— Тебе нужно было найти только пять способов, — заметила Моргана, увидев список Джеймса. — Ты же знаешь об этом, верно?
— Пять? — слабым голосом переспросил Джеймс.
Моргана окинула Джеймса довольным, презрительным взглядом.
— Профессор Долгопупс задал нам написать про спинусворт потому, что это растение наиболее часто используется в волшебном мире. Если бы мы писали обо всех способах его использования, мы бы создали энциклопедию, глупый мальчишка.
Джеймс покраснел.
— Я знал это! — сказал он, принимая высокомерный вид и стараясь скрыть свое раздражение. — Я просто забыл. Ты же не можешь винить меня за хорошо проделанную работу?
Моргана захихикала, явно в восторге от того, что Джеймс потратил впустую столько времени. Спустя пару минут Джеймс собрал вещи и отправился в гостиную Гриффиндора с досадой и облегчением одновременно. По меньшей мере, его эссе было завершено. На самом деле, поскольку он написал около двадцати трех способов использования спинусворта, он наверняка заслужил множество дополнительных очков. Главное, чтобы Невилл не догадался, что старательность Джеймса при выполнении задания была вызвана невнимательностью на уроке.
Дважды Джеймс видел мадам Делакруа в коридоре и четко ощущал, что она наблюдает за ним. Он никогда на самом деле не видел, чтобы ее глаза были обращены к нему, но поскольку она была слепа, это вряд ли имело значение. Джеймс помнил, как Делакруа управляла супницей с гумбо своей уродливой палочкой из виноградного корня во время ужина с Альма Алерон, не пролив ни капли. Он подозревал, что Делакруа имела какой-то способ видеть, не полагаясь на свои бесполезные глаза. Это могло бы объяснить, как она могла заметить, что портфель Джексона изменился. Ведь заклятие Визиум Инептио действовало только на то, что люди видели своими собственными глазами, верно? Тем не менее, она ничего не сказала и даже не замедлила шаг, проходя мимо него. Джеймс пришел к выводу, что он просто параноик. Кроме того, как заметил Зейн, что это меняет?
Она могла быть одной из тех, кто пытался обмануть Ральфа и Джеймса и забрать реликтовую мантию в Пещеру на острове, или это мог быть кто-то другой. В любом случае, они должны быть настороже и не оставаться в одиночестве, неважно, кто на самом деле является источником опасности.
Джеймс начал понимать, как это на самом деле трудно — не оставаться в одиночестве. Он никогда бы не подумал, что в школе таких размеров как Хогвартс, такое не было редкостью. Теперь же, когда он стал обращать внимание, он осознал, что остается один снаружи или в залах множество раз каждый день, когда направляется на травологию к Невиллу Долгопупсу после урока трансфигурации или просто идет в туалет посреди ночи. Не оставаться одному в подобных обстоятельствах было довольно сложно, но Зейн, к удивлению Джеймса, был совершенно непреклонен.
— Даже если мы и заполучили мантию с помощью цепочки совершенно невероятных совпадений, я не собираюсь упускать ее из рук только потому, что мы не были достаточно осторожны, — сказал он однажды Джеймсу, провожая его на травологию к теплицам. — Беспечность заговорщиков сыграла нам на руку. Я не собираюсь предоставить им такую любезность.
Как-то раз Джеймс объяснил Ральфу и Зейну как использовать Заменяющие Чары в качестве способа сообщения в какой-либо чрезвычайной ситуации. Он заказал три сувенирные резиновые утки в магазине «Всевозможные Волшебные Вредилки» и раздал Зейну и Ральфу по одной.
— Заменяющие Чары означают, что если я нажму на свою утку, обе ваши тоже крякнут, — объяснил Джеймс, ущипнув свою утку.
— Отвали! — хором крякнули все утки.
— Отлично, — сказал Зейн, от души сжимая свою утку, что вызвало хор радостных ругательств. — Итак, если кто-то из вас обнаруживает себя в одиночестве или нуждается в том, чтобы я проводил его в туалет, вы просто крякаете этим, и я прибегу, да?
— Фу, — фыркнул Ральф, стараясь держаться от своей утки на расстоянии. — Ненавижу это. Словно мне снова три года.
— Ну, если ты хочешь снова вылететь из тела, чтобы встретиться с каким-нибудь несчастным древесным духом… — сказал Зейн, пожимая плечами.
— Я не сказал, что не буду этого делать, — раздраженно ответил Ральф. — Я просто ненавижу это, вот и все.
Зейн повернулся к Джеймсу.
— Итак, как же я узнаю, кто из вас двоих мне крякает?
Джеймс достал черный маркер и нарисовал маленькое «Д» на дне своей утки.
— Теперь посмотрите на свои. Все, что мы делаем с одной уткой, отражается на всех остальных. Когда вы услышите кряк, просто проверьте дно утки и увидите, чьи инициалы там появились.
— Сильно, — одобрительно сказал Зейн. Он поднял свою утку и сжал ее, словно поздоровался.
— Ешь собачьи какашки! — весело крякнули утки.
— Отлично, — сказал Джеймс, пряча свою утку в рюкзак. — Но эта штука сработает, только когда мы будем исключительно в опасности. Уяснили?
— Почему они просто не пищат? — спросил Ральф, убирая свою.
— Спроси Уизли, — пренебрежительно ответил Джеймс.
Поначалу постоянное общество Зейна или кого-то еще раздражало Джеймса так же, как и Ральфа, но со временем Джеймс привык к этому, и ему даже начало нравиться. Зейн сидел на стуле в углу ванной комнаты, пока Джеймс мылся, тестируя его по защитным заклинаниям или терминологии и ограничениям трансфигурации. Джеймс узнал, что у многих из его одноклассников, включая Моргану Патонию, идут Заклинания перед Травологией. Учитывая это, Джеймс торопился после урока Трансфигурации к кабинету Заклинаний, а затем в компании Патонии и ее друзей шел к теплицам, избегая таким образом идти в одиночестве по школьной территории. Постоянно находиться рядом с людьми стало привычным для Джеймса, и в конце концов он почти забыл, для чего это делает. Тем временем прошло несколько недель. Сырость зимы сменилась хрупким весенним теплом, но ни Джеймс, ни Ральф, ни Зейн так и не придумали как заполучить метлу Табиты Корсики. В конце концов, они неохотно признали, что требуется разведка.
— Мне это не нравится, — признался Ральф, подведя двоих друзей к дверям гостиной Слизерина. — Я не видел никого кроме слизеринцев здесь уже несколько месяцев.
— Не волнуйся об этом, Ральф, — сказал Зейн, но его голос был менее уверенным, чем обычно. — У нас есть волшебная карта Джеймса. Мы можем еще раз ее проверить, но, согласно этой карте, большинство твоих приятелей наблюдают за тренировкой слизеринцев перед турниром. Верно, Джеймс?
Джеймс держал в руках развернутую карту мародеров. Он изучал ее на ходу.
— Насколько я могу судить, в комнатах Слизерина сейчас всего несколько человек, и никто из них не относится к людям, из-за которых мы должны беспокоиться.
— Ты уверен, что правильно читаешь эту штуку? — спросил Ральф, прижимая свое кольцо к глазнице высеченной фигуры змеи на гигантской деревянной двери. — Последнее, что я слышал от тебя по ее поводу, то, что ты не помнишь, как с ней обращаться.
— Ну, она же работает, не так ли? — раздраженно ответил Джеймс. На самом деле, он волновался по поводу точности карты. Он вспомнил фразу, которая заставляла карту открываться и показывать территорию, но, как заметил его отец, замок сильно изменился с тех пор, как Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост создали ее. Некоторые куски карты были совершенно пусты, за исключением уведомления о необходимости перерисовки, «пожалуйста, попросите помощи у господ Сохатого и Бродяги». Джеймс мог только догадываться о том, что его дед и Сириус Блэк были главными художниками, создавшими карту, но так как они оба были давно мертвы, перерисовать перестроенные части замка было невозможно. Крошечные имена, отмечающие местоположение людей в замке, передвигались здесь и там, но едва они входили в пустую область, они начинали мерцать и исчезали. К счастью, комнаты Слизерина находились под озером и крайне мало пострадали в битве за Хогвартс (Ральф узнал, что только главный вход был уничтожен при осаде). Джеймс мог видеть все участки комнат и залов Слизерина на карте мародеров.
Скульптура змеи задала свой вопрос. Ральф представилcя и объяснил, кто-такие Джеймс и Зейн, и что они его друзья. Светящиеся зеленые глаза внимательно изучили Зейна и Джеймса, а затем сложная система болтов и барьеров, защищающих дверь, открылась.
Трое мальчиков крадучись прошли через очевидно пустынную гостиную Слизерина. Неприятный зеленый солнечный свет, отфильтрованный озерной водой, проникал сквозь витражные потолки, наполняя комнату мутными тенями. Огонь тускло мерцал в огромном камине, напоминающем распахнутую пасть змеи.
— Что может быть лучше, чем почитать книжку перед зияющей пастью? — пробормотал Зейн, проходя мимо камина. — Так где они держат свои метлы, Ральф?
Ральф покачал головой.
— Я уже говорил тебе, что не знаю. Я знаю только, что они не в общем шкафчике или чем-то подобном, как в Гриффиндоре или Когтевране. Большинство из этих ребят не доверяют друг другу. Каждый имеет личный гардероб со специальным магическим ключом. Все равно их метел здесь сейчас нет, вы в курсе? Они все забрали их на поле для квиддича.
— Мы здесь не для того, чтобы стащить ее сейчас, — ответил Зейн, осматривая комнату. — Мы здесь просто, чтобы выяснить, где они могут прятать метлы.
Даже в такой солнечный весенный день в комнатах Слизерина царил зеленоватый полумрак.
— Люмос, — сказал Джеймс, вызвав огонек на кончике своей палочки и подняв ее повыше. — Этот коридор ведет к спальням мальчиков, так, Ральф?
— Ага. Комнаты девочек располагаются с другой стороны, наверху тех лестниц.
Зейн двинулся вдоль комнаты по направлению к лестницам.
— Предлагаю устроить кражу нижнего белья в комнатах девчонок. Я в деле!
— Подожди, — решительно остановил его Джеймс. — Здесь наверняка повсюду чары. Мальчикам не разрешено входить в спальни девочек. Стоит тебе только приблизиться, как сто процентов поднимется тревога.
Зейн замер, посмотрев на Джеймса, затем вернулся обратно.
— Проклятье! Они все предусмотрели, верно?
— Кроме того, — заметил Ральф через комнату, — здесь они называют это «панталоны».
— Ты сказал «картофель», я сказал «картошка», — пробормотал Зейн.
— Может, вернемся к тому, зачем мы здесь, в конце концов? — сказал Джеймс настолько громко, насколько осмелился. — Мы должны найти способ украсть метлу Табиты. Даже если все, что мы сможем сделать, это просто выяснить, где она ее хранит.
— Верите или нет, — с напускной важностью сказал Зейн, — я только об этом и думал. Все, что мы знаем, она спит с этой вещью. И даже если не так, держу пари, что она держит ее достаточно близко, чтобы постоянно приглядывать. Это означает поход на девчачью территорию, так ведь?
Джеймс покачал головой.
— Это невозможно. Теперь понимаю, как повезло папе, что у него в команде была тетя Гермиона. Он мог послать ее в разведку. А вот для нас это реальная проблема.
Едва Джеймс закончил говорить, как с лестницы раздался шум. Мальчики виновато замерли, глядя в сторону лестницы. Послышалось шарканье маленьких ножек, а затем крохотный домовой эльф спустился вниз, балансируя корзиной с грязным бельем на голове. Эльф остановился, увидев троих мальчишек, глядящих на него.
— Мои извинения, господа, — сказал эльф, и Джеймс понял по тембру голоса, что он женского пола. — Просто собираю стирку, если вы позволите.
Ее глаза-луковички метались между ними тремя. Она, кажется, смутилась, вызвав такой живой интерес. Джеймс понял, что обычно ее совершенно игнорировали, если вообще замечали.
— Без проблем, мисс… — сказал Зейн, слегка кивая и отступая от лестницы.
Эльфийка не двигалась. Ее глаза следили за движениями Зейна с возрастающим ужасом.
— Простите, хозяин?
— Ваше имя, мисс? — повторил Зейн.
— А… Э… Фиггл, хозяин. Простите, хозяин. Фиггл не привыкла, чтобы хозяева и хозяйки говорили с ней, хозяин.
Эльфийка, казалось, дрожала от нервного напряжения.
— Уверен, что это так, Фиггл, — понимающе сказал Зейн. — Видишь ли, я член организации, о которой ты, возможно, слышала. Мы зовемся… э… — Зейн взглянул на Джеймса, вытаращив глаза. Джеймс припомнил, как рассказывал Зейну и Ральфу о том, как тетя Гермиона боролась за равноправие домовых эльфов.
Джеймс, заикаясь, произнес:
— А… да… Г. А. В. Н. Э. Гражданская Ассоциация Восстановления… э… Независимости Эльфов?
— Да, как он сказал, — кивнул Зейн, поворачиваясь обратно к дрожащей Фиггл. — Г.А.В.Н.Э. Ты о нас, без сомнений, слышала. Мы помогаем эльфам.
— Фиггл не слышала об этом, хозяин. Ни капельки. У Фиггл много работы, хозяин.
— Вот именно, моя дорогая Фиггл. Мы в Г.А.В.Н.Э., работаем над тем, чтобы уменьшить объем работы. На самом деле, в качестве акта доброй воли, я мог бы помочь тебе прямо сейчас. Пожалуйста, могу я помочь тебе отнести это?
Фиггл была в полном ужасе.
— О, нет, хозяин. Фиггл не может! Хозяин не должен насмехаться над Фиггл, сэр!
Джеймс не представлял, как Зейн разрешит этот фарс, но было сомнительно, что в этом был какой-то смысл. Домашние эльфы, особенно те, кто работал в Слизерине, часто подвергались издевательствам и насмешкам со стороны своих хозяев. Фиггл выглядела так, словно готова была расплакаться от ужаса.
Зейн встал на колени, чтобы быть на уровне глаз с дрожащей Фиггл, которая стояла на второй ступеньке лестницы.
— Фиггл, я не собираюсь обижать тебя или втравливать в неприятности. Я обещаю. Я не слизеринец. Я из Когтеврана. Ты знаешь Когтевран?
— Фиггл знает, хозяин. Фиггл собирает стирку в Когтевране по вторникам и пятницам. В Когтевране пахнет намного меньше, чем в Слизерине, хозяин, — пролепетала эльфийка, кажется, немного успокоившись.
— Я буду рад помочь тебе, Фиггл. У тебя слишком много вещей, чтобы нести. Давай я отнесу это для тебя?
Фиггл плотно сжала губы, явно балансируя на лезвии ножа: между страхом, что это какая-то злобная шутка, и своим долгом делать то, что ей говорят. Ее глаза, размером с теннисные мячики, изучали Зейна, затем, наконец, она быстро кивнула один раз.
— Отлично, Фиггл. Ты хороший эльф, — успокаивающе сказал Зейн. — Есть еще белье для прачечной наверху, так ведь? Я вижу, ты складываешь все около двери. Я соберу за тебя все остальное, — он сделал шаг вверх по лестнице.
