Двадцать пять...
Красавицы! Еще чуть-чуть и уши из слегка удлинившихся, трансформируются в полноценные кошачьи, а я буду раздавлен и побежден непреодолимой красотой.
Хотя Даша (или Вика — когда девушки тараторят на пару — их воспринимаешь, как одного человека) упоминала о классических волкодлаках в роду. Усталости — ни в одном глазу. Это понятно — при их-то физической тренированности и способностях далеко не самых последних целителей-эфирников. Ну и наследственность, ага.
А вот мне, если так будет продолжаться дальше, не поздоровится. Девочки, конечно, приведут меня совместными усилиями в порядок, но насладиться ужином от повара поместья после промывания желудка вряд ли получится... Тем более что мне наверняка "пропишут" какую-нибудь кашку и травки "здоровья для".
И ведь ночью с меня спросят безо всяких скидок на самочувствие: "Так! И это вы называете мужской выносливостью, господин Радович?! — Брат... не ожидала... я была лучшего мнения... — Ирина Ильинична, а Свароги вообще в детстве своих мальчиков кормят?!"
Так что характер ударов меняется. Теперь я хватаю девушек за выпуклости и глажу по впадинкам и ложбинкам. Секундное недоумение и замешательство, которое переводит боевой транс из глубокой (где-то на уровне дикого зверя) в более легкую форму. Процент перехваченных ударов, конечно, увеличивается, но это уже и не важно — можно считать тренировку законченной.
Вредины начинают краснеть, улыбаться, хихикать и даже умудряются отпускать какие-то шуточки и скабрезности...
На очереди — чужие пуговки, резинки, завязочки и крючки. Хотя... какие ж они чужие!
+++
— Меня готовы принять на работу! — Выпалила Какитцу на безлюдной автобусной остановке рядом с проходной фабрики. — С первого числа. То есть через неделю! Условия очень хорошие! А эта Мариночка — такая миленькая!
"Еще б она не была с тобой миленькой" — Усмехнулся про себя Казума.
— А у тебя как? — Глазки девушки горели. — Тебя не было, когда мы закончили. Тебя тоже куда-то пригласили?
— Да так... Предложили одну работенку.
— Ух ты! Так, значит, у них есть должность "дегустатор макарон"? — Какитцу наивно хлопала глазками.
Казума рассмеялся. Если б он знал свою подругу чуть хуже, то подумал бы, что та является брюнетистой версией "тупой блондинки". Но — нет — достаточно было перехватить хитрый взгляд, чтобы понять — невеста дурачится.
— Я пока не принял предложение. — Честно ответил он. — Так что и говорить не о чем. Подумаю. Как раз неделю, кстати. А твоя работа в чем заключаться будет?
— Ерунда! Перекладывание бумажек в договорном отделе. У них намечается увеличение штата в связи с новым проектом и нужны грамотные люди. Деньги не такие большие, но уж точно больше, чем официанткой!
— Даже с чаевыми? — Удивился Казума.
— Пф! — Какитцу двинула его плечом. — Чаевыми надо делиться! С барменом, со старшей смены. Так что в итоге остаются копейки... Не знал?
— Не знал.
— Ну, я решила, что пусть на тебе останутся эти розовые очки! — Фыркнула Какитцу. — А сейчас — не важно! С официантками покончено, хо-хо! Жаль, правда, что далеко ездить — придется раньше вставать... С другой стороны, если вместе ездить... все-все-все! Молчу! — Она "вжикнула молнией" по губам.
Кстати, о розовых очках. И о невесте. Предложение Радовича, если его принять, здорово поднимет материальное положение (и социальное, кстати, тоже) Казумы. Можно будет подумать о том, чтобы сделать Какитцу предложение. По всем правилам — с колечком, записью в Службе Евгеники, белым платьем... ну, не сразу, конечно, сразу полноценную свадьбу он не потянет, а через полгодика — запросто!
И еще он с вялым интересом рассматривал машину, не делающую попыток обогнать дряхленький медлительный автобус. Ну, в свете того, что сказал Радович, это тоже было ожидаемо. По-крайней мере до того момента, когда он не скажет первого числа о своем решении, рядом будет находиться негласная охрана. А вот потом — зависит от решения Казумы.
+++
— М-м-м... великолепная свиная рулька! — Невнятно промычала Ирина.
Вредины были вынуждены согласиться и согласно закивать головками. Молча. Потому что ртами они торопливо хрустели и чавкали... Совсем некультурно и невежливо, но — честное слово! — блюдо того заслуживало! Ведь рулька, действительно, была волшебной — грамотно разделанная свиная нога, идеально запеченная хрустящая корочка, точнейшая мера специй, соли, трав, какого-то хитрого соуса... А рыже-золотистый цвет корочки!
И веранда, выходящая на заснеженный внутренний двор. При этом мы были в легкой домашней одежде. А ночь сегодня обещала быть ясной — во всяком случае облаков при закате не было.
Что ни говори, а превзойти повара-огневика очень тяжело! Возможно, что даже труднее, чем кондитера-воздушника или пивовара-водяного.
— Браво, Зинаида Семеновна! Рулька — пальчики оближешь... а потом съешь. — Подал я голос. Не потому, что эти "итоговые", "черту подводящие" слова ожидались от меня, как от самого главного за столом (и в поместье, чего уж там... и на всех объектах Семьи тут, в Приморье). А потому что... заслужила Зинаида Семеновна! Заслужила! — Сдобрить бы чем... не запить такое блюдо — это... даже не знаю...
Дородная классическая "повариха", Зинаида Семеновна расцвела и заулыбалась. От былого напряжения, с которым она ожидала реакции непредсказуемых новых хозяев, не осталось и следа.
— Сейчас наливочки принесут сливовой, Олег Ильич. На десерт. Наливочку один дедушка делает... домик у него на отшибе. Ну, вы понимаете, да?
"На отшибе"? Понимаю, да — местный "пень" — знахарь или ведун. А если его наливочку не боятся подавать на стол Патриарха, то наливочка та будет — чудо как хороша!
Правда, наслаждение великолепной едой немного портил задумчивый вид Ирины. О, внешне-то моя сестра владеет собой идеально, а вот эмоции... То ли расстраивает ее что-то, то ли озадачивает, то ли напрягает.
Но тут ничего не попишешь — придется ждать, пока Зинаида Семеновна подаст сливовую наливку и уйдет с веранды, перепоручив защиту от холода Ирине... Прикрываться Пологом после всех комплиментов, что мы ей наговорили — будет странно. И некрасиво. И глупо — нечего серьезные темы обсуждать во время подобного праздника желудка.
Небольшой графинчик тихо стукнул у правого локтя. Звякнули стопочки перед нами. Зинаида Семеновна шикнула на гнетков — чистеньких, ухоженных, лоснящихся — и те, похватав грязную посуду, стройной колонной (кажется даже, в ногу!) потрусили в сторону кухни.
(Гнеток — домовой)
Колону возглавляла Зинаида Семеновна с длинной двузубой вилкой. Шагала не в ногу, но очень торжественно и величественно, как дирижер военного оркестра со своим жезлом.
Как положено, половину рюмки вылил на пол. К этому можно относиться сколь угодно скептически, но когда своими глазами видишь и духов, и нечисть... и то, как быстро испаряются с начищенных воском досок капли разлитой наливки — после этого очень быстро пропадает желание шутить с некоторыми обычаями и ритуалами.
Разлил наливку по рюмкам. Приобщились... и надолго замолчали.
— Какая-то... маленькая бутылочка. — Жалобно подала голосок Даша.
— Олежа, надо будет обязательно чем-нибудь отдариться! — Ирина даже черкнула соответствующее напоминание в своем блокноте.
А Вика просто мечтательно откинулась на высокую спинку стула и сыто жмурилась от удовольствия, довольно потирая животик.
Ирина вздохнула — эх, такой момент портить! — и на трапезную лег Полог.
— Что-то плохое, Ириш? — Тут же спросил я.
— Ну, это, наверно, тебе лучше судить. Потому что я не знаю, как к этому относиться...
— Что-то не так с кланом Каннаги?
— О, брат, с кланом Каннаги все замечательно! Цветут и пахнут у себя на Островах! Наследница-красавица растет ни по дням, а по часам... Дело не в Каннаги. И не в господине Казума.
— А в чем?
— Дело в поселке Донг-гу в окрестностях города Ульсан на южно-восточном побережье Корейского полуострова.
— И что не так с этим поселком?
— У поселка большие проблемы, брат... Последние двадцать лет в этом поселке не регистрировались новорожденные девочки с именем Какитцу Ди Джянь. И никто во всем Корейском Королевстве никогда не регистрировал брак между японкой Йоши Унаги и корейцем Со Ди Джянь.
Оп-па... И, кажется, я произнес это "Оп-па" вслух. Вырвалось. Ну, а как еще удержаться при таких новостях-то?
— Что скажешь, Олег? — Ирина задумчиво смаковала напиток. — Какая это новость — хорошая или плохая?
— Не знаю...
— Вот и я... схожу-ка к Зинаиде Семеновне, брат. Такая наливочка просто не имеет морального права быть одной-единственной маленькой бутылочкой! А ты подумай, не буду ли я действовать эффективнее, если узнаю некоторые подробности...
— Ты нам ничего не хочешь рассказать, Олежа? — Осторожно поинтересовалась Вика, когда Ира, тяжело ступая, покинула трапезную, "смахнув" с собой свой Полог.
Близняшки быстро сдвинули стулья и прильнули ко мне, накинув на нас одну большую шаль — на веранде без Ирины резко похолодало. А мы, маги воздуха, очень не любим холод.
— Наверно, что-то серьезное. — Предположила Даша. — Так что ты подумай, говорить нам это или нет.
— Но если что — ты знаешь: мы — могила!
Глава 19
— ... мне не с руки ссориться со Сварогами, японец! Я не на столько большой и крутой мальчик.
— Его фамилия Радович. — Возразил ("чиста для порядку") помрачневший Казума.
— Его фамилия — Сварог. И ты это прекрасно знаешь, японец!
— Ссориться? — Японская манера задавать вопрос, повторяя за собеседником одно-два ключевых слова, прекрасно зарекомендовала себя на первых порах, когда знание чужих языков было слабым... Казума и сейчас не собирался отказываться от этой полезной "национальной примочки", множество раз выручавшей его последние годы.
Впрочем, этот вопрос можно было и не задавать — и так все было понятно. Разве что для получения полной картины не хватало кое-каких подробностей и деталей. Но вряд ли Захар, "не на столько большой и крутой мальчик", знал нужные подробности и детали.
Собеседник его прекрасно понял. Хмыкнул:
— Насчет тебя малява пришла. Сказать какая? Чисто из моего к тебе уважения могу и сказать, хе-хе... Ну? Сказать?
— Скажи.
— "Не вмешивайтесь в дела Семьи!"
— Б...дь! — не сдержался Казума.
Какитцу укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Все так же тихонько стояла сбоку от стола администратора и слушала разговор по телефону — динамик ЭТОГО телефона, в квартире администратора их доходного дома, был очень уж "громким" — так что ей даже не было нужды прислонять ухо к трубке, чтобы услышать разговор между Казумой и Захаром.
Вообще-то, Казума хотел поговорить с Захаром, местным "авторитетом", без свидетелей. И, уж точно, без ведома своей невесты — ей о ТАКИХ знакомых жениха знать не следует... а уж о чем она там догадывается, хлопая своими наивными глазками — это другой вопрос, верно?
Но когда он только закончил любезничать по этому телефону в этой комнате с какой-то девицей, выполнявшей при Захаре в том числе и обязанности секретаря, рядом вдруг обнаружились сверхлюбопытные глазки Какитцу. Девушка стояла рядышком, благоухая каким-то цветочным ароматом — розовый халат, огромные пушистые красные тапочки, белый тюрбан из полотенца на голове — возвращалась из душа.
"Ну, не маг я. Не маг, чтобы ко мне в принципе нельзя было подойти незамеченным!" — С неудовольствием подумал он, пытаясь взглядом и телодвижениями показать невесте, как она тут некстати. Тщетно. Девушка намеки игнорировала, не очень достоверно включив "блондинку".
Класть трубку и отменять разговор было поздно. В местном небольшом сообществе не очень законопослушных граждан такое категорически не приветствовалось и считалось "не по понятиям" — можно было налететь на компенсацию "за беспокойство". К тому же, Казума знал, что и у "родных" японских преступных элементов этикет был почти один-в-один — наставники семьи ели свой хлеб не зря, и воспитанники получали и ТАКИЕ знания.
Правда, в случае Казумы, с которого и взять-то было нечего, речь шла бы не о компенсации, а о взимания значительной суммы странной валюты, бывшей в ходу у таких людей, как Захар — некоего мифического "авторитета". Но и этой субстанцией рисковать Казума не хотел — кто знает, как дальше повернется и не придется ли ему погружаться в "теневой мир" глубже, чем он рассчитывал?
Захар на том конце провода рассмеялся.
— Примите наши соболезнования, Казума-кун, хе-хе-хе! И не выражайся — мы ж культурные люди! И от своей схлопочешь — ручка у нее, я слышал, у девочки тяжелая, хе-хе-хе! — Он чуть помолчал. — Слухи ходят, что ты на хвост евойной рыжей невесте наступил. А другие слухи утверждают, что юбку одной из его белых задрал.
Насколько успел узнать Казума, жители Хабаровска отсутствием фантазии не страдали — и про него всякое говорили, и... вообще. Полгода назад, например, когда они с Какитцу только приехали сюда, особой популярностью пользовалась городская легенда о некоем "ночном ужасе", которому нечем было заняться, кроме как потрошить обывателей в темных подворотнях. А на поверку, наверняка, имело место какие-нибудь разборки между Захаром и кем-нибудь из его оппонентов.
— А ты что...?
— А я уже говорил — ты чересчур резкий для наших краев — у вас, может, так и принято, но у нас тут поменьше, поласковее надо быть... Мог бы и по согласию!
Захар откровенно потешался. Или не хотел озвучивать своего мнения по возникшему у Казумы вопросу.
— И что? Эту... "маляву" все получили?
— Абсолютно.
— А ос...?
— И по губернии — тоже.
— И что мне...?
— Я б на твоем месте валил бы обратно в свои теплые края, японец! Люди должны жить там, где родились — к иным вариантам природа относится безо всякого понимания.
— А ты мне...?
— Я ж сказал — ссориться со Сварогами мне не с руки. Так что занять денег я тебе не могу...
— А...?
— Но могу подсказать, кому и что шепнуть, чтобы деньги появились.
— Не надо. Тут разберусь. Сам.
— О! Уважаю! Ну, бывай! — И сказал то, о чем Казума так и не решился его попросить в присутствии невесты. — О своей невесте не беспокойся — если что, найду ей тепленькое местечко. Как раз по ее профилю.
Казума этого не видел, поскольку стоял носом к стенке, но Какитцу при этих словах бросила на телефон очень острый взгляд, который вряд ли Казума когда-либо видел у своей невесты.
— Тебе вдруг понадобились переводчики?
— Ну, будем считать, что переводчики мне тоже нужны. Всё! Бывай!
Сигнал отбоя.
+++
Стыдно признаться, но я не помню, кем была Какитцу в мире Гантца до своей первой смерти и первого появления перед большим черным шаром. Знал, что студентка. А вот по какой специальности, какой профессии, в каком институте или университете учится — не интересовался... Да и не интересовался особо — после поп-идола Рейки и пары членов Парламента (сдохли на второй и четвертой миссии соответственно) социальное или финансовое положение гантцтеров не вызывало никакого интереса. Банально, но "смерть равняет всех", и Гантц доказывал это нам с исключительной наглядностью.
