* * *
Потом в книжках, которые в Белоруссии (как и в других республиках бывшего Союза) по-новому трактуют хронику местной жизни, мы постоянно натыкались на дивные "переходы" и "перескоки". Нынешний курс истории страны начинается с первого отделившегося от Киевской Руси княжества — Полоцкого. Монгольские нашествия здесь "пропускают" — собственно, потому она и Белая, та Русь, что под татарами никогда не была и дани не платила. Зато сразу переходят к Великому Княжеству Литовскому, в его состав входила добрая часть здешних земель. "Завоевателями" и "агрессорами" в этом историческом куске представляют прибалтийских тевтонцев и "московитов", постоянно посягавших на литовские земли. Затем по школьному курсу — Речь Посполитая, объединившая Польшу и Литву, а потом — череда русско-польских стычек-войн, во время которых больше всего страдали именно нынешние белорусские земли. Так, во времена правления царя Алексея Михайловича "сломали" большинство местных замков, а "доламывал" оставшееся уже Петр I во время Северной войны. Потом идут разделы Польши и последующие народные восстания, называемые сейчас почему-то "польско-белорусскими", а дальше уже пошла хроника жизни пусть и западной, но всё же окраины Российской империи... Нехилая мешанина, не правда ли? Курс истории, наглядно иллюстрирующей, что страна эта всегда была "проходным двором". Иначе как можно в одном школьном учебнике последовательно излагать кусочки историй различных... даже не государств, а целых цивилизаций! Впрочем, в сегодняшнем Казахстане всё примерно так же — сначала у них там саки со скифами, потом Чингисхан с Тамерланом, а потом сразу "покровительство России". Но у тех хоть какие-то попытки государственности были — не зря же они своих ханов сейчас так возвеличивают. У Белоруссии даже этого ничего нет. Поэтому исторический герб (как его называют здесь, "Пагоня" — изображение конного рыцаря с мечом в руке) совпадает с гербом литовским, а флаг (бело-красно-белый) так похож на польский. Недаром же Лукашенко фактически восстановил советскую символику, убрав с неё только серпы-молоты. Парадоксально, но советский период в истории был чуть не единственным, когда с белорусами считались как с этносом, и у них существовало подобие суверенитета (16). Не считать же, право, первым государством тот неполный год во время Гражданской войны, что существовала так называемая "Белорусская Народная Республика" под покровительством немецкого кайзера...
* * *
Выйдя на улицу, мы собрались пообедать — благо ресторанчик с "летником" находился прямо напротив музея. В каком-то российском журнале я читал, что меню бизнес-ланча в Минске утверждается местным горисполкомом (17) как обязательное для всех заведений общественного питания в городе, но информацию сию я воспринял тогда как шутку. Сейчас же я действительно обнаружил в меню "бизнес-ланч", расписанный по дням недели и отличающийся от всего остального по цене раза в три, а потом в некоторых других ресторанчиках и кафе мы находили очень похожие списки блюд с очень похожими ценами. Только мы из этого ассортимента больше ничего не выбирали, потому как в первый раз наш заказ (это, правда, был "бизнес-ланч", то есть быстрый обед для занятого трудом люда!) несли минут сорок-пятьдесят. Из чего можно сделать вывод, что законы "рыночного сопротивления" работают и при "совке" — обязательность дешёвого питания во всех кабаках начисто обесценивается скоростью его приготовления.
Далее мы проследовали в "университетский" квартал, внутри которого в тенистом сквере располагается целая россыпь памятников местным средневековым деятелям культуры: беседующим друг с другом философам Симеону Будному и Василю Тяпинскому, проповеднику Кириллу Туровскому, поэту эпохи Возрождения Николаю Гусовскому, белорусскому первопечатнику Франциску Скорине и святой Евфросинии Полоцкой. Последние два персонажа, вообще, культовые в сегодняшней Белоруссии. Памятники Скорине, издавшему первую книгу (кстати, не в Литве-Белоруссии, а в Праге) в 1517-м году, есть, по-моему, во всех более-менее крупных городах республики — правда, я не очень понимаю, за что именно ему отдают такие почести. Наш Иван Фёдоров, напечатавший своего "Апостола" всего на сорок семь лет позже "Псалтыря" Скорины, всё-таки остаётся "локальным" героем конкретной эпохи. А внучка полоцкого князя Всеслава Чародея Предслава, принявшая в монашестве имя Евфросиния, была действительно святым человеком — развивала благотворительность, занималась просвещением, строила храмы и основала в 1125-м году в Полоцке Спасо-Евфросиниев монастырь. Эта святая негласно считается покровительницей Белоруссии, а история исчезновения во время войны шестиконечного креста преподобной так же загадочна и так же активно обсуждаема в республике, как история пропажи Янтарной комнаты — в России.
Главный корпус университета фасадом выходит на центральную площадь столицы, площадь Независимости, образуя с украшенным угловатой башней-часами управлением минского метрополитена и зданием местного горисполкома единый ансамбль. С юго-западной стороны площадь замыкает еще одно образовательное учреждение, пединститут — четырнадцатиэтажная "свечка" с гербом города у самой крыши — изображенной скорее в католической традиции девой Марией в окружении ангелов. А напротив "линейки" университет-метроуправление-горисполком разместился "Будынак Ўрады", то есть Дом Правительства — конструктивистское "громадье" начала тридцатых с гербом республики на фасаде и непременным памятником Ленину перед собой. При немцах в "советском" здании, построенном в модном для всей Европы стиле, находилась комендатура и штаб ВВС, я даже видел в интернете фотографии тех лет — со свастикой вместо герба Белорусской ССР. Перед отступлением оккупанты заминировали здание, но оно всё же каким-то чудом осталось целым и невредимым. Удивительно, но все минские довоенные "дворцы", спроектированные архитектором Иосифом Лангбардом — Дом Правительства, Дом офицеров, оперный театр, академия наук во время войны практически не пострадали, и при восстановлении столицы, я так понял, именно от этих оставшихся "доминант" отталкивались градостроители.
Справа от правительственного дома притулился сильно выпадающий из общей довольно помпезной картины костёл красного кирпича, выполненный в псевдороманском стиле — в Кёльне, говорят, очень похожий собор имеется. Минский "Красный костёл" построен в начале двадцатого века по заказу богатой семейной пары Войниловичей в память об их рано умерших детях, Симеоне и Елене, или, если по-белорусски, Сымоне и Алёне — в нише боковой стены храма есть даже небольшая скульптурная композиция, по-видимому, изображающая детей-ангелов.
Перед самим собором стоят два памятника. Один из них — воинственный архангел Михаил, поражающий копьём крылатого змея, а второй — японский колокол, подаренный городом Нагасаки в память о чернобыльской катастрофе, ведь именно югу Белоруссии больше всего "досталось" радиации после аварии на приграничной украинской АЭС. Господи, до чего же всё-таки земля эта многострадальная — даже в мирное время покоя ей нет!
Мы решили зайти в костёл. Тяжёлые металлические двери сначала со скрипом отворились, а затем с грохотом захлопнулись за нами — так, что обернулись все присутствовавшие. В храме шла проповедь на белорусском языке, но своим появлением мы ни на секунду не прервали бодрую речь священника. Пристроившись на последней скамеечке, мы стали слушать ксендза, но больше, конечно, рассматривать убранство собора. Я впервые оказался в католическом храме, и мне он почему-то сразу напомнил "внутренности" питерских дворцов — хотя, наверняка, всё было совсем наоборот. Это Зимний и Большой дворец в Петергофе украшали по образцам европейским, в том числе заимствуя что-то из католической традиции.
Белоруссия, к слову, до удивления веротерпима. Доля католиков в стране не очень большая, процентов пятнадцать, большинство всё-таки православные, но Рождество здесь официально празднуется и по григорианскому, и по юлианскому календарям, то есть и 25 декабря, и 7 января. Может быть, и нам в России надо взять пример — и на государственном уровне, имея такое количество сограждан-мусульман, отмечать не только Пасху, но и, например, праздник Ураза-Байрам (18)? А ещё, как вариант, чуть проще относиться к папским посланникам? Хоть убейте, не верю я, что "воинственные католики" первым делом бросятся отвоевывать у православных храмы и людские души. И даже если "отвоюют" кого-то — значит, не так крепки души те были... Я, к слову, остро испытываю нехватку настоящего, глубокого понимания родного мне православия, чего уж там про католичество с исламом говорить. Может быть, пора уже хотя бы в порядке "факультатива" что-то такое преподавать в наших школах? И не только, наверное, в школах — мы, взрослые, тоже изувечены атеизмом — да не им, наверное, а просто собственным бескультурьем и леностью ума. Потому так спокойно и выносим (в душе у себя, прежде всего) оправдательные приговоры убийцам таджикских детей...
Площадь Независимости — кстати, одну из самых больших площадей в Европе — в начале нынешнего века существенно реконструировали, превратив её в аналог московской "Манежки" — такой же подземный торговый центр, такие же стеклянные купола на поверхности. Когда шли работы, и центр города был основательно перекопан, местные, говорят, шутили: мол, Лукашенко крупнейшее в Европе картофелехранилище строить решил. Ан нет — совершенно "московский" столичный "понт" получился: бутики, ювелирные магазины и лавки с сувенирами.
Возле минской "Манежки" даже фонтан, как в Москве, имеется — правда, здесь он украшен гербами шести областных центров: Брест — натянутый лук со стрелой, Витебск — профиль Иисуса, Гомель — лежащая рысь, Гродно — олень с крестом в рогах, Минск — Богородица (или, наверное, правильнее сказать, "Матка Боска") с ангелами, а Могилёв — три замковых башни с рыцарем в открытых настежь воротах. Гербы многих белорусских городов, в отличие от городов российских, настоящие — в том смысле, что появились они в средние века одновременно с европейскими гербами по тому же, что и в Европе, магдебургскому праву, уникальной системе городского самоуправления, действующей чуть не до сих пор.
Справа от костёла стоит вычурный симпатичный домик в стиле "модерн", очень похожий на "новодел", за которым находится интересный памятник, "Зодчий" — немолодой бородач "колдует" над красивым барочным костёлом, доходящим персонажу едва до пояса, и парой бревенчатых крепостных башен. Вроде бы оригинально, но у меня он вызвал какие-то ненужные ассоциации с Гулливером и "субъект-объектными" отношениями — я, конечно, понимаю, что каждый исторический дом строился кем-то и по чьей-то инициативе, но в душе всегда тайно надеюсь на "Божий промысел", и архитектор со строителем тогда просто "ведомые"...
Фактически от площади Независимости начинается одноименный проспект. Кстати, немного о белорусских переименованиях. В отличие от многих республик бывшего Союза в Белоруссии подошли к делу "возвращения исторических названий" и "увековечиванию новых героев" так же, как в большинстве провинциальных городов России, то есть переименовали только самую малость. Площадь Ленина в Минске стала площадью Независимости (хотя станция метро под ней так и осталась с именем вождя в названии), проспект Ленина стал проспектом Франциска Скорины, ну и по мелочам ещё. Основные центральные улицы так и остались улицами Кирова, Энгельса, Карла Маркса, Свердлова и Володарского. Вторая волна переименований, как ни странно, случилась довольно поздно — в 2005-м году, и, насколько я понял, в обществе была воспринята совсем не однозначно. Тогда сменили свои названия тоже несколько улиц и проспектов, но больше всего минчан возмутили странные "рокировочки". Центральный проспект Франциска Скорины стал проспектом Независимости, в то время как именем белорусского первопечатника назвали улицу Староборисовский тракт в районе новостроек. А ещё проспект Машерова, носящий имя любимого в народе первого секретаря белорусской компартии, погибшего в автокатастрофе в 1980-м году, вдруг оказался проспектом Победителей. Правда, в проспект Машерова переименовали тоже широкую и тоже магистральную улицу Варвашени (19), а именем Варвашени, в свою очередь, назвали улицу Енисейскую на самой окраине... В общем, никого особо не обидели — ни пенсионеров, ни "патриотов", но основательную путаницу в городскую топонимику внесли. Теперь, когда говорят, например, "проспект Машерова", обязательно уточняют: "Тот, что Варвашени", или наоборот: "Тот, который сейчас проспект Победителей".
На проспекте Независимости (он же проспект Франциска Скорины и Ленина), сразу за площадью располагается самая шикарная в городе гостиница "Минск", а напротив отеля — наверное, самый помпезный "сталинский" дворец, из тех, что мне доводилось видеть, Главпочтамт: массивные колонны и пилястры, ажурные капители и скругленный высокий портал. Венчает всё это "победное" величие герб СССР. Обалдеть! Как в таком пафосе, интересно, себя почтовые тётки чувствуют? Небось носок в шаге тянут и осанку держат, как гвардейцы из почётного караула. Надо будет потом обязательно сходить проверить.
Дальше по проспекту следуют чуть менее вычурные, но всё такие же величавые дворцы: разнообразные министерства, Центральный книжный магазин, ГУМ, Госбанк, Центральный универсам с МакДональдсом в двух этажах. На их фоне отчётливо выделяется зловещее жёлтое здание с нелепым бельведером. Во "дворце" размещается местный комитет госбезопасности. Башенку-бельведер, кстати, действительно "прилепили" к классическому сооружению с колоннами в последний момент — сделали это по приказу послевоенного главы республиканского комитета Лаврентия Цанавы, коллеги и земляка Лаврентия Берии. В народе, говорят, эту башню так и звали, "башня Цанавы" — мол, "высоко сижу, далеко гляжу". Дабы уравновесить архитектурный ансамбль, местным "зодчим" пришлось "влепить" по бельведеру ещё и на два здания, "открывающие" перпендикулярную проспекту улицу Комсомольскую с тенистой аллеей и бюстом "железного Феликса". В общем, сплошные башни получились.
Гуляя, мы несколько раз пересекали широченный проспект Независимости — то к одному книжному, то к другому, то дворец очередной разглядеть поближе, а то, наоборот, взглянуть на него издалека, но каждый раз поражались вежливости местных водителей. Стоило нам только сделать шаг на пешеходный переход, как тотчас с двух сторон останавливались несколько рядов автомобилей — так, что нам аж неловко становилось. Кстати, такая аккуратность и предупредительность ни капельки не влияет на транспортную загруженность города — у нас, как известно, любят оправдывать своё хамство по отношению к пешеходам вечными "пробками". В Минске очень много машин, но автомобильных заторов мы там не видели. Всё дело, видимо, в элементарном соблюдении правил и нормальной организации движения. На той же, не очень широкой улице Маркса мы, например, наблюдали забавную сценку — к обочине припарковалась машина, водитель, как принято, включил "аварийку" и отправился к магазинчику. Внезапно откуда ни возьмись появился милиционер, который громко крикнул "симулянту":
