Лорд согласно кивнул.
— Рен, бегом! — тюремщик толкнул зевающего на посту молодого охранника и поспешил заверить лорда: — Парень мигом обернется. Сюда, господин, сюда, налево. Вот в этой камере его разместили.
Другой стражник, здоровенный детина с квадратной окладистой бородой, приставленный охранять пленника, пока того не закуют в кандалы, увидев приближающегося начальника и следующих за ним лорда и капитана, посторонился, давая возможность открыть дверь.
В камере к смраду подземелья добавился еще и сильный запах перегара. Михал брезгливо поморщился: он сам не испытывал тягу к горячительной "отраве" и не понимал, как можно напиться до потери сознания. Ну да, Всеслав частенько набирался так, что еле на ногах стоял, но вот чтобы совсем до потери чувств, — никогда. Радек — дурак. Ему бы после всего, что натворил, бежать сломя голову и без оглядки, а он решил утопиться в вине. И чего он добился? Веревку на шею. Вон валяется посреди гнилого тряпья и дерьма. А ведь мог бы стать рыцарем, и неплохим. Граф покачал головой. Если бы бывший вассал с достоинством принял свою опалу и отказ девушки, в которую, к несчастью для него, влюбился лорд, а не опустился до лжи и воровства, возможно, смог бы обеспечить и себе, и младшим брату и сестре довольно сносное существование, но Радек выбрал другой путь, путь на виселицу. Проклятье! Он жалеет преступника и врага. Недостоин этот подлец жалости! За похищение дамы благородного происхождения и причинение ей телесного вреда грозит штраф тысяча золотых в королевскую казну или лишение правой руки и повешение. Так гласит закон. Михал обязан его соблюсти и плевать, что никому больше не известно то, что Кая наследница графского титула. На своей земле он сам выбирает меру наказания, а Радек заслуживает самой суровой кары. Тем более, что тому негде взять столько денег, даже тетка ему не поможет.
— Приведите его в чувства, — приказал граф Иверский.
— Это мы мигом. Это мы сейчас, — засуетился тюремщик: — Сейчас, господин, он у нас быстро в себя придет.
Он выбежал из камеры и сразу же вернулся, неся с собой два ведра с водой, покрытой корочкой льда. Вероятно, они у него были заранее приготовлены для подобных случаев. Разбив ледяную корку ножом, тюремщик выплеснул содержимое ведер на заключенного. Радек заворочался и что-то промычал. К нему тут же подскочили тюремщик и охранник, подняли его и хорошенько встряхнули.
Холодная вода и несколько увесистых затрещин заставили узника протрезветь если не полностью, то хотя бы до осознания того, что он очутился в пренеприятном месте. Парень с большим трудом открыл глаза. Ему не сразу удалось рассмотреть, где он находится: ничего кроме темноты и разрывающего ее светлого пятна. Все тело ныло, казалось, по нему проскакала тяжеловооруженная конница. Собравшись с силами, юноша дернулся, но цепкие руки удержали его на месте. Удар в живот не заставил себя долго ждать. Радек от боли согнулся пополам, но его рывком за волосы тут же вернули в вертикальное положение. Послышался ехидный смешок, а следом за ним оскорбительная шутка. Свет приблизился, ослепив пленника. Он не сразу смог узнать того, кто перед ним стоит, и качнул головой, словно отгоняя наваждение.
— Ты... — лизнув разбитую губу, хрипло произнес узник. В стоящем напротив человеке он наконец-то признал графа.
Михал подошел еще ближе и поднес факел почти к самому лицу плененного врага. один глаз подбит и под ним уже красуется синяк; нижняя губа рассечена, и на ней засохла корочка крови. М-да... Болеслав, действительно, перестарался, пытаясь привести парня в чувства или отомстить за все свои неприятности. А эти свежие порезы на левой половине лица, вероятно, оставили острые осколки льда, когда тюремщик окатил его водой.
— Ты ждал кого-то другого? — легкая брезгливая усмешка.
— Тебя и ждал, — нагло заявил Радек и застонал от боли.
Охранник хорошенько врезал ему по ребрам и грозно напомнил:
— Не забывай, с кем разговариваешь, щенок!
— Сам мне расскажешь, где твой подельник, или сначала с палачом по душам поговорите? — спокойно спросил молодой граф.
— Не знаю...
— Не хочешь говорить?!
— Не знаю... Мы с ним у охотничьего домика расстались.
— И я должен поверить?!
— Как хочешь... Оу-у-х! — получив очередной удар в живот, застонал пленник.
Тюремщик снова замахнулся, но его остановил жест хозяина.
— Его имя?! — громыхнул лорд Михал.
— Все его бардом звали... Он не говорил мне своего имени...
— Где ты взял магические эликсиры?
— Бард дал...
— Как выглядел твой помощник?
— Как все барды.
— Старый или молодой?
— Не разглядывал...
Михал покачал головой, подумав, что от Радека он ничего толком не добьется. Придется расспрашивать Каю. Но разве сможет он поговорить с девушкой, не сорвавшись? Еще ненароком причинит ей вред, чего бы ему не хотелось, даже после того, как выяснилось, что она его предала. Да захочет ли она вообще с ним разговаривать? Ладно, как-нибудь выяснится, кто помогал подонку. И нечего всякую падаль лишний день кормить.
Граф переглянулся с капитаном и, получив кивок согласия, приказал палачу:
— Отрубить руку, а потом повесить вора!
Михал развернулся и уже хотел было удалиться в сопровождении капитана, как узник окликнул его
— Милорд! — Радек иронично улыбнулся, и его глаза как-то странно, можно сказать с надеждой, сверкнули. — Девушка вернулась?
— Да, — ответил хозяин Иверы, повернувшись к нему.
— Я знаю, кто ей помог сбежать от меня, — заявил пленник.
— Она мне все рассказала.
— Все ли, милорд? — мерзавец, похоже, ликовал.
— Ее спас пес, а ты в штаны наделал, — вмешался в разговор Болеслав,
— Пес ли? — торжествующе полюбопытствовал бывший вассал графа. Могущественный лорд попался на крючок, и Радек не упустит шанс выгодно поторговаться.
— Говори! — рявкнул хозяин Иверы.
— Слышал, что в замке завелся некий маг...
— Его многие видели, — отмахнулся Михал и направился к выходу.
— Я знаю, кто он! — крикнул в след ему узник.
Лорд, не обращая внимания на его слова, вышел из камеры.
— Милорд, я знаю, кто это и где его можно найти!
— Господин, может, выслушаем, что он скажет, — нарочито громко, чтобы услышал Радек, предложил капитан хозяину. — Повесить его еще успеем.
Тот молча кивнул и вернулся в камеру.
— Ну? — граф ожидающе уставился на пленника.
— Обещай мне жизнь, и я скажу, кто он, — потребовал тот.
Михал недоверчиво ухмыльнулся, но, немного поразмыслив, ответил:
— Тогда еще ты мне скажешь, кто твой сообщник.
— Н-нет... Я н-не могу... — похититель опустил голову.
— Как хочешь. Я это и у Каи смогу узнать. Палач, приступай! — жестко приказал лорд Михал.
— Хорошо. Поклянись, что не убьешь меня, — с мольбой глядя на хозяина Иверы, попросил бывший вассал. Похмелье вместе с его бравадой куда-то исчезли, когда он осознал, что граф действительно намерен его убить. Затевая похищение девушки, он не думал, что все так может обернуться. А мог ли думать он вообще о чем-то, кроме как о зеленоглазой фее? Тут еще этот бард обнадежил, помощь предложил... А так забрал бы Радек сестру и уехал к тетке, а не сидел бы в подземелье. Парню совсем не хотелось из-за своей глупости так рано расставаться с жизнью. — Поклянись, что не убьешь!
— Ты очумел, сопляк, требовать от милорда клятву! — разъярился тюремщик, отвешивая парню подзатыльник.
— Заткнись! — рявкнул на него граф, и, уже обращаясь к Радеку, сказал: — Клянусь, что, если твои слова правдивы, ты будешь жить. Кто помогал тебе?
— Бард... Он говорил, что пел на помолвке твоей сестры... Имени своего он так и не сказал... Просил звать просто бардом.
— Где его искать?
— Не знаю... Бард спешил... Мы расстались у лесного домика... Он не говорил, куда направляется.
Михал смерил парня строгим взглядом. Похоже, не врет, вон колени дрожат. Если бы его не держали, то уже давно бы рухнул от страха на пол.
— Кто освободил Каю?
— Черный пес...
— Я это знаю, — отмахнулся граф.
— Он — оборотень! Пес твоей сестры — оборотень! — испугавшись, что сделка сорвется, крикнул Радек,
В камере повисла тишина. Вид побледневших и вытянувшихся от ужаса лиц и дрожь в руках мучителей доставили пленнику большое удовольствие. Он все-таки смог немного отыграться на своих врагах.
— С чего ты взял, что оборотень и маг — один и тот же человек? — лорд первый справился с потрясением от страшного сообщения. Резвящийся в его замке маг — неприятное явление, но оборотень, столько времени живущий в комнате сестры, — уму не постижимо! Проклятье!
— На нем были черный плащ и такого же цвета одежда. Волосы тоже темные... А глаза серые, горящие кровавым огнем... Правду говорю. Его глаза никогда не забуду.
Хозяин Иверы грубо выругался. Демоны! Мало того, что возлюбленный сестры — маг, так он еще и оборотень! И как только Михалу удалось избежать его клыков, ведь столько было случаев, когда зверь мог его поранить. Чудом весь замок не превратился в одно логово мерзких тварей! Видно, Судьба хранит графа от такой напасти.
Михал пристально посмотрел на узника: похоже, не лжет, как утопающий, хватается за соломинку, только бы не умереть. Лорд поклялся, и клятву свою сдержит. Но он не может оставить преступника безнаказанным.
— Я это проверю, — быстро подавив в себе зародыш паники, произнес хозяин Иверы и, окинув всех грозным взглядом, предупредил: — Если кто-нибудь проболтается об услышанном здесь, полетят головы. Понятно?! Нечего всякую глупость по всему замку разносить.
— Да, милорд, — ответил нестройны хор голосов.
— Этому, — граф повернулся к палачу и кивнул в сторону Радека: — Двадцать плетей.
Граф Иверский, несмотря на поздний час, заперся с капитаном в своей комнате: надо было обдумать полученные от Радека сведения и решить, как бороться со свалившейся на Иверу напастью. Следить, чтобы никто им не мешал и не подслушивал, поручили полусонному оруженосцу лорда: мальчишка неболтлив, а после того, как лорд Михал спас его от волчьих зубов, так и вовсе стал преданным хозяину, как пес.
Михал стоял напротив окна и вглядывался в темноту ночного неба и чернеющую полосу леса. Он долго молчал, погрузившись в свои размышления, пока легкое покашливание капитана не вывело молодого человека из задумчивости.
— Милорд, — напомнил о своем присутствии Болеслав.
Граф обернулся и жестом пригласил капитана сесть. Лорд еще немного постоял у окна, а потом подошел к воину и угрюмо произнес:
— Она лгала.
Старый воин догадался, о ком говорит хозяин, и сказал:
— Ложь лжи рознь.
Граф ничего не ответил, а капитан продолжил:
— Возможно, девочка напугана, боится оборотня. Не стоит забывать и того, что Кая благодарна ему за свое спасение. Ее можно понять. Хотя бы попытаться понять...
— Возможно, — жестко прервал его Михал. — Каким бы он там героем ни был, он остается опасной тварью, исчадием темных сил. Он опасен. Это не простой оборотень, а маг, поэтому он опасен вдвойне. Я несу ответственность за жизни сестрицы-дуры, ее подружки, твою... да всех обитателей Иверы и ближайших деревень! Я!.. И я не буду дожидаться, когда эта нечисть превратит мою крепость в свое логово!
— Вы думаете, сказанное Радеком — правда? Ведь в подземелье вы не поверили...
— Поверил, еще как поверил, Болеслав! Тем более, ты сам говорил про странные следы в лесу, — заверил воина граф. Он был предельно серьезен, а в глазах отражалась неподдельная тревога. — Теперь все сходится. Пес то исчезает, и его нигде в замке найти не могут, то совершенно внезапно появляется. Так же поступает маг. И заметь, он знает обо всем, что происходит в Ивере. Когда я с отрядом отправился на помощь Антаре, тварь увязалась за мной, а на поле боя появился маг в черном. Он спас мне жизнь. Да, Болеслав, не удивляйся! Мой враг спас мне жизнь! Но он опасен, он зло, которое надо уничтожить! Я обязан это сделать, во что бы то ни стало!
— Милорд, боюсь, обычными средствами с ним не справиться, — заметил капитан.
— Надо разузнать, к кому можно обратиться за помощью. В Столицу ехать далеко, да и королевского мага так просто с насиженного места не поднимешь, даже если его величество сам ему прикажет.
— Хорошо, господин, расспрошу народ, — пообещал Болеслав.
— Только осторожно, и так много тех, кто об оборотне знает. Кстати, приглядывай за ними, чтобы языки не распускали.
— Да, милорд. Припоминаю одну ведьму, которая могла бы помочь.
— Ведьму? — недоверчиво переспросил молодой человек.
— Давно это было... Я тогда молод был, да и она тоже... — капитан мечтательно улыбнулся, потом, спохватившись, продолжил: — Тогда ее знахаркой называли, но говорили, что сила у нее магическая есть. Можно у нее совета спросить, если, конечно, Оллия еще живет в той деревне.
— Как далеко она обитает?
— За день обернемся.
— Тогда завтра утром поедем к ней.
— Как прикажете, милорд... Надеюсь, никто из прислужников короны не узнает, что она колдовством балуется? — нерешительно поинтересовался Болеслав.
— Не переживай, — успокоил его лорд.
Знахарка Оллия все еще жила в старом домике на окраине деревеньки Стежки. Она была немало удивлена, когда на ее пороге появился пожилой воин. Далекое прошлое тенью промелькнуло перед ее глазами, и в вошедшем она узнала своего первого возлюбленного. Женщина, не веря глазам, отставила плошку с каким-то отваром в сторону и поднялась из-за стола. Около тридцати зим прошло с того дня, когда двадцатилетний отпрыск некогда знатного рода, но, к сожалению, четвертый сын обедневшего дворянина, был вынужден отправиться добывать мечом себе славу и средства к существованию. Годы сильно изменили его, но глаза остались прежними, хотя теперь юношеский задор в них сменился зрелой мудростью. Так и должно было быть.
Они расстались без упреков и сожалений. Оллия — простая деревенская девушка, а он — дворянин. Им самой Судьбой была предсказана разлука. Вспоминал ли он о своей Олли? Узнал ли ее сейчас? А ведь не проходило ни дня, чтобы знахарка не думала о своей первой любви и не молилась Создателю, Судьбе и Зеранусу, чтобы берегли ее рыцаря, даже если он давно забыл о ее существовании. После его ухода жить в родной деревне было невыносимо: все напоминало о тех счастливых моментах, которые они переживали вместе. Знахарка ушла из родного дома и, поскитавшись немного по свету, осела в небольшой и гостеприимной деревеньке Стежки.
Вот теперь, после стольких лет разлуки, Болеслав стоит перед ней. Случайно ли он зашел в ее домишко? Или Судьба, внемля молитвам женщины, устроила эту встречу?
— Ну, здравствуй, Оллия, — поздоровался воин, разглядывая бывшую подругу, которая, несмотря на пролетевшее время, выглядела не старше сорока лет. — Годы были милостивы к тебе. Ты по-прежнему хороша.
— А ты по-прежнему льстишь мне, — улыбнувшись, ответила знахарка. — Не ожидала тебя увидеть.
— Сам не ожидал, что хватит смелости появиться тебе на глаза, — смутившись ответил Болеслав.
