— Подожди... — слабо проговорил Отоко, наморщив лоб. Сказанное Вендиго трудно переваривалось в голове, еще труднее было найти слова, которые хотел произнести. — Допустим, мы и в самом деле — результаты запущенной давным-давно программы самовоспроизводства. Допустим, мы и в самом деле "потомки" каких-то невероятных... машин. Но я все равно ничего не понимаю. Откуда мы взялись?
— Да-да. Итак, вы живете в нашем мире для того, чтобы изменять его. Коренным образом. Не какие-то там мелочи, а настоящее дело — вплоть до изменения экосистемы и смены господствующего вида, ребятки. Да, вы способны на очень многое, просто еще не знаете толком, на что. И вот выскакивают новые вопросы. Зачем же подобные изменения? И для чего? Вернее, для кого! Какова причина вашего появления, и откуда вы явились. Позволь сообщить.
Юноша и девушка не заметили, когда мужчина сдвинулся с места. Но стоило Учики моргнуть, как темное пятно фигуры Вендиго сместилось вправо и вперед, и вдруг тела коснулась холодная рука.
Эрика вздрогнула, увидев Октавиана, возникшего у них за спинами и сейчас дружески похлопавшему по плечам. Склонившись вперед, он проговорил девушке почти на ухо, зная, что Отоко тоже слышит:
— Вы никогда не удивлялись, почему это бог никогда не вмешивается в людские дела? Потому что вмешиваться в них должны вы. Вы — инструмент высшей воли, орудие сотворения и уничтожения, начала и конца. Вы рождены в этот мир, чтобы вершить его судьбу. Говоря примитивным языком, вы ангелы Божии. Естественно, далеко не в первом поколении. Вы — машины, инструменты, с помощью которых формируется реальность. Для того и живете.
Внезапно Эрика обернулась, стряхивая с плеча неприятную ледяную руку, и упрямо посмотрела в необычные синие глаза.
— Это вот сейчас ты нас собираешься на свою сторону склонять?
— Ха! Ха-ха-ха!
Вендиго, на миг утратив облик вальяжного мудреца, выпрямился и расхохотался. Захлопав в ладони, мужчина затряс головой, словно стараясь сбросить наваждение. Хлопки мужских ладоней гулко отдавались под потолком круглого зала, немилосердно светившие лампы, казалось, моргали.
— Ты мне нравишься, Эрика! — заявил, отсмеявшись, Октавиан и посмотрел на молодых людей. Те стояли рядом, повернувшись к нему, настороженные, готовые к нападению. Учики машинально приподнял руки, чтобы драться. — Очень, очень здорово угадала постановочный момент! В самом деле, чем не сцена? Злодей раскрывает доблестным героям страшную правду об их происхождении и зовет на темную сторону! Интрига! Как бы... Но нет.
И снова Отоко не успел даже разглядеть движение этого черного пятна. Пальцы, холодные, как у мертвеца, вдруг сжались на горле. Могучая сила подняла юношу в воздух. Рядом успела полузадушено вскрикнуть Эрика.
Вендиго посмотрел снизу вверх на юношу и девушку, которых вздернул над полом. Две горячих молодых шею согревали оледеневшие руки. Не успевшие до конца понять случившееся, они затрепыхались, стараясь освободиться. Сдавливая юные глотки, Вендиго произнес:
— Когда я обещал вас освободить, я вовсе не имел в виду, что намереваюсь сделать лучше для вас. Напротив, освобождение станет худшим, что может с вами случиться. А знаете, почему? Потому что те, кто использует вас сейчас, всего лишь вас боятся. Именно поэтому они скрывают истинную суть Наследников, пытаются контролировать их, эксплуатируя мощь сотворения и уничтожения ради банального потребительского приумножения. Им ужасна сама мысль о том, что рано или поздно их власти над миром, стабильному течению жизни, превращающемуся в гниение, придет конец. Эти глупцы пытаются превратить вас в батарейки, потому что нет ничего страшнее для них, чем волна, которая смоет их дутые одежды, сломает тюрьму, возведенную из денежных купюр и самовлюбленности. Трусы, садисты и подлецы вздрагивают при одной мысли об альтернативе своей трусости, жестокости и подлости. Да, они всего лишь боятся. А я...
Вот теперь он был настоящим. Ни одна фальшивая маска, никакой правдоподобный, но лживый образ более не скрывал облика Октавиана Вендиго. Учики и Эрику держал за горло живой сгусток злобы. Она хлестала из него во все стороны черным энергетическим пламенем, от ледяного жара которого выворачивались наизнанку внутренности. Черты симпатичного мужского лица заострились, потемнели. На виске билась странная оранжевая жилка.
Он был силен и яростен. Учики видел это наконец-то открывшимся левым глазом. Полная противоположность Роджеру, этот... человек ли?.. оказался полон чувства. В нем не было ничего от бездушной машины, которую юноша одолел совсем недавно. Но Учики знал, что Октавиан гораздо ужаснее.
— Я вас ненавижу.
Эрика, не проронившая ни звука в руках двух извращенных девиц, закричала как испуганный ребенок, когда Вендиго, всего лишь посмотрев на нее, отшвырнул девушку прочь. Стройное девичье тело пушечным ядром влетело в ряд контейнеров с пленными Наследниками. Чувствуя хруст собственных костей, Андерсен сжалась в комочек, пытаясь сгруппироваться.
— Ну что, герой доморощенный? — согнув руку в локте, Вендиго посмотрел Отоко в лицо. В глазах мужчины пропал белок, синяя радужка занимала все пространство глазницы и едва заметно светилась. — Приятно чувствовать себя инструментом? Я ведь знаю твое отвращение к Роджеру, оно было написано на твоей узкоглазой физиономии крупными буквами.
— Это... — прохрипел Учики, ощущая стальную хватку, грозившую вот-вот сломать шею. — Это потому что... вы омерзительны все!
Руки юноши уже давно пытались ослабить хватку руки Вендиго, но безуспешно. И вот теперь Отоко подобрался, согнулся в пояснице и оплел ногами конечность врага до плеча. Октавиан был тверд, как гранитная статуя, Учики моментально понял, что не стоит пытаться сломать руку. Мужчина уже поднимал свой живой груз над головой, когда босая пятка японца врезалась в полное злорадства лицо.
— Да ну?! — воскликнул Вендиго, на челюсти которого вспыхнула еще одна оранжевая жилка после удара, не оставившего ни следа, но отдавшегося в ступне противника острой болью. Размахнувшись с такой легкостью, будто Отоко был намотанной на предплечье тряпкой, он с грохотом и хрустом припечатал молодого человека о белоснежную стену. Тихий гул пережил в громогласное жужжание, лампы вокруг замигали и потускнели. Отоко ощутил, как в кожу впиваются твердые осколки пластика и металла. Хватка Вендиго не ослабла, сам же он невольно повис на его руке, когда ноги соскользнули с плеча. — Значит, логичное развитие тебя самого вызывает отвращение?
— Я ничего... общего не имею с этим... уродством... — просипел юноша, выплевывая бронхи.
— Не будь столь категоричен, — в словах Октавиана звучала злая пародия на прежний светский тон. — Давай я тебя просвещу.
Он снова вбил противника в стену и поднял вторую руку. Учики попытался ударить по суставу, но тут кулак раскаленным копьем врезался в живот. Мышцы, державшие удары Роджера, развалились как вата, следом порвалась кожа — и вот пятерня Октавиана полезла в окровавленную дыру.
— Вот, для примера, — произнес Вендиго, и внутри Отоко что-то лопнуло, безжалостно раздавленное хозяйничавшими в теле пальцами. — Это была твоя печень. Чувствуешь, как DQD реагирует на повреждение? Как нечто неосязаемое стягивает разорванные ткани тоненькими ниточками, налаживая сообщение? Ощущаешь биомеханическую неуязвимость? Ты — не простой набор из требухи, крови, мяса и жира. Вы все — совершенные умные механизмы. Роджер отличался от тебя всего лишь тем, что был автономен и лишен рефлексий. Что тебя так волнует?
— Я... — утробно промычал Учики, чьи силы утекали сквозь рану в животе. Руки не слушались, повиснув плетьми, глаза слезились. Хотелось кричать от боли, но сдавившая горло рука позволяла только шептать. — Я не...
— Отрицание — признак глупости, — Октавиан пошевелил пальцами в невнятной кровавой каше. — Сообрази, наконец. Вы несвободны, потому что считаете себя чем-то большим, чем вы есть. Если так пугает Роджер, то подумай! Сам-то ты по своей ли воле здесь оказался?
— По... сво...ей... — исходя судорогами, выдавил юноша.
— Что, мимо ушей пролетело все, что я рассказывал о контроле? Ты неспособен мыслить самостоятельно, мальчик, не обманывайся. Думаешь, большая любовь у тебя? Глупости. Ты побежал бы сюда точно так же, накорми они тебя большим количеством шоколада. Легко манипулировать молодежью, так легко. Взбаламуть им гормоны, подставь правильную цель, убеди в том, что тебе выгодно — и несчастные детишки понесутся вперед как стая леммингов. Нет, Учики Отоко, ты не по своей воле сюда пришел.
— Ты все... знал... — выдохнул юноша.
— Да, я знал, что ты выжил. Подлецы хороши тем, что их всегда можно купить. Вот я и купил возможность освободить вас от химеры души. И не думай, что кому-то есть до вас дело. Те, кто обманывает тебя, всего лишь пытаются эксплуатировать Наследников. Или, думаешь, Сэм Ватанабэ, бросивший тебя в мясорубку, считает иначе?
— Я... считаю... иначе.
— Да неужели? — вжимая молодого человека в стену, Октавиан ухмыльнулся. — И что же заставляет тебя так считать?
— Шанс... — внезапно судороги, начавшиеся после лишения печени, прекратились. Учики замер на долю секунды, и вдруг мгновенно сделался похожим кусок железа. — На точку опоры!
Отвратительно хлюпнув животом, юноша поджал ноги и, упираясь спиной в стену, изо всех сил оттолкнул Вендиго. Ламы замигали со скоростью пулеметной очереди, когда по залу разнеслась искривившая свет вспышка энергии от столкновения яростной, отчаянно стремящейся на волю силы Отоко и темного переливчатого поля, которое соткало вокруг Октавиана непробиваемый кокон.
Вырваться! Вырваться из рук этого безумца, прикосновения которого жгли как раскаленная сталь. Неужели точно так же чувствовали себя трикстеры, идя против Наследников, зная, насколько неравны силы? Но сдаваться нельзя, нельзя!
У него получилось. Вендиго отступил на шаг, и рвущая боль в животе тотчас прекратилась. Учики сполз по стене на пол, припав на одно колено и схватившись рукой за окровавленную рану. Ладонь почувствовала, как стремительно затягивается рваное отверстие, мышцы живота заиграли, вставая на место.
— Очень неплохо! — Октавиан остановился, окутанный черным муаром, по которому то и дело пробегали искорки яркого оранжевого свечения. От взгляда на него левый глаз Отоко, видевший энергетический рисунок отчетливее, начинал гореть огнем. — Не зря я обратил внимание на твою победу над Роджером. Да будет тебе известно, за прошедшие три месяца мы неплохо поработали над его телом. Благодаря вашей энергетике мальчонка отлично ужился мышцами на основе углеродных нанотрубок. Но тебя не остановили даже такие модификации. И я знаю, кто взломал блок, поставленный при твоем пробуждении.
— Какой еще... блок? — поднимаясь, Учики жадно вдыхал воздух. На шее бледнели синяки, оставленные пальцами врага.
— Экий ты непонятливый, — Вендиго улыбнулся, и сейчас его улыбка походила на раздувание коброй капюшона перед броском. — Контроль за вами через гибридные наномашины призван еще и не давать Наследникам излучать на полную катушку. Непрямой пассивный блок через оглушение нервной системы. Однако ты ухитряешься задействовать те резервы, что недоступны при регулярном зомбировании. Кое-кто как следует закопался тебе в мозги и вправил их на место.
Отоко тревожно выдохнул. Имплантация памяти от Сэма! Те странные ощущения, что он испытывал! Вот почему удалось перебороть приступы боли! Вот как получилось одолеть Роджера, хотя казалось, что пришел конец.
Но неужели?..
Октавиан внезапно широко махнул расслабленной рукой, будто шлепая ладонью наотмашь. Обернувшись, он отправил катиться кубарем к стенке Эрику. Девушка, мгновениями ранее выбравшаяся из кучи повалившихся на круглые бока контейнеров, попыталась напасть со спины, но вынуждена была отступить. Жалкие обрывки платья на ней окончательно перестали походить на одежду, но Андерсен не обращала внимания на невольную наготу. Тут же поднявшись, она сжала кулаки и осторожно шагнула в сторону.
— Вы забавные, ребятки, — добродушно хохотнул Октавиан, и его голос пробрал до костей. — Так пыжитесь вдвоем. Кстати, приятно было замкнуться друг на друга?
— Хватит болтать, а? — попросила сосредоточенная Эрика. — Такое ощущение, что ты сам от себя возбуждаешься.
— У меня много маленьких слабостей, — покаянно склонил голову мужчина. — Например...
Под жалобный треск лопающихся ламп в скрученном папирусным свитком воздухе юношу и девушку подхватили теперь уже отчетливо различимые черно-оранжевые лапы. Словно листья на ветру, Учики с Эрикой вспорхнули и завертелись в энергетическом вихре. Андерсен попыталась усилием воли оттолкнуть от себя чужеродное щупальце, жалившее сильнее любой медузы, Но ничего не получалось. Вендиго будто не замечал всех их усилий, продолжая стоять и брезгливо стряхивать кровь с пальцев.
Вдруг Эрику с Отоко столкнуло друг с другом и швырнуло на пол. Октавиан тут же оказался рядом. Потусторонние синие глаза обратились к юноше.
— Не люблю причинять боль девушкам, — сказал мужчина, небрежным пинком отталкивая Андерсен. Та попыталась вскочить, но он повел в ее сторону ладонью, и девушку словно прибило к полу. — Люблю причинять ее парням.
Каблук ботинка ударил в место только что затянувшейся раны. Хлынувшая в эту же точку темная энергия заставила кишечник загореться болью. Поставив ногу на молодого человека, придавленного невидимой плитой, Октавиан оперся о колено и вновь заговорил миролюбивым голосом:
— На самом-то деле, я не слишком люблю и умею злодействовать. Но как-то само выходит порой. Например, я начал войну на Ближнем Востоке. Ну, или вот сейчас запихну вас с Эрикой в цилиндры и увезу отсюда. Не принимайте близко к сердцу. В конце концов, вы же вообще не люди. Будьте свободнее.
За непринужденными словами, почти вернувшимся в норму лицом, на котором до сих пор играли тени, за небрежной легкостью, с которой он попирал поверженного Наследника, Учики видел истинного Октавиана Вендиго. То был не человек, и даже не трикстер. Над ними возвышалось аморфное нечто с огромной зубастой пастью. Отвратительная черная кожа пульсировала, вспыхивали оранжевым светом многочисленные обнаженные жилы. Щупальца, сотканные из энергии, бившей из глубины огромного бесформенного тела, хищно извивались, доставая до потолка. Он нежился в потоках белого света, словно упиваясь своей чуждостью всякой белизне, всякой чистоте.
Отвратительное мерзкое чудовище, в сравнении с которым Роджер казался обычной куклой. Да он и был ей, дергаясь на веревочках, что держали эти мерзкие невидимые людям щупальца. Ведь не сам же Роджер согласился стать пустой оболочкой чужой воли, творящей насилие и причиняющей горе. Во всем, что случилось, было виновато нависшее сверху существо.
— Не надо только воображать, — продолжал тем временем Октавиан. — Что вы, бездушные механизмы, сможете сами что-то решать. Я не дам вам власти. Только свободу исполнять свое истинное предназначение. А предназначение ваше в том, чтобы смести с лица Земли бесконечный цикл, в котором вы рождаетесь и умираете снова и снова, неспособные ни на что, кроме цирковых трюков. Роджер и его веселые друзья — всего лишь ступенька к восхождению. С вами у нас все получится намного лучше.
