Ещё умнее, быстрее, сильнее, — скорее догадывался, чем вспоминал он, — и ещё что-то... Что-то такое важное... для будущего. Нужное такое... Независимость!.. — вдруг пробило Альфу. Конечно! Это была независимость! Факт всё-таки всплыл, ага!.. Под независимостью они понимали сохранение в памяти каждого полной суммы знаний всего роя, доступной всегда, постоянно, даже в отсутствии связи, и обновлявшейся при следующем слиянии. Так может быть, здесь как раз и крылся просчёт Старших?
Может, и крылся, но ведь это же был задел на будущее, когда часть из них покинет Дзетту, чтобы покорять миры в других звёздных системах. Как привить такое умение Старшим, они бы тоже придумали, но потом, позже, а пока: всё лучшее — детям!
Дети вылупились как раз, когда один из братьев привёз на Дзетту препарат энценор. Альфа видел, как голяки, что работали на станции, бросились заправлять препарат в распылитель, который затем установили на челноке. Потом пилот, скорее всего, полетел над окрестностями по заранее рассчитанному маршруту, распыляя над дзеттоидами энценор — об этом Альфа мог только догадываться, вспомнить наверняка без общего слияния теперь было невозможно, ведь он сам в это время встречал Младших...
Младшие выходили из мешков... такие статные, рослые, красивые! Будущие командиры армии Дзетты. Все Старшие должны были видеть их глазами Альфы и приветствовать, сразу же раскрыв для новых детей общий разум...
И вот опять! Опять лишённый объединённого интеллекта Альфа не смог представить, что тогда думал, чувствовал и вообще процесс объединения со Старшими. Все его воспоминания были словно ножом обрезанные, и Альфа даже всхлипнул с досады на свою ограниченность. Хорошо, что ему удалось удержать в голове все основные факты и он помнит то, что делал сам. И ещё... ещё он помнит, что был счастлив до тех пор, пока вдруг все связи оборвались, и мощь роя рухнула в одно мгновение, осыпаясь бесплотной пылью.
А потом Младшие убили Старших.
Теперь у него, кроме матери, остался только Бета! Альфа попытался сформировать и отправить близнецу посыл о том, что жив и нашёл мать, и, хотя выйти с Бетой на связь не удалось, его присутствие ясно почувствовалось. Жив! Бета жив! — возликовал Альфа, но тут же ощутил массу каких-то других излучений, так что даже голова закружилась. Он попробовал нащупать среди них хоть чем-то знакомые или просто приятные посылы, но быстро устав от напряжения, уснул.
* * *
Скрин мигнул, высветив подтверждение удачного копирования какого-то файла с нечитаемым именем, состоящим из мешанины цифр, букв и знаков.
— Готово, — отойдя от Лихорева, сообщил Кривочук.
Все замерли, глядя на неподвижно сидевшего киберлога с торчавшими из-под глаз проводами. Как только Кривочук отпустил его голову, Лихарев снова уронил её на грудь.
— Вы уверены, что этого достаточно? — спросил Беркутов.
— Я сделал всё так, как он мне сказал, — пожал плечами доктор. — Должно сработать.
Киберлог чуть шевельнулся, и все напряжённо замерли, впившись в него взглядами. Прошла минута, другая, но Лихарев больше не двигался, и Денис почти физически ощущал, как время всё громче и громче отбивает секунды.
Изо рта киберлога вновь потянулась длинная нитка слюны.
— Возможно, на восстановление нужно время, — нарушив воцарившуюся в кают-компании мёртвую тишину, предположил Бортков.
— А может, его нужно разбудить? — внезапно осенило Дениса. — Просто разбудить!
Кривочук вопросительно взглянул на Беркутова. Тот кивнул, сделав в сторону киберлога приглашающий жест рукой.
Доктор подошёл к Лихареву.
— Игорь! — он потряс киберлога за плечо, потом наклонился к самому уху, тому, что было без проводов. — Игорь!!
— А! — вдруг вскрикнул Лихарев, резко дёрнув головой.
— А-аа! — заорал Кривочук, прижимая руку к лицу. — Ты мне нос разбил!
— У-ууу?.. — провыл киберлог, вытаращившись на доктора безумным взглядом, и тут же, узрев мотавшиеся под глазами провода, вдруг вполне членораздельно сказал: — А я понял!
— Что вы поняли? — мягко поинтересовался Бортков.
— Водички дайте! — попросил его Лихарев, облизнув пересохшие губы.
Майор встал и, достав из стенного шкафчика пакет с водой, протянул его киберлогу. Тот мгновенно распечатал пробку и, выдвинув трубочку, жадно приник к пакету.
— Печенья хотите? — спросил Бортков, изучая укреплённые в зажимах шкафчика упаковки.
— М-м, — помотав головой, промычал Лихарев.
— Ладно. — Майор сел на место.
Покалеченный Кривочук обиженно сопел и шмыгал носом, вытирая кровь салфеткой, но никто не обращал на него внимания.
— Как вас зовут? — спросил Беркутов Лихарева, когда тот, пыхтя и причмокивая, наконец оторвался от пакета.
— Лихарев, — ответил киберлог и, оглядывая самого себя, добавил, нахмурившись: — Игорь... — Он скривился от собственной вони. — ...Викторович.
— Сработало, — обрадовался Денис и посмотрел на Борткова. — Сработало!
— Вероятно, — осторожно ответил майор, однако улыбнулся.
Беркутов продолжал с невозмутимым видом смотреть на Лихарева, явно не собираясь делать поспешные выводы.
— А... что... — киберлог тем временем растерянно переводил взгляд от одного присутствующего к другому, пока не дошёл до Кривочука. — Доктор! — на лице Лихарева отразилось облегчение. — Доктор, где мы?
— На "Зубре", — буркнул Кривочук, убирая окровавленную салфетку в карман.
— Грузовой транспорт, — пояснил полковник. — А мы — экипаж. — Он представился и познакомил киберлога с остальными. — Мы забрали вас со станции. Вы что-нибудь об этом помните?
— Ничего, — покачал головой Лихарев. — В смысле, как сюда попал и отчего... — он опустил взгляд, — чёрт, почему я так воняю?
— Потому что у вас не всё в порядке с головой, — безжалостно констатировал Беркутов. — ЧДФ постарались. Вы знаете, кто это?
— Разумеется! — кивнул киберлог и, коротко рассказав о том, как ЧДФ захватили станцию и истязали людей, перешёл к тому, что помнит последним. Это оказалась лаборатория на Дзетте, где твари не раз втыкали ему в голову электроды, пока он не умер на одном из таких сеансов.
— Умер — это метафора? — уточнил полковник.
— Да уж какая там, на хрен, метафора! — злобно встрял Кривочук. — Твари доводили людей до клинической смерти — самый быстрый способ установить подчиняющую ментальную связь, я ведь вам уже говорил, полковник!
— Уж не вы ли им этот способ подсказали? — поинтересовался Беркутов, правда, спокойно, без яда в голосе.
Доктор возмущённо фыркнул.
— А где они? — обеспокоенно спросил Лихарев, переводя взгляд с одного лица на другое. — Где все? Они живы?
— Кто — люди или твари? — осведомился Беркутов.
— Люди! — выпалил киберлог, после чего, чуть подумав, добавил: — И твари.
— Все живы и заперты кубриках. Люди в таком же состоянии, как были вы до закачки обрасоза, а твари...
— Вы что, их не уничтожили? — поразился Лихарев. — Оставили ЧДФ в живых?
— Сейчас они безопасны, — успокоил его Денис, рассказав про уничтожение ментальной связи.
— Напрасно вы так думаете! — с жаром возразил киберлог. — Их обучаемость и приспособляемость так высоки... чёрт, да вы просто не представляете, на что они способны!
— Вообще-то представляю, — поддержал его Денис. — ЧДФ опасны, и, мне кажется, они могут восстановить связь... по-моему, это уже происходит... я чувствую что-то.
— Лихарев прав! — высказал своё мнение Бортков. — Тварей надо уничтожить.
— Пока не стало слишком поздно! — продолжал волноваться киберлог. — Полковник, прошу вас...
— А полковник не согласится, — с противной ухмылочкой заявил Кривочук. — Ни за что.
— Не забывайтесь доктор, а не то навсегда лишу вас слова, — одёрнул его Беркутов.
— За что? За правду? — не отступал доктор.
— Я не понял, — честно признался Лихарев, вопросительно глядя то на Кривочука, то на Беркутова.
— ЧДФ останутся в живых, — пояснил Беркутов, — по крайней мере, пока.
— Стоит ли так рисковать, полковник? — усомнился Бортков. — Давайте обсудим.
— Нечего тут обсуждать, — решительно заявил Беркутов. — Взгляните чуть дальше собственного носа и ответьте, как заставить тех ЧДФ, что на "Русском орле", не открывать огонь по "Зубру", если за то время, пока мы к ним летим, они успеют восстановить свои соображалки?
— А-а, ага, — покивал Кривочук, — заложники, ну да. Когда-то на Дзетте люди тоже так хотели, — он усмехнулся, — но беда в том, полковник, что, если ЧДФ восстановятся, то соображалка-то у них с заложниками будет общая, да при этом ещё и гораздо умнее человеческой. Сомневаюсь, что у нас получится ими манипулировать.
— А вы не сомневайтесь! — отрезал Беркутов. — Других предложений у вас всё равно нет.
— Ну почему же нет? — опустив глаза под тяжёлым взглядом полковника, ответствовал Кривочук. — Очень даже есть. Разрешите огласить? — не поднимая головы, смиренно попросил он.
— Говорите.
— Предлагаю немедленно передать Зета киберлогу, чтобы он разобрался, как вернуть капитана нашего судна, — на слове "капитана" Кривочук сделал ударение, — генерала Самсонова в рабочее состояние.
— Хорошо, действуйте, — не повёл и бровью полковник.
— Подождите, подождите! — Лихарев вскочил, умоляюще подняв руки. — Разрешите сперва помыться!
Глава 6
...Шорох и плеск, плеск и шорох, они так долго бродили по краю сознания, внедряясь в тёмные, порождённые болью видения, что, когда Аркулов открыл глаза, он ещё долго не мог понять, что очнулся, продолжая бессмысленно таращиться на рвущие предрассветный туман потоки воды, занавесом падавшие прямо за выходом из пещеры...
Только спустя минут десять, когда стало капельку светлее, до Аркулова дошло, что всё это — не сон, а сам он — не в своей комнате на станции, а "в поле", в одной из пещер, куда можно попасть из большого оврага возле реки.
Как же это так получилось? — озадачился Аркулов и попытался встать, но боль раскалённой иглой пронизала позвоночник, чуть не заставив мир утонуть в черноте. Но Аркулов сумел удержаться в сознании и, упав назад, невидящим взглядом уставился в пространство, дожидаясь, пока станет полегче. Господи, да что же это?! Почему так больно?..
Он прикрыл глаза, и в памяти всплыли яркие сполохи молний и мелькание тёмного неба сквозь согнутые над самым лицом стволы деревьев и елозившие по коже, а частенько и прямо по глазам, полосы травы... Вспомнил, как глухая чернота боли, накатывая тяжёлой волной, то и дело гасила сознание, но оно возвращалось вновь и вновь, вызванное из пустоты то яростным раскатом грома, то чьими-то толчками, рывками и неосторожным обращением... как спину царапали корни и камни, в груди пекло, а всё тело ныло, словно по нему проехал вездеход.
Кто-то тащил его сюда...
Шхах! — вспомнил Аркулов. Последние несколько недель он учил этого зверя общаться и думать, так что, возможно, Шхах притащил его в пещеру...
Осторожно приподнявшись, Аркулов действительно увидел возле стены свернувшееся калачиком тёмное, довольно крупное животное, только это был вовсе не Шхах. Уже вполне различимое в сером свете только наступавшего утра, животное мирно спало неподалёку и не очень-то походило на обычных, обитавших в этих местах дзеттоидов, подобных Шхаху. Судя по комплекции, странный зверь вполне мог приволочь его сюда... Но как? Зачем? Почему Аркулов оказался один ночью в лесу во время грозы, да ещё без сознания? Что его покалечило? И главное: почему никто со станции его не ищет?
Аркулов протянул руку к юнифону, чтобы связаться с руководством, но вместо укреплённого на шее устройства пальцы вдруг нащупали крепления для гермошлема. Что?! Он с изумлением оглядел самого себя: ну точно! Он был в скафандре!
О Боже! Это просто невероятно... Аркулов лёг обратно на землю, гадая, зачем вместо обычного рабочего костюма ему могла понадобиться такая защита и куда делись гермошлем с юнифоном. Но мысли не выстраивались, путались, накатила тошнота. Сотрясение мозга — отстранённо подумал Аркулов, закрывая глаза.
Очень хотелось отдохнуть, и он с готовностью провалился в чёрное забытьё.
Сколько оно длилось, Аркулов не знал, но когда очнулся, было светло. Из тёмноты и спокойствия беспамятства его вырвал шум, который, нарастая и растекаясь, таранил голову, бился в виски, стучался в сознание, всё сильнее и сильнее, пока не заставил Аркулова вывалиться в реальность.
Он открыл глаза и охнул, встретившись с осмысленным, но нечеловеческим взглядом склонившегося над ним существа.
"Управитель! Управитель тут!" — стучало у него в мозгу, обдавая волнами чужой радости. Буханье продиралось сквозь адский шум, поднятый, казалось, всеми существами на свете. Животные шёпоты разных вариаций и громкости перемежались с незнакомым клёкотом и ещё слабо-слабо, но ощущался смутно знакомый призыв человека... Человека?! — где-то с краю сознания удивился Аркулов, но мысль тут же ушла под напором ментальной активности глядевшего на него существа.
"Управитель вернулся!" — бухнуло в голове, а потом мозг Аркулова притушил таранившие голову шумы и легко настроился на нужную волну. Как и когда успел он научиться столь ловко управляться со своей только открытой телепатической способностью, которую ещё недавно называл "хренью", — Аркулов не понимал, однако с успехом воспользовался ею по максимуму, проникнув в память существа, совсем не умевшего ни защищаться, ни контролировать свои ментальные посылы.
Первым и самым поразительным открытием Аркулова стало то, что он — "старый Управитель", давно исчезнувший со станции, и вот теперь вдруг вернувшийся назад. Сколько именно он отсутствовал, понять было затруднительно, существо не знало о человеческом календаре и единицах измерения времени, но, судя по нечёткости воспоминаний и обильным наслоениям более свежих впечатлений и образов, срок был приличный: возможно, полгода (!), а то и больше...
Где же он находился все эти месяцы?! Ответа не было, эта часть жизни просто исчезла из осознания Аркулова — важная, далеко не рутинная, а весьма насыщенная событиями часть! — он это не просто предполагал, он это точно чувствовал. Невидимый груз сложных решений, опасных действий и неожиданных перемен лежал где-то в мозгу мёртвым, недоступным грузом и давил на него почти физически, заставляя вновь и вновь рыться в сознании сидящего рядом зверя, пытаясь понять, что случилось.
Информация о месте, где жило существо, его кличке и "Управителях" с едой, игрушками, иглами и всем остальным, не оставляла сомнений в том, что в пещере находится одна из подопытных земных обезьян. Тихоня — да, ну конечно! Аркулов помнил его, сам ставил эксперименты с участием этого животного, вот только выглядело оно тогда совсем по-другому, нормально выглядело... а теперь...
Как? Как и когда мог обычный лопоухий шимпанзе с карими глазами, морщинистой мордочкой, забавными повадками и послушным нравом превратиться в это огромное мускулистое существо, чуть ли не вдвое больше и сильнее, а главное, умнее... Почему и откуда у него вдруг взялись ярко-жёлтые глаза, идеально ровная, более густая, но короткая шерсть, удлиненная шея, и вытянутая вперёд, уже мало похожая на обезьянью, морда?
