Из-за деревьев показались огромные двери ангара. Перед ними водитель остановился, и кивком велел вылезать из машины. С правой стороны ангара в углу располагалась входная дверь. Над ней я заметил камеру наблюдения.
— Нам туда, — указал я Виктору.
Стучать не потребовалось: издав звук отпирающегося засова, дверь со скрипом открылась перед нами. Мы шагнули в прохладу гигантского помещения, освещенного по периметру множеством белых ламп. В дальнем конце стояло два вертолета очень грозной наружности, один их которых доспех определил как "Ми-24ПР-2", а другой как "К-50ВН".
— День добрый, — со скрытой издевкой в голосе сказал вышедший нам на встречу человек в доспехе ГУПИ. По его грубому квадратному лицу и коротко стриженным седым волосам я предположил, что он и есть Гамбург, а доспех подтвердил мою правоту.
— И Вам того же, — ответно поприветствовал его Виктор раньше, чем я.
Не ожидав такой прыти, я удивленно покосился на него.
— Мы вроде бы условились насчет одного, — не представляясь, недовольно начал Гамбург.
— Он со мной, — вступился я.
— Вижу что не со мной, — рявкнул ГУПИраст. — Какого черта он тут делает?
— Уверяю Вас, мои знания могут оказаться чрезвычайно полезны, — вдруг залюбезничал Виктор. — Вы же знаете кто я, не так ли?
— Знаем. Дальше что?
В этот момент по ангару разнесся громкий гудок, цвет ламп освещения переключился на желтый, и крышу рассекла полоса света.
— Идите за мной, — раздраженно бросил Гамбург, направившись к двери в стене ангара.
Перед тем как войти, я задержался на секунду. Крыша довольно быстро раздвигалась, а над ней заслоняя небо, с гулким рокотом висел исполинский вертолет. Это был обычный "Ми-26".
— Не советую здесь оставаться, — одернул меня остановившийся Гамбург.
Под брюхом вертолета качалась огромная капсула, внутри которой датчики доспеха обнаружили неоса класса "Аврора". Видимо, очень редкого, потому что доспех назвал его "легендарным" и не вывел показатель угрозы. Чем бы ни было это существо, я посчитал, что, действительно, лучше не тормозить, и последовал за ГУПИрастом.
Мы миновали всего один поворот короткого бетонного коридора, перед тем как вошли в помещение с лифтом, который повез нас глубоко под землю.
— Итак, — попытался я начать разговор, пока мы ехали, — что бы вы хотели сообщить?
Гамбург презрительно оглянулся:
— Неправильно ставишь вопрос, молодой человек. "Что бы ВЫ хотели от меня узнать?" — вот как будет правильно.
У меня закрались нехорошие подозрения, что о взаимовыгодном сотрудничестве придется забыть.
Двери открылись, и нам открылся вид на квадратный колодец, прорезающий десятки этажей колоссального подземного сооружения. На дне колодца располагался импровизированный живой уголок, состоящий из нескольких деревьев и пруда, подсвеченных разноцветными огнями.
"Хорошо окопались", — подметил я.
Свернув направо, Гамбург привел нас в большой зал, напоминающий центр управления полетами, с множеством людей рассаженных рядами внизу за мониторами, и огромным экраном на всю дальнюю стену. Мы поднялись на закрытую витражными стеклами платформу, с которой обозревался весь зал. Во всю ее длину тянулся стол для совещаний.
Гамбург предложил нам присесть, на что я ответил, что постою, а вот Виктор заискивающе умостил свой зад на кресло. Правду говорил Ас о продажности и трусости этих Часовых.
Следом за нами подтянулись оставшиеся два бойца ГУПИ — Кузя и Шакал. Первый выдавался мышечной массой, а второй ростом под два метра. Я вспомнил, что именно их видел, когда мы ходили за Гимоком.
— Надо же какие люди, — прохрипел Шакал, разваливаясь в кресле и закидывая ноги на стол, чем напомнил мне Вала. — Просто невероятно: живой Миротворец ходит по нашему полу своими ногами.
— Чего только на Руси не увидишь, — усмехнулся Виктор, попытавшись пошутить.
— А это что за северный олень? — пробасил Кузя.
— Это Часовой, господа, — объяснил Гамбург.
— У-у-у! — театрально поразился Шакал. — За какие заслуги нам такие почести?
Обойдя головное кресло сзади, Гамбург облокотился о его спинку:
— Мы вас слушаем.
Я уже было хотел возмутиться, но Виктор опять открыл рот раньше меня:
— Полагаю, нам следует сопоставить данные. К примеру, нам известно, что человек со способностью проводника сколотил секту — Круг Хаоса, которая занимается перемещением в вестигулярное поле неосов, взамен получая от них знания и силы. Так же он заключил сделку с древним неосом, которого в обмен на все те же бонусы обязался пустить в наш мир. Чтобы поставить процесс на поток, хаоситы похищают женщин, любых, каких пожелают.
— Не любых, — прервал его Шакал. — Они хапают только телок с гипертрофированным самомнением — высокомерных сучек, считающих, что обладают охрененно богатым внутренним миром. Я лично проверял. Нормальных баб они не берут.
— И когда вы успели это выяснить, если до последнего времени охотились за нами? — с открытым недоверием спросил я.
— Вопросы здесь задаю я, — грозно посмотрел на меня Гамбург.
— Тогда какое это к чертям сотрудничество?! — оскалился я. — Вы кем себе возомнили?
— Тебя что-то не устраивает? — с вызовом спросил Шакал.
— Представь себе! — ответно выказал агрессию я. — Не устраивает! Пока вы тут дебилизмом страдаете, корчите из себя авторитетов, там наверху люди умирают!
— Надо же, какой ответственный, — сдержанно усмехнулся Гамбург и, видимо, поняв, что я вполне серьезен, сменил гнев на милость: — Мы знаем, кто такой Альмод. Знаем про его хозяина, и про то, что он намерен перекроить мировой порядок, встав в его главе. Но нам неизвестно, что нужно самому Альмоду. После нападения на Совет Эона, он зачем-то похитил их архив.
— Наверное, чтобы получить еще больше силы и знаний, — предположил я, не торопясь рассказывать про истинную цель Альмода — храм Заката.
— В архиве не было ничего, что непосредственно давало бы какие-либо преимущества. — Похоже, Гамбург подозревал, что я знаю правду, но скрываю ее.
— А Эон не может просто прочитать память Альмода, когда тот уснет?
— Исходящая от него информация искажается неосами, которые к нему обильно присосались.
Взгляд Гамбурга прожигал меня насквозь, нужно было срочно выкручиваться. Наконец, я придумал:
— Альмод ненавидит оккультные учения и религии, призывая к истреблению их приверженцев и адептов. Он даже договаривался с какой-то криминальной шишкой об уничтожении Месфарака. Слуга хозяина Альмода — черная такая тварь, вы, наверное, знаете — высказывался какому-то попу насчет того, что религии обречены.
— Попом был протодиаконом, — пробубнил Кузя. — Боролся за православную интерпретацию мистической ахинеи, перетягивал в православие даже матерых оккультистов.
— Тогда понятно, почему он стал целью хаоситов, — разумел я. — А почему в прошедшем времени?
— Он немного того... — Кузя покрутил указательным пальцем вокруг виска. — Тронулся, короче.
— То есть Альмод забрал архив, которому две тысячи лет, только для того, чтобы избавиться от психически неполноценного быдла? — С откровенным недоверием вопросил Гамбург. — Он все это ради оккультистов затеял?
— Хаоситы ищут древнее сооружение, известное как храм Заката, — подложил язык Виктор. — Его построила одна из цивилизаций, живших на земле до появления людей. Альмод, похоже, думает, что в нем содержится абсолютное оружие, которое позволит ему не зависеть от неоса, с которым он заключил сделку.
— Вот как? — приподнял Гамбург правую бровь. — И что, этот "храм" сложно найти?
— Понятия не имею.
— Думаешь, эта штука существует, и правда содержит в себе абсолютное оружие? — Глаза Гамбурга нездорово блеснули.
— Насчет оружия не знаю, но Миротворцы уверены, что там содержится абсолютное зло, — покосился на меня Виктор.
Тут в помещение быстрым шагом вошел человек в брюках и белой рубашке. Он подошел к Гамбургу и что-то шепотом сказал ему, показывая какие-то бумаги. Тот кивнул, и человек удалился так же быстро, как пришел.
— Свяжись со своими, — сказал мне Гамбург, кулаками уперевшись в стол. — Будем брать Альмода.
Нас с Виктором погрузили в вертолет, и повезли вдоль береговой линии на юг, к моему родному Сочи. Я тогда впервые полетел на винтокрылой машине, и сильно сожалел о том, что это происходит не в самых приятных обстоятельствах, в компании не самых дружелюбных людей. Было здорово. Через открытые двери в лицо бил холодный ночной ветер, бодрящий тело и будоражащий сознание, а внизу, островками света в море темноты, проносились дома и дороги.
Связавшись с Асом, мне не пришлось долго объяснять ему, почему всему отряду нужно немедленно собраться. Он сильно встревожился, когда я сказал ему, куда мы летим. Но причину его тревоги я понял только, когда мы приблизились к городу.
То, что нас ждет что-то очень нехорошее, я начал осознавать по мере того, как вертолет преодолевал последнюю перед Сочи гору, когда из-за деревьев медленно поднимались неясные черные силуэты, заслоняющие звезды. Когда же летательный аппарат достиг вершины, перед нами предстал вид на погруженные во тьму пригороды, за которыми на берегу моря, над таким же мертвым городом, громоздилось нечто абсолютно сюрреалистичное, место чему было скорее в сновидении, нежели в реальности. Гигантские черные лозы, покрытые устрашающими ребристыми шипами, оплетали Сочи. Самые мелкие спиралями окутывали высотные здания, нависали над улицами чудовищными арками, а самые крупные, сотни метров толщиной, поднимались ввысь почти на два километра, образовывая над городом подобие широкого конуса. Но самый жуткий эффект создавало заливающее окрестности насыщенное красное свечение, испускаемое из длинных пунктирных прорезей вдоль стеблей.
Зависнув над вершиной горы, пилот дождался, пока мы спрыгнем, и увел машину прочь.
Неподалеку в зарослях сверкнуло несколько вспышек. ОКСП повысила светочувствительность, и тени отступили, показав идущих к нам Миротворцев с развернутыми лопастями пульсаров. Я не сразу узнал горбатое чудовище, идущее с ними. Без маскировки дядюшка Сет действительно напоминал лешего. Густой бурый мех, длинные черные когти на руках и ногах, а так же лицо, похожее на медвежью морду. Его доспех отличался от других, закрывая тело лишь частично, кольцами на конечностях и нагрудником. Хотя манжеты и пульсар у него тоже были, он явно предпочитал контактный бой.
— Вы что на "стрелку" пришли? — крикнул я им.
— Осторожность никогда не помешает, — отозвался Вал, пиная кусты. — Особенно когда идешь на встречу с отморозками.
— Что, очко жмет? — желчно усмехнулся Шакал.
— Слышь, пойди в жопу и закройся изнутри!
— Каков план действий? — остановился Ас на расстоянии нескольких метров от нас.
Чтобы не чувствовать себя врагом, я перешел ближе к нему.
— Нам неизвестно, что это такое, — ответил Гамбург. — Мы собираемся проникнуть внутрь, нанести максимальный ущерб, и вызвать стратегическую авиацию, чтобы она разнесла все к чертовой матери.
— Хороший план, — потряс головой Неман, скорчив солидарную рожу. — Сначала стрелять, потом задавать вопросы.
— Сиди здесь и снимай показания, раз такой умный, — зарычал Кузя.
— Ладно вам собачиться, — недовольно скривился Ас.
— Постой, — обратился я к нему. — Мы же видели что-то похожее в памяти Альмода, только там стебли светились зеленым.
— То была Анапа, — ответил он. — Прошлой ночью эти лозы начали расти во всех городах, на которые напали хаоситы.
— А ты откуда знаешь?
— Видел фотографии со спутника.
— Когда?!
— Сегодня днем, как раз когда ты самовольно покинул лабораторию. В памяти Альмода мы видели только начало процесса. После того как мы покинули Сочи, город постигла та же участь.
— Так эта хрень начала расти еще прошлой ночью, а вы мне ни о чем не сказали?
— Ты не спрашивал.
— Молодцы. — Моему возмущению не было предела.
— Датчики в панике, — сообщил Неман. — Гамма-излучение за двадцать тысяч рентген, электромагнитное поле вообще зашкаливает, спектральные структуры утратили порядок.
Доспех смог определить только то, что лозы имеют искусственное происхождение. В спектровизоре эта кошмарная конструкция пульсировала ярким белым светом, а со всех сторон, с моря и из-за гор, к ней тянулись столь же яркие канаты различной толщины.
— Что это за сопли? — поинтересовался я.
— Спектральные линии энергопередач, — объяснил Неман. — Кровеносная система планеты.
— Пересечения хотя бы двух достаточно, чтобы образовалась зона электромагнитной аномалии, — дополнил Ас.
— А здесь их десятки... — Я с ужасом представил, что там, под лозами.
— Сотни, — буркнул Неман, производя какие-то манипуляции с бампом. — Все пересечения в радиусе четырех тысяч километров разорваны, а линии перенаправлены сюда и в аналогичные конструкции над Геленджиком и Анапой.
— Так их три?
— Пока — три, — заметил Гамбург. — Сепаратоз поразил еще весь восток.
— Вы думаете эта хренатень и сепаратоз связаны?
— Он был зафиксирован в этих трех городах.
— Да, но на востоке сепаратоз появился раньше. Там тоже что-то выросло?
— Нет, — уверенно ответил Неман вместо Гамбурга.
— Вы хотите подождать, чтобы убедиться наверняка? — язвительно улыбнулся Гамбург, проведя взглядом по нам.
— А вы хотите прямо сейчас туда полезть? — недоверчиво прищурился я, кивая на лозы.
— Надо же посмотреть вблизи, что это такое, перед тем как его накроет бомбардировка? — С лица Гамбурга не сходила ядовитая ухмылка. Он так ненавидел Миротворцев, что не мог даже прикинуться дружелюбным.
— Не боитесь общественного резонанса?
— В сумме во всех пострадавших городах погибло больше пяти миллионов человек. Вашу разборку с голиафом видела вся Москва, а остальной мир посмотрел по телевизору. Теперь еще эти чертовы кусты тут повырастали. Как ты думаешь, будет ли обществу дело до какой-то там бомбардировки?
— Так чего мелочиться? — вклинился Виктор. — Сразу вводите войска, подтягивайте артиллерию, танки.
— Вполне возможно.
— Ну, тогда вперед. Только я с вами не пойду. Еще пожить хочу.
— Тебя и не звали, — прошипел ему Вал.
— Не считаете ли вы, что нам стоит разделиться? — решил спросить дядюшка Сет.
— Чтобы мы случайно приняли друг друга за врагов и перестреляли? — усмехнулся Вал. — Нет уж. Пойдем все вместе. Но господа из ГУПИ пойдут первыми.
— Уже несемся! — рявкнул Шакал.
— Идем все вместе. — Ас умел приводить к консенсусу.
— Я не уверен, что нам стоит туда соваться, — высказался Неман. — Черви не смогут там нормально ориентироваться. Нас может выбросить куда угодно, и хорошо, если это будет выше уровня земли. Мне бы не хотелось оказаться погребенным заживо. Наша внутренняя связь там тоже бесполезна. И на радио я бы не надеялся. Попав туда, мы окажемся отрезаны от внешнего мира.
Виктор подкинул свою монетку. Сверкнув в темноте, она упала на его тыльную сторону ладони, и он довольно произнес:
