— За что? — почти обиженно спросила Клима.
— Да просто так! Привет передали. Но здорово, что эта сударыня не подняла крик!
— Наверное, она своим даром почуяла, что мы творим благое дело, — саркастично отметила Клима, убирая ладонь с макушки. А то глупо получается — подзатыльник был едва ощутимый. Но очень неожиданный!
Люди в коридоре стали попадаться чаще — но уже незнакомые, по большей части патрульные и часовые. Поначалу лазутчики успевали спрятаться в боковых ходах, а потом Клима взяла и вышла навстречу очередному патрулю, да с таким наглым и уверенным видом, что ей даже поклонились.
Больше они не прятались. Клима шла впереди, властная и стройная, в развевающемся желтом платье, а Тенька спешил следом, восхищаясь злокозненностью своей обды и стараясь не отстать.
* * *
За маленьким решетчатым окошком было темно и тихо — сонный предрассветный час. Зарин дремал, полусидя на единственном топчане и уронив голову на грудь. Его золотистая челка падала на закрытые глаза и нос, дыхание было тихим и чуть сипловатым.
К Гере сон не шел. Пожалуй, юноша не смог бы заставить себя уснуть, даже если бы ему предложили за это свободу. Гера стоял у окошечка, держась холодными от сквозняка пальцами за частые металлические прутья, и напряженно вслушивался в тишину. Клима не может отступить, значит, вот-вот начнется атака. Или с первыми лучами рассвета, или немного раньше. А рассвет уже близко. Скоро первые лучи солнца выглянут из-за Доронского моря, заблестят на волнах Принамки, вызолотят крыши и утонут в черной земле, кое-где распаханной к посевной. А потом взберутся, один за другим, по неровным пикам Западных гор и уйдут дальше, куда еще не забирались даже горцы, на неведомую землю, которую кому-нибудь непременно суждено открыть.
Но сначала будет атака. До стен отсюда далеко, хотя в предутренней тишине можно будет расслышать суету, крики, взрывы выстрелов... Нет, какие выстрелы, Тенькины заряды потрачены в прошлом бою! Но, может, они с Климой придумали что-нибудь новое?
Гера переступил с ноги на ногу, облизнул сухие губы. Пить, впрочем, не хотелось, как и есть — мысли были заняты другим.
А где-то далеко, на северо-востоке отсюда, в маленькой деревеньке, так и не успевшей превратиться в крепость, ждет возвращения близких самая красивая девушка на свете. Нет такой ни среди сильфов, ни за морями, ни за горами. И ради того, чтобы попасть в число ее близких Гера готов был даже сию секунду лечь спать. Но это все равно не помогло бы, и юноша стоял, смотрел, слушал...
Звуки донеслись не с площади, как он ожидал, а из-за запертой двери. Сначала были быстрые шаги, потом с замком кто-то завозился, неумело пытаясь впихнуть сперва один ключ, потом другой, третий...
"Это не стража, — подумал Гера. — И не Сефинтопала, тот не стал бы спешить и таиться. Но тогда кто?"
Идея о спасении казалась настолько идиотической, что даже не рассматривалась.
Зарин спал чутко, и при первых же звуках копошения в замке поднял голову, часто моргая, чтобы согнать остатки сна.
— Нас все-таки решили отвести к стене и сбросить? — ровным голосом поинтересовался он.
— Не похоже, — тихо отозвался Гера. — Или они настолько вне себя от предвкушения, что волнуются и путают ключи?
— Значит, кто-то незапланированный, — сделал вывод Зарин и откинул с лица волосы. — Может, сударыня Налина решила с нами поговорить?
Гера оглянулся на окно.
— В четыре с лишним утра? И у меня не получается представить ее по ту сторону двери в волнении и со связкой непонятно где добытых ключей.
Зарин пожал плечами и остался сидеть на топчане. Гера отвернулся от окна и уперся спиной в стену. Оба выжидательно глядели на дверь.
Та не заставила их долго мучиться неизвестностью и со скрипом распахнулась, явив узникам их обду, сжимавшую в обеих руках по несколько колец с ключами и традиционно жизнерадостного Теньку.
— Доброе утро! — объявил колдун. — А мы за вами! Интересненько вы тут устроились!
— Как, Фирондо уже наш? — изумился Гера, отказываясь верить, что умудрился пропустить момент взятия.
— Пока нет, — опроверг дикую догадку Тенька. — Но с таким главнокомандующим, как ты, мы его уже к вечеру возьмем!
До Зарина тем временем дошло другое.
— Вы что, пробрались сюда одни?!
— Почему одни? — возразил Тенька. — Вдвоем!
— Я Климу тебе доверил, чтобы ты ее охранял, а не втравливал во всякие авантюры!
— Так я и охраняю! Во, вместе с ней пошел.
— Тихо, — коротко велела Клима, и все замолчали. — Идемте отсюда поскорее.
Но тут неотложные вопросы появились и у Геры.
— Как вы сюда прошли? Откуда у вас столько ключей? Вы перебили всю охрану?!
— Мы попросили, и нам отдали, — беззаботно объяснил Тенька. — Ну, ладно, не мы, а Клима. Она так интересненько умеет просить! Говорит "дай" — и готово дело! Правда, пока мы разобрались в этой куче, уйма времени ушла. Но ничего, теперь у нас столько трофейных ключей, что ничего не придется ломать! А я сначала хотел взорвать эту дверь, а Клима говорит, мол, много шуму будет. Хотя, если тут поковыряться и как следует изучить...
— Тенька! — единодушно воскликнули все трое.
— Неучи! — привычно отмахнулся колдун, умолкая.
Когда они покидали комнатушку, Тенька ненадолго замешкался у топчана, но потом быстро нагнал остальных. Выбираться подземными коридорами не было времени — небо уже светлело — поэтому Клима повела всех напрямик, через верхний город. Редкие заспанные часовые сами распахивали перед ней двери, даже ключи не понадобились. Тревога поднялась немногим позже, когда часть часовых опомнилась, а посты отправился проверять сам Эдамор Карей.
Влетев в опустевшее узилище, самый известный ведский колдун и вояка замер, не сделав и пары шагов от порога. На топчане, поверх заботливо расстеленного носового платочка лежал, подмигивая и кося во все стороны, его собственный глаз, давеча отнятый в бою.
Тенька был верен своим намерениям.
— Догнать, — выдохнул Эдамор Карей, не в силах оторвать взгляд от пропажи, и чувствуя, как в висках начинает бешено стучать кровь. — Живьем брать!!!
На улицах Фирондо было пустынно, мостовые в предутренних сумерках казались голубоватыми. Дом правителя, с цокольного этажа которого поднялись беглецы, был тих и темен, лишь в верхнем окошке горел свет: Артасий Сефинтопала, как и Гера, не мог спать в эту ночь.
Зарину на нос упала мелкая холодная капля.
— Поглядите, как тучами все заволокло!
— Потом, — отрезала Клима, хватая за руку Теньку, тоже уставившегося в потемневшее предгрозовое небо, и устремляясь вниз по улочке. Интуиция орала, что надо срочно уходить, иначе гроза им больше не понадобится.
— Стойте! — окликнул их Гера. — Фирондо большой город, мы упадем без сил, толком не убежав отсюда.
— Предлагаешь вообще не бежать? — удивился Зарин.
— Надо найти конюшню. Это дом Сефинтопалы, у него должны быть лошади! Только бы понять, где он их держит...
— А для этого, — обрадованно закончил Тенька, — нужна наша многомудрая обда!
Остро прищурившись, Клима молча указала налево, в обход здания.
Чутье не подвело и в этот раз: слева обнаружилась калитка во внутренний двор, там стояла конюшня. Многие лошади были недавно оседланы, чтобы, когда начнется штурм города, правитель и ближайшие к нему люди смогли быстро оказаться в центре событий и так же быстро вернуться, если возникнет надобность. У всех оседланных лошадей ноги были обмотаны яркой фиолетовой тканью — цвет флага, ведской власти.
Одинокий заспанный конюх лишь испуганно вжался в стену.
...Подоспевшая вскоре погоня во главе с Эдамором Кареем успела только заметить, как четыре всадника исчезают за поворотом.
* * *
Подковы звонко бились о брусчатку, а сверху им отзывались первые, еще далекие раскаты грома. От ночной свежести не осталось и воспоминаний — липкая духота навалилась на город, растеклась по длинным улицам, капельками пота пролезла за шиворот, заткнула уши, отрезая все звуки, кроме стука копыт, громового эха и ударов сердца.
Клима уже сотню раз порадовалась, что под платьем у нее штаны, и не надо сверкать из седла голыми ногами. Желтая юбка смятым комком задралась почти до груди, и как будет выглядеть наряд, когда придется слезать с лошади, девушка старалась не думать.
Они проехали городской рынок, в поле зрения даже мелькнула улочка, ведущая на пустырь, где год назад Клима и Тенька продали торговцу башмачками "гашеную" молнию. Но в этот раз они с колдуном, пожалуй, провернули авантюру покрупней.
— Сворачиваем! — крикнул Гера. — Впереди ворота, в паре кварталов!
— Вперед! — перебила Клима. — Нам надо уйти из города.
— Через ворота?! Там же сейчас все ополчение и гарнизон!
В этот момент предгрозовую тишину разорвал еще один звук: гулкий протяжный удар набата. Он перекрыл и гром, и стук копыт, эхом зазвенел во всех переулках, распугал дремлющих по крышам птиц и умолк, оставив после себя тягучее ощущение опасности.
Беглецы придержали лошадей.
— Я не понимаю, — первым заговорил Гера. — Это наши атакуют?
— А кто же ведет в атаку, если и обда, и главнокомандующий тут? — резонно уточнил Зарин.
— Там найдется кому, — отмахнулась Клима. — Но какого смерча они делают это без моего приказа!
— Может, заметили пропажу, переполошились... — принялся рассуждать Зарин.
— И стали атаковать? — недоверчиво закончил Гера. — У нас еще не настолько сильное и сплоченное войско, чтобы самим брать город, где, возможно, томится пропавшая обда.
— А если наши не при чем? — встрял Тенька. — Может это кто-то из ополченцев спросонок башкой ударился...
Оптимистичная версия утонула во втором ударе набата, за которым тут же последовал третий. Тенька виновато развел руками. Даже он не мог бы верить, что у защитников города случился коллективный приступ мазохизма.
— К воротам, — приказала Клима. — Незачем гадать.
— И поскорее! — воскликнул Зарин, обернувшись и увидев, как на улицу с рыночной площади выворачивают всадники. Три, четыре, семь...
— А я, между прочим, Эдамору Карею глаз вернул! — жизнерадостно поделился Тенька, не отставая от друзей.
— Вряд ли он гонится за нами, чтобы тебя отблагодарить, — заметил Зарин.
Ворота стремительно и неотвратимо приближались. Дождь накрапывал все чаще, косые капли жалили в щеки, оставляли на одежде мокрые штрихи. Уже стали слышны голоса множества людей, а потом в поле зрения появились и сами створки, укрепленные стальными балками и закрытые на основательный засов.
— Дорогу!!! — заорала Клима, не сбавляя хода. — Открыть ворота!
Гера, Зарин и Тенька, поначалу слегка притормозившие, подхватили ее крик и ринулись следом. В ушах гремел набат, грохотали позади копыта погони. Или это были новые раскаты грома?..
Защитники ворот увидели несущихся по улице людей на лошадях правителя и бросились отодвигать засов. Крокозябра знает, куда и зачем спешат за пределы города судари и сударыня, но дело у них явно срочное и важное. Опять же, при осаде главное — не впустить! А выпустить — дело десятое.
Но оказаться за пределами города не сбавляя хода у беглецов не получилось. Когда Клима поравнялась с воротами, тяжелые толстые створки были приоткрыты едва-едва, даже пешему не пролезть. Обда что было сил натянула поводья, и разгоряченная лошадь встала на дыбы, взбрыкивая и распугивая столпившийся кругом народ. Вскрикнул Гера, уже успевший вообразить, как надежда Принамкского края срывается под копыта и ломает шею.
Но Клима удержалась. Наклонилась вперед, вцепилась так, что от усилия потемнело в глазах. Лошадь заржала, словно вторя набату, и опустилась на четыре ноги. Тут же подоспел Зарин, спешившийся за эти несколько мгновений, и одной рукой ухватил лошадь под уздцы, другую протягивая спрыгивающей из седла Климе. Но обда обошлась без помощи. Выпрямилась, парой движений расправила платье и откинула со лба взмокшие волосы.
— Лиха сударыня! — сказал кто-то в толпе. Но Зарин стоял очень близко и видел, что у девушки чуть подрагивают руки.
Ворота тем временем приоткрылись еще немного.
— Не будем ждать, — решила Клима. — Пойдем пешком.
И словно в ответ ей с дальнего конца ведущей к воротам улицы донеслось:
— Закрыть! Держи их! Не выпускай!
Первой из ворот выскочила Клима, следом протиснулся Зарин. Гера выпихнул перед собой заглядевшегося на грозовое небо Теньку и выбежал сам.
Его взору открылось небывалое зрелище.
Под стенами Фирондо, на расстоянии чуть больше полета стрелы, стояло готовое к битве войско. Навскидку людей казалось почти вдвое больше, чем было еще несколько часов назад. На многих поблескивали прекрасные доспехи из зеленоватой, колдовски измененной стали. Золотые знамена реяли на ветру, ярко контрастируя с черным от туч небом.
— Тридцать четыре смерча! — выдохнул Гера, и небеса загрохотали, словно отзываясь на сильфийское восклицание. — Откуда?!
Клима не спрашивала. Она легко, словно делала такое каждый день, вскинула руки к войску, и громовые раскаты заглушил людской рев.
— Они явно за обду, — отметил Тенька.
— Смотрите! — воскликнул Зарин. — Кое-где знамена пустые, без герба.
— Горские, — прошептал Гера. — Горцы сохранили цвет флага, но убрали с него знак обды.
Он тоже замахал руками, что-то крикнул, и ему радостно отозвались.
— Так значит, мы спасены! — обрадовался Зарин.
Клима оглянулась на ворота, из которых уже выбегал Эдамор Карей, а за ним десяток вооруженных солдат. Над головами беглецов просвистели первые стрелы. Войско обды взревело, несколько людей помчались навстречу. В воротах показались новые люди из защитников Фирондо.
— Крокозябры с две, — процедила Клима. — Нас либо пристрелят со стены, либо раздавят в драке. Тенька, щит!
Тенька в который раз посмотрел наверх. Долгожданная гроза уже докатилась до города и даже перевалила его — грохотало прямо над головами. А если смотреть через колдовской прищур, можно увидеть, за какие нити световой модели пространства надо потянуть, чтобы вся полыхающая в поднебесье махина...
В конце концов, именно ради этого эксперимента он сюда шел, стоически терпя Герины запреты.
— Бегите к нашим, — от волнения у Теньки даже голос охрип. — Я всех задержу.
— Нет! — запротестовал Гера. — Я останусь и буду тебя прикрывать.
Клима была понятливее. И помнила, как здорово рвануло на пустыре за рынком.
— Бегом отсюда! — рявкнула она. — Тебя войско ждет!
Дорого было каждое мгновение, и Гера не посмел ослушаться. И тоже вспомнил пустырь.
Уже почти добежав до своих, юноша оглянулся на друга. Тенька стоял совсем один, лохматый, в распахнутой куртке, поливаемый дождем, на пустоши перед стенами неприступного города, в глубоком авангарде многотысячного войска, а наверху в клубах туч бесновалась стихия. Со спины и наравне с такими силами колдун казался совсем мальчишкой. Вдобавок, с ним уже почти поравнялся Эдамор Карей.
Тенька поднял руки, и в его маленькую фигурку с ужасающим, закладывающим уши треском вонзились две здоровенные ветвистые молнии. У Геры перехватило дыхание, он на миг зажмурился, уже воочию представив скромную кучку пепла, которую затопчут в первые минуты боя. Но когда Гера открыл глаза, Тенька был жив. Он все так же стоял, раскинув руки и непостижимым образом удерживая в них две дикие, искрящие, грохочущие молнии, а на них — словно весь небесный свод с темной мешаниной туч.
