Вы к чему это все мне...?
— А к тому, что б иллюзий не было. Тебе предстоит работать автономно, в самом что ни на есть неприятном качестве. Одним словом — отправишься следом за Дарой. Не перебивать! За личное счастье надо бороться, товарищ сержант. Сейчас тут еще не война, хотя все стороны активно к ней готовятся. Так что поедешь в лагерь к девушке и будешь смотреть во все глаза.
Для всех окружающих — легенда понятная, тем более, что никакая это не легенда. Я очень сильно надеюсь, Вадим, что ты действительно приложишь все усилия, чтобы вам двоим если не стать счастливыми, то хотя бы сберечь и защитить. Можешь считать это приказом.
— Есть!
— Вот так и продолжай. Твоя задача согласована с принимающей, так сказать, стороной. На верхнем уровне.
— Даже так?
— Именно. Поэтому связи у тебя точно не будет, или её станут контролировать. И я тебе советую и приказываю — не стоит недооценивать людей, с которыми будешь работать. Они отнюдь не дураки, хотя в делах обеспечения безопасности звёзд с неба не хватают. Только ведь дилетант своей непредсказуемостью, порой, опаснее любого профессионала. Потому категорический приказ — никаких резких движений, исключительно наблюдение. Что бы ты там ни увидел и ни обнаружил — ничего не предпринимать! Но всё запомнить. Задача — исключительно стратегическая разведка, просто будь рядом с девушкой и держи глаза и уши открытыми. Всё что нужно расскажешь по возвращении. Да-да об этом есть договоренность — как только твое присутствие станет нежелательным, тебя оттуда выставят. Вот такие милые и патриархальные тут правила. Потому очень настаиваю — без героических глупостей. Ничего сверхважного тебе увидеть не дадут, но для общей картины, потом, когда все закончится, будет ценен любой штрих. Всё понял?
Бероев ошарашено помотал головой пытаясь уложить вставшую на дыбы картину мира.
— Ну, тогда дальше сам разберешься. Оружие у тебя никто отбирать не будет, но разрешаю применять его только для защиты девушки. Сам... сам решай вопросы, как сможешь, миссия считай дипломатическая, так что не подведи. Доверие тебе оказано высокое. Все. Время. Вот адрес, там ты должен быть через полчаса. И резервные варианты связи, хотя уверен на все сто, что они не пригодятся. Удачи тебе, сержант!
Проводив взглядом удаляющуюся спину, Вадим решительно тряхнул головой и перешел на рысь — над невероятными раскладами местных реалий думать будем потом, а сейчас надо использовать почти невероятное везение.
Редко кому судьба дает второй шанс.
* * *
— Солдат, говоришь, отставной. Ну-ну, — начальник детского оздоровительного лагеря с интересом посмотрел на Бероева. — Стало быть понимаешь, что за штука такая — дисциплина. Вона, гляди, парни в тенёчке прохлаждаются, они недавно тут, и ни о каком порядке даже слышать не желают. Так разобъясни ты им, бестолковым, чтобы шли они отседова своей дорогой и видом бездельным людей не раздражали.
Вадим и не ждал тёплого приёма от местных, так что предложенную роль вышибалы принял смиренно и на слова лица начальствующего ответил кивком. А потом пошёл, куда послали.
— Здравствуйте, — начинать любой разговор с этого слова его учили с детства. Вот и сейчас, подойдя к молодым парням, лежащим в тенёчке, он не изменил этому правилу. — А что это вы тут делаете?
Надо же. Молчат. Только двое удостоили его взглядами, а остальные и этим себя не затруднили. Пересчитал тела, исполненные истомы знойного дня — семь оболтусов, одетых по молодёжной моде Земли, демонстрировали полное презрение к чему бы то ни было, кроме собственного внутреннего мира. Некоторое время ушло на попытки сообразить, кто верховодит в этой стае. Увы, никаких очевидных признаков, указывающих на лидера, глаз не приметил. Поэтому выбрал самого крупного и, заломив ему руку за спину, заставил корчащегося от боли парнишку сначала встать на колени, а потом и на ноги. Да так и повел, полунаклонённого и скособоченного, в сторону морского берега, чувствуя, как за спиной заворошились остальные.
