— Тебя.
Голос женщины, чужой и бесцветный, насторожил Валентина, но Артём словно ничего не заметил. На его губах расцвела кровожадно игривая улыбка, шоколадные глаза подёрнулись серебром, а щёки залил сочный румянец.
— Чудесная идея, девочка. Мы сразимся! — И в руке шута возник тонкий сверкающий меч. — В бой!
Маруся глухо застонала, встряхнула волосами, и тяжело, будто преодолевая сопротивление, потянулась к клинку.
"Убей. Убей. Убей", — набатом звучало в голове.
Ладонь легла на рукоять, пальцы как будто приросли к ней, и с криком "Нет!" — Маруся выхватила из ножен меч.
"Убей!"
— Не хочу... Я не буду убивать его...
"Будешь!" — взревела Камия, и, взвыв, как раненный зверь, Маруся шагнула к временному магу.
— Прости, Тёма. Я больше не могу...
— Вот и славно! — воскликнул Артём и ринулся в бой.
Кристер, Валентин и придворные, затаив дыхание, следили за поединком. Противники сражались не на жизнь, а на смерть. Их отточенные, плавные движения завораживали, и схватка казалась вдохновенным, упоительным танцем. Артём и Маруся кружили по залу, бросались друг на друга и отскакивали, катались по полу и взлетали в головокружительных прыжках. Звон стали, короткие возгласы сражающихся, восхищенные вздохи придворных. Бой длился и длился, а шут и наложница не нанесли друг другу даже пустячной царапины. Валечка вместе со всеми наблюдал за поразительной схваткой, и ему вдруг показалось, что в трапезном зале Ёсского замка дерутся не живые существа, а биороботы, запрограммированные на самоуничтожение. Маг вздрогнул, потянулся к разуму Маруси, затем Артёма и побледнел: их обоих саваном окутывал необычный скользящий щит, пробить который Валентин не смог, как ни старался... "Будут драться, пока не ослабнут, потом упадут, а дальше?.. Их добьёт даже немощный старик или ребёнок! Кому это нужно? Кто из магов мог создать столь странный щит? Где он прячется? — Валя с опаской и настороженностью оглядел придворных, повернул голову к графу, и глаза его расширились: щит Артёма пропал. — Убить Кристера — проще пареной репы, но зачем? Маше и Тёме это не поможет, а панику создаст!" Валечка поморщился, и его магический взгляд пробежался по замку и его окрестностям, достиг городских стен и устремился к "Камийской мечте", где в шикарных апартаментах на втором этаже Ричард и Бастиар неспешно поглощали обед и увлечённо обсуждали приёмы боя на мечах и саблях. "Нашли общий язык", — усмехнулся Валентин и "вернулся" в трапезный зал. Артём и Маруся продолжали сражаться, а он всё не мог придумать, как остановить их.
Время уходило, как вода в песок, придворные и граф заскучали, но шут и наложница не замечали ни времени, ни усталости. Прошло ещё минут двадцать, и Кристер, не выдержав, рявкнул:
— Хватит!
Его не услышали: Артём и Маруся сражались, и ничего, кроме битвы, для них не существовало. Граф с подозрением покосился на Солнечного Друга и крикнул:
— Стража! Растащите их!
Гвардейцы бросились выполнять приказ — не вышло: они со всех ног бежали к бойцам... и не могли добежать.
— Магия, — сквозь зубы процедил граф и всем корпусом повернулся к Валентину: — Останови их, целитель.
— Зачем? — беззаботно пожал плечами землянин, поднёс ко рту бокал, но передумал и поставил его на стол. — Пусть играются! Такие у нас, магов, развлечения.
Кристер сжал кулаки:
— Сейчас же останови их, маг, не то и тебя казню!
— Вряд ли. Артём ушёл в схватку с головой, ему не до защиты любимого хозяина. Так что, одно неверное движение, Ваше сиятельство, и в Камии станет одним графом меньше.
— Лжёшь!
Валентин криво усмехнулся, едва заметно пошевелил пальцами, и горло правителя Крейда сдавила ледяная рука. Не в силах вдохнуть, граф выпучил глаза и со страхом уставился на мага.
— Вот так-то, Кристер, кончилось твоё правление, — беззлобно произнёс Валентин, продолжая наблюдать за Артёмом и Марусей. — Завещание написал?
Он ослабил хватку, и граф судорожно вдохнул:
— Ты трус, целитель. Я бы убил тебя, не задумываясь.
— А толку? Одним графом больше, одним... Чёрт!
Валентин вскочил, уронив стул, и замер: фигура Артёма словно раздвоилась. До предела распахнув глаза, землянин смотрел, как бесплотный фантом скользит за спиной шута. В голове раздался щелчок, словно в телевизоре включился звук, и он услышал настойчивый голос:
"Хватит играться, шут! Обезоружь её и приступим к пыткам!"
"Не хочу! Она мне нравится!"
"Слюнтяй! Ты надоел мне! Не хочешь, чтобы мы её пытали, тогда мы с ней будем пытать тебя!"
"Не надо!"
"Поздно! — Фантом раскинул руки и сжал шута в объятьях. — Он наш, Мария!"
Валечка испуганно ахнул: Артём вскрикнул, выронил меч и со всего размаха шлёпнулся на пол. Маруся молнией метнулась к нему и приставила остриё меча к горлу. В трапезном зале стало тихо, как в склепе. Взгляды камийцев были прикованы к сияющему лезвию наложницы. А сама женщина словно превратилась в соляной столб. Лишь губы её беззвучно шевелились, да рука, сжимавшая рукоять, едва заметно дрожала. Бесшумно, точно боясь нарушить гробовую тишину зала, Солнечный Друг поднялся и стал медленно приближаться к Марусе, не спуская растерянных глаз с узкого клинка.
— Маша, посмотри на меня.
Женщина не откликнулась. Тогда маг тихо щёлкнул пальцами, и рядом с ним возникли Ричард и Бастиар. Увидев жену и поверженного друга, инмарец закусил губу, рванулся было к ним, но щит отбросил его назад.
— Чёрт! Она всё же добилась своего!
— Кто? Маруся?
— Моя жена ни причём! Это всё Камия, будь она проклята!
— Вот оно что... — Валентин нервно потёр виски. — Магия мира мне не по зубам, вот если бы здесь был Дима... Дима!
На губах целителя заиграла дьявольская усмешка. Он посмотрел на застывших, будто скульптурная группа, Артёма и Марусю и крикнул:
— Дима вернулся!
И каким-то непостижимым образом имя друга прорвалось сквозь скользящий щит Камии и достигло ушей шута и наложницы. Маруся тотчас убрала меч в ножны и обернулась, а Артём вскочил.
— Где Дима? — хором воскликнули они, рыская глазами по залу.
-Здесь, — усмехнулся Валентин, и Артём со всех ног бросился к нему, походя разрушив щит Камии.
— Где он?
Временной маг подбежал к Солнечному Другу, заглянул ему за спину и обиженно заявил:
— Ты обманул меня! Гад! Они опять издеваются над нами!
"Так убей его! — Принц Камии в чёрном с серебром плаще возник рядом с шутом и ехидно оскалился: — Мы здесь самые сильные, шут! И все остальные должны трепетать перед нами. Убей их всех! У тебя длинный список".
Артём согласно кивнул, но тут раздался душераздирающий крик Ричарда:
— Маша!!! Нет!!! Не умирай!!!
Инмарец прижимал к себе бьющуюся в агонии жену, а в его глазах блестели слёзы.
"Я предупреждала, — прозвучал в его голове рокочущий голос Камии. — Зачем мне непокорная рабыня? Пусть сдохнет! И тот, кто попытается помочь ей, тоже умрёт!"
Инмарец повернулся к Солнечному Другу:
— Ты слышал?
— К сожалению. Но я всё равно попытаюсь.
Он отодвинул Артёма в сторону и шагнул к Марусе.
— Стой, Валя! Ты не справишься! Уступи дорогу профессионалу! — внезапно раздался за его спиной спокойный знакомый голос.
Нервно сглотнув, Валентин обернулся и посмотрел в ясные шоколадные глаза. Запах безумия почти исчез, а улыбка на губах была почти такой же искренней и весёлой, как при их первой встрече...
— Почти... — пробормотал Солнечный Друг, и Артём весело рассмеялся:
— Я был одним, стал другим, но всё вместе гораздо интереснее. Не парься, Валя, мы поможем, не так ли, принц?!
"Конечно, поможем!" — откликнулся принц Камии, протянул руку, и шут сжал её. В тот же миг пёстрые шутовские одежды заволокла тьма, остроносые туфли превратились в высокие черные сапоги, цветной костюм — в чёрные брюки и рубашку, на плечи лёг чёрный с серебром плащ.
— Принц вернулся... — пронеслось над столом, а Кристер поднялся и направился к Артёму:
— Наконец-то мы поговорим!
Принц обернулся и приложил палец к губам:
— Не шуми, граф. Мне не до тебя. Поговорим позже.
— Но Катарина...
— Заткнись и сядь!
Артём взмахнул рукой, и воздушная волна впечатала Кристера в кресло. Граф испуганно икнул и с трепетом уставился на сына великого Олефира.
— Так-то лучше, — снисходительно улыбнулся Артём и посмотрел в окно на белоснежное солнце.
"Что тебе надо?" — с недовольным ворчанием поинтересовалась Камия.
"Ты предала своего повелителя! Ты посмела приказать сопливой девочке убить меня! Самой-то не смешно?"
"Ты забываешься, маг! Если тебе удалось на несколько минут стать нормальным, это не значит, что ты всесилен. Я найду способ убить тебя!"
"Не обольщайся, голуба. Я — временной маг, и могу уничтожить тебя в любой момент и в любом состоянии".
"Угрожаешь?"
"Предупреждаю".
"Ты пожалеешь о своих словах, принц!"
"Отдай мне Милену и я прощу твою грубую выходку. Иначе..." Временной маг прищурился, и снежное камийское солнце потеряло ослепительно-белый блеск, подёрнулось серой дымкой.
"Хорошо. Забирай", — быстро сказала Камия, и Артём язвительно улыбнулся:
"Спасибо".
Судороги прекратились. Маруся открыла глаза, и Ричард поставил жену на пол. Едва ноги женщины коснулись каменных плит, она склонила голову и хрипло проговорила:
— Спасибо, повелитель. Моя жизнь принадлежит Вам. Приказывайте.
— Живи, — небрежно бросил Артём и посмотрел на Ричарда: — Всё в порядке, дружище, расслабься.
Маг с игривым лукавством подмигнул инмарцу, покачнулся и вдруг повалился на пол.
— Тёма! — испуганно вскрикнул Валентин, бросился к другу и положил руку на холодный мокрый лоб. — Очнись!
Но Артём не подавал признаков жизни. Несколько мгновений в зале стояла напряженная тишина, а потом камийцы разом выдохнули и заговорили, обсуждая странные события, свидетелями которых стали. А Кристер, увидев врага беспомощным, вскочил и истошно заорал:
— Стража! Он самозванец! Убейте его!
После недолгой заминки гвардейцы бросились выполнять приказ, но Ричард, Маруся и Бастиар выхватили мечи, и над телом принца закипела битва. Валентин же колдовал. Теперь, когда Артём впал в забытьё и утратил контроль над сознанием, он наконец увидел всё, что произошло с ним и Димой в Ёсском замке. Воспоминания друга, ясные, чёткие, красочные, накатывали штормовыми волнами и помимо воли намертво запечатлевались в памяти. Они мешали целителю сосредоточиться, слова лечебных заклятий таяли в них, как сахар в стакане чая, и пропадали втуне — Артём не желал приходить в сознание. Валентин растерялся. Он замолчал и стал лихорадочно обдумывать, как привести друга в чувство, и в этот момент услышал истеричный крик графа:
— Полмиллиона бааров за голову шута!
Огромная награда прибавила гвардейцам храбрости, и они с удвоенной силой ринулись на камийскую мечту и каруйского графа. На рукав солнечного балахона брызнула кровь, и целитель, закусив губу поднял голову и посмотрел на Кристера. Граф улыбался во весь рот, зеленовато-голубые глаза пылали злобой, ненавистью и решимостью. Он наблюдал, как гибнет ёсская гвардия, а в голове крутилось: "Они должны быть мертвы. Все. Любой ценой! Только так я смогу выжить!"
"Чёрта с два! Вот вылечу Тёму и убью тебя, падаль!" — мысленно прошипел Валентин и вновь склонился над другом. На этот раз он не стал читать заклинаний и не позволил чужим воспоминаниям сбить себя с толку. "Живи!" — непрерывно твердил целитель, всё глубже и глубже проникая в сознание временного мага. Ему казалось, что прошла вечность, прежде чем Артём начал приходить в себя. На бледные щёки вернулся румянец, губы порозовели, веки дрогнули, и на Валю взглянули безумные шоколадные глаза.
— Здравствуй, Солнечный Дружок. Ты опять влип в историю?
— Вставай, Тёма. Ты свободен, — устало сказал Валечка и отвёл взгляд: он надеялся, что Артём очнётся более-менее нормальным, но увы...
— Не кисни, дружище! — расхохотался принц Камии и вскочил.
Он одарил Кристера обворожительной улыбкой, взъерошил волосы, и гвардия бывшего правителя Крейда пала. Ричард, Маруся и Бастиар убрали мечи в ножны, а придворные вжались в высокие стулья, боясь пошевелиться. Артём хлопнул по плечу каруйского графа:
— Привет, Басти! Солнечный Дружок не ошибся, захватив тебя в Ёсс. Принц Камии вернулся, а значит пора собираться его свите. А то как я буду веселиться без зрителей?
И, откинув голову, бешено расхохотался.
— Да здравствует принц Камии!!! — прокатилось по залу.
Артём оборвал смех, сочувственно улыбнулся придворным и оскалился:
— Поздно, друзья мои. Вы опоздали с извинениями.
Камийцы беспомощно посмотрели на бывшего правителя Крейда, который сидел во главе стола с непроницаемым лицом, и, не мигая, взирал на заклятого друга.
— Не смотрите на графа, друзья мои. Он, в отличие от вас, останется в живых, ибо согласно завету моего великого отца: "Сделать рабом сильного — великое искусство!", сделал рабом самого принца Камии! Я дарую ему прощение.
— Не нужно мне Ваше прощение! — с презрением выкрикнул Кристер. — Катарина...
— Заткнись, бестолочь! — рассмеялся Артём. — О твоей драгоценной наложнице мы поговорим позднее, а сейчас...
Принц Камии взмахнул руками, крутанулся на каблуках, и придворные заорали. Бастиар едва заметно скривился, Валентин поморщился, правители Инмара побледнели — все они хотели бы покинуть трапезный зал, превратившийся в гигантский эшафот, но оставить Артёма сейчас было равносильно самоубийству. А безумный принц Камии со злым удовлетворением смотрел, как плоть сползает с тел ёсских аристократов, обнажая белую кость, как кровь, словно вода, течёт по каменным плитам зала, и глаза его пылали ослепительными ледяными факелами.
Ричард прижал Марусю к себе, с горечью сознавая, что его кошмар стал явью: бывший правитель Крейда восседал во главе стола, за которым сидели скелеты, увешанные золотом и драгоценностями. И даже после смерти в их пустых глазницах остался жить страх.
— Тебе понравилось моя шутка, Крис?
— Вы всегда были великолепны, принц.
— А ты всегда умел оценить это. Так что, за мной! Прошвырнёмся по замку, приятель! Я хочу, чтобы ты досмотрел представление до конца!
— Как угодно Вашему высочеству, — бесстрастно отозвался граф, поднялся и последовал за сюзереном.
На пороге Артём обернулся, посмотрел на друзей, чуть задержал взгляд на Бастиаре и, свернув ледяными глазами, мягко сказал:
— Вам лучше остаться здесь, ребята.
Каруйский граф почтительно поклонился, а Валечка, Маруся и Ричард облегчённо выдохнули: они не горели желанием присутствовать на кровавом спектакле принца Камии.
Глава 4.
Пир во время чумы.
Едва за Артёмом закрылись двери, Бастиар строго взглянул на Валентина:
— Почему ты не вылечил принца, маг?
Землянин пожал плечами, потёр лоб и скривился:
— Безумие Тёмы неизлечимо. Во всяком случае, мне это не под силу, и, боюсь, не родился ещё тот целитель, который сможет привести его бедную головушку в порядок.
