— Ях, йя, айм ноу ю. — потряс он указательным пальцем. — Сломался, это хорошо.
Но когда он взял нож и поднёс его к сыну не получил от меня реакции. Надеюсь у меня получилось достаточно точно изобразить любопытство с лёгкой долей гнева, а не гнев затмевающий всё.
Но он для гарантии решил его порезать, ну ладно.
— Обморок? Остановка сердца! Реанимацию живо! — говорит на местном.
Помирать пока рано, да думаю откачают.
Зато теперь голова не такая набитая ватой, кости крутит, но это ерунда. Посмотрим теперь на ваши коридоры.
Хм, реактор. Хорошо, что их нельзя мгновенно обратить в бомбы, но немного жаль, что и я этого сделать без рун не могу.
Тишина лазарета и мне даже ещё раз кровь промыли, это вы определённо молодцы.
Руки и ноги были прикованы к койке пластиковыми ремнями на трещотке, и это реальная проблема. Не порвать, не растянуть. Единственным тонким местом можно считать подкладку из мягкой ткани.
И суставные сумки у меня укреплены нитями из фулеренов, свобода то заложена, но вот, как обратно потом...
И в такт мыслям свет мигнул и погас.
— Эй, приятель, отстегни меня. — говорю на местном.
— Пошёл ты. — ответил из кромешной тьмы медбрат.
Жаль. Вытягиваю на себя руку и скручиваю её, продвигаю вперёд и вновь на себя пока не сдвинул уплотнитель из ткани, образовался небольшой зазор, всё одно мало, но тяну дальше.
Санитар ушёл выяснять что случилось.
Содрал кожу с левой руки, но кровь помогла выскользнуть, даже палец не выбил.
Освободиться одной рукой уже не заняло много времени.
Перевязал руку бинтами, заложил пару скальпелей за импровизированный манжет, вооружился ножом.
Теперь мы поменялись местами. Они ничего не видели, в отличии от меня.
На выходе из лазарета стоял часовой. Шлем он снял, чтобы ориентироваться хотя бы на звук. Так и умер с ножом в виске.
Заволок его в лазарет.
Жаль комбезы индивидуальные, а шлем и мне мешает видеть и слышать. Пояс, кобура, подсумки под магазины едины с комбезом.
Оружие автоматическое, пять семьдесят пять, обойма примыкается как приклад или упор под кисть. Три рожка.
Из простыни сделал перемётную сумку куда и сложил патроны, да и пистолет пулемёт туда же.
Жмура раздел и уложил вместо себя. Может поможет выиграть некоторое время.
Спустился на два уровня. Посты перегораживали проходы решётками, но сейчас уроды были слепы. И без шлемов. Тихо переговариваются с друг другом. Медленно подобрался и слитно ударил сразу обоих в висок, одного рукоятью, другого ножом.
Так где-то тут...
Запоры на дверях камер были дублированные электрический и механический засов. Я бы замочные ключи ещё ввел, но мне же проще.
— Поля, тихо, состояние?
— Избита, ходить больно, насиловали.
— Пошли трупы перетащим, на тебе их комбезы болтаться будут, но лучше чем голышом.
Младшая жена была в плохом состоянии. Аура переливалась повреждениями значащим, синяки, ушибы, кровотечение, я ещё плохо разбираюсь, но прям критичных повреждений нет.
Полина одев один из более подходящих комбезов хорошенько попинала труп второго.
— Может ты этого голого добьёшь? И не трать силы зря, нам ещё за сыном идти.
— Ой, мы же гуляли, охрану постреляли нас схватили. Почему только сыном? Я же с тройней была?
— Нет их больше. Только сын ещё тут. — проскрипел я ответ. — Не плачь, потом, когда выберемся.
Полину вёл за руку, оставлял на перекрёстках, если нужно было снять часового. Основной персонал начали эвакуировать на поверхность.
У сына была порезана и зашита ручка. Он спал под обезболивающими.
Из ещё одной простыни сделали сумку подвязку для Полины в которую усадили сына.
Остальные медикаменты и простыни пошли на замедленную дымовую шашку брошенную на лестничном переходе.
Пора было покидать это глубоко запавшее мне в душу место.
Мы тихо пробирались коридорами и переходами к выходу, но тут проснулся Маса и начал хныкать, реакция на детский плачь у охраны была неадекватная, они начали палить в коридоры. Меня задело в плечо, Полине досталось в спину в районе лопатки две пули и в ногу одна. Собой она прикрыла сына, который после стрельбы начал хрипло реветь.
Ну, отстрел, тоже хорошо! Сперва в колени, по пули, теперь в промежность, две пули, три пули в живот и одну в каждую кисть.
Подобрать магазины, продолжить.
Поля за спиной тыкала их скальпелем в гортань.
Теперь приходилось оставлять их за поворотом, самому зачищать коридор, проверять отвороты и только после этого вести дальше к выходу.
Охрана начала возвращаться закидывая пролёты лестниц химическими факелами. Пора было поспешать... но стрелять в голову всё одно не стал, бил в шею двойными.
Бункер имел много уровней, меньше чем у меня дома на Хан, да и в особняке тоже больше, но там сеть, а тут просто уходящие вглубь этажи.
С боями поднявшись на два уровня и зачистив тот основательно, чтоб по трупам, как по нитке не вышли нам в спину, освобождая других пленных, а их тут было, не много, и не бойцы, но пусть бегают.
— Поля, ты как? — младшая жена слабела. Нужен был покой и операция, лёгкие кажется не пробиты, но внутреннее кровотечение определённо есть. Да и бинты на ноге протекают.
— Ещё ничего. Это моя кровь на Масе?
— Твоя, твоя. — в который уже раз успокоил я её.
Бронированная дверь к наклонному коридору ведущему куда-то вдаль, выход был в недалёком леску, мы разблокировали еле-еле, без приводов ручку открытия пришлось крутить долго и упорно, сперва чтобы приоткрыть достаточно дверь, потом чтобы её закрыть, и на залитие кровью коридоров сил потратить пришлось изрядно, к трём другим выходам.
Крутить ручку наружу было в миллиард раз легче, а вот закручивать дверь за собой было тяжело, так и хотелось быстрее бросить и бежать.
— Ты как? — теперь спросила меня Поля. Моя повязка тоже пропиталась кровью. Пуля оставалась в канале.
— Сейчас "скорую" поймаем, совсем хорошо станет.
Но скорую поймать не удалось.
Светофоры не работали, в городе вдали поднимались дымы, машины стояли, какие целые, какие врезавшиеся в преграды. Много раненых и изувеченных людей было на обочинах, брели, как и мы куда-то.
— Эй, — окликнул я местного тянущего мальчишку в крови. — Где тут госпиталь?
Тот осмотрел нас и махнул прямо. — В городе, семь миль.
Так не пойдёт, Полина кровью истечёт.
Свернули в пригород. Вломились в пару домов и нашли аптечку. Сперва Полина вытащила пулю мне и зашила рану. Потом вытащила пулю из своей ноги и так же аккуратно её затянула.
Потом уже я вычищал её ранения на спине, от осколков кости в том числе. Так же аккуратно зашить у меня не получилось, но как есть.
На заднем дворе дома был бассейн из него мы вёдрами набрали воды и помылись. В кранах воды не было.
В соседнем доме повезло с детским питанием и более удобной сумкой. А через дорогу в сарае нашлись велосипеды, только переднее колесо установи, да тормоз прикрути, даже шины накачаны. И что немаловажно, это наличие багажника.
— Первая помощь, это хорошо, но нужен нормальный хирург и промыть раны. — сделал мудрый вывод. Жена не спорила. Обошли соседние дома, вырубили самых буйных протестующих, против такого наглого поведения.
Вот я и сам стал вором... уроды, за это я вам тоже не прощу.
Теплилась лишь одна мысль. Что это другой мир и другие правила в нём. И я не напрашивался в гости, сами затащили.
Педали крутились, шины шуршали, город приближался. Горели челноки на полях и скорее всего на развалинах домов.
Не работала связь и все коммы были мертвы.
Пострадавших было очень много.
В госпиталь было почти нереально пробиться.
— Эй, где тут пожарные и армия спасения? У кого на складах должны быть полевые госпитали? — спрашивал я всех мужчин и женщин стоящих в толпе. — Всем нужна помощь, операционных столько нет, нужно разворачивать дополнительные на парковках. Ну же?
И о чудо, нашлись сведущие, мы организовались и тремя группами отправились к ближайшим складам.
Через несколько часов развернули полевые госпитали. Подростки бегали по городу в поисках врачей, банально крича в рупоры сделанные на скорую руку из картона.
С привалившими медикаментами Полина вскрыла мне рану и почистила. Промыла, зашила вновь. С ногой было так же, а вот со спиной ей помог местный хирург, насколько смог, без внутренних снимков, зондов и прочего помогающего оборудования.
Мы одели защитные маски и помогали в организационных вопросах, создавали команды выносящие продукты со складов длительного хранения и замороженные продукты из магазинов. Некоторых дураков не удавалось убедить, что авария серьёзная, продукты просто сгниют. А наличных денег у населения почти не было.
Где-то на этой почве возникали перестрелки.
Но еда была, мы были сыты, живы и в окружении тысяч людей, из-за чего нас было непросто найти. Если вообще искали, тут и без нас проблем привалило.
— Джек, нужно устроить перепись, кто есть кто, что умеет. — когда уже все вечером поели начал я разговор с местным выборным представителем. — Инженеры, хобби, программисты... И чтобы бегунки это предложение разнесли и в другие точки сбора людей.
— Зачем, Глэс? — он был лысым и морщинистым, раза в три старше меня. Низким и с карими глазами.
— Вся связь угробилась. На войну похоже. А на войне кто его знает, что пригодится может?
Народ пошушукался и согласился, что любое дело сейчас лучше бездействия, а знать чем располагаешь это основа экономики.
На следующий день у Полины начался жар. Масарем отказывался есть. У меня воспаления не было, но рука отнялась, не мог её высоко поднять и сильно согнуть.
— Ну сына, а это будешь? — закрывает ротик и отворачивается. Может его тоже "Счастьем" радовали? Мы спаслись, но всё оставалось зыбко.
Оставалось только ждать и надеяться.
Ей становилось всё хуже, доктора научившиеся хорошо работать с высокотехнологичными диагностами практически разучились ставить диагноз на ощупь и на глаз.
Три дня страха, который удавалось давить не всегда.
Раздражение, боль утраты... не знаю чего мне стоило сохранять спокойствие и общаться с местными нормально продолжая раздавать задания.
Почти до всех уже дошло, что электричество помахало ручкой надолго, топливные генераторы получалось починить не всегда, да и самого топлива было не то чтобы много, основной транспорт давно уже перешёл на электрические моторы.
Но на четвёртый день Мася начал кушать почти не капризничая, а Палине становилось хуже, её была лихорадка, начался бред.
Был бы тут Лео...
Но его не было.
На восьмой день она ушла не приходя в сознание.
Вслед прострелил себе голову.
Лакуна, астрал.
— Лео, как мне спасти человека присмерти. Скорее всего последствия пулевого ранения в спину в район лопатки. Лихорадка, бред, забытие.
— Сколько времени есть? Ты ведь не просто так такой спокойный?
— Много всего навалилось... Я застрелился, так что думаю часов восемь(час на Нил считай 90мин).
— Хм, да много чего..., кинь образ что ли, особенно на ауре сосредоточь внимание.
Собрать образ было не трудно, я только и делал. Что отслеживал их состояние.
— Ты же её протирал? Эти образы тоже кинь, особенно ощущения рук.
И это сделать было не трудно.
— Ты не сможешь её спасти, я бы на этом этапе без капсулы не смог. — у меня всю упало и сжалось. — Но вытянуть ещё несколько дней, да, а там ищи хорошего хирурга.
— Я могу вернуться сейчас?
— Можешь, а толку? Уставший, дерганный, нервный? Проснись, разберём днём последовательность действий. Помоешься в бане, очень хорошо попаришься. Плотно поешь. Разберёшь часть не очень важных дел, остальные я сделаю. И собранный вернёшься, проведёшь процедуры.
— У меня дочь погибла... — рухнул я на колени, будто стержень вынули.
— . . . — он сел рядом, обнял одной рукой и прислонил голову к голове. Так мы и сидели.
— Расскажи. — я рассказал, захлёбываясь слезами. — Смерть есть смерть, нет не плохой, не хорошей. Просто некоторая больше пугает живых, некоторая привлекает.
Рано слишком, но ты же не собираешься прощать? — себя в том числе?
— И себя, да, ты виноват тоже, доля мужчин защищать женщин за его спиной, а их беречь его детей. Когда ты всё это начинал, должен был подумать, и о том, как их спрятать тоже. Но ты оставил совсем всё на старика, а он заметь не лучший хранитель потомков.
Но если будешь казнится, лучше не сделаешь.
У тебя есть о ком переживать, есть кого беречь, и ты уже дорого заплатил за свою ошибку, а проценты набегут после.
Что сделаешь в память о Юэоиэ?
— Город, или орбитальную дорогу, когда кудес прижмём.
— Одно не мешает другому, дорогу и без этого могут назвать по городу порту. — внёс Лео рациональную мысль.
— Да, ты прав. Так будет даже лучше.
Мы посидели ещё в тишине, Лео создал мне тёплого шоколада и сидя на краю обрыва я пил его на закате дня.
Он был печален и красив, заливая всё вокруг всеми оттенками красного.
Когда я почти допил, мне на палец села красногрудая птичка, такой нет на Хан, у этой было всего два глаза карего цвета.
— Тви-тви-тви-тви. — чирикнула она. Да, доча... и её образ, и то, что я о ней помнил улетело в астрал вместе с мамами. Пусть и этот мир знает о тебе и помнит тебя.
И вы покойные матери, о вас не забудут там, заботьтесь о ней пока не сольётесь с миром...
(Хан)
День прошёл суетно. Благо у Корунда прибавилось помощников, они присели на учёт в банковской сети и на отчёты Инспекторов.
Параллельная людям неподкупная и не знающая усталости сеть.
А в сети всегда попадается рыба, крупная или нет, то уже не столь важно.
Лео прогонял для меня последовательность действий. Я скидывал и скидывал ему образы того, что есть в наличии, где оно расположено и хранится.
Разобрал дела. За важные не мог взяться, не чувствовал в себе уверенности.
Размялся и попросил бой с тенями, после чего пошёл в баню.
И если парная вымывала боль, то в холодной трубе будто замёрзло сердце.
Я успокоился.
Повара старались... но вкуса я не чувствовал, механически закидывая в рот то, что было перед собой.
Провёл инспекцию в банях, недочёты нашёл, вредители, как обычно хорошо прятались.
Весь вечер потратил на подготовку.
Как физического тела, так и моральную.
Пока Лео решал за меня мои дела я повторял в лакуне, сначала астрала, пока не начало получаться уверенно, затем в лакуне памяти, эти воспоминания уже не будут так размыты, будто сон уже на следующий день, действия по спасению жены.
Промыть кровь, почистить раны, ввести биотики, тщательно обследовать её, взять анализы и отдать в лаборатории. Подобрать препараты исходя из реакции ауры на промывку и так далее, далее.
(Нил)
Сон был вязким и тяжёлым, но открыв глаза я увидел тёплую руку Полины в своей руке. Она тяжело дышала, губы были сухими, щёки впалыми. Кожа посерела.
