Виола в это время блаженствовала. Она сидела на веранде за домом, откуда отлично просматривался кусок дороги из Балинара, и радовалась, что зануда Либерий наконец-то ненадолго уехал. У неё всё было готово к приёму практикантов и она наконец-то получила возможность расслабиться и отдохнуть. Удобное кресло, занятный роман, кувшин с холодным ягодным взваром… Если прибавить сюда прекрасную погоду, то вообще выходила красота. Она боялась только, что Либерий с практикантами вернутся слишком скоро. Но ей повезло: прошёл час с того момента, когда стоило начинать ждать, а дорога стояла пустынная. Ещё через час она стала волноваться. Когда же Вилька собралась запрягать Малыша в шарабан и ехать выяснять, куда подевались маги, они наконец прибыли.
За спиной Либерия в его неизменной мантии было трудно разглядеть студентов. Виола зметила только, что их четверо и никто не стал рядиться в дурацкое платье, которое их временный наставник считал чуть ли не обязательным. По летнему времени парни нарядились в белые рубашки и тёмные штаны, но нарядв дорогой запылились и стали равномерно серыми. В таком виде молодые маги казались издалека более-менее одинаковыми, различаясь только по росту.
Встретила их Регина, она же проводила и показала спальни. Виола собиралась появиться только за трапезой. Убедившись, что все поднялись на второй этаж, она прошла в кухню. Сейчас служанка накроет на стол и можно будет выносить готовые блюда.
— У вас водички не найдётся? — раздался звонкий и смутно знакомый голос.
Девушка повернулась, чтобы показать студенту где находятся вёдра с питьевой водой, и замерла, услышав удивлённо-ликующее:
— Виола?! Виола, это ты?! Какое счастье! А я тебя искал и никак не мог найти!
* * *
Вилька раскрыв рот уставилась на вошедшего в кухню парня. Не было никакого сомнения, перед ней был Ульрих Эгон. Но как же он изменился за год! Тогда его красота скорее угадывалась в искажённых страданием и истощением чертах. Сейчас перед Виолой стоял юный красавец, от которого взгляд нельзя было отвести. В росте он, правда, так и не прибавил, но это не отменяло атлетического сложения. Широкие плечи, тонкая талия, стройные ноги и великолепная осанка — всё, что приходит на ум при словах «отличная фигура» в отношении мужчины, было налицо. Синюшная бледность осталась в далёком прошлом, сейчас гладкую, здоровую кожу украшал лёгкий загар. Русые волосы, стянутые в низкий хвост, так и хотелось потрогать, тем более что выбившаяся прядь просто на этом настаивала.
В общем и целом перед Виолой стоял образчик девичьей мечты в оригинальной упаковке.
Но самое удивительное было то, что этот божественный красавец смотрел на неё с нескрываемым искренним восторгом и был несказанно рад встрече. Она не успела ни слова сказать в ответ, как Ули снова выпалил в неё целым залпом радостных восклицаний. Из них она поняла только одно: её бывший подопечный искал свою спасительницу с тех пор, как к нему вернулось здоровье, и сейчас счастлив без меры. Он просто не может поверить в свою удачу! Просто невероятный случай привёл его в тот дом, где она живёт. А кстати, что она тут делает?
Вилька вздохнула и призналась:
— Работаю я тут. Служу домоправительницей у городского мага. Надо же как-то деньги зарабатывать, наследных владений у меня нет, — и смутившись, поменяла тему, — Ульрих, боги, как я рада, что у тебя всё хорошо!
— А где Теодор? — продолжал спрашивать молодой граф.
Он помнил, что Виола с Тео были не разлей вода, но сейчас наёмник явно отсутствовал в жизни девушки.
Вилька собралась с духом и выпалила:
— Ули, дорогой, давай обо всём поговорим вечером? Я сейчас очень занята: мне всю вашу ораву кормить обедом и ужином. А вот после ужина можно будет прогуляться, ты мне всё расскажешь, я отвечу на твои вопросы… Хорошо?
Взволнованные глаза цвета грозового неба посветелели, как будто погода в душе юноши улучшилась.
— Ну конечно! Не стану тебе мешать! Только не забудь: после ужина!
Он бросился вон с кухни, но на пороге стукнул себя по лбу, вернулся, налил в кувшин воды, одарил Виолу счастливой улыбкой во весь рот и наконец-то ушёл.
Вилька упала на стул в полном раздрае. Только её жизнь вошла в какую-то колею, только бури вокруг успокоились, и вот на тебе! Бесполезно делать вид, что встреча со спасённым её нисколько не взволновала. Вон как сердце колотится! Сейчас она понимала, что ни на минуту не забывала Ульриха. Всё время спрашивала себя выздоровел ли он, вернулась ли к нему магия, справился ли с графиней… Хотела убедиться, что её труды не пропали даром и юноша справился со всеми своими бедами и неприятностями. О том, что он о ней думает, ищет её, она даже мечтать не могла. Но, возможно, он сказал это для красного словца, а на самом деле не искал. Просто обрадовался случайной встрече и захотел сделать вид, что она не такая уж случайная.
Но как бы там ни было, а сейчас уже можно сказать: парень здоров как бык и магия к нему вернулась. Ведь без своей силы он не смог бы вернуться в университет и поехать на практику вместе с другими студентами. Виоле очень хотелось верить, что в этом есть и её заслуга.
Стоило Ульриху уйти, как в кухню со двора просочилась Регина. По лукаво блестевшим глазам было видно, что она подслушивала. Вилька знала за ней эту слабость, но не ругала, сама была грешна. Ещё с детства усвоила: если хочешь всё узнать точно, нет лучшего способа. К тому же она была уверена, что Регина за неё готова в огонь и в воду. Если бы она хоть на минуту усомнилась в её лояльности, то нашла бы способ ей помешать, но так ей было даже удобнее: не надо ничего объяснять и пересказывать.
Служанка начала разговор не с вопроса об Ульрихе, а с доклада.
— Поселила. Кажется, всем всё понравилось. Симпатичные мальчики, два светленьких и два тёмненьких, — она завела глаза к потолку и перечислила, — Айвен, Сильван, Лоран и Ульрих. Айвен самый высокий, вообще самый крупный и вдобавок светленький, у Сильвана чёрные-пречёрные волосы и ярко-синие глаза, но при этом черты лица не слишком красивые, Лоран весь чёрненький, кудрявый и смуглый, очень славненький, а Ульриха, как я заметила, вы уже знаете. Со мной они держались вежливо, не обижали, если вас это интересует. По моему наблюдению Сильван и ваш Ульрих из благородных, а два других — из простых.
Вот так. И дело доложила, и показала, что слышала разговор, но сама вопросов задавать не стала.
— Хорошо, Регина, я запомнила твои описания вместе с именами, — кивнула ей Виола, — Это верно, Ульриха я давно знаю. И ты права: он у нас знатный, граф Эгон из Гремона. В прошлом году мы с Тео везли его больного из Элидианы на родину. Тео вёз, а я выхаживала. Приятно было убедиться, что парень помнит добро и до сих пор нам благодарен. Его матушка нас из Эгона выставила быстрее, чем я успела ой сказать.
Регина хихикнула.
— Да уж, испугалась небось, болезная, что он вами увлечётся и не она, а вы станете графиней.
Вилька зафыркала:
— Да что ты такое говоришь! Сразу видно, что не знаешь гремонских законов. Там после смерти главы семьи мамаша до самой смерти имеет власть над всеми домочадцами. «Материнское право» называется. Её нельзя выгнать, надо содержать и слушаться, а она имеет право помешать отпрыскам жениться, если ей невеста или жених не по нраву.
— Вот дурость-то! — отозвалась Регина, — Ну ладно — выгнать нельзя, но зачем давать такую власть?!
Вилька рассказала про короля Германа, ни на минуту не прерывая работу. Вытащила из печи противень с пыхтящими в густом соусе тефтельками, перелила суп в супницу, Готовые салаты переложила из тазиков в красивые фарфоровые салатницы и уменьшила огонь под кастрюлей с тушёными овощами. Затем стрельнула глазами на помощницу:
— Иди расставь тарелки и разложи приборы. За стол с парнями не садимся, подаём — и всё. Если спросят — ты уже обедала. Потом вместе поедим. Незачем ни им нас, ни нам их с панталыку сбивать. Я за один стол с Либерием не сяду, тем более теперь, когда хозяин уехал.
Служанка всё прекрасно поняла. Мигом отправилась в столовую и уже через несколько минут прибежала за салатами и хлебом, а вскорости сообщила, что можно подавать.
Вилька вытащила в столовую здоровенную супницу, исходившую вкусным паром, и сразу к ней повернулись пять голов, пять пар голодных глаз уставились на девушку. Она водрузила свою ношу в центр стола и стала разливать суп по тарелкам, заодно разглядывая незнакомых юношей.
Регина была точна как ежегодный статистический справочник. Виола сразу узнала и Айвена, и Сильвана, и Лорана. Подавая им полные тарелки, представилась:
— Я — здешняя домоправительница, зовут меня Виола. Служанку вы уже знаете, её имя Регина. Если нужно, можете обращаться. К ней по любым хозяйственным вопросам, ко мне по поводу еды или того, с чем не справится Регина.
Здоровый, добродушный, похожий на очень домашнего медведя Айвен поднялся первым и представился, а заодно спросил:
— А бумагу, тетради, пишущие палочки где нам брать? Я с собой привёз, но чувствую, этого не хватит. И ещё: где лаборатория, как туда попасть и кто там будет убираться?
Вилька про себя усмехнулась: тот ещё халявщик. Но вслух ответила с ласковой улыбкой:
— Писчие принадлежности это тоже ко мне, а в том, что касается вашей практики, вам всё расскажет и покажет ваш руководитель. Лабораторию и ритуальный зал будете убирать сами по-очереди. Нам с Региной туда вход запрещён.
Следующим назвал себя Лоран, его вопрос касался ведения отчётности.
— Наш руководитель по дороге нам рассказал, что у вас очень хорошо поставлено это дело. Научите?
— Да не вопрос! — рассмеялась Виола, — Если вы готовы рассматривать меня как учителя и слушаться, всё покажу и расскажу.
Сильван мог бы быть родным братом Регины, настолько тип их внешности был одинаков, но женщину можно было счесть красивой, а лицо юноши поражало своей неправильностью. Улыбка могла бы его украсить, но как раз улыбаться Сильван избегал. Держался он гордо и отстранённо, всем своим видом показывая, что он всем тут неровня, но по некоторым признакам можно было заключить: парень — бастард какого-нибудь знатного дома. Он просто приподнялся на своём месте и назвал себя, но вопросов задавать не стал.
Зато Ульрих встал и с широкой улыбкой заявил:
— А меня госпожа Виола уже знает, мы не со вчерашнего дня знакомы. И должен вам сказать, ребята: это самая замечательная девушка, которую я когда-либо видел. Достаточно сказать, что если бы не её ум, храбрость и самоотверженность, я бы тут перед вами не сидел, а лежал тихо под плитой в родовом склепе.
После такого заявления все посмотрели на Виолу по-новому. Не на грудь и бёдра с вожделением, а на лицо с уважением. Девушка потупилась. Ей было очень приятно это услышать, но одновременно неловко. Она была не готова хвастаться, рассказывая, какая она героическая, а парни явно хотели знать подробности, пусть пока молчали. Вилька не стала радовать их длинными историями, а сказала:
— Ну, ешьте суп, а я пойду принесу второе.
— Садитесь обедать с нами, — пригласил Либерий, — И Регину свою зовите. Нам будет приятно разделить с вами трапезу.
— Мы уже пообедали, — отказалась Виола, — Надо же было попробовать, чем мы вас кормим.
Ребята уже вовсю работали ложками. После этих слов Айвен оторвался от тарелки, чтобы сказать:
— Я даже дома у мамы такого вкусного супа не едал.
Все, кроме Сильвана, загомонили, подтверждая его мнение. Дворянин же продолжал молча работать ложкой, но по нему было заметно, что он полностью разделяет позицию приятеля.
Почему-то такой внимание к Виоле рассердило Либерия и он поспешил призвать студентов к порядку. Напомнил, что они тут обедают, а не дискуссии разводят. И пусть насыщаются побыстрей, после обеда у них организационное собрание.
Виола, которая тоже не была заинтересована в излишнем внимании, пошла навстречу его запросам. Не успел последний едок заглотить последнюю ложку супа, как она с Региной уже раскладывала второе, которое тоже пошло на ура. Когда дело дошло до чая и сладкого пирога парни уже пыхтели от непривычной сытости и глаза у них закрывались. До оргсобрания ли тут?
Либерий мановением руки заткнул рты подопечным, от их лица поблагодарил женщин и с милым видом пожурил их: не надо закармливать студентов на убой, а то они учиться не смогут.
Виола учла это пожелание и ужин подала лёгкий, после чего Либерий привёл всю группу в кухню и они по-очереди демонстрировали своё умение мыть посуду посредством чистящих заклинаний. Счастье, что ничего не разбили.
До этого Регина забежала к Виоле и донесла: на собрании шла речь о порядке дальнейшей работы. С завтрашнего дня двое будут дежурить на приёме вместо Мельхиора, а двое — ходить по окрестностям, обновлять заклинания в сельскохозяйственных амулетах. Под конец практики они должны проверить и обновить охранные плетения на стенах города и административных зданиях. Сельские работы и охрана города Вильку не заинтересовали: это была бесплатная часть работы Мельхиора. А вот приём… С её лёгкой руки он наконец стал давать прибыль и ей не хотелось упускать свою выгоду.
С недавних пор кладовка, в которой хранились вёдра и швабры, была переоборудована и в ней теперь в разработанном Виолой порядке стояли склянки с популярными зельями и лежали коробки с ходовыми амулетами. Примерно половина посетителей хотела получить что-то из этой кладовки и несла денежки, десять процентов от которых Вилька законно считала своими. Не будут ли студенты расхищать Мельхиорово добро и раздавать заветные бутылочки даром? А если их попросят о чём-то, что лежит на полках, то откуда они это возьмут? Сварят сами? Из чего? Сырьё денег стоит, не говоря уже о флаконах. Камни для амулетов тоже не бесплатные, а уж готовую продукцию она и вовсе трогать не позволит.
В общем, она волновалась за целость доверенного хозяйства и приходила к неутешительному выводу. За практикантами нужен глаз да глаз, и глаз этот явно её, Виолин. А ещё пуще надо следить за Либерием, которому доверия нет никакого.
Поэтому когда после ужина к ней подошёл Ульрих и напомнил, что они собирались прогуляться, она поглядела на него хмуро и недовольно. Никуда идти не хотелось, хотелось сесть и подумать. Но парень так умильно на неё глядел… К тому же Вильке было интересно: как так случилось, что он выбрался из-под руки графини Гедвиги и снова учится?
А, ладно, — сказала она самой себе, — подумать можно и потом. Кивнула и попросила подождать: ей надо переодеться, сменить домашнее на уличное и взять плащ. Вечером бывает свежо, а ещё может пойти дождь.
Через несколько минут она сбежала по лестнице со своего чердака под названием мансарда полностью готовая к прогулке. Студенты как раз разбрелись по своим комнатам, Либерий в гордом одиночестве пил вино у камина и никто не заметил, как они вышли. За калиткой Вилька сразу свернула на дорогу, ведшую за город в сторону, противоположную Балинару. Она вела через выгон в сады и поля, где затем терялась. Там вечером обычно было пустынно, никто не рвался гулять по тому же пути, по которому регулярно ездил работать. Все условия располагали к откровенной беседе: тихий, тёплый вечер, начинающиеся мягкие сумерки, не скрывавшие дорогу, иллюзия того, что они одни во всём мироздании. Но Вилька поначалу шла рядом с Ульрихом молчаливая и сосредоточенная, разговора не начинала.
