Эйк встал на колени, бережно опустил ларец на пол. Попытался распахнуть крышку — но она была как влитая. С другой стороны оказался выступающий замочек.
Оскалившись, Эйк выдернул кинжал. Нацелился лезвием, как копьем перед ударом...
— Нет!
Эйк меня не слышал.
— Нет!
Я схватил его за шкирку и отшвырнул от ларца.
— Но, мастер! Это же оно! Там внутри что-то есть! Кро-Беротом клянусь! Это точно оно! То, что мы искали!
— Вот именно! Оно. И я не вижу, отчего бы свинцовая фольга внури этого ларца вдруг могла прохудиться — если только с амулетом внутри не происходит что-то.
— Но...
Эйк все рвался к ларцу, мне пришлось еще раз отшвырнуть его.
— Хватит, я сказал! Его, может, и без тебя вот-вот разорвет. — Я указал пальцем на дверь: — Сумку. Живо!
85
— Ч-что там у в-вас... — начал заика, весь сморщившись.
Лисенок, сидевший у стены, вскочил:
— Мастер Бример! Зик прика...
— Сейчас! — рявкнул я, не оглядываясь.
На этот раз сумку я тащил сам. И без того-то нелегкая, с ларцом внутри она стала почти неподъемной.
Но нетерпение жгло внутри, придавая сил. Коридоры замка пролетели незаметно, на третий этаж башни я почти вспорхнул.
Осторожно опустил сумку на пол.
У дальней стены лежала — как гигантский жук на спине, поджавший лапки и прикинувшийся мертвым, — свинцовая скорлупа. И кажется, теперь я понимаю, для чего она была нужна шаманам.
— Эйк! Сюда. Берись.
— Зачем...
— Берись!
Вдвоем мы смогли поднять ее на попа.
— Боги... — просипел Эйк. — Пудов десять, не меньше!
— Переворачивай ее... Нет! На стену! Опирай туда... Все, все!
Верхний край лег на стену, и скорлупа стояла почти на боку. Превратившись в огромный, почти в человеческий рост, круглый щит.
— Если что, отскакивай под нее. Ясно?
— Если — что? — мигом напрягся Эйк.
Я поставил ларец на стол. На всякий случай развернул его к себе задом. Чтобы крышка, когда поднимется, прикрыла меня — от того, что внутри.
Снаружи донесся трубный рев.
— Боги... Это на проломе! — Эйк ощечился. — Это с него так...
— Закрой!
Эйк бросился к ставням.
— И зажги еще пару факелов!
Я осторожно втиснул под замок лезвие кинжала. Если нажать как следует — отлетит... Но прежде я вернулся к сумке и достал футляр с кристаллами.
Оглянулся, где Эйк. Он стоял у скорлупы, вцепившись в свинцовый край.
Тряпка на моей руке, черная от застывшей крови, прилипла к ладони. Я взял кристалл в левую. Потянул.
Я боялся, что щель в прохудившейся свинцовой фольге будет такой яркой от свечения маны, что... можно ли ослепнуть, созерцая? Или лишиться того, что дает возможность созерцать?
Но прореха была где-то на передней части ларца. Передо мной было — лишь как два буроватых зеркала, сложенных углом. В них отражались моя голова и грудь, светящиеся небесно-голубым. Мана, наполнившая меня. Свинец для свечения маны как зеркало. Значит, и правда изнутри обшит свинцовой фольгой.
И слева в буром мареве блеснуло что-то голубое — оттуда, где стояла скорлупа. Еще одно маленькое и искаженное мое отражение...
Вздрогнув, я уставился вправо. Замер. Даже дышать перестал.
Оттуда — всего в дюжине шагов, может быть! — в буром мареве светилось еще что-то.
Едва различимое...
Не открывая глаз, на ощупь я выбрался из-за скамьи и медленно двинулся в ту сторону.
— М-мастер?..
— Стой там. Тут что-то еще...
На самом деле, оно было, может быть, и не в комнате, а где-то в толще камней. Даже не в стене этого этажа, а на уровне кладки пола. Или даже еще ниже...
Я приоткрыл глаза, чтобы соотнести точнее.
Да. И даже не в кладке — а еще дальше? Снаружи... Где должна быть только пустота. Воздух за стенами башни.
Или — на месте камня из самого внешнего слоя кладки? Камень, который, наверно, можно было осторожно заменить, если бы несколько мастеров каменного дела свесились на веревках с вершины башни?..
Не сводя глаз со стены в том месте, где я созерцал свечение, я присел. Дотянулся рукой до сумки, подтянул ее, выдернул с самого дна моток крепкой веревки.
— Мастер?..
Прикрыв глаза, чтобы не потерять свечения, я обвязывал себя веревкой по поясу.
— Ма-астер?.. — голос Эйка напрягся. Сам он был уже за моей спиной. Крадется бесшумно, как кошка.
Пятно, которое я созерцал... Оно было скорее зеленоватым, чем голубым. Наверно, так могла бы выглядеть аура демона, расплывчатая от толстого слоя кладки, что разделял нас — если бы это было одно пятно. Но там... Вокруг большого пятна были и еще пятна, поменьше. Как лепестки вокруг сердцевины цветка. Тоже зеленоватые...
Чуть звякнуло арбалетное ложе. Эйк впихнул туда болт.
— На! — я швырнул конец веревки назад. — Обкрути обо что-нибудь, иначе не удержишь!
Прихватив факел, я бросился к ближайшему окну и забрался в проем. Здесь почти можно было стоять — надо только чуть пригнуть голову. Я шагнул к самому краю и пинком распахнул внешние ставни.
— Мастер! — вскрикнул позади Эйк.
— Держи крепко! — рявкнул я, не оборачиваясь.
Зрение мешало, я почти перестал созерцать, но... кажется, пятна дрогнули?!
Выглянув наружу, я выставил в темноту факел.
Сначала я увидел двух маленьких выползней.
Деловито сдиравших мох со стены. Одни глазом глядя на меня, а другим косясь куда-то вбок, себе назад...
86
Темная стена под ними была вся в белесых пятнах. Там мох был счищен до камня.
Еще ниже, где-то между первым и вторым этажами башни, стена словно вспучивалась.
Огромный рохурлур прижимался к камням, широко раскинув лапы, будто хотел обнять всю башню. Клейкости его ладоней и ступней не хватало, чтобы удержать такую тушу, даже на очищенном от мха камне. Но вокруг него к стене лепились крупные выползни, и каждый одной лапой придерживал рохурлура.
Их папашу.
Я узнал его по уху с оторванным краем. Рубец от зажигалки еще не зарос. Сизый тоже меня узнал. А может, он узнал меня еще раньше, когда я только вытянул кристалл. С маной внутри и я стал заметен ему сквозь стены.
Или... Еще вчера? Они заметили свечение здесь, еще когда я перегонял гохла в ману? И решили, что можно меня здесь прихватить?
Собирались ползти по стене до самого верха башни? И зайти внутрь — через выход на крышу? Напасть с лестницы... Двигаясь сверху, откуда их тут точно никто не ждал бы...
Десяток красных морд с ненавистью глядели на меня и огонь.
Они ползли сюда всю ночь, локоть за локтем поднимаясь на стену. Слышали, как я расправлялся внизу с их младшими — но продолжали ползти вверх. Сдирая мох, карабкаясь выше, но даже не пытаясь выломать ставни и влезть через окна на этажах ниже — чтобы не нарваться на случайного человека и не поднять шум...
Не спугнуть меня.
Вот чего он хотел.
Он хотел взять меня врасплох — чтобы уж с гарантией, поквитаться за вчерашнее...
Мертвенно-сизая плоть на губах рохурлула раздвинулась, на миг обнажив тонкие рыбьи зубы. Какой-то звук.
Выползни, державшие его, пришли в движение. Сизая туша, окруженная розовыми телами, поползла вниз.
Мне надо было... В сумке... Чтобы на этот раз уж...
Но я не мог оторвать глаза от того, что было подо мной — крупный выползень, придерживавший рохурлура снизу, вытянулся далеко вбок, пытаясь достать ногой и кончиком хвоста, через поросшие мхом камни, до какого-то черного... Окно в первом этаже башни!
Кровь Торуна! У выхода из башни в коридор замка, там же никого нет! Ни стражи, ни запоров... Иди вниз, по замку, куда хочешь! На кухни к девкам, или по комнатам к спящим.
Если этот десяток окажется внутри замка... Когда все солдаты на стене и в храме...
Я кинул взгляд назад — на торчащего у окна Эйка, стискивавшего веревку и арбалет, с уже горящим болтом на зажигалке. Где-то за ним, в глубине комнаты, была и наша сумка, а в ней... Но пока я буду говорить, пока он будет метаться...
Оскалившись, я лишь вырвал у него арбалетик — и шагнул за край.
— Эйк, трави!
Я вывалился из окна наружу. Веревка, стиснув меня за пояс, замедлила мое падение, я словно побежал по стене вниз — выставив факел и арбалет, выцеливая сизую тушу, где у него под животом должен быть бутон омертвевшей шкуры...
Визг ударил в уши.
Выползни рванулись прочь, скрываясь за изгибом стены. Но там не было мест, очищенных ото мха. Кто-то судорожно крутился, все еще цепляясь одной лапой за голое пятно, другие уже падали, суча лапами в воздухе, задевая по стене — но снова попадали в мох, который не держал...
Рохурлур, срываясь то одно лапой, то другой, почти падал по стене — но все еще пытался удержаться.
Я больше не мог бежать по стене в ту сторону — меня оторвало от кладки, и натянувшаяся веревка потащила меня назад.
Ниже под стеной выползни выворачивались в воздухе, растопырив лапы и вертя тонкими хвостами — ловкие как кошки, глядя уже вниз. Почти неубиваемые, но эта высота слишком велика даже для них, каменный двор внизу даже не видно...
С гулким хлопком один остановился в воздухе — превратившись в белесую прозрачную фигуру. И словно эхо, хлопки посыпались один за одним. Они сбегали, оставив дымчатые фигуры, уже далеко внизу подо мной.
Веревка закрутила меня, развернув к стене не тем боком, ударило о кладку — спасая себя и арбалетик, я попытался смягчить удар другой рукой, по костяшкам пальца врезало камнем, факел выбило, — а веревка все тащила меня вдоль стены назад, как маятник на обратном движении. Пролетело место, где я вывалился из окна — а меня все тащило дальше... За изгибом стены я потерял рохурлура.
Я закрутился, приноравливаясь к движению веревки.
Она, наконец, натянулась и почти замерла на миг — и я смог вывернуться спиной к земле, куда улетел мой факел, а ногами уперся в стену. Теперь веревка потихоньку потащила меня снова туда, через изгиб стены, к выползням — и я помогал ей. Я побежал по стене вбок, с силой толкаясь, разгоняясь сильнее, чтобы на этот раз веревка не остановила меня прежде, чем я доберусь до...
Там было пусто.
Потом я заметил — две огромные сизые ноги и зад, торчащие в темноте ниже.
А веревка, натянувшись, уже тащила меня обратно вбок, и как я ни упирался ногами в стену... меня просто закрутило и оторвало от стены. Я даже не мог толком прицелиться!
— Трави! Эйк, трави!
Веревка скачком ослабла, я рухнул на несколько локтей вниз, веревка уже не так сильно тащила в ту сторону, куда мне было совсем не нужно. Я пытаясь пробежать дальше вбок по стене — здесь чернел проем окна...
Не вышло. Ставни! Они проскочили мимо меня, не дав зацепиться.
А в соседнем окне — рохурлура уже не было. Он ушел внутрь.
Снова перевернувшись спиной к земле, а ногами упершись в стену, я изо всех сил толкнулся. Отлетел прочь от кладки — а когда натянувшаяся веревка бросила меня обратно в стену, я влетел ногами в проем, вбив ставни внутрь.
Веревка, натянувшись, рванула меня обратно, наружу, и я растопырился в проеме, удерживаясь.
— Отпускай! — проорал я.
Мой голос запрыгал внутри каменного зала.
Первый этаж башни. Я пытался прицелиться, рохурлур метнулся куда-то огромной тенью, пламя на конце зажигалки в моем арбалете прыгало, путая все в неверном свете.
Веревка наконец-то ослабла, и я спрыгнул на пол, крутясь из стороны в стороны — но только тени, тени прыгали и качались вдоль стен.
С грохотом распахнулись створки дверей — и теперь на миг я различил огромный силуэт рохурлура, но он уже нырнул туда, ушел на лестницу...
Рев оглушил меня.
Огромный силуэт снова появился в дверях, пятясь в слабых отсветах света с лестницы.
Сизый пытался вырвать из своей груди горящую зажигалку.
В дверях, с белым перекошенным лицом, появился Эйк, с разряженный арбалетом и факелом.
— В проходе! — рявкнул я. — Стой там!
Рохурлур крутился у стены, все пытаясь выдернуть пылавший болт. Вошел точно между его правыми руками. Верхняя большая, нижняя маленькая, почти отсохшая. Эта ручка бешено тряслась, будто была сама по себе.
Я выстрелил, целясь в отвислый бугор на левом боку, но он слишком быстро крутился. Стрела вошла в грудь.
Рохурлул взревел.
— Мастер, почему он не уходит!!!
— Держи выход!!!
Я крутил рукоять под планкой, взводя арбалет.
Вырванная зажигалка полетела, кувыркаясь, через всю комнату.
— Ты!!! — его глаза уставились на меня.
Красно-черные, как раскаленные угли под сбивчивым ветерком.
— Ты-ы-ы-ы-ы!!! — болт, который я всадил ему в бок, теперь чуть не попал в голову мне. Горящий конец мазнул у самого виска.
Я прижал ладонь к ложу.
— Мастер!!! Почему...
У Эйка перехватило дыхание, и на миг в комнате стало тихо — только сопел, как рычал, рох урлур.
Надвигаясь на меня...
Я смотрел ему в глаза.
Я знал, что он со мной сделает, когда доберется.
— Мас... — начал было Эйк, но вышло почти как всхлип, задохнувшийся писк загнанной в угол мыши.
Нас с Сизым разделяли несколько шагов.
Я ухмыльнулся, глядя в его надвигающиеся глаза.
— А ему нравится, — сказал я. — Вчера так понравилось, что еще захотел. Посмотрим, как ему понравится это.
Рохурлур, уже нависший надо мой — замер. Его глаза уставились на мои пальцы, прикрывшие сверху ложе арбалета. Ложе, с которого можно стрелять не только болтами.
Затем один его глаз скосился еще ниже. На хлопковый кармашек от пули, падавший, вертясь в воздухе, к моим ногам.
— Ты плодить! Завтра ночь ты пло-о...
Я вскинул арбалет — но только крик еще грохотал под сводами, а самого его уже не было. В воздухе остался огромный белесый призрак, по ушам ударил хлопок.
Эйк взвыл от досады.
— Надо было стрелять, мастер! Почему вы не стреляли быстрее!
Эйк дикими глазами обводил комнату. Подскочил к окну, впрыгнул в проем и выглянул наружу. Мазнул факелом вверх, потом под окном, в стороны.
Спрыгнул обратно.
— Почему вы не стреляли, мастер! Вы бы убили его! Как того, на кладбище! А теперь...
Он стиснул кулаки и взвыл сквозь зубы от досады. Потом, подскочив ко мне, почти с ненавистью мазнул рукой по полу, подхватив хлопковый кармашек. Протянул мне.
— Убирайте вашу пулю!
Я лизнул пересохшие губы.
— Можешь оставить себе.
Эйк, не понимая, сверлил меня злым взглядом.
— Это от той, что я стрелял на кладбище.
Эйк моргнул.
— От той, что на... — медленно начал он, и так и не договорил.
Злость потихоньку уходила с его лица. Глаза округлились.
— Так вы...
Я убрал ладонь с ложа. Оно был пусто.
Все оставшиеся пули были бережно уложены в футляре, на дне нашей сумке. Только не уверен, что рохурлур стал бы ждать, пока я их достану.
Он тоже видел меня — и еще раньше, чем я вскарабкался в окно. Он созерцал меня сквозь стену, едва я потянул ману из кристала. И созерцал куда четче, чем я его ауру. А что не разглядел, то домыслил бы. Эта тварь если и не умнее меня, то уж злопамятнее и подлее точно. В этом на него можно положиться.
