Но сначала нужно смыться от дядюшки и его опасного переменчивого покровительства.
— ...Всегда мечтал, чтобы След Зверя оказался в моем макоре, — продолжал разглагольствовать Альтарес, упорно не глядя на своего злополучного родственника. — Тогда бы эти инородные ублюдки, попав в мои руки, сразу проходили бы самую тщательную проверку. Я бы не нянчился с ними, как Гилсвери. Не распускал бы сопли...
Оба течения Веры, насколько Гронту было известно, Альтареса на самом деле не интересовали — ни Активное, ни Пассивное, хотя для прикрытия своих деяний тот корчил из себя ярого приверженеца последнего. Альтарес имел собственный взгляд на Пророчество. Можно даже сказать, что в его лице проявлялось третье течение, не известное никому. Верховный маг полагал, что любого кандидата следует травить, как зверя на охоте. Не игнорировать, как наблюдатели, не помогать, как сподвижники, а именно травить. И если тот после этого выживет, доскачет, дошагает, доковыляет или доползет до Круга Причастия, то у него есть реальный шанс стать Светочем. В Кругу Причастия не нужны слабаки, способные в самый неподходящий момент, не осилив испытания, стать на сторону Зла и превратиться в Губителя.
Что до самого Гронту, то ему было наплевать на все три точки зрения. Он в Пророчество не верил. Сказки для норогрызок. Поэтому болтовня Альтареса пролетала мимо его скучающих ушей... до того момента, пока маг не заговорил о каком-то сожженном селе и безвинно убиенных жителях. Тут Гронт насторожился и распахнул уши пошире, но подробностей узнать не успел — речь мага прервало появление одного из его энвентов — костлявого урода. Вид у того был озабоченный, он запыхался, словно ему пришлось бежать с каким-то срочным известием.
Так оно и оказалось.
Шордок быстро пересек зал, остановился возле Альтареса и, едва сдерживая видимое нетерпение, почтительно осведомился:
— Светлейший, мне будет позволено доложить?
При этом его правый глаз недовольно покосился на мечника, а левый продолжал преданно пожирать повелителя. Альтарес сразу отбросил задумчивость, глянул наконец в сторону Гронта, понял затруднения энвента и благосклонно кивнул:
— Валяй, Шордок. Племяннику тоже не мешает узнать.
— По твоему мудрому совету, светлейший, я воспользовался зеркалом откровения, которое находится в нижнем зале замка, и после двух часов непрерывного и напряженного бдения, потребовавшего труднейшей концентрации всех сил...
— Ближе к делу, — оборвал Верховный маг, начиная проявлять недовольство.
Шордок выпрямился и торжественно изрек:
— Я их обнаружил, светлейший.
Альтарес прищурился:
— Их?
— К нему присоединились еще четверо, светлейший. Теперь в его отряде двое мужчин, две женщины и один подросток.
— Личности хоть кого-нибудь выяснил?
— Пока нет, но...
— Ладно, и так ясно. Люди Наместника Хааскана. Где он сейчас?
— В двух часах быстрой езды от Габалассы, по дороге к Спихатхе.
— Что? Он уже два часа как миновал город? И я этого не почувствовал?
— Вероятно, какая-то защитная магия, светлейший...
— Сам знаю, болван. Та же самая проклятая магия, что погубила нашего Гладока.
— Светлейший, мне позволено высказать просьбу?
— Мне сейчас не до твоих просьб, Шордок... Впрочем, что там?
— Я хотел бы лично возглавить отряд преследования.
— Понятно. Хочешь отомстить, — Альтарес задумчиво пожевал губами, словно удивляясь про себя изменчивым свойствам человеческой природы. — И это несмотря на вечную грызню между вами...
— Светлейший... возможно, наши мнения по разным вопросам часто не совпадали, но я всегда уважал Гладока как человека, хорошо знающего свое дело. Магом он тоже был одаренным. Его гибель — случайность, от которой не застрахован никто, я уверен, что смогу взять хальда без особых проблем.
Альтарес хмыкнул с явным сомнением.
— Ну-ну, Шордок, поменьше самоуверенности. Мне не улыбается подбирать на службу сразу двух новых энвентов вместо одного. Кроме того, уже потеряно двадцать человек, не считая самой Ветрянки. Просьбу удовлетворяю, так как сам хотел поручить тебе это задание. Возьми десяток эрсеркеров из моей личной дружины, тридцать регуляров из городского гарнизона и немедленно выезжай следом. Дракхов не жалей, примени на них заклинание бега... надеюсь, ты его уже разработал и опробовал?
— Так точно, светлейший. Прирост скорости на треть сверх обычной, но утомляемость, к сожалению, возрастает вдвое...
— Я же сказал, не жалей. Все, Шордок, отправляйся, и поменьше самоуверенности. Не вздумай больше терять моих людей.
— Будет исполнено, светлейший.
Шордок с поклоном прижал правую ладонь к груди и быстро, с решительным видом вышел из зала. Не успели затихнуть его шаги, а Альтарес уже повернул массивную голову к Гронту и одарил его недобрым, пронизывающим взглядом желтых, как у лысуна, глаз. Гронт внутренне поежился, не ожидая ничего хорошего от такого взгляда, но лишь сильнее стиснул зубы и упрямо уставился на дядю.
— Ну, слушай, племянничек, — заговорил Верховный маг, и его сильный низкий голос, насыщенный явной угрозой, уже ничем не напоминал давешнее бормотание. — Наверняка тебе будет интересно, так как этого чужака мне подсунул именно ты.
— Мне казалось, я оказываю тебе услугу, — огрызнулся Гронт.
— Еще какую. Тебе знакомо село Ветрянка, котрое находится неподалеку от Габалассы? Ну, так его больше нет. Как и его жителей. Как и моего отряда во главе с Гладоком, который пытался остановить этого чужака в том селе.
Гронт с деланным недоверием уставился на Альтареса, выпрямившись и убрав руки со стола. Из беседы энвента с магом он уже понял, что дело оборачивается для него хуже некуда. Проклятие, ну за что его Создатель наказал, оставив без мозгов, когда его понесло в Кордос? Он лихорадочно перебрал в уме несколько ответов и все равно ляпнул невпопад:
— А я-то при чем, если твой маг переусердствовал с собственной магией?
Глаза Альтареса сверкнули дикой злобой.
— Нет, посмотрите на него — сама наивность! Ничего не понял. — Альтарес резко наклонил массивное тело вперед и неожиданно заорал во весь голос, да так, что от его ревущего баса у Гронта загудело в голове. — Ты ничего не понял, придурок! Твой чужак прикончил всех поселян по одному ему ведомой причине, умертвил жутким и отвратительным способом! — И маг гневно грохнул могучим кулаком по столу, теперь заставив дрожать и пол, а не только сотрясаемый воплями воздух.
Гронт счел за благо промолчать, понимая, что Альтарес сейчас просто ищет, на ком сорвать злость, и не желая предоставлять ему лишний повод. Подземная камера тюрьмы вдруг замаячила перед глазами, словно каменный зверь, разевающий черную смрадную пасть, наполненную сыростью и гнилью. И пыточным инвентарем.
Не дождавшись реакции мастера мечей, Альтарес так же внезапно успокоился. По мановению руки рядом возник слуга, маг пригубил питье из поданного бокала и поставил его на стол.
— Может, ты еще что-нибудь желаешь сказать, племянничек?
— Нет, — осторожно ответил Гронт.
Альтарес вопросительно приподнял правую бровь. На жирном, без выступающих скул лице снова явственно проступило выражение злости. Стражник, стоявший за спиной Гронта, тут же отвесил виновному подзатыльник, как нашкодившему мальчишке. Гронт не успел уклониться, хотя и почувствовал своим звериным чутьем это движение позади — в неудобном положении он находился, сидя на стуле. Глаза мечника полыхнули бешенством, но оскорбление пришлось проглотить. Не время и не место... Но он обязательно поквитается и за это... Ладони нестерпимо зудели от желания схватиться за рукоятки "косачей", но клинков сейчас с ним не было — ножны пустовали с самого утра, когда его нашли и разоружили стражники Альтареса.
— Мне нечего добавить, светлейший, — сквозь зубы выдавил он, следуя уже правилу этикета.
— Хорошо. Как ты слышал, я отправил еще один отряд вдогонку чужаку. И теперь меня не остановит тот факт, что люди Наместника с ним все-таки соединились. Он посеял бурю в моих землях, и ему придется пожинать ее плоды. Ты же, — толстый палец Альтареса нацелился мечнику в грудь, — отправишься со мной в Спихатху через портал. Если и у Шордока ничего не выйдет, то я сам выеду хальду навстречу и сотру его в порошок. Но перед этим я спущу на него тебя и посмотрю, чего стоят твои мечи в бою, а твоя пресловутая жажда мести — на деле. — Полные губы растянулись в широкой издевательской усмешке, собравшей щеки толстыми складками. — Ты ведь и вправду жаждешь крови, мой мальчик, разве нет? — И повелительно кивнул стражникам: — Увести!
Не дожидаясь, когда стражники выдернут его из-за стола, Гронт поднялся сам и быстро двинулся к выходу, так что мордовороты торопливо забухали сапожищами, стараясь поспеть вслед за его длинными ногами. "Скорее, без крови обойтись не можешь ты, жирный вилсиг, — с ненавистью подумал Гронт. — Я-то хоть своим врагам даю возможность защищаться. А ты давишь их, как норогрызок..." Нет, зря он пошел на столь опрометчивый шаг, решившись обратиться за помощью к родственнику, некогда сгноившему в подземных казематах своего родного брата и, соответственно, отца Гронта, чем-то не угодившего бывшему Верховному Хайншу, ныне — склеротичному старикашке, давно уже передавшему всю полноту власти в цепкие руки своего ставленника. Зря, зря и еще раз зря.
Когда же он научится обуздывать свои чувства и сначала думать, а потом делать? Пока у него всегда выходило наоборот, и лишь мастерство мечника позволяло ему насаждать собственную правоту в спорных ситуациях — в угоду своему импульсивному характеру. Но теперь, как он отчетливо, прямо-таки физически ощутил это всей своей меченой в многочисленных схватках шкурой, он вляпался.
Крепко.
По уши.
5. Короткий привал
Примерно в трех часах пути от Габалассы их отряд свернул в лес там, где Торная дорога, после моста через небольшую речку, по крутой дуге сворачивала на юг, огибая выпяченную границу макора Фрайшунир. До наступления вечера оставалось еще около двух часов, но было решено на отдых остановились еще при свете, а затем продолжать движение. В обычных обстоятельствах наиболее разумно, конечно, было бы остановиться на ночь в Габалассе, но никто не стремился свести с Альтаресом близкое знакомство, поэтому отряд обогнул город по широкой дуге проселочных дорог и был таков. Мастерски наведенная Наместником Хааскана магическая защита спасала от любых взглядов — и случайных, и ищущих.
Проехав среди зарослей около ста пятидесяти шуггов, они обнаружили подходящее место и остановились. Здесь, где русло неширокой, шугга в три, речушки совершало замысловатый изгиб, в изобилии дремали крутобокие замшелые валуны, место спячки которых не решались потревожить даже вездесущие свечи длинноуха. Некоторые камни вполне годились на роль походного стола и стульев.
Отряд спешился.
Дракхи и чарсы получили свою порцию лебса, остальные поужинали тем, что предусмотрительно захватили эрсеркеры Наместника еще в Неурейе — грибной хлеб, копченое мясо рогача, плоды лесного орешника да легкий дронтум, согревающий кровь и не грозящий опьянением. Дорога предстояла еще длинная, так что после трапезы все без исключения предались отдыху.
Тай прилегла на траву прямо возле валуна, на котором они ужинали, положив голову на его бок. Меховой шлемник она сняла и подложила под затылок вместо подушки. Рядом пристроился Квин, прислонившись к тому же гранитному боку спиной и утомленно закрыв глаза. Ей захотелось вдруг обнять сына, ласково и крепко прижать к себе, как в детстве, когда он был еще крохотным карапузом, но она удержалась. Не позволит. Вырос уже. Как же, сразу начнет возмущаться — к чему эти сопливые нежности! Да и не захотелось задевать при посторонних его юную и легкоранимую гордость. Ее тревожило, что сын оказался с ними в этом походе. Еще как. И все же она очень рада была его видеть сейчас рядом с собой. Он возмужал, ее мальчик, за последний год, котрый она его не видела. Повзрослел. И становился очень красивым парнем, неуловимо напоминая своего отца... Тай была уверена, что среди своих сверстниц в Пресветлом Доме он уже пользуется определенным успехом, и видела в том только добрый знак...
Никсард для отдыха выбрал камень, торчавший из травы справа в двух шагах от подошв ее сапог, — плоский и длинный, наполовину утонувший в земле и одним концом погрузившийся в спокойную прозрачную толщу воды неспешно пробегавшей мимо их стоянки речушки. Как ни странно, сейчас он единственный среди всех не казался уставшим. Тай ведь помнила его состояние после Ветрянки, когда он едва держался в седле. А потом, когда они обогнули село сбоку, он начал стремительно, прямо на глазах приходить в себя, словно в его тело стала вливаться неведомая сила, и вскоре от изнеможения не осталось и следа. Легкомысленную беседу, которой они занимали путь до появления отряда Наместника, пришлось оставить. Никсард замкнулся в себе, на вопросы спутников отвечал односложно и с видимой неохотой, лицо его приняло отстраненный и даже немного надменный вид. И лишь когда его взгляд случайно скользил по ней, Тай, то ненадолго теплел.
Причина такого поведения, как понимала она, крылась в их новых спутниках. Гилсвери расположился по левую сторону от нее, шуггах в пяти, воспользовавшись самым маленьким валуном из всех, зато этот валун подпирал своим боком высохший и не менее замшелый ствол плавуна, корабельного дерева, так что получился довольно удобный стул со спинкой. Онни с Лексом, устроившись в траве среди камней возле светлейшего, о чем-то тихо шушукались между собой.
Тай очень интересовал этот маг. Интересовал и тревожил. Больше остальных. По крайней мере — после Никсарда. Все-таки Наместник Хааскана, а не кто иной. Угадать мысли и намерения, которые одолевали сейчас ум светлейшего, не представлялось возможным — настолько бесстрастным выглядело худощавое, безволосое, как у юнца, лицо этого хааскина, обрамленное темно-серым капюшоном поверх кромки ярко-рыжих волос. Она наблюдала за ним до тех пор, пока случайно не встретилась с взглядом его льдисто-голубых и нечеловечески спокойных глаз, после чего смотреть в его сторону сразу расхотелось. В этих глазах отражались прожитые столетия, они дышали безжалостной несгибаемой волей, перед которой, не устояв, сгибались многие. Когда-то с этой волей столкнулся Остин Валигас — и едва не сгинул в Кругу Причастия. Наместник казался Тай загадочным и жутковатым существом, от одного присутствия которого ее охватывало безотчетное беспокойство. Но в то же время она помнила, как его появление помогло там, возле несчастной Ветрянки. Едва она его увидела, как нестерпимый ужас, вцепившийся в душу при виде того страшного марна, ужас, преследовавший ее по пятам вместе с людьми Альтареса и огненными шарами его подручного мага, сразу оставил ее, рассеялся, вылился слезами облегчения, когда она уже обнимала свою сестру Онни. Тай шевельнулась, чуть смещаясь на правый бок — так ей лучше был виден засферник. Сейчас Никсард рассеянно смотрел на поверхность воды, покусывая конец сорванной травинки и демонстративно не обращая ни на кого внимания. Полуприкрыв глаза, она принялась исподволь наблюдать за ним, позволив мыслям бежать без спешки.
