Трудно сказать, что его сдержало. Мешки под глазами профессора или болезненная гримаса (кончиками пальцев тот массировал виски). Перед Борисом сидел пожилой, утомленный и не слишком здоровый человек.
'Господи, да у него же гипертония, тут и до инсульта всего шажок', — эта мысль окончательно охладила пыл собеседника.
— Александр Степанович, я слышал, Вас выдвигают на пост директора института?
Взор профессора наполнился благодарностью. Предыдущий разговор был ему в тягость, а вот слухи москвичей подтвердились — профессора действительно толкали на голгофу. Федотов вспомнил, как во времена гласности его приятель провел в совет трудового коллектива КБ 'достойнейших из достойных'. В точности, как в сегодняшнюю первую Госдуму. Увы. На поверку достойные оказались людьми крикливыми, но к руководству непригодными. Как позже признался один из таких избранников, все они подспудно ждали, что директорат устроит для них ликбез на тему: 'Как нам руководить предприятием'. Наивные — сами взялись, так сами и вгрызайтесь. С другой стороны, а что принципиально нового мог предложить совет трудового коллектива КБ, коль скоро администрация решала тактические задачи выполнения спущенного министерством плана разработок? Справлялась она с этой работой неплохо и 'советчикам' предложить оказалось нечего. Пару раз меж собой посудачили и... распустились, а вскоре и вообще стало не до советов.
Характерно, что спустя много лет этим кадрам и не хватило ума трезво оценить свою неспособность к руководству.
Сейчас Горбачев с этой затей выглядел глуповато. История повторялась, но профессора Борису было откровенно жалко. Не это ли директорство явится причиной его смерти?
Вслух он высказал мысль:
— А оно Вам надо, уважаемый профессор? Пускай другие занимаются этим неблагодарным делом. В связи со строительством нашего радиозавода открываются потрясающие перспективы в научной деятельности. Заводу поневоле придется выпускать измерительную технику высочайшего уровня, и взору ученого могут открыться новые таинства. В планах стоят исследования лучей Рентгена и свойств радия.
На самом деле, никаких работ с распадом материи переселенцы не планировали, а вот рентгеновский аппарат в планах стоял. На этом можно было прилично навариться.
— Раиса Алексеевна, — Федотов обратился к вошедшей с подносом жене профессора, — повлияйте, пожалуйста, на своего супруга. Я ему предлагаю заняться изучением гальванических явлений, а он хочет погубить себя в директорстве.
Женщина услышала красивую сказку, как через два-три года под Москвой вырастет город-завод с научным центром. В нем найдется место всему семейству Поповых. Дом-коттедж за счет фирмы, здоровый климат на берегу Оки и любимая работа — что еще надо человеку?
— Намедни я опросил московских студентов: кто помнит директоров университета? Оказалось, все помнят профессора Лебедева, а директорат в забвении. Не ваше это дело, Александр Степанович, не ваше. Вы не администратор, а творец, так стоит ли совать голову в пасть этому дракону?
Профессор отчасти соглашался, но продолжал нести пургу о долге перед коллегами и студентами. За высокими словесами угадывалась наивная вера, что профессору удастся поднять народное образование в заоблачную высь. С людьми, не обремененными лидерскими чертами, такое случается. Федотов не настаивал. Главное было сказано, и женский фактор запущен. Оставалось ждать.
Ближе к вечеру разговор коснулся вечных проблем России. Вспомнили славные времена Петра. Посетовали на власть, что предает забвению свои обязанности. Федотов с удивлением узнал, что один броненосец 'тянет' на годовой бюджет народного образования. Одним словом, протекала обычная беседа российских интеллигентов. Грех было не воспользоваться возможностью напомнить о неопубликованной статье.
— Александр Степанович, сдается мне, этим недугом страдает и российская интеллигенция. Согласитесь, она ведь плоть от плоти нашего народа, как и ее правящий класс. К примеру, разве Вы лично не причастны к плачевному состоянию державы?
Ответом были изумленно влетевшие брови профессора. В завуалированном виде гость высказал неприятную мысль о единстве русской интеллигенции и власти. Это был выпад в адрес Попова. Но кто как не он потерял здоровье, развивая отечественную науку? В непорядочность Федотова профессор не верил. Тогда в чем подвох?
— Удивлены? Тогда ответьте: разве не вы манкировали своими обязанностями перед русским народом и вовремя не запатентовали свой приемник?
Помня о состоянии профессора, переселенец старался говорить мягче. Ведение разговора в таком ключе могло дать эффект больший, нежели откровенный разнос.
— Борис Степанович, но это была секретная работа, — в голосе проскользнули оправдательные интонации, профессор понял, куда клонит гость.
— Секретная? — переселенец с укоризной покачал головой. — Вы выступали с докладами. О результатах знали сотни людей, и это вы называете секретной работой? Не смешите мои тапочки, дорогой профессор. Прямого запрета на патентование не было. Мне неловко Вам это говорить, но только вы не обеспечили нашей державе безусловного приоритета, а себе — настоящего состояния.
— Богатство не главное, — откликнулся известной мантрой профессор..
— А простота хуже воровства, — тут же парировал гость, — Александр Степанович, мне кажется, что начиная с некоторого уровня перспектив, наши открытия принадлежат не только нам, но и стране, и ее народу. Извините за патетику, но кормят нас с вами русские мужики. Недоедают, бунтуют, но кормят, и нет у меня сомнений, что пройдет совсем немного лет и потомки зададут Вам очень неприятные вопросы: Почему Вы, господин Попов, вовремя не отправили заявки на изобретение? Всего лишь вовремя не отправили бумажку. Неужели не понимали, что навсегда лишили Россию лавров страны — первооткрывательницы?
Поблудив словами, Федотову удалось та-ки подвинуть профессора относительно необходимости своевременных публикаций.
— Поверьте, для ученого сообщества ваши гипотезы это пища для ума. Среди критиков кто-то непременно найдет скрытое от поверхностного взгляда. Смелее надо быть с публикациями, смелее.
В итоге согласие на подпись в статье об ионосфере было получено, правда, после подписи Федотова. И то хлеб, тем паче, что согласно уложению редакция вынесет фамилию профессора на первое место.
* * *
Демонстрацию новинок планировалось провести в Кронштадских мастерских, в той же лаборатории, что и несколько месяцев назад. С монтажом проблем не возникло — старые кадры с удовольствием выполнили приказ руководства. Этому же способствовала 'матпомощь' из кассы фирмы. Монтажом и наладкой рулил Михаил Витальевич, а на долю Федотова выпали только пара 'особо ценных' директив. Почувствовав себя лишним на этом празднике труда, Борис в назначенный день заявился в Технический комитет. Предъявил телеграмму. Молоденький 'привратник c аксельбантами' долго связывался с механиками, потом с кораблестроителями. Наконец выяснилось, что радио относится к минному отделу, но кто именно был инициатором вызова, осталось загадкой, а все руководство пребывало в министерстве. Одним словом, все, как в России: пригласить пригласили и тут же обо всем забыли, впрочем, и не мудрено — радио на этот момент было совершенно ничтожным по затратам.
— Наверное, Вам надо зайти в ковторангу Суворыкину, он сейчас самый главный, — неуверенно произнес молоденький поручик.
Капитан второго ранга Федор Михайлович Суворыкин, оказался человеком немолодым, но напористым. Полный, высокого роста, с одутловатым лицом и глазами навыкате. Суровыкин, с места в карьер ринулся просвещать его о местной системе 'госзаказа', в которой помимо Главного морского штаба, участвовали Морской технический комитет и Главное управление кораблестроения. Комитетчика верстали ТТХ и надзирали, Строители тоже надзирали и платили деньги. Такое дублирование в сумме с Российской спецификой, давало простор для откатов, а выигрывал в этой битве толстый кошелек. Все это Федотов знал и подкидывал Суворыкину вопросы, стараясь вычленить ключевые фигуры 'деньгополучатей', но когда тот понес откровенную чепуху о том, как надо стоять при встрече комиссии, Федотов понял, отчего засмущался молоденький офицер при входе — о 'своих' дураках говорить с посторонними всегда неловко.
— Федор Михайлович, я Вам искренне благодарен, — Федотов демонстративно бросил взгляд на настенные часы, — но господин Попов настоял на посещении минеров. Как раз и время подходит, а адресок свой я оставил в канцелярии. Мало ли какие вопросы появятся у вашего руководства. Всегда готов ответить, так и передайте.
Инспектор минного дела, Евгений Владимирович Шахов, носил на плечах две больших звезды. Был он русоволос, среднего роста и коренаст с лицом потомственного северного русака. Соответствовал облику и мягкий северный говор. Борис готов был поклясться, что предки Шахова из Архангельской губернии.
Шахов не стал вдаваться в 'высокие' политики. Это был удел командования комитета, сообщил лишь, что у него есть некоторые вопросы по аппаратуре Русского Радио. В этом его поддержал старый знакомый Федотова, Евгений Викторович Колбасьев, недавно получивший погоны капитана второго ранга. Разговор сразу коснулся передачи голосовых сообщений. Эти особенность аппаратуры вызвала настоящий ажиотаж.
— Евгений Владимирович, вы не против, если я кратенько пройдусь по теории?
В ответ Шахов предложил пригласить заинтересованных коллег из других отделов. Мимоходом прозвучало: '...и скептиков'.
Последнее порадовало Федотова более всего. Одно дело, читать лекцию сторонникам и совсем иное дело воздействовать на скептиков, тем более на противников. Не исключая такой вариант, Борис благоразумно прихватил с собой плакаты.
К известности Федотова, как первооткрывателя нового направления в радиотехнике, приложили руку многие. В том числе постарался и эксперт комитета, профессор Попов, поэтому послушать лекцию пришли даже из ученого и кораблестроительного отделений. В основном молодежь.
Интересующихся из ученого отделения возглавил помощник главного инспектора, старший инженер-механик Стебловкий Юрий Валентинович. Окинув цепким взглядом собравшихся, он едва заметно поморщился, но Федотову кивнул, мол, можно начинать.
'Повезло, что нет самых больших пузанов. Смогу заложить хорошее понимание физики. При командовании говорить пришлось бы в другом стиле'. — Федотов был готов читать лекцию и смешанной аудитории, но донести мысль до людей одного возраста и менталитета всегда легче.
— Господа, буквально на три минуты я займу ваше внимание некоторыми теоретическими аспектами, что помогут нам понять, куда надо стремиться. Из гимназического курса всем нам известна тригонометрическая формула произведения синусов углов .. .
Несколькими предложениями Федотов показал связь между шириной полосы пропускания и шумами, отсюда естественным порядком выводились требования к оптимизации радиотрактов. Привел параметры существующих передатчиков и когереров, показав сколь далеки эти приборы от совершенства.
Заинтересованность во взглядах молодых офицеров. Легкий скепсис на лицах старшего поколения. Пока никаких неожиданностей. Все в прогнозируемом русле.
С десяток минут Борис рассказывал, как достигаются оптимум в аппаратуре Русского Радио. После патентования тайн по схемотехнике не существовало.
— Господа офицеры, в принципе, все особенности нашей аппаратуры я показал, но осталась еще одна, что при поверхностном взгляде очевидной не является. Радиолампа способна обеспечить связь на волнах много короче, нежели обеспечивает традиционная техника. Таким образом, складывается уникальная ситуация — на длинных волнах аппараты РР могут поддерживать связь с 'маркони' и с прочими 'сименсами', но на коротких нас никто не услышит.
По аудитории прошел легкий шелест приобщения к тайне. Слегка дернулся скептик в погонах старшего инженера механика. Чего-то такого Федотов и ожидал, но рассчитывал он отнюдь не на сохранение секретности. Эта 'тайна' должна была дойти до конкурентов. Дойти в виде 'секретных' сведений. Вряд ли кто из присутствующих побежит к Сименсу, но со своим коллегой непременно поделится. Тот даст знать другому. В итоге адресант получит нужный сигнал и не станет сильно кочевряжиться, когда за лицензии ему выставят кругленькую сумму
— Таким образом, реализуется уникальная возможность скрыть от противника наши переговоры. Полагаю, присутствующие воспримут эту информацию, как люди, причастные к секретам Империи.
На подобные сенсационные заявления, аудитория всегда откликается легким шепотком. Предвидя это обстоятельство, докладчик выдержал паузу, но к вопросам не перешел. Слушателей ждал еще один сюрприз:
— Есть еще одна особенность коротких волн. Опыты показали: на них можно поддерживать связь на расстоянии во многие тысячи миль. При этом передатчик может быть размером, — Борис деланно задумался, — да хотя бы с коробку из-под женской шляпки. Это, кстати, зафиксированный факт.
Опус с 'женскими шляпками' мужская компания восприняла положительно. Наблюдая за реакцией слушателей, Борис старался вычленить потенциальных противников и скептиков. Сомневающимся выглядел Стебловский, но противников Федотов пока не почувствовал.
'Впрочем, а откуда на этом уровне оказаться купленным жучкам? В основном, здесь молодые люди. Во многом еще наивные. Купить таких не то, чтобы совсем сложно, главное они еще не пользуются влиянием. Другое дело Шахов и помощник инспектора ученого отделения, но, похоже, с ними нам повезло. Стебловский явный скептик, Шахов скорее сторонник. Таким образом, засада ждет наверху, а может, и не ждет. Может, просто система сопротивляется новым подходам? С другой стороны, заказов без откатов не бывает.
— Господа, я готов к вашим вопросам, — Федотов дал понять об окончании лекции.
Вопросов было много, техническую элиту флота всерьез интересовала теория, но, как говорится, в семье не без урода — кораблестроитель влез со своей мыслью о квасном патриотизме. На дурачка шикнул даже 'вечный скептик', изводивший вопросами Федотова, похоже, проникся.
Когда интересующиеся иссякли, Борис ненавязчиво подтолкнул разговор к возможностям электроники в системах управления огнем. Тема оказалась столь революционной, что усомнились даже явные сторонники, но ввязываться в споры переселенец не собирался.
— То, что вы сейчас услышали, только прелюдия к серьезному обсуждению задач по стабилизации и наведению орудий. Радует, что вы не верите мне на слово, тем полезнее будет вынести на ваш суд математику и техническую реализацию. Тогда и пообщаемся, если рак на горе горло не простудит. Интересующимся спешу сообщить: мы планируем выпустить ежеквартальный вестник радио. В нем будет печататься много интересного по данной теме.
'Не парьтесь, коллеги. Сейчас вы получили классический вброс. До правильных пацанов информация дойдет — вон, как вскинулся бородач от артиллерии. Едва отбился. Теперь будем патентовать интеграторы и прочую 'нечисть'. После этого деньги и успех гарантированы, а пока сомневайтесь. Это полезно, а стержневые лампы мы изобретем позже, тогда и выкинем на рынок цифровые вычислители. Память естественно на ферритовых кольцах. Вот это действительно будет бомба! Опять же, случится такое лет через десять. Мне тогда стукнет пятьдесят пять, Вове сорок пять, а Димон повзрослеет'.
