— Что, что он показывал тебе?! — теперь и мать кричала сердитым голосом.
— Я... я покажу тебе! — девочка соскочила с ложа и побежала в верхнюю комнату. Там что-то упало, громко загремев на полу, заскрипели створки шкафа, в котором Ааврон хранил свои сокровища, опять что-то упало, а после этого девочка вернулась в комнату с двумя небольшими темного цвета предметами в руках. — Задуй свет! — велела она матери.
Когда в комнате стало темно, девочка быстро и сильно потерла предметы друг о друга, и вокруг них появилось странное слабое голубовато-серебристое свечение и послышалось потрескивание. Потом свечение быстро погасло. Девочка еще раз потерла друг о друга предметы, и снова было свечение и потрескивание.
— Видишь? — шепотом спросила она мать. — А теперь дотронься до меня.
Мать дотронулась до руки девочки. Раздался короткий щелчок, мелькнула искра.
— Ой! — мать отдернула руку. — Это кусается! — Она зажгла свечу и поискала у себя на руке след магии.
— Вот! — надменно произнесла девочка. — Было больно, а ничего не видно. Вот какую магию нашел папа! Он купил ее у моряков, которые о ней ничего не знали. Он целый год копил деньги, чтобы поплыть на другие Земли и привезти много этой магии.
— Зачем? — рассердилась ее мать,— зачем он связался с этой гадостью!?
— Он хотел продать эту кусачую магию чугам или Королю Стерры для войны. Ведь тебе было больно? И страшно? Вот! Они любят воевать, говорил папа, они купят у него эту магию, чтобы воевать друг с другом, и он хотел, он говорил мне!, пусть они мне заплатят золотом, по весу моей магии. Я привезу много магии. Он хотел, чтобы мы были богатыми, а ты всегда ругала его, мама! — Девочка опять заплакала.
— Ну, вот когда Ааврон вернется, с магией, я не буду с ним ругаться,— примирительно сказала девочке мать и погладила ее по голове, — а теперь угомонись и спи. И давай сейчас я отнесу эту магию в папин шкаф. Папа вернется и порадуется, что мы сохранили все его... вещицы. Спите, — велела она.
— Там еще не хватает одной большой вещи, — сказала девочка.— Ну, признавайся маме! — велела она братишке. Он сразу же засопел и начал прятаться под одеялом.
— Какой вещи? — строго спросила мать сына. — Ну-ка, расскажи мне!
Мальчишка молчал, натягивая себе на голову одеяло. И брыкался, когда мать хотела снять его.
— Они играли в "колесо" — ну, у кого круглая деревяшка дальше всех покатится вниз по улице,— объяснила девочка. — У него "колеса" не было, вот он и взял из папиного шкафа такую круглую штуку...
— Она легкая,— из-под одеяла просипел мальчишка.
-... пустил ее по мостовой, и она укатилась дальше всех. Он выиграл маленький медячок.
— А где теперь та вещь, сынок? — не сердясь, спросила мать.
— Она в дождевой колодец упала,— сердитым голосом ответил мальчишка.
— Завтра я найму кого-нибудь в порту, достанут твое "колесо", ладно,— мать ласково похлопала сына по спине. — Раскрывайся, бедокур, а то вспотеешь.
— Не достанут,— сердито произнес мальчика.— Там никому нипочем не пролезть.
— Ладно, спите! — устало сказала мать, задула свечу и отправилась спать.
Но уснула она не скоро — ей мешала тревога, навеянная сном дочери. А вот дети заснули быстро, но сон у них был несладкий.
Сладкий сон — это всегда подарок Судьбы.
А рано утром их всех разбудил громкий торопливый и настойчивый стук в дверь дома.
— Госпожа Ааврон, откройте! Это Пиппер, торговец Пиппер! — взывали из-за двери. — Простите, но у меня плохие новости!..
Это было самое плохое утро в новой жизни Принцессы.
Когда этой ночью она начала изнемогать от рассказа Каддета, разрушающего все: устройство мира, устройство жизни, устройство их совместной жизни в будущем, планы, которые она любовно и подробно строила — а Неспящий подтверждал каждое слово Кадета, она упала на ложе, закрыла голову подушкой, чтобы больше ничего не слышать, и замерла, как убитая степная змея. Каддет замолчал, не закончив рассказ, страшную сказку, и тоже замер, обиженный или оскорбленный этим. Но Принцессе было все равно, что сейчас чувствовал он. Тоска, такая же, тяжелая и вязкая, как та, что пригибала ее к земле после пленения, теперь опять лишала ее сил и надежд. Ее мечты умерли.
Пустота мира — вот, что чувствовала Принцесса. Оказывается, у них с Каддетом с самого начала их общей истории не было общего дома и общего мира.
У НИХ НЕ БУДЕТ ДЕТЕЙ, НИКОГДА! НИ НА ГИККЕЕ, НИ НА ЗВЕЗДАХ!
Не будет детей — и род Гигар прервется, бесследно растворится в истории чугов.
Не будет сыновей — и ее тайная надежда на то, что по праву крови ее сыновья получат право на Золотой престол, когда она убьет Императора, не осуществится.
Не будет детей — не будет общей радости дома и общей любви к этому миру. Когда ее жизнь пройдет, исчезнет, как короткий росчерк стрелы, навсегда растворяющийся в бескрайнем небе, после нее не останется ничего, никакого следа. Ради чего тогда ей продолжать жизнь? "Твоя жизнь — сама по себе — ценность, — возмущенно возразил Неспящий. — Дар! Только твой! Ты никому ничего не должна, и никто не вправе спросить тебя, как и для чего ты живешь."
Но ведь кто-то в этом виноват... Кто? — спросила себя Принцесса. — Кто? — спросила она Неспящего. Он не ответил. Проклятая Судьба!
И она впервые осознала, что Судьба другого человека, Каддета, изменила ее Судьбу, и впервые испугалась того, что так Судьбы других людей будут изменять ее Судьбу. "Если только ты впускаешь их в свое сердце,— предупредил ее Неспящий. — Затвори свое сердце, и ты — полная хозяйка своей Судьбы! — сказал он бесстрастно. — Затвори свое сердце, Стрела!".
И ОН — НЕ ЧЕЛОВЕК! Так похожий на людей — и все-таки не человек! Или человек? "Нет, он — человек!" подумала Принцесса, вспомнив все то, что сделал для нее Каддет. Она перебирала их общие с Каддетом воспоминания, возвращаясь от первых минут встречи с ним к последним. "Он любит меня" — по-новому понимая, что значит "любит", решила Принцесса. Любить — это жертвовать. И ничего больше. Он жертвовал. А она — нет. И вот — наказание Судьбы. Если она пожертвует своей Судьбой, сплетет ее с Судьбой Кадета — вот это будет настоящая жертва!
"А как же твой Долг? Приказ матери?! — возмущенно закричал Неспящий. — Твой ДОЛГ! Он хочет вернуться на свои звезды с тобой! Да? Чтобы ты следовала его Судьбе? Ты не исполнишь свой Долг на звездах!.. Он не господин твой, Стрела! — кричал Неспящий. — А ты — не раба его! И у тебя есть Долг. У тебя не будет Судьбы, если ты не исполнишь свой Долг, потому что, Стрела, нельзя жертвовать своим Долгом ради чужого Долга, это отказ от своей Судьбы — разве не этому другими словами тебя учили родители, Стрела? У тебя нет выбора, Стрела!"
Она почувствовала, что Каддет поднялся с ложа и ушел из спальни, потом скрипнула специально настроенная на скрип наружная дверь дома, а у Принцессы не было желания удержать его. Он отдалился от нее. Отчуждился. Или она от него. Что-то, название чему не знала Принцесса, разрушилось. "Опора" — подсказал Неспящий. Да, поняла Принцесса, у них была опора и спасительная связь, такая же, как в жизни есть связь между кораблем с берегом. Но налетела буря, и корабль оторвало от опоры и отнесло в кипящее открытое море. Такое она видела однажды вечером со сторожевой башни над Гаванью. Кто из нас корабль, а кто берег?
Сейчас, подумала она, он сядет на ступеньки крыльца и будет смотреть на эти летние белые звезды, его звезды, и, наверное, будет желать вернуться на них. Он — чужак в мире Гиккеи, случайный попутчик ее Судьбы и судеб людей, которые на ней живут. Это Каддет — корабль, случайно приплывший в их порт, укрываясь от бури, поняла она.
Принцесса вспомнила картины, которые возникали в ее сознании при трансе: огромные шары, висящие сами по себе в пустоте, огромные рыбы, плавающие в той же пустоте... Наверное, эти картины казались красивыми Каддету, но не ей. Она не хочет жить на звездах. И у нее есть Долг. Если Каддет любит ее, он должен понять!
Она не подумала о том, как ему может быть больно. И как быть с его Судьбой.
— Коммодор! — запыхавшийся и вспотевший Пиппер чуть не упал на Кадета в приоткрывшуюся калитку.— Мне известно, где находится ваша вещь! Я говорил с госпожой Ааврон и ее детьми, и все узнал...
Кадета встряхнуло:
— И где же она, господин Пиппер?
— Здесь, в порту, рядом! Она упала в дождевой колодец на улице Нижнего Колодца.
Кадет сдержал дрожь, пробежавшую по его телу. "Ну, наконец-то! Спасибо, Судьба!"
— Вы можете показать мне это место, господин Пиппер?
— Да, конечно, Коммодор, я провожу вас!
— Минуту ожидания, господин Пиппер, я только оденусь...
Кадет быстрым шагом поднялся в спальню. Принцесса недвижно лежала на своей половине ложа, укрывшись легким летним одеялом, и было не понять, спит ли она или просто не желает разговаривать с ним.
— Принцесса, — шепнул Кадет перед уходом,— я отлучусь в порт, надеюсь, не надолго.— И не получил ни единого звука или жеста в ответ.
"Да-а, туда мне не пролезть,— понял Кадет, изучив дренажное отверстие для слива дождевой воды в самом низу узкой мощеной улицы Нижнего Колодца. — Туда и ребенку не пролезть. Как же их чистят, например, от грязи, такие колодцы? И кто может об этом знать? — он задумался. — Какой-нибудь смотритель. Здесь у всех есть должности. Смотритель без разрешения Главы порта пальцем для меня не пошевельнет, а объяснять мою проблему Главе... Неправдоподобно: искать деревянный амулет? Даже для Чужака как-то слишком...Он откажет, тем более, что его отношение ко мне все холодней. Вскрывать мостовую улицы мне не позволят, да и не стоит мне привлекать ничье внимание, нужен другой подход".
В задумчивости он обвел взглядом небольшую стайку детей, собравшихся поглазеть на знаменитого Чужака, и среди них сразу узнал шустрого паренька, карманника и проныру Блоху — внука старухи-гадалки. Блоха почесал нос. Это было местное воровское приветствие, нечто вроде "Привет, ты меня узнал?" В ответ Кадет, не так давно бравший платные уроки воровского дела и языка у своего недавнего телохранителя, Душителя, почесал подбородок, что означало "Есть интересный для тебя разговор".
— Приятель, не продашь ли ты мне совет? — спросил Кадет Блоху. Для удобства разговора он присел на корточки. Глаза у парнишки не бегали, а раз он не боялся самого господина Коммодора, то с ним можно было попробовать завести общее дело.
— Мои советы дорого стоят,— важно произнес Блоха.
— У меня тут завалялась пара серебряков,— лениво протянул Кадет.
— Это плохая цена,— отрезал Блоха, повернулся и вразвалочку пошел прочь, успев, однако, послать Кадету воровской знак — почесать ухо, что означало "Готов выслушать твое предложение".
...— Нет, — сказал Блоха,— я туда не полезу даже за мешок твоих Империалов, господин Коммодор Каддет,. — Там такие запутанные коридоры, а в них столько много ловушек, что никто не знает сколько их. И там, говорят, дурное волшебство бродит.
— Не может быть, чтобы в порту не нашелся человек, имеющий план подземных ходов, это оскорбительно для порта Дикка,— насмешливо заметил Кадет, разглядывая парнишку. В уютном закутке этой харчевни за счет Господина Коммодора Каддета Блоха уже умял тарелку жареных пирожков с медом и теперь смаковал молоко — и то и другое в порту Дикка стоили дорого и считались праздничной пищей состоятельных людей.
— Был такой человек,— таинственно ответил Блоха.
— "Был"?
— Ты его сам убил, Господин Коммодор Каддет. Управляющего Невольничьим Рынком.
— А почему ты думаешь, что у него был план коридоров, приятель?
— Потому что я видел этот план.— Блоха тяжело вздохнул, ссутулился — всем своим видом он давал понять, что ему наскучил разговор. Смышленый парнишка.
Империал выкатился из-под одной ладони Кадета и скрылся под другой. У Блохи снова проснулись глаза.
— Когда гили рубились с Управляющим в его доме, я порылся в его шкафу. Денег там не было, но там лежало много разных бумаг, и я видел там план очень запутанных ходов под портом.
— Допустим... Продай мне дорогу в дом Управляющего, Блоха?
— Хм-м, — задумался Блоха. — А почему ты не спросишь о ней своих друзей гилей, в их Посольстве, например? Наверное, они знают эту дорогу?
— Спросить, а потом поделиться с ними сокровищами Управляющего? — с легкой насмешкой спросил Кадет. Мальчишка с пониманием кивнул. А потом пристально и оценивающе посмотрел на Кадета.
— Я хочу половину,— с вызовом произнес Блоха.
— Пойди и возьми,— посоветовал ему Кадет и пожал плечами. Они помолчали. Кадет катал Империал слева направо и обратно, Блоха не сводил с монеты глаз. — Ты получишь половину, если мы пойдем туда вместе, и только после того, как я найду свою вещь,— после долгого молчания твердо сказал Кадет.
— Поклянись, Коммодор, что ты будешь защищать меня и не бросишь меня там,— серьезно сказал Блоха. — Поклянись!
— Скажи, от кого мне придется защищать тебя? — всерьез озадачился Кадет: вдруг этот пройдоха знает что-то непредсказуемое.
— Я не знаю! — выкрикнул Блоха. — Но ты поклянись!
Подземные ходы были совершенно темными, узкими и невысокими. Кадет почти весь пройденный путь полз на коленях — хорошо, что он подвязал к ногам кожаные наколенники. Хорошо, что лето было сухое — они двигались по чуть влажному полу, а не по вязкой грязи, и мешок с инструментами и запасами волочить было легко. Хорошо, что почти не было неприятных запахов. Хорошо, что ходы прорубались только в темном древнем известняке, обходя пласты гранита — Кадету было легко, приложив ладони к стене, определить близость или удаленность водостока.
Плохо было то, что они очень медленно продвигались к цели.
Около очередного разветвления хода они остановились и, поднеся холодный светильник к бумаге, попытались определить правильное направление — трудность заключалась в том, что ходы были многоярусными, а на плане ярусы обозначались по-разному.
— Эту бумагу рисовали разные люди,— справедливо рассудил Блоха. Сейчас он уже успокоился. А сначала, пока они разбирались в бумагах Управляющего, в подвале его дома искали вход в лабиринт, вынужденно наступая на кости многих людей, сгинувших в этом подвале, на окаменевшие отбросы и прочий мусор, и до тех пор, пока они не преодолели первую галерею, Блоха сильно волновался. Позже он успокоился, убрал стилет в ножны и перестал нервно оглядываться. И заметно повеселел. А уж когда им начали попадаться боковые ходы из лабиринта, ведущие к подвалам домов, Кадету пришлось одернуть Блоху, которого очень сильно тянуло немедленно познакомиться с содержимом таких подвалов.
— Подожди, Коммодор,— возбужденно шептал, хотя в этом не было никакой необходимости, Блоха,— там есть что-то интересное, подожди!
А в другом месте он дернул спешащего Кадета за рукав:
— Не ползи туда: туда недавно прошла смерть! Я чувствую.
— Если все будет хорошо,— садясь на неровный пол подземелья, сказал Кадет,— этот подземный город достанется, Блоха, только тебе, и ты за свою долгую жизнь узнаешь его полностью и во всех подробностях. Станешь его королем. Мог ли ты мечтать об этом еще вчера?
