— Я уже пообещал, — укоризненно посмотрел я на Томаса, вздыхая.
— Вот и чудненько, — кивнул маг, вымученно улыбнувшись. — Значит, наша стратегия теперь такая…
* * *
Прошение о переносе в конечном итоге мы отозвали. Формально Дамблдор действительно мог забрать Гарри, до нового суда. По крайней мере попытаться... Но открытая конфронтация сейчас не привела бы ни к чему хорошему это уж точно. На его стороне тогда выступило бы все министерство. Обязано было бы выступить. И о легальном способе забрать Гарри я бы мог забыть навсегда.
Сейчас я очень жалел, что из-за спешки не успел реализовать все задуманное, как и не сумел найти копию завещания Поттеров. Оно испарилось, как по волшебству... И я даже знал, чьему именно.
Впрочем, даже сейчас у нас были очень неплохие шансы на победу, даже учитывая отстутвие двух свидетелей. Самый главный из них был в безопасности, и должен был перетянуть на мою сторону всех "сомневающихся", или хотя бы дорожащих своей независимой репутацией нейтралов, обеспечив мне победу.
За обсуждением новых вводных, время перерыва прошло незаметно. Процесс продолжился как раз с опроса свидетелей. Для начала, со стороны директора.
Члены Визенгамота зашептались между собой после выступления приглашенной директором Макгонагалл, которая выступала свидетелем Дамблдора, а затем и после речи самого Верховного чародея. Первая рассказала, как после смерти Поттеров Дамблдором было принято решение оставить младенца у ближайших кровных родственников и он попросил ее проконтролировать, чтобы те точно забрали младенца, оставленного у порога их дома.
Рассказала о добропорядочной семье магглов, за которыми проследила по приказу директора, согревающих чарах и заклинаниях защиты, которые лично накладывала на люльку, а затем в течение недели присматривала за домом Дурслей, удостоверившись, что с маленьким Гарри все в порядке. После добавила и про любящую семью Уизли, которые уже готовы принять маленького Гарри к себе, об успехах старших братьев, которые окончили Хогвартс с отличием и уже нашли себе престижную работу.
Директор разразился длинной речью о трудном решении оставить надежду магической Британии в единственном безопасном месте, где его бы точно не искали уцелевшие сторонники Волдеморта, рассказал о кровной защите, которую дала жертва матери Гарри, спасавшей от монстра собственное дитя. После он вдобавок поведал Визенгамоту об ошибке, которую совершил, доверившись единственным кровным родственникам, о том, как и думать не мог, что те отнесутся к Гарри как к подкидышу.
Также его речь содержала еще один список сожалений, который оканчивался пространной речью о том, что, несмотря на мою невиновность, Дамблдор не может оставить маленького ребенка только что вышедшему из Азкабана неженатому магу. Распинался он, к слову, и о сложности воспитания, которое именно я, к сожалению, не в силах дать юному Поттеру так, как это сделает несомненно добропорядочная, большая семья Уизли.
Было, если честно, очень жаль, что подобный судебный процесс не предусматривал применения веритасерума. Я бы с удовольствием залил в его лживую глотку все имеющиеся в стране запасы и тогда бы послушал, что он запоет, да и остальным присутствующим дал услышать, мне же не жалко. Но пока что всё, что мы могли сделать — это просто мирно сидеть, не нарушая порядка, чтобы не добавить себе сложностей, и это довольно сильно угнетало, но я уже обещал и Томасу, и самому себе, что буду держать в узде магию и собственный характер. Ради Гарри я должен был потерпеть, как бы сильно ни хотелось уволочь бородатую сволочь в ритуальный зал Блэк-хауса.
Выступала также и сама Молли, которая с притворными слезами, лицемерие в которых я чуял даже на расстоянии, говорила о том, что готова взять на воспитание сына своей хорошей подруги и окружить его заботой и любовью. О том, что у Гарри никогда не будет ни в чем недостатка, так как Артура повысили и они могут содержать подопечного как подобает члену древнейшей семьи.
Но даже и так, на лицах у членов Визенгамота проскальзывало сомнение. Оставить наследника древнего магического рода магглам — нонсенс! Предателям крови… Хоть сейчас это слово звучало только от представителя древнейших семей, — нонсенс вдвойне. Хотя этот "титул" не являлся даже хоть как-то полуофициальным, репутация у одного из древнейших родов была испорчена уже не первое столетие.
Вопросы Томаса к свидетелям были... едкими. Не буду перечислять их все, но касались они в основном того, как именно проверял Дамблдор Гарри после того, как оставил его у маглов. Тот же — мастерски ускользал от прямых ответов, уверяя, что за мальчиком "присматривал", как сам, так и спомощью доверенных лиц.
Впрочем, сторонники Дамблдора вполне нашли утешение в его речи. Вызванный последним Долиш также уверял, что когда тот навестил крестника, тот выглядел вполне себе "обычным мальчишкой".
Посмотрим, как изменятся их лица, когда они услышат сторону самого Гарри, а также услышат наших свидетелей.
* * *
— Для дачи показаний приглашается Гарольд Джеймс Поттер! — после заслушивания еще парочки свидетелй от Дамблдора, слова Министра заставили все шепотки тут же умолкнуть. Некоторые маги даже подались немного вперед, чтобы разглядеть прежде не показывающегося на глаза Гарри.
Теперь мы перешли к самому главному. Запоминается всегда начало и конец. И начать мы, согласно тактике адвоката, решили именно с Гарри. Именно его слово должно было опровергнуть все, что утверждал сам Директор, хотя и не являлось решающим.
В целом, в Магической Британии органов опеки в принципе не было. Их замещал департамент "надзора", который вел учет места жительства, следил за использованием магии, и устранял последствия спонтанных детских выбросов, только в крайнем случае вмешиваясь в семейные дела.
Да и мнение несовершеннолетних подопечных в выборе опекунства учитывалось слабо. На самом деле такая практика была всего лишь следствием сословного общества, где аристократия раньше вообще могла беспрепятственно изьять маглорожденного из его семьи, видя в новой крови потенциал... либо просто опутав вассальными клятвами.
Сейчас таких привилегий у "старой крови" не осталось, чему сильно поспособствовал сам Директор. Однако и на месте них не выросло ничего путного. Альбус просто выбил право на ограниченное опекунство над всеми маглорожденными воспитанниками Хогвартса, до окончания их обучения.
И да, Гарри не был маглорожденным. Но до сравнительно недавнего времени просто не могло оказаться так, что в древнем и благородном семействе просто не останется членов семьи, способных опекать ребенка, оставшегося без родителей. На крайний случай, были завещания.
Либо же — просто право сильного. Дамблдор просто воспользовался моментом, по сути — сам на себя оформив опекунство, воспользовавшись лазейкой в законе, которую сам для себя и оставил. Так как в списки Хогвартса Гарри был внесен сразу же после рождения, благодаря Джеймсу. Оспорить же это решение "по горячим следам" оказалось попросту некому. Да и связываться с директором, который возглавлял сторону победителей желающих не нашлось.
А родственники... в некотором роде, в Британии — все родственники. Однако, за пределы рода — эта связь особо не распространяется, во избежание разных... Экцессов. Как и мое "крестничество" на бумажке не было не отображено, и не давало никаких привилегий, кроме уже добровольно взятых на себя обязанностей.
Впрочем, на мнение людей, которые решали его судьбу — Гарри своей речью оказать влияние мог.
* * *
Фигурка мальчика, кажущегося ещё меньше в таком огромном зале, нерешительно прошла к специально выставленному стулу, и Томас встал рядом с ним для моральной поддержки. Вопросы, которые задавал Джефри, были неприятными, но нужными. Под контролем адвоката Гарри рассказал о своем детстве, как он не знал ни о том, что был магом, ни о том, что его родители и он сам являлись национальными героями.
О том, как жил в чулане под лестницей, как донашивал вещи за Дадли, о травле в школе. Позже добавил и про холодное отношение со стороны родных тети и дяди, которые постоянно заставляли его работать по дому, но в ответ на выполненные задания он не получал даже похвалы, о постоянном понукании и попрекании даже куском хлеба. О том, как встретил меня.
Речь Гарри была прямой и честной, и вызывала среди большей части магов лишь сочувствие и негодование, я чётко видел это по их лицам. Даже Фадж с непониманием глядел на Дамблдора и нервно кусающую губы Минерву, которые отдали младенца в якобы «любящую» семью.
Наконец, вопросы для Гарри закончились. Дамблдор же не подал голос ни единого раза, лишь виновато глядя в сторону мальчика. В животе тянуло мерзким чувством беспомощности, я совершенно не желал, чтобы Альбус вообще существовал в одном помещении с крестником, но пока что вынужден был просто терпеть.
— Молодец, Гарри, — улыбнулся немного бледному мальчишке Томас, который прекрасно повторил отрепетированную ранее речь. гарри в ответ только несмело улыбнулся.
* * *
— Для дачи показаний приглашаются… Вернон и Петуния Дурсль! — почти одновременно с ним огласил Фадж список наших свидетелей. Два министерских служащих провели нервных и трясущихся Дурслей, которые встали посреди зала. — Мистер Джефри, задавайте ваши вопросы.
— Спасибо, господин Министр, — ответил адвокат и, уже повернувшись к свидетелям продолжил: — Прошу вас, отвечайте по одному. Вы мистер и миссис Дурсль, проживающие по адресу графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре?
— Да! — ответил явно нервничающий Дурсль, старающийся не смотреть в сторону Гарри и меня.
— Да, — несколько тише ответила Петунья, не отводя глаз от пола.
— Подскажите, когда вы в первый раз увидели Гарольда Джеймса Поттера? — продолжил адвокат свой расспрос.
— Когда его нам подкинули, — немного осмелев, с претензией начал Вернон. — Посреди холодной осенней ночи, оставив только записку.
— Нам даже не рассказали, что случилось с моей сестрой! — воскликнула Петунья, подхватив его слова и сжав пальцы на маленькой дамской сумочке. — Только подумайте, подкинуть плачущего младенца под дверь в ноябре, кому такое в голову пришло! А сколько с ним было проблем?! Чего только стоило сделать хотя бы документы, без них даже на осмотр к доктору было невозможно попасть! А эти ваши ненормальные вещи? Летающие и взрывающиеся предметы? Мы несколько раз делали ремонт, постоянно покупали новые электроприборы, вы представляете, сколько на это было потрачено денег? А если бы он поранил Дадли?!
— То есть, — уцепился за эти слова адвокат, прерывая Петунию, которую уже явно несло, столько в её речи было застарелого гнева и возмущения. — Вам не было выделено никакого дополнительного содержания и вам приходилось справляться с магией ребенка самим? Должно быть, это было сложно, учитывая что вы сами магг… не-волшебники.
— Конечно же, ни одного пенни! — проворчал Вернон, махнув рукой. Он явно чувствовал себя не слишком уютно в окружении такого количества магов, но держался на удивление неплохо. — А ведь, насколько я знаю, Поттер был парень не из бедных, зажиточный аристократ. Но нет, все сам, своим трудом. Из-за всех этих ненормальностей мне пришлось оборудовать чулан, чтобы держать мальчишку подальше.
— Получается, — продолжил Томас, обаятельно улыбаясь и мастерски управляя словами. — Гарри Поттер с детства жил в чулане?
После этих слов многие в зале стали кидать на Дамблдора и Дурслей откровенно неприязненные взгляды.
— Сначала он жил в одной комнате с Дадли, пока было все спокойно, — попыталась оправдаться Петуния, немного белея лицом. — Но после того, как взорвалась ваза, выбив окно прямо напротив кроватки моего сына, мы с Верноном оборудовали ему специальную комнату.
— В чулане, — утвердительно отметил Джефри.
— Послушайте, уважаемый… — налился кровью Дурсль.
— Джефри. Томас Джефри, — ничуть не смутился адвокат, кивнув.
— Так вот, Джефрис. А что бы вы делали, если бы вашему сыну угрожала опасность?! — продолжил Дурсль, немного снизив голос. — Я, конечно, хотел отдать его к, эм… вашим, этому Дамбледорту, но обратного адреса никто не оставил. Только записка, жалкий клочок бумаги, и все! Любой другой на нашем месте уже давно сдал ненормального в детский дом! Но мы с Петунией растили его, как могли, пытались вытравить из него всю эту вашу ненормальность…
— Пытались что? — вежливо переспросил адвокат, изогнув брови. Кто-то в зале ахнул.
— Вернон… — обеспокоенно взглянула на разъярявшегося мужа Петунья, но тот уже не останавливался.
— Сделать из него нормального человека! Чтоб был как все, нормальным членом общества. А что? — продолжил Дурсль сыпать обвинениями. — Сестру моей жены эта ваша магия до добра довела? Исчезла с концами, только ребенка сиротой оставила.
— Мне даже не сказали, где она похоронена! — распереживавшись, вдруг добавила Петуния, промокнув глаза салфеткой. — Мы, конечно, не особо общались, особенно после её замужества, но родная кровь же… И Гарри мы растили как родного. По крайней мере, пытались…
— А что вы скажете на то, что вашему племяннику доставались не самые новые вещи? То, что, по его утверждению, он с детства делал всю работу по дому? — мягко спросил Томас.
— Этот ненормальный так сказал?! — опять повысил тон Вернон, жилка на его виске отчётливо запульсировала. — А то, что одежда на нем изнашивалась раза в три быстрее чем на Дадли, он вам не сказал?! А что насчет работы — кто не работает, тот не ест! Меня мой отец так учил и ничего, нормальным человеком вырос. Уж не знаю, как у вас с этим заведено, но в моей семье всё именно так. К тому же, если мальчишка был чем-то занят или сильно уставал, то хоть не ломал ничего этой вашей магией…
— То есть, я правильно понимаю, что вы специально нагружали молодого мага работой, чтобы у него не оставалось времени и сил на магию? — вкрадчиво проговорил Томас, и после его слов по залу прошлась волна шепотков.
— Да, сэр! Все именно так, — довольно откликнулся Вернон, кивнув. — И ведь почти получилось выбить из него всю эту ненормальность… Но похоже все уж зря.
— Выбить? — негромко, почти вкрадчиво переспросил Джефри, вызывая ещё одну волну тихих разговоров.
— Это Вернон фигурально выразился, — быстро сказала Петуния, положив руку мужу на плечо и немного сжав. — Никто мальчишку не бил!
— Разумеется не бил! На что это вы намекаете?! — выпучил глаза Дурсль. — Я же не изверг какой.
