Остальное было делом техники. Действуя руками и ногами, я вскарабкался на опору и приставным шагом продвинулся вправо. В меня летели пули, подо мной рычали мутировавшие твари, но достать меня они уже не могли. Оказавшись за забором, я свесился вниз и спрыгнул на землю. Туман последовал за мной, хлынув через забор подобно водопаду. Но теперь меня было не догнать. Отойдя в сторону, я первым делом посмотрел на руки: они покрылись красными пятнами и горели огнем. Лицо, наверное, выглядело не лучше и так же пылало.
Подбежала взволнованная Лена:
— Что случилось? Я уж думала...
— Все нормально,— заверил я ее и, осмотревшись, спросил: — Где мы находимся?
Я понятия не имел о том, как далеко и в какую сторону успел забраться по подземным коридорам? Определенно, это был химзавод, но в какой его части?
— Мы недалеко от пятой проходной,— ответила женщина.
Мне это ни о чем не говорило. Я хотел лишь знать, где находится моя машина, так как выбираться отсюда пешком было не только долго, но и чрезвычайно опасно. А путь нам предстоял неблизкий: я собирался вернуться к Пустынному Доктору. У меня был план.
Если рассуждать логически, то скорее всего мы находились восточнее того места, где я впервые вошел в подземелье. Значит, нам нужно было идти на запад.
Мы пошли по разбитой дороге, тянувшейся метрах в сорока от заводского забора, служившего естественной границей тумана. Я понятия не имел о том, почему он не распространялся дальше. Словно что-то удерживало его на одном месте. И лишь учуяв добычу, он пытался дотянуться до нее своими щупальцами. Однако потерпев неудачу, неизменно возвращался на прежнее место.
В свое время большинство работников химзавода было эвакуировано, а после мало кто решался пользоваться ближайшими дорогами, поэтому по пути почти не встречался вышедший из строя и потому брошенный транспорт. Так что свою тачку я заметил издалека. Она стояла там, где я ее оставил — в поле у насыпи над входом в подземелье. Правда, вокруг нее крутилась какая-то тварь, похожая на облезлую лису, только раза в три больше размерами. Я шуганул ее со ста метров прицельными одиночными выстрелами из "калаша". Поймав первую же пулю, она обиделась и ринулась на разборки. Но нас разделяло приличное расстояние, так что я успел даже не спеша нашпиговать ее металлом, и она сдохла в десятке шагов от моих ног. Позже оказалось, что мутант пытался вскрыть багажник, как консервную банку. Его острые когти исполосовали металл, но до начинки хищник так и не добрался. Меня мало интересовал внешний вид авто, главное, что при повороте ключа оно завелось. Я облегчено вздохнул: не придется тащиться пешком, и до логова Пустынного Доктора мы доберемся уже сегодня...
И снова дорога. Топлива в баке было достаточно на обратный путь. Что делать потом, я понятия не имел. Следовало бы по пути заправиться, но где? Я сунулся, было, к ближайшему селению, но нас встретили не очень-то гостеприимно: еще на подъезде по кузову застучали тяжелые автоматные пули, так что пришлось резко развернуться и убираться ко всем чертям. Еще через три четверти часа нас снова обстреляли. Какие-то непонятные ребята шмальнули из кустов, а потом выбежали на дорогу, чтобы пострелять в упор. Я лишь слегка вывернул руль и задел одного из них левым крылом — перелом ног был ему обеспечен. Вслед зачастили пистолетные выстрелы, но мы скрылись за перевернутой поперек дороги фурой.
На протяжении дальнейшего пути нам еще пару раз встречались осатаневшие в раз обитатели Нового Мира. Правда, эти стреляли друг в друга и на нас не обращали внимания. Мир, и без того дикий и даже жестокий, словно окончательно сошел с ума. Задумавшись о причинах, я пришел к выводу, что после того, как спекся Палач, начался передел сфер влияния. А если быть более точным — полный беспредел. Палач был изрядной сволочью, но при нем весь этот сброд тихарился и лебезил перед большим боссом. А теперь, почувствовав свободу, подонки всех мастей поперли наружу, как дерьмо из забитого стояка. Как по мне, так Мир станет чище после того, как они перебьют друг друга. Плохо лишь то, что при этом погибнет немало невинных людей. А потом к власти, как это обычно бывает, пробьется какой-нибудь новый упырь, и установит свои порядки, по сравнению с которыми нравы Палача покажутся детскими шалостями...
Карьер встречал меня непривычной тишиной. Танцующие Камни... их больше не было. Самого понятия, хотя камней меньше не стало. Но теперь они, разбитые на мелкие части, усыпали все пространство вокруг карьера. И они больше не "танцевали".
Это было плохое предзнаменование. Как и десятки тел мутантов — мертвых, — разбросанных по всему периметру. Судя по пулевым отметинам, кто-то здорово покрошил их, причем, совсем недавно, возможно пару часов назад.
Выпрыгнув из машины с автоматом в руке, я бросился на дно карьера. Спешил, рискуя свернуть себе шею, будто боялся опоздать...
Убитых мутантов здесь было даже больше, чем наверху. Пустынный Доктор сидел у своего вагончика, глядя в одну точку. Его лицо было густо залито кровью. У его ног в рядок покоились четыре тела. Дважды Алекса я узнал сразу. Его тело было исполосовано когтями, на горле зияла страшная рана. Рядом лежал Сармат. Ему оторвало ногу и кисть правой руки, а бинты на недавних ранах пропитались уже подсохшей кровью. Третьим был, похоже, Игнат. У тела отсутствовала голова, но "камок" был точно его. Четвертого трудно было узнать. Труп ужасно обгорел, обуглился...
Неужели это Ильюшин? Или...
Мне стало дурно...
— Ты их знал?— спросила подошедшая сзади Лена.
Я кивнул.
— Твои друзья?— догадалась она.
Я снова кивнул.
— А... Аля?
Я вопросительно посмотрел на Пустынного Доктора.
— Он забрал ее,— ответил сухо тот.
— Кто?— не поняла Лена.
А я сразу догадался:
— Рогатый.
— Кто?
Если она не знала, кто такой Рогатый, то предстоял долгий разговор. Но именно сейчас мне не хотелось говорить на посторонние темы. Поэтому я пропустил вопрос женщины мимо ушей. К тому же заговорил Доктор, продолжая пялиться в одну точку:
— Я слишком поздно почувствовал Его приближение. Мы только что выпили за знакомство, и я разливал по второй. Послышался треск, грохот, дикий шум. Мы выскочили наружу и увидели, как взрываются и рассыпаются на мелкие кусочки Танцующие Камни. Осколки разлетались во все стороны. Одним из них мне разбило голову, и я на короткое время потерял сознание. Потом я долго не мог прийти в себя, валялся без сил и был не в состоянии помочь... им. А они... Они до последнего отбивались от мутантов, которые поперли со всех сторон. Я никогда не видел их в таком количестве — сотни кровожадных тварей хлынувших в карьер. Парни противостояли им вдвоем. Потом к ним присоединился Сармат. Он едва держался на ногах и погиб первым. Потом Алекс. Игнат остался один. А через минуту появился Рогатый. Игнат выпустил в него весь рожок, бил прицельно, почти в упор. Но пули не брали это чудовище. А он... Он подошел к Игнату и одним движением руки оторвал ему голову... Меня он почему-то не тронул, хотя и заметил, что я жив. Прошел мимо и направился к вагончику... Я знал, зачем... вернее, за кем он пришел, но не мог ему помешать. А вот старик попытался. Он прятался в вагончике, а тут выскочил с ножом в руке и бросился на Рогатого. Думаю, он понимал, что это бессмысленно, но не мог поступить иначе... Он вспыхнул, как свечка и сгорел в одночасье...
— Аля?— напомнил я замолчавшему Доктору.
— Рогатый вошел в вагончик и... все, больше я его не видел. Когда я, наконец, смог подняться, первым делом направился внутрь, но там никого уже не было: ни его, ни девочки. Он забрал ее с собой.
— Кто такой Рогатый?— снова с напором спросила Лена.
И снова я оставил ее без ответа, отягощенный печальными мыслями. Я смотрел на тела товарищей и проклинал себя последними словами. Это ведь я привел сюда старика Ильюшина, уверяя его, что под крылом Пустынного Доктора он будет в безопасности. Это я посоветовал Дважды Алексу привести в Карьер раненого Сармата. Тот послушался, и теперь все они мертвы. Горько было и от того, что смерти эти оказались напрасны: парни не смогли остановить Рогатого, не смогли спасти Алю. Теперь возомнившее себя властелином Нового Мира чудовище убьет и ее, чтобы укрепить свое могущество.
Все мои старания были напрасны...
— Он принесет ее в жертву на древнем алтаре, который находится в Мертвом Городе,— сказал вдруг Доктор.— Это случится через три дня.
— Откуда...— спросил, было, я, и Доктор молча показал мне свой чудо-камень.
Этот арт, наверняка, знал, о чем "говорит". А значит...
— Три дня...— пробормотал я...
— Не гноби себя, парень! Ты ни в чем не виноват! Это все мертвяк этот, рогоносец чертов!
Мы сидели с Доктором за столом и добивали уже вторую бутылку самогона, а меня никак не отпускало. Смерть в Новом Мире была чем-то самим собой разумеющимся. Люди гибли каждый день, и вроде бы давно уже пора было привыкнуть, но я так и не смог. Особенно тяжело было терять знакомых, друзей. И уж совсем хреново, когда ты, пусть даже косвенно, был виноват в их смерти.
Доктор пытался успокоить мою совесть, но что-то плохо у него получалось...
Погибших мы похоронили тут же, в карьере. Поверх общей могилы положили каменную плиту. На всякий случай. Уже направляясь к бытовке, я споткнулся о камень. Присмотрелся — странный какой-то булыжник, похож на кусок мяса, обернутый каменной оболочкой.
— А— а, вот и Степка... вернее, то, что от него осталось,— пробормотал подошедший ко мне Доктор.— А я все гадал — куда это он запропастился? Когда началась заваруха, его уже не было. Видать, Рогатый его первого достал, чтобы под ногами не путался... Жаль, толковый малый был, по хозяйству помогал и нытье мое слушал, как никто другой...
— ...И Митрича жаль, хороший мужик был, цельный, грамотный.
Я вопросительно уставился на Доктора, не совсем понимая, кого он имеет в виду.
— Митрич?
— Ну, старик этот, Ильюшин!
Мне стало совсем уж муторно. Оттого, что я даже не удосужился узнать имя человека, с которым меня свела судьба. В этом не было вроде бы ничего особенного. Жизнь у нас такая: сегодня здесь, а завтра там, сегодня жив, а завтра... Люди менялись, как картинки в калейдоскопе: одни уходили, другие появлялись — всех не упомнишь. Поэтому и не заморачивались особо. Ну, Ильюшин и Ильюшин. Старик. А он, оказывается, Митричем был...
— Я поговорить с ним собирался,— выдавил я непослушным от выпитого языком. Все казалось, по последней, и на боковую, но самогон у Доктора упорно не заканчивался.— Он ведь до того, как в Городе Пророка появиться, на Железке, кажется, жил...
— Да, он что-то такое говорил.
— Вот, а мне позарез человек нужен, который сможет перегнать поезд из одного места в другое или хотя бы подскажет, как этой штуковиной управлять? Я думал, может, старик что посоветует.
— Так ведь Железки уже давно нет. И из жителей ее никого в живых не осталось,— напомнил мне Доктор.
— Я знаю. Но может, кто-то раньше ушел, до того, как это случилось.
— Даже если и так, то Митрич уже ничего не скажет... А ты, никак, что-то задумал?
— Теперь-то что?— вздохнул я.— Без Али все это теряет всякий смысл.
— Значит, придется тебе сперва убить Рогатого, а уж потом...
— Убить Рогатого?!— воскликнул я.— Как будто это так просто!
— Так ведь никто не говорил, что будет легко! Но ты единственный, кому это может удаться. Только у тебя есть кинжал, который прикончит эту тварь раз и навсегда.
— Да, но для начала нужно добыть его сердце, а оно находится в Черной Яме.
— Значит, тебе придется туда сходить.
— Вот как?! Не ты ли в прошлый раз отговаривал меня от этого?
— То было в прошлый раз. А теперь у нас нет другого выхода. Или ты прикончишь Рогатого, или нам всем конец.
— Там сплошные аномалии,— поморщился я.— Еще никому не удавалось проникнуть в сердце Черной Ямы.
— Что ж, ты будешь первым! А я тебе помогу. Вернее, не я, а он,— с этими словами Доктор протянул мне свой камень.— Только береги его и не забудь отдать, когда вернешься... А что касается машиниста... Есть один такой, Суржиком звать. Он раненый был, а я как раз мимо проходил, спас его, можно сказать. Так вот, до всего этого он как раз машинистом был. Рассказывал, что ему часто снится, как он на поезде едет, а мимо проплывают поля, леса да полустанки. Люба ему была его работа... Правда, давненько мы встречались, уж не знаю даже, жив ли он теперь?
— А где его искать, коли жив?
— В Городище, у Кузьмы.
— Знаю я Кузьму,— кивнул я,— и Городище тоже, бывал там и не раз. Вот только с Суржиком этим не знаком.
— Может, и свидитесь еще...
Я уже вчера знал о том, как хреново будет сегодня: голова раскалывалась, меня жутко мутило. Не хотелось даже шевелиться, а Доктор уже стоял над душой и талдычил:
— Вставайте, граф, вас ждут великие дела!
Времени оставалось мало, а сделать предстояло много. Но как я ни уговаривал себя, легче от этого не становилось. Наверное, я бы так и провалялся до вечера, если бы не Лена. Она не принимала участия во вчерашней попойке, более того — не мозолила глаза, проведя весь вечер снаружи. Я даже не знаю, где она спала, так как именно я занимал единственную кровать в бытовке, но выглядела бодрой. В отличие от меня. Она подошла ко мне, опустила холодную ладонь на голову, и уже через минуту прошла и боль, и муть.
— Ты самое лучшее антипохмельное средство, какое я только знал,— признался я.
— А может, все же, грохнешь стопарик?— хитро подмигнул мне Доктор, взяв со стола бутылку самогона.
От одного вида пойла меня передернуло:
— Нет, спасибо, мне еще за рулем весь день.
— И чего? Гайцов здесь нет, никто не накажет.
— Жизнь накажет.
Я встал с кровати, и тут же что-то грохнулось на пол. Опустив глаза, я увидел камень.
Тот самый.
— Осторожнее, чума на твою голову!— прикрикнул на меня Доктор, сам поднял свое сокровище и протянул мне.
— Напомни, зачем он мне нужен?— спросил я.
— Чтобы пройти через аномалии. Вчера об этом говорили, забыл?
— Теперь припоминаю... Черная Яма?
— Она самая.
— И... как эта штука действует?
— Просто держи в руке, она сама все сделает.
— Хорошо.
— Я с тобой?— спросила Лена.
Немного подумав, я решил, что, да, она могла бы мне помочь, но... по другому случаю.
— Ты машину водишь?— спросил я.
— Нет,— ответила она вдруг. Спрашивая, я почему-то был уверен в обратном.
— Жаль...
— Я вожу,— подал голос Доктор.— А что?
— Понимаешь, времени осталось совсем мало. Если я начну гонять по всему миру, то точно не успею к сроку. Вот я и подумал, что было бы неплохо, если бы кто-то отправился в Городище, к Кузьме, поискал там машиниста.
— Не вопрос,— кивнул Доктор.— Только машины у меня нет.
— Мою возьмешь.
— А ты?
— Есть у меня мыслишка... Подбросишь меня к одному месту — это по пути, — а потом уже я сам... Кстати, ты не знаешь, где здесь топливом можно разжиться? Горючки осталось километров на десять.
