Мы обнялись, и красный перенес меня в храм, но до этого рассказал, что Като и войско Лиуса быстро схватили Пелию и Прима. И теперь все ждут меня, чтобы совершить страшный суд и вынести приговор. Не было меня три смены дня и ночи, но никто не переживал, даже обидно стало. Народ до сих пор не верил в свое спасение и все ждал, что ящеры снова восстанут из пыли, что тонким слоем покрыла поля вокруг четвертой. Никто не расходился и не покидал пределы владений моего любимого хранителя. Ава пыталась собрать народ, но страх все еще пересиливал здравый смысл. Решили подождать публичной казни Прима. Только отмиты активно продолжали переселение. Сейчас они оказались самой многочисленной расой, оставшейся в живых.
В кабинете хранителя было шумно и людно. Като как всегда восседал в своем здоровенном кресле. Напротив него сидели и стояли советники, а также Пушинакуус.
-Все в сборе, — хихикнула я, резко открыв дверь и едва оглядев присутствующих.
— Саша, — выдохнул Като и, сметая что-то со стола, рывком метнулся ко мне и сжал в объятьях.
— Мой левир, — я нежно обхватила его за пояс и уткнулась носом в грудь, вдыхая запах полевой травы под летним солнцем.
— Как ты? Тебя так долго не было, — он легонько целовал мои щеки, поглаживая при этом поясницу.
— Соскучился? — я даже зажмурилась от удовольствия. Это было восхитительно приятно — находится в объятьях Като. Весь мир становился по боку.
— Очень, — шепнул он мне в ухо, и моя кожа сразу же покрылась мурашками, — но ты наверно сначала захочешь все узнать?
Он чуть отстранился и с лукавым прищуром посмотрел на меня.
— Да-а-а-а, — улыбнулась я, и наконец — то повернула лицо ко всем присутствующим, — здравствуйте, дорогие мои.
Это было нечто. Кто-то из советников низко поклонился, чуть ли не падая на колени, Конн, сверкая глазами, широко улыбался и послал воздушный поцелуй, отчего руки хранителя сжались на моей талии еще сильней. Пушик, шмыгая черным носиком, подкатился и обнял за ноги, спрятав мордочку под коленками. В общем, встретили как надо, но Като быстро пресек начинающие возрастать причитания о том, какая осса у них хорошая и особенная и умыкнул меня из кабинета.
— Куда мы? — спросила я, когда хранитель, подхватив меня на руки, не спеша пошел к лестнице.
— Уйдем к источнику. Хм-м. Хотя, источником это теперь трудно назвать, сама увидишь. Там тихо и мы сможем все спокойно обсудить.
А потом остановился возле лестницы и мы долго целовались. Я с упоением отвечала ему, меня переполняло какое — то нереальное счастье. Все позади, никто больше не угрожает нашим жизням и благополучию других людей. Всё. Конец. Финита и тому подобное. Остались лишь формальности. И в это верилось с трудом. Теперь я понимала, почему народ до сих пор толпится в четвертой и не торопится разбредаться по освободившимся территориям.
Кое-как оторвавшись друг от друга, мы все же спустились вниз. М-да. То, что раньше было источником, сейчас напоминало миниатюрную копию Овира Ладира. Ровно посередине огромного помещение в воздухе завис сверкающий шар, около двух метров в диаметре. Будто почувствовав мое появление, от него потянулись яркие лучи. Смеясь, я перехватила энергетические потоки и вернула их в копию Овира.
— Как Ладир и предсказывал, — хмыкнул Като, усаживаясь в кресло.
Я обернулась к нему и поинтересовалась:
— Когда успел?
— Ко мне он тоже заходил...попрощаться.
— Когда? — удивилась я.
— После того, как сказал тебе напутственные слова.
— И что же он тебе напредсказывал?
— Только хорошее, Саша. Только хорошее.
Конечно. Так я и поверила. Хотя улыбка Като и была обезоруживающей, я предполагала, какие трудности у нас впереди. Навести после всего порядок. Мне очень хотелось понять границы реальности, оставленной в наше попечение. Если честно, мозги неимоверно напрягались от осознания уровня ответственности и масштабов 'владений'.
— Завтра на рассвете казним Прима. Пелию отправляем на запретную планету, как и договаривались? — приступил хранитель к делам.
— Да, — безразлично пожала плечами. В самом деле, про этих двоих уже на тысячу рядов все обсуждалось, и было решено.
— Как народ отнесся к тому, что Овиры ушли? Про меня им известно? — перешла я к тому, что волновало меня больше всего.
— Паниковали немного. Видели вихрь ушедший вверх и растворившийся в Ладире. Все считают, что он остался. Единственный, кто простил народам реальности их распри и помог. Почему — то все посчитали, что Овиры бросили их, обидевшись, глядя на то, как их создания норовят убить побольше, занять место повыше, урвать кусок пожирнее, — Като пренебрежительно хмыкнул, — зато теперь никто не косится друг на друга, пытаясь определить количество хранов за пазухой. Все такие дружелюбные друг к другу стали, на помощь приходят, ничего не требуя взамен.
Я тоже ухмыльнулась.
— Надолго их не хватит.
— Наверняка, — улыбнулся левир, — но все уверены, что Ладир остался единственным Овиром, я — его хранитель. Поэтому мое слово теперь как бы закон для всех.
— Значит, мое присутствие и управление не необходимо? — от радости, я, было, вскочила с кресла, но сдержалась.
— Да.
— И я могу теперь делать все, что захочу?
— Да. Но не забывай, что в туман, оставшийся от Овира, тебе придется периодически возвращаться, чтобы удержать энергетический баланс.
— Ясно. И на казнь могу не приходить?
Като нахмурился.
— Нет, тут тебе придется поприсутствовать. Почему — то печать хранителя все еще держится на его начале. Думаю, из чистого упрямства Прима. Нежелания принять поражение и уверенности в своей правоте.
— Что за печать?
— О, милая я потом тебе расскажу, — Като притянул меня за руку к себе, и посадил на колени, — ты не хотела идти на казнь?
— Не то чтобы, — хмыкнула я, усаживаясь поудобней, — просто это слово ассоциируется у меня с неприятными картинами.
— Придется потерпеть, — ласково произнёс Като, поглаживая меня по спине.
Мы обсудили процедуру отторжения печати, обозначения меня перед всеми, как первого помощника хранителя. Я предложила, чтобы Като был теперь просто хранителем, не первой и ни какой — либо еще эпохи. У нас же теперь одна эпоха, одна реальность. Периодически мы прерывались на страстные поцелуи. Причем левир стискивал меня так, что я карамелькой растекалась по нему, нашептывая на ухо о том, что пора домой. Бедрами явственно ощущалась готовность хранителя согласиться со мной, но он продолжал нас мучить по непонятной мне причине, удерживая на своих коленях, и объясняя текущее положение в реальности. Между одуряющими ласками воспринимать информацию о том, что четвертая становится центром реальности и от нее планируется географическое распределение оставшегося народа, было, мягко говоря, очень сложно.
— Всё, — не вытерпела, — я иду домой, а ты как хочешь. Можешь делать все свои хранительские дела, Като, но у меня нет никакого желания участвовать в управлении тем бедламом, который остался после войны. Тем более Ладир сам дал понять, что я могу оставаться в тени.
— Да, да — спешно ответил левир, почему — то отводя в сторону глаза и неохотно отпуская меня из объятий, — я приду вечером.
— Уже вечер, — грустно сказала я, — точнее наступит через часок.
— Лютиций тебя перенесет, — кивнул Като и махнул рукой. Красный тут же возник откуда — то сверху, аккуратно приобнял меня за плечи и уже через минуту меня мягко толкнули в мою же кухню, на которой Клара и Рина вовсю раскатывали тесто, уставив стол чашками с начинками. Видимо им доложились уже о моем прибытии. Надо отметить, что голод во мне проснулся зверский. Поэтому, не смотря на все возражения, я принялась помогать подругам. Заодно мне поведали местные новости. Немного задержались на моей худобе, надоели, честное слово. Но я очень была рада их видеть. Рина и Клара с Пушем заняли гостевые спальни в моем доме, чему я тоже радовалась. Все-таки он вышел очень большим, а с народом здесь сразу стал уютней. Казалось, стены уже пропитались запахами свежих букетиков, которые Рина расставляла по всему дому, взяв с меня пример еще в жилище Като. А аромат сдобы был слышен даже во дворе. Те дни, пока я прохлаждалась в тумане, они оккупировали мой бассейн, причем Пушинакууса оттуда было за уши не оттащить — так понравилась ему безопасная купальня. В общем, язык у моих подруг без костей, а я немного все же утомилась, отвыкшая от столь длительных бесед. А объевшись пирогов, вовсе разомлела до того, что еле дотащилась до своей спальни и рухнула на кровать, не набравшись сил раздеться. Наверное, сказалась все-таки на мне адаптация с энергией Ладира. Я не чувствовала, как в комнату вошел Като, не сопротивлялась, когда он раздевал меня и перекладывал. Лишь сквозь сон пришло ощущение тепла, запаха скошенной травы и горячих и уютных объятий.
* * *
На следующий день, Рина одевала меня в жутко длинное, узкое зеленое платье, уверяя, что для ритуалов именно в такую одежду следует облачаться лицам, приближенным к хранителю. Я ворчала и ругалась, но не сопротивлялась. Надо, значит, надо. День перетерпеть и забыть об этом, как о страшном сне.
Чуть позже меня проводили к месту казни Прима. Пелию приговорили к отправке на Землю и Като уже справился с этим без меня. И вообще без шума.
Возле храма расчистили большую площадку, засыпали мелкой белой мраморной крошкой. Посреди вкопали огромный каменный столб, к которому привязали бывшего хранителя. Он не выглядел испуганным или несчастным. Наоборот, когда меня провожали к Като, стоящему неподалеку, Прим окинул меня яростным взглядом. В его глазах было столько ненависти и злости, что я в очередной раз убедилась, что этого человека жалеть не имеет никакого смысла. Никогда его душу не постигнет раскаяние или добрый умысел. А за то, сколько народу он погубил, он полностью заслуживает своего наказания.
Я не слышала, как Като читал слова заклинания, махая руками и выводя в воздухе пальцами замысловатые иероглифы, которые отсвечивались салатовыми лучами и впечатывались в грудь Прима, принося тому дискомфорт. Он плевался и ругался, дергал связанными руками, но ничего не мог сделать. Никто не давал ему последнего слова, и сомневаюсь, что оно было бы добрым. Вокруг была тьма народа, но никто и слова не произнес за все время 'церемонии'. Все стояли и хмуро пялились на закованное в цепи тело. Казалось, напряжение, витавшее в воздухе можно было пощупать пальцами.
Наконец, Като подошел ко мне и прошептал на ухо, склонившись надо мной:
— Сейчас тебе придется подойти к Приму и положить ему на лоб ладонь.
Я испуганно уставилась на него. Об этом мы не договаривались.
— Не бойся, — прочитал мои мысли левир, — я буду рядом.
И, взяв за руку, уверенно повел к Приму. Не то, что бы я очень боялась. Было неприятно. Противно даже. С каждым шагом и словами Като, который продолжил произносить ритуальные заклинания, что-то тяжестью оседало у меня в районе лопаток. Стало труднее дышать, а кожа покрылась мурашками. Я снова посмотрела в глаза приговоренного и меня резко пронзила огненная стрела. Теперь я шла к Приму, не отрывая своего взгляда. Между нами будто установилась невидимая связь, и, судя по его расширившимся зрачкам, к нему пришло понимание, что через совсем короткий промежуток времени, его существование завершится. Его начало не отправят на Землю, где он, забыв себя, но все же мог бы продолжать жить. Не будет такого. Начало Прима будет уничтожено. Наверняка это очень страшно, потому что ужас, таившийся в глубине его глаз, отчетливо читался теперь. И я был причиной его шокирующего испуга.
Плевать. Он заслужил.
Като поднял мою ладонь и приложил к голой груди Прима. На его коже извивались, вспыхивали и исчезали иероглифы.
— desaeder! — прорычал Като, и мою ладонь больно зажгло. В глазах заплясали искры и я закричала. Тут же яркая вспышка озарила площадь. Не знаю, что было дальше, но меня вдруг потянуло в какую — то воронку, и, если бы Като не держал меня за талию, я наверняка бы провалилась в бездну. Это было очень страшно. Будто огромная пустота затягивала меня в свою зияющую пасть, вслед за Примом.
Все это заняло доли секунды, никто и не заметил, наверно. Колени предательски задрожали, и я обвисла всем телом на руках Като.
— Прости, милая, — прошептал он, подхватывая меня на руки, — так было нужно.
Я спрятала лицо у него на груди и поняла, что больше никогда не соглашусь на подобную казнь.
— Лютиций, — позвал он, занося меня в храм, — домой нас, живо!
— А как же народ? Наверно им нужно что-то сказать. Может, есть какой — то знак о том, что ритуал закончен, — сомневаясь, произнесла я.
— Не беспокойся об этом. Есть советники. Тем более исчезнувшее тело Прима, думаю, ясно дало понять всем, что его больше нет.
Ну и хорошо. Красный перенес нас домой и деликатно пропал. Като же сел возле камина, устраивая меня у себя на коленях. Мое же ощущение было такое, будто по мне прошлись асфальтоукладчиком. Я взяла дрожащими ладонями лицо хранителя и прошептала:
— Больше никто и никогда не заставит меня участвовать в подобных казнях, Като. Слышишь? Никто и никогда! Даже если в нашей реальности появится еще один такой Прим. Или Пелия. Это слишком страшно, это как уничтожить душу, даже такую подлую и злую, но это больно. Теперь у меня все болит, — слезы сами потекли из глаз. Я приложила одну руку левира к своей груди, — здесь особенно. Как будто часть меня шагнула туда, где не стоит никому бывать, потому что там ничего нет. Пустота. Это страшно.
— Тш-ш-ш, — Като легонько коснулся меня губами, — я знаю, милая. Прости. Я знаю и клянусь, что никогда тебе больше не придется ощущать подобное.
— Люблю тебя, — шепнула я в шею хранителя, довольно зажмурившись и вдыхая аромат любимого мужчины.
— А я тебя. Ты самое дорогое, что у меня есть. За всю мою долгую жизнь, — сказал Като в ответ, и я счастливо улыбнулась, поцеловав кожу под ключицей.
Он крепко сжал меня, и мы еще долго сидели возле трещащего огня, молча смотря, как языки пламени съедают древесину.
* * *
Через три года
— Като. Венера должна отойти под руководство Пушика. Там многое осталось от наследия отмитов. Ну, к чему она зауссам?
— Она принадлежала им больше тысячи лет, Саша.
— И что? А отмитов считали вымершими и того больше. Ты хоть понимаешь, насколько ценны их исследования? Отдай зауссам Венецию.
— Там слишком мало суши.
— Это проблема для заусс? — хмыкнула я, раздраженно кромсая в руках тонкую палочку ароматической свечи — новшество из моей бывшей 'лаборатории' в городе отмитов в лесу. Концентрация нектара и пыльцы, различных цветом, прошедших специальную обработку выдавали сногсшибательный аромат.
— Нет, но ...
— Тебе не хочется выслушивать ворчание их имперуна?
— Да, и...
— Поручи это Конну. Он у тебя великий дипломат.
Като, наконец, сдался и рассмеялся:
— И ты еще не хотела участвовать в управлении реальностью. Да ты мертвого уговоришь и заставишь плясать под твою дудку.
