— Прекратите кричать!— рявкнул на всю психушку Владимир Семенович. Федору показалось, что даже задребезжали колокола на церкви отца Лаврентия.— План на завтра такой. Утром обследуем берег. Чем черт не шутит, может и в самом деле, есть подземный ход от реки к монастырю. Затем дождемся Вашего преподобия и изучим храмовую усыпальницу. Вообще считаю, что нужно туда перенести наш археологический штаб. Надежная кованая дверь нам не помешает. А теперь всем спать.
Для себя и Молочковой Ленька привез из города отдельную палатку. Бывший бандюган разбил ее на берегу Пудицы.
Остальные миткэмпферы устроились в просторном профессорском шатре. Они спали плохо и часто просыпались от криков душевнобольных.
А влюбленные и вовсе всю ночь не смыкали глаз, слушали кваканье лягушек и сладкоголосое пение неугомонных в июле соловьев.
Находка.
К полудню берег Пудицы напротив монастыря стал превращаться в лунную поверхность. Один за другим, то там, то здесь, появлялись внушительные по ширине и глубине кратеры, в которых словно землеройки копошились миткэмпферы.
Песчаные воронки быстро заполнялись грунтовыми водами, и соратникам приходилось нелегко. Солнце жгло немилосердно, однако в землю рьяно вгрызались все — от профессора Вакслера, до госпожи Молочковой.
Когда июльское светило перевалило зенит, из самой гигантской ямины вылез майор Пилюгин. Отплевавшись от песка, грустно воззрился на студента Проклова, шурующего лопатой в соседней воронке.
-Эй, академик!— Владимир Семенович устало прилег на землю.— Вы никогда не получите Нобелевскую премию.
— Отчего же?— высунулся из ямы Ванечка.
— Не пройдет и полчаса, как озверевшие миткэмпферы разорвут вас на мелкие части.
Проклов поник головой.
— Я и не утверждал, что обнаружил подземный ход, я только предполагал...
— Предполагал,— проворчал Пилюгин. — Ну, а какого же тогда, не под святыми куполами будь сказано, Teufelя, продолжаете ворочать землю, коль поняли свою ошибку? Вылезайте. Шабаш!— крикнул он остальным соратникам.
Осатаневшие от зноя и бесполезного труда археологи собрались на берегу под чахлой ивой. Они отирали с лиц грязь, недовольно сопели. Особенно грозно раздувал ноздрями, как показалось Ванечке, фермер. Его сап походил на бычий. Точно такой же, в минуты неудовольствия и душевного смятения, издавал его любимый шотландский производитель, которого по настоянию Арбузова и Настеньки пришлось переправлять сюда на пароме. Сам же Федор Иванович, привязанный теперь за ноздри к железному костылю в ложбинке под самыми монастырскими стенами, мирно пережевывал травку и сонно поглядывал на миткэмпферов.
— Нет тут ничего, — подвел итог майор.
— Из многих монастырей ведут к рекам подземные лазы, сами же, господин майор, говорили,— насупился Ванечка,— нужно было глубже копать.
— И где вы набираете в свой институт таких умных отроков?— уставился бывший особист на профессора Вакслера.— Не иначе как по подобным монастырям, точнее, по психушкам.
Акакий Валентинович сосредоточенно высыпал из резиновых сапог песок и к дискуссии был явно не склонен.
Вдали подал трубный голос фермерский бык. Упарившись на солнце, он бил копытом о землю и чего-то требовал.
— Ох!— всплеснула руками Молочкова.— Про Федора Ивановича забыли, пойду водицы ему принесу.
Одобрительно поглядев на свою сердобольную возлюбленную, Ленька Кушнарь включил миноискатель, пошел бродить вдоль Пудицы.
Минут через пять Настенька вернулась к соратникам, старательно ковыряя аршинным гвоздем ржавую, стаканоподобную железку.
-Чудно,— бубнила себе под нос девица,— по краям все гнилое, а внутри будто серебрится.
Майор Пилюгин нехотя бросил взгляд на предмет изучения госпожи Молочковой и замер, словно увидел черта с рогами на небесах.
— Ти-и-и-хо...— еле слышно зашелестел губами особист.— Спо-кой-но-о....
— Что?— не поняла Ленькина любовница.
— Замри, Настенька,— Владимир Семенович опустился на колени, медленно, не мигая, пополз к девице.
— Какие-то кусочки отколупываются,— не унималась Молочкова, шуруя гвоздем в ржавом стакане.
Внезапно Пилюгин распрямился, будто освобожденная от зажимов пружина, кинулся на перезрелую невесту, крепко перехватил ее руки.
Молочкова заверещала. К ней на помощь уже спешил Ленька с металлоискателем наперевес.
— Стоять!— заорал майор.
В монастыре от его крика, кажется, загудели колокола.
Он нежно, двумя пальчиками взял у Настеньки ржавый предмет и на цыпочках, понес его к реке. Своим видом майор смахивал на большого крыса из сказки Сельмы Лагерлеф про Нильса и волшебную дудочку. Во всяком случае, так подумал Валька-филолог. Зайдя по пояс в Пудицу, Владимир Семенович аккуратно опустил на дно отнятый у Молочковой ржавый стакан.
На берег выбрался мокрый и злой.
— Где взяла?— недобро тряхнул он девицу за плечи.
— Там,— Настенька испуганно кивнула в сторону монастыря.— Федор Иванович копытом вырыл.
Особист моментально принял решение.
— Всем оставаться на местах, Федор за мной!
— Есть!— вспомнив нелегкую армейскую службу, ответил Арбузов.
Через минуту, застывшие от недоумения соратники, увидели, как Федор поспешно уводит быка к лесу, а майор Пилюгин опустившись на четвереньки, прощупывает землю пальцами. Вот он, кажется, чего-то нашел и снова, похожий на сказочного крыса, двинулся к одной из ямин, вырытых недавно миткэмпферами. Нырнул в нее, а когда опять показался наружи, помахал соратникам рукой.
Все столпились возле воронки. На ее дне лежал коричневый от глины и ржавчины снаряд.
— Семидесяти шести миллиметровый подкалиберный боеприпас к пушке Грабина.— пояснил Владимир Семенович, указав на снаряд прокуренным пальцем.— Орудия ЗИС-3 использовались во время Второй мировой войны и обладали исключительной разрушительной силой. Сталин говорил, что эта пушка "шедевр в проектировании артиллерийских систем". Так что беги, Настенька, в церковь к отцу Лаврентию, ставь свечку за свое чудесное избавление от гибели. Тоже самое могу порекомендовать всем остальным. Я лично, это непременно сделаю. Наша дочь полка самозабвенно выковыривала гвоздиком из расколотого снаряда тринитротолуол. Задела бы взрыватель и пришлось бы Вашему преподобию служить по нам панихиду.
— И много там таких...боеприпасов? — подергав себя за чуб, осведомился ответственный секретарь экспедиции.
Пилюгин закурил, носком ботинка присыпал снаряд землей.
— Больше пока не обнаружил, но, возможно, много.
— Следует немедленно сообщить саперам,— профессор Вакслер нервно задергал глазом.— Ванечка, дружок...
Особист на лету поймал студента за рукав куртки.— Стоять! Прежде чем отдавать команды, профессор, следует шевелить мозгами.— Пилюгин, обгоревший на солнце, содрал длинный кусок кожи с облупившегося носа. — Саперы эвакуируют не только душевнобольных, но и нас с вами. К тому же... Впрочем, остальное вы узнаете вечером, на очередном собрании коллектива.
Часов в пять по полудню вернулся из Москвы хмурый отец Лаврентий. С Пилюгиным он беседовал с глазу на глаз.
— Первого сентября монастырь полностью переходит в ведение патриархии. А меня переводят в другой приход, Калининградский.
— Чего же загрустили, Ваше преподобие? У нас еще полтора месяца чтобы докопаться до усыпальницы, а вы, я так понимаю, повышение получили!
Поп махнул рукой, почесал под приклеенной бородой.
— Все мои однокашники давно по заграницам сидят, шнапсы распивают, а меня, то к психам, прости господи, или еще куда. Думаете, в Кенигсберге почище будет?— священник почесал подбородок теперь другой рукой.— Та же напасть, да уж некуда класть. Хоть расстригайся, в самом деле.
— А что,— обрадовался майор Пилюгин,— это идея. Гражданская профессия у вас теперь имеется, главбухи нынче нарасхват, без работы не останетесь.
— Да хватит вам ерничать, лучше расскажите, что нового по нашему делу.
Лишь только раскаленная донельзя звезда закатилась за лес, подмигнув напоследок облезлым куполам монастырских храмов, миткэмпферы собрались в бывшей усыпальнице собора Владимирской божьей матери. В подвале плохо пахло подгоревшей кашей и тухлыми огурцами, но зато было прохладно. Обеденные столы, за которыми питались медбратья и медсестры вынесли, а лавки свалили в кучу возле окошек. На немытом полу валялись окурки, арбузные корки. В углу горкой возвышались грязные алюминиевые тарелки и ложки.
Ваше преподобие пожаловал на собрание в полном церковном одеянии, важно опустился на прихваченный с собой складной стульчик, махнул рукой Владимиру Семеновичу, мол, можете начинать, я уже тут. Остальные соратники расселись на лавках. Они тоже с нетерпением ждали выступления майора Пилюгина.
Особист откашлялся, начал уж очень издалека, как плохой конферансье на дешевом концерте.
— Я часто думаю об Озналене Петровиче Глянцеве, честном трактористе, который искренне хотел помочь нашему народу избавиться от тяжелого национального недуга. И что из этого вышло? Пропал человек.
— Не без помощи вашего батюшки,— хмыкнул Валька Брусловский.
На лице Пилюгина не дрогнул ни один мускул.
— Попади он к другому следователю, с ним бы случилось то же самое, а то и хуже. Я к чему это говорю — все нужно делать вовремя. Ну не пришла тогда, в 50-е годы, пора раскрыться тайне старца Иорадиона! А теперь пришла.
— Вы не могли бы по существу,— попросил святой отец, теребя на животе золоченый крест,— у меня еще служба.
— Табличку повесьте,— посоветовал попу Арбузов.
Ваше преподобие дернулся всем телом, чтобы оповоротиться на сидящего в углу Федора, и дать охальнику достойный ответ, но майор жестом остановил его.
— Я, батюшка, и говорю по существу. Найденные сегодня снаряды расставили, по крайней мере, для меня все точки над "и". Весной 53-го года Ознален Глянцев со товарищи, бежал из этого самого подвала,— Владимир Семенович для убедительности даже притопнул ногой. — Тогда здесь был специальный изолятор, в коем содержали политически опасных граждан. Так Ваше преподобие?
— Истина,— потряс бородой священник.
Майор продолжал:
-Видите, в полу еще остались металлические пластины. К ним прикручивались кровати, столы, стулья. В один из дней арестанты проломили стену и попали в подземный туннель, в надежде добраться до...Впрочем, не берусь судить зачем они бежали— то ли хотели просто выбраться на свободу, а может все же найти подземный некрополь и вскрыть могилу Иорадиона. Скорее всего, Глянцев рассказал сокамерникам о найденной им древней рукописи и коварстве полковника Пилюгина. Хм, ладно. Да, после того как они проникли в подземелье, произошел второй подземный обвал. Первый, со слов многоуважаемого отца Лаврентия, случился в 1697 году. Верно?— обратился особист уже к профессору Вакслеру.
— Судя по историческим документам...
— Точно так, господин майор,— закончил за ученого археолога мысль его ученик.
Подобный ответ не мог не порадовать отставного офицера. Он подошел к Ванечке, крепко пожал ему руку, хотел даже поцеловать в лоб, но, заметив, что тот потный и угреватый, передумал.
— Я вам врать не буду, не депутат какой-нибудь,— почему-то обиделся Ваше преподобие.
— Истина хороша, когда она подтверждается неоднократно,— Пилюгин похлопал ладонью стенку в том месте, где когда-то находился вход в подземный лабиринт.— Вопрос в том, почему произошел обвал. Сегодня я знаю на него ответ. Беглецы наткнулись на склад боеприпасов.
— Однако в этих краях не велись боевые действия,— заметил директор краеведческого музея.
— Боев не было, а склады были,— недовольно клацнул зубами оратор. — Монастырские катакомбы — лучшее место для хранения боеприпасов. Итак, Глянцев и компания обнаружили, сохранившееся со времен войны хранилище. Что там произошло, мы не узнаем никогда, но факт один и бесспорный — бомбы взорвались, потому и произошел обвал. А находился подземный склад под той ложбинкой, где сегодня Настенька Молочкова, нашла часть фугасного снаряда. Ложбина образовалась от взрыва.
— Это Федор Иванович нашел,— улыбнулась довольная теплыми объятиями Леньки Кушнаря госпожа Молочкова.
— Не важно,— отмахнулся особист.— Мы теперь определили , где был склад, а значит, знаем, где проходил подземный туннель.
Поднявшись со своего места, студент Проклов, словно школьник, страстно желающий дать ответ на вопрос учителя, замахал вытянутой рукой.
— Ну,— великодушно разрешил Пилюгин.
— Там и нужно копать, господин майор.
Профессору Вакслеру совершенно не понравилось чрезмерное подобострастие своего ученика, выказываемое майору — забыл, засранец, кто у него начальник! А потому Акакий Валентинович одернул Проклова за низ рубахи:
— Теперь ясно как можно попасть в катакомбы, но там же снаряды!
Диоптрические линзы Владимира Семеновича засверкали в электрическом свете, включенным Валькой Брусловским, словно ограненные амстердамскими ювелирами бриллианты.
— Скорее всего, боеприпасы сдетанировали полностью. Я проверил почву. Много осколков, но снарядов больше не нашел.
— Это не значит,— опять возразил Вакслер,— что их там не осталось вовсе.
Майор согласился:
— Риск есть. Нужно будет работать аккуратно.
Теперь взял слово Ленька Кушнарь.
— Два момента. Почему бы не проломить замурованный вход в катакомбы здесь, в соборе? И где уверенность в том, что взрыв не завалил весь подземный лабиринт? Вероятно, и в самом деле, склад под овражком был, вам военному виднее, но мы можем там рыть до бесконечности.
— Разрешите, я отвечу на первый вопрос?— опять встрял Ванечка. И не дожидаясь позволения, затараторил.— Из этого собора в подземный некрополь мы не попадем. Согласно изученным мною материалам, галереи тут были длинными, а некрополь находился в одной из пещер самого дальнего лаза. Взрыв снарядов произошел где-то посередине подземного хода, то есть путь в усыпальницу с этой стороны отрезан.
— Умница,— похвалил студента Пилюгин.— К тому же в наши планы не входит причинение ущерба памятникам архитектуры. Неприятности нам ни к чему. Что же касается второго вашего вопроса, господин Кушнарев, то могу сказать так — можно, конечно, копать, а можно и не копать. Только тогда зачем мы здесь все вместе сегодня собрались, как поется в песне?
На следующее утро приперся помятый мужик со штыковой лопатой и потребовал немедленно принять его в археологическую артель.
Миткэмпферы, с аппетитом кушавшие на завтрак уху из линей, наловленных лесником Валькой браконьерской сто метровой сетью, дружно послали мужика куда по дальше. Дядька не отстал и по указанному направлению не пошел, а выдал ошеломившую соратников фразу:
— Все равно без меня могилку старца Иорадиона не отыщите.
Почти у всех рыбий суп попал не в то горло.
— С чего вы взяли, что мы... откуда вам вообще известно про Иорадиона? — наконец прокашлялся майор.
— У-у!— загнусавил дядька.— Я сам из соседней деревни, из Замаевки. А про вас вся округа судачит — мол, приехали археологи из столицы, под монастырем копают. И с ними самый главный московский землекоп Бакслер.
