— Только попробуй еще раз... — угрожающим, совершенно иным голосом отчеканил парень, грубо отталкивая девушку. Но закончить ему было не дано, так как Йомей уже раздавал указания новой личности своего соратника.

— Ига, проверь, кто еще жив.

В ответ на приказ парень только рассержено хмыкнул и раздраженно сорвал маску со своего лица. Длинные рыжие волосы были растрепаны, а внимательный взгляд глаз глубокого зеленого цвета позволял почти физически ощущать опасность, исходившую от этого бойца.

Ига присел на корточки, положив руку на поверхность дюны, и пару секунд сидел неподвижно. Затем, коротко ругнувшись, он встал на ноги и лаконично отрапортовал:

— Цунаде готова вернуться в бой, но не продержится больше десяти минут. Гирико и старик мертвы, хотя я бы не рискнул трогать их тела — там стоят какие-то неизвестные мне печати. Нара при смерти, но Сенджу сделала его состояние стабильным. А вот дочка Казекаге жива.

Йомей с сомнением посмотрел в сторону не замечающего их врага. Рок Ли, чей рост был почти три метра, уже потерял все человеческое, что в нем было — член преступника с остервенением раздирал горло искалеченной девушки. Судя по размеру вздувшихся мышц отступника, от раскола черепа Темари спасали только неизвестные самому Йомею мистические силы.

— Ты не ошибся? — серьезным тоном переспросил лидер Девяти Копий.

— Нет. Она потеряла сознание, но жива, — безразлично отозвался Ига, наблюдая за действиями своего старого противника. — Только вот спасти ее уже нельзя.

— Эта тварь уже пару кончила ей в горло, — с омерзением прошипела Соловей. — Девчонка отравлена.

— Значит, прикончим его пока... — Бык уже был готов рвануть к сумасшедшему противнику, но жесткий окрик Йомея пригвоздил его к месту:

— Нет, — прорычал лидер. — Ига спасет Темари и оттащит ее к Цунаде-химе. Разборки будем устраивать потом.

Девять Копий застыли на месте, недоуменно смотря на своего предводителя. Тот непоколебимо стоял на своем, но Богомол аккуратно возразил:

— Брат, она обречена, — пробовал увещевать парня самый высокий шиноби среди девяти. — это шанс схватить их, ты должен понять...

— Нам нужно разобраться с джинчурики, — словно не услышав слов товарища, Йомей повернулся в сторону видневшейся вдали огромной фигуре аватара Щукаку. — Спаси Сабаку но Темари, Цунаед Сенджу и Шикамару Нара, брат.

— Да пошел ты! — выкрикнул Ига, и песок вокруг парня словно подхватил сильный ветер. — Ты хочешь, чтобы эта сука еще раз продырявила меня из-за твоего эгоизма?!

Страх. Ога боялся Рока Ли до истерики, он ужасался этого человека настолько, что не мог даже вымолвить слова. И даже Ига, всегда бывший более решительным и сильным, чем своя вторая личность, не смог избавиться от этого жуткого зверя в своей душе. Единственная проигранная им битва прошла именно тогда, четыре года назад, с надетыми на руки и ноги ограничителями чакры, запретом на большинство техник. Йомей помнил свой страх, когда в секретном помещении базы Корня десяток медиков спасали жизнь его умиравшего товарища.

Йомей понимал Игу. Он понимал свою вину, как лидера, за то, что не смог предотвратить тот ужас, который пришлось пережить его подчиненному.

— Брат, — Йомей говорил тихо, но слова вонзались в разум каждого из Девяти Копий. — Ты в своем праве винить и ненавидеть меня. Но если ты можешь спасти чью-то жизнь, это накладывает на тебя ответственность. Ты боишься, и никто не может тебя винить, но...

Он обнимает своего брата, и в голосе Йомея чувствуются невыплаканные слезы.

— ...прошу, победи свой страх. Стань сильнее душой, а я дам тебе силу пустыни и мощь ветра. Отлей свое сердце из стали, а я преподнесу тебе стальной меч.

Надежды, память, доверие. Их было девять. Сильные и слабые одновременно. Смелейшие бойцы и жертвы своих собственных страхов. Из всех них, наверное, именно лидеру досталась самая ужасная судьба, и это понимал каждый. Так почему же только у него хватает сил не сломиться и тянуть каждого из них дальше?

— Пошел ты, — грустно усмехнулся Ига. Или Ога, голос дрожит, и понять точно невозможно. — Порой ты слишком много говоришь, брат.

— Ха! — гоготнул Бык, разряжая обстановку, но лишь на секунду. Восемь из Девяти Копий отходят от своего младшего товарища. Там, в нескольких километрах от этого поля боя, другое сражение, и они нужны там.

— Удачи, — смеется Йомей. Этот смех настоящий, чистый и от того еще более неподходящий для этого момента. Они переносятся, исчезая во вспышке пространственной техники, и Ига остается один на один с очнувшимся Роком Ли, уже заметившего нового персонажа в своем кровавом угаре.

— Потанцуем, сука?!

Глава 10

Вмешательство

"Я умирал сотни раз.

По разу на каждый взмах своего меча".

Первый отшельник Скалы Сокола.

"Туман расползается по землям Первого и Последнего. Зловоние разложения и гниения становится все омерзительнее, и взгляд Владыки больше не в силах терпеть это кощунство.

— Древние темницы рухнули. — голос одного из тысяч мириадов жертв силен и далек, как завывание ветра.

— Грядут перемены...

— Основы пошатнулись...

— Запреты нарушены...

— Мрак грядет...

Эти голоса вечны и незыблемы, ибо нет в мире места, где можно спрятаться от своих грехов. Одни кричат, другие шепчут, а иные — молчат, но их воля так или иначе достигает разума Первого и Последнего. Владыка опечален и молчалив, а ветер бури лишь крепчает на далеком Востоке.

— Значит, — его голос молод и силен. Он всемогущ, но бесконечно слаб. — началось?

— Не могло быть иначе, сын мой, — этот человек стар, как горные хребты и спокоен, как летнее небо.

Они смотрят друг другу в глаза и понимают, чувствуют, что время настало. Они оба готовились к этой эпохе слишком долго, и уже не в силах остановить шторм человеческих судеб.

— Я... — Владыка запинается, но не отводит взгляда. Слишком много им нужно сказать друг другу своими ясными голубыми очами. — я не хотел, чтобы все так вышло.

— Прошлое не изменить, несмотря ни на что, — грустно усмехается старик, даря своему сыну добрую улыбку. Так давно, так мало...

— Восток воспылает в горниле войны, Отец, — качает головой молодой Повелитель. Он силен и уверен в себе, но призраки былых дней крепко держат его разум. — И это станет концом.

— Но из пепла возродятся другие, — улыбается старик. — Новые ростки жизни, которые будут избавлены от наших ошибок.

— Я не предвижу их, Отец, — Владыка сжимает кулаки. Он раздражен и зол. — Бесконечные эпохи будут пусты, и нет там места другим.

— Ты по-прежнему глуп, сын мой.

— Как и ты, Отец.

Старец склоняет голову, и в каждом его движении чувствуется обреченность. Разрушенные мечты и надежды, их обломки сковали его и сотворили кошмар, уничтожающий душу Отца. Он разворачивается и уходит, чтобы исчезнуть посередине первого шага, словно и не ступала его нога в эти величественные чертоги.

Гун-кар печален и задумчив. Будущее, чей лик стоит перед его взором, ужасно и полно смерти. Но этого уже не исправить, как бы ни хотел того Первый и Последний.

Владыка встает со своего трона, чтобы вновь стать повелителем тысяч и тысяч жизней. Ответственность его слишком велика, даже перед лицом бесповоротного конца.

Гун-кар идет в сторону парадного выхода, с каждым шагом возвращая себе уверенность. Он толкает огромные резные створки, и яркий дневной свет небесного светила бьет ему в лицо. Крики, овации, восторг, что льются, подобно бесконечному потоку, от его молодых, слабых, но полных надежд детей.

Гун-кар сам был Отцом, но уже иного поколения.

— Мой повелитель, мы готовы, — склонившая голову Юрия Матсутари одета в простой, но чистый наряд из тонкого льна. Она полна радости и восхищения.

Свободное дитя. И Гун-кар счастлив, что в ее душе хватает места для счастья.

— Моя дорогая Юрия, — Черный Орел смотрит на нее с улыбкой, и девушка сияет от переполняющих ее чувств. — Готова ли твоя душа и тело?

— Как никогда прежде, Владыка! — радостно восклицает бывшая рабыня.

— Тогда...

Разноцветные лепестки кружатся в воздухе и падают на головы и плечи этих измученных жизнью, но полных надежд людей. Солнце, ветер и небо ласковы и безмятежны — они благословляют четыре сотни худых и бледных лиц.

Ангелы, вознесшиеся из грязи. Такое имя дал им Гун-кар.

— ...возглавь моих детей и принеси мою волю на Восток. Расскажи своим соплеменникам о моей милости и щедрости. Сделай их счастливее и выжги гниль в их землях.

Юрия готова. Девять клинков за ее спиной — символ особого благословения Великого Шаня, и никто не в силах поселить сомнения в ее душе.

— Покори Пять Великих Стран!"

— Не-е-ет!!!

Шион резко встала с кровати и начала делать глубокие, прерывистые вдохи. Картина будущего была настолько ясна, что Жрица не могла поверить, что не стояла за спиной этого неизвестного Повелителя и не видела эту радостную толпу.

Девушка закрыла глаза и прислушалась к своему внутреннему голосу.

"Уже скоро, — говорил он. — Буря близка".

Слезы стекали по ее бледной коже. Судьба неумолимо напоминала ей о том, чего нельзя избежать.

— Поторопись... — один удар сердца. Один из последних ударов сердца. — Наруто...

* * *

— Чидори!

Я стараюсь достать этого юркого подонка своим Светлячком, но проклятый Учиха оказывается слишком ловок для моей техники. Умело избегая атак смертоносного лезвия, он непостижимым образом оказывается вплотную ко мне и наносит удар концентрированной молнии. удар Достаточно мощный, чтобы продырявить меня, а потому я уплотняю вязь нитей чакры вокруг своего тела, одновременно с этим перемещаясь к одной из своих печатей.

Как оказалось — не зря. Очередная иллюзия поменяла в моем разуме верх с низом и я на всей скорости телепортации врезался в песок. Обидно, но не смертельно — моему телу нужна была почва из стали, чтобы нанести какие-либо серьезные раны.

Итачи не вступал со мной в ближний бой, видимо, ударная сила была больше прерогативой его братца. Когда только эти два ублюдка успели помириться?

Вместо прямых атак старший Учиха насылал на меня бесконечные иллюзии. Будучи мастером в таких вещах, мне требовалась вся выдержка и опыт, чтобы не закончить жизнь под градом огненных шаров, кунаев или, того хуже, мерзких и шумных ворон, в которых так любил превращаться Итачи. Привычка дурацкая, но, как ни неприятно это признавать, дьявольски полезная — ни один из моих ударов не смог нанести обоим сладкомордым особого урона.

— Катон: Великий Знак Пламени! — эта техника огня не была мне знакома, а потому я предпочел перенестись за спину Саске. Руки моего старого противника мелькали с ужасающей скоростью, но мои глаза и чувства были достаточно остры, чтобы видеть все движения. Исходя из моих знаний дзютсу, складываемые им печати должны были вылиться в нечто с высокой мощностью, но прямой траекторией.

— Попался!

Я замахиваюсь рукой, в которой концентрирую чакру, а мои нити сами складываются в узор усиленного Теневого Кулака. В такие моменты, когда времени на печати не хватает, я всегда выполнял техники подобным образом, хоть контроль занимал неимоверную кучу усилий.

Я попал. Мой кулак врезается в скулу Саске, чтобы в следующее мгновение врезаться в голову брюнета мощным потоком чакры. Учиха отлетает на десяток метров, и я в который раз сжимаю зубы от злобы — природным даром Учих было также и неимоверно крепкое тело. Но дело сделано — у него, если судить по координации движений, было сильное сотрясение, а свою технику он так и не смог закончить.

— Вам бы стоило работать более слажено, сукины дети, — с огромной долей злорадства прошипел я, наблюдая за шатающимся Саске и прижимающим правую руку к левому глазу Итачи. Прошло чуть больше трех минут, а количество гендзютсу, которые он так щедро накладывал в несколько слоев на мой разум, просто выжали соки ихз этого, без всяких сомнений, сильного и дьявольски талантливого шиноби.

Тем интереснее мне было сражаться с ними без контроля над чакрой противника. Я не верил, что такие гении, как братья Учихи, могли так легко слить мне бой.

— Катон: Великий Знак Пламени! — внезапно раздался голос Саске за моей спиной. Ах да, гендзютсу пространства и времени. Видимо, с моего последнего удара прошло около полминуты, которых этому крысенышу хватило, чтобы оклематься. Мой же мозг воспринял это как пару мгновений.

— Шинрабансё, — разряд молнии, ударяющий в Саске, от которого невозможно увернуться, и мгновенный перенос поближе к его брату.

Я не стал обращать особое внимание на младшего Учиху, сосредоточив больше семидесяти процентов своих анализирующих жгутов чакры на Итачи. Уровень его мастерства в области иллюзий превосходил все мои ожидания, и, если бы Саске не оказался настолько прямолинейным и опрометчивым идиотом, они смогли бы меня победить. Но если я что и усвоил за свою жизнь, так это то, что слабый напарник приведет тебя лишь к смерти. Я и Ли были сильны в глазах друг друга всю жизнь, а потому представляли опасную боевую единицу.

— Ты силен, — откашлялся Итачи, и не будь я джинчурики, если на его губах не появились капельки крови. Интересно. — Если бы Саске был один, он бы не справился.

— А что насчет тебя? — насмешливо прорычал я, делая шаг навстречу тому, кто в подростковом возрасте сумел вырезать один из сильнейших кланов шиноби в мире. Я изучал его тело и чакру, информация об этом шиноби уровня S поступала в мой мозг через миллионы нитей чакры как река. Родовая чакра и собственная сила Итачи Учиха была невероятна, и я поглощал знания о ней с жадностью, присущей лишь дикому зверю.

— Ты не показал всей своей силы, — осторожно отозвался молодой парень, не сводя с меня взгляда своих кроваво-красных глаз. Шаринган в его руках представлял невероятную опасность, и я не мог позволить себе расслабиться. Это была битва ума и хитрости, а не боевой мощи. — Как и я с Саске.

— Значит, мне нужно только заставить тебя? — нечеловеческим, хрипящим голосом пророкотал я и в следующий же миг взревел. — Футон: Столб Неба!

Круг диаметром в шесть метров, очерченный моей техникой, оседает под жутким давлением воздуха, прижимая худощавое тело такого же отступника, как и я, к раскаленному песку. Я оскаливаюсь в кровожадной улыбке и увеличиваю поток чакры, чтобы расплющить этого наглого и самоуверенного ублюдка о землю, но внезапно его тело чернеет и разлетается стаей красноглазых воронов.

Кунай врезается в мою защитную оболочку из йокай Кьюби, и Итачи отпрыгивает подальше, туда, где его брат со злобой сверлит меня взглядом, подпаленный и раненный.

— У вас четыре минуты, выблядки, — сплевываю я, поворачиваясь лицом к этим проклятым фокусникам. — Поторопитесь и повеселите меня еще!

Да, они понимают. Иллюзии, техники, все — бесполезно, пока я владею Хирашином и могу анализировать их чакру. Через четыре минуты я полностью пойму их тела и силы, а потом распотрошу последних Учих, как кроликов. У них было меньше пяти минут, чтобы придумать стратегию для моего уничтожения перед тем, как они лишаться чакры и жизней от моей руки.