Младшая брезгливо швырнула газету в окно.
Молча глядя на дорогу, Йенс перебросила "Gitanes" в левый угол рта и в свою очередь пустила за борт машины струю табачного дыма.
-Ни единой контратаки, никаких попыток асимметричного ответа! — продолжала распаляться сестра.
Узкая сильная рука на руле чуть дрогнула, Йенс усмехнулась про себя. Забавляла привычка Коры изъясняться журналистскими штампами. Вот только смысл сказанного вовсе не был смешон. О том же думал каждый саутский офицер, каждый военный.
-Ни единой, — сквозь зубы процедила старшая, затягиваясь в очередной раз. -Бездействует флот, мы не совершаем диверсий на территориях сопредельных стран, откуда взлетают эти герои, даже не пытаемся уничтожить их авиабазы. Я не знаю, почему. Был бы жив твой отец, спросили б у него. Да разве кто из политиков умеет говорить правду...
Завизжали тормоза, Кора едва успела схватиться за железную скобу на передней панели. Перед самым капотом возник человек, словно мельница размахивающий руками.
-Там! Там! — подбежав к левой дверце, торопливо бормотал, не успев перевести дыхание.
-Что случилось? — строго осведомилась Йенс.
-Человек с рюкзаком! В парк пошёл... а тут завод рядом!
Прохожий говорил взволнованно, сбивчиво, но теперь можно было уразуметь хоть что-то.
Старшая рывком вытащила ключи.
-За мной! — скомандовала Коре.
Через несколько секунд они втроём бежали между деревьями, вертя во все стороны головами. Пустынные дорожки озаряли редкие фонари. На северо-востоке парк примыкал к территории одного из крупнейших предприятий радиоэлектроники.
"Если этот хмырь действительно заметил наводчика, он шёл, скорее всего, туда", — соображала синка. "Вот только маловато нас, чтобы прочёсывать территорию. Всегда полно патрулей, а сейчас, как назло, ни единого!"
Они сначала услышали, а не увидели его — впереди зашуршали кусты, Кора схватила сестру за рукав, Йенс тут же засекла тёмный силуэт. Высокий, плечистый, с горбом рюкзака за плечами, человек шагал косолапо, уверенно, как будто у себя дома.
-Стой! Патруль народной армии, предъявите документы!
На пути незнакомца откуда-то возникли двое с автоматами. В тусклом свете блеснули форменные пуговицы и значки, девушки замерли.
Йенс ловко зажала рот бдительному гражданину, собравшемуся было заявить о своём первенстве на обнаружение диверсанта. Показав мужичку кулак, приготовила "ТТ", неестественно удлинённый глушителем.
-Ни звука! — на ухо шепнула Кора, и глаза синка испуганно округлились.
Медленно, без тени волнения здоровяк снял поклажу, что-то вытащил из кармана, подал военным. Как бы невзначай сделал в сторону шаг..
"Тр-р-р-р" — негромкая очередь прозвучала, словно порвали кусок полотна.
Оба патрульных рухнули в траву с размозжёнными головами.
Наводчик деловито вскинул на плечи рюкзак. В это время его телохранитель уже отдавал Богу душу, получив пару пуль в висок. Йенс стреляла синхронно, рэнец ничего не услышал. Теперь синки смотрели на врага сзади и сбоку. Пожалуй, ночью зрение Коры хоть на что-то годилось — в темноте она умудрялась видеть не хуже сестры.
Йенс тихо шепнула: "Ложись", подсечкой свалила наземь гражданского, тот громко шмякнулся, замычал.
-You fucking asshole! — нарочито громко прохрипела старшая.
Спецназовец впереди поворачивался, одновременно приседая и уходя вправо.
"Опытный, сволочь", — подумала Йенс, нажимая спуск.
Первая пуля вошла ему в правый глаз, вторая — в верхнюю часть лба. Обмякнув, бугай завалился на собственный рюкзак...
Настойчивости сёстрам было не занимать. После случая с авианаводчиками комполка всё-таки "сломался"... Позвонил знакомому командиру зенитчиков, и хотя речь шла только о старшей, к майору девушки явились вдвоём.
-А это будет мой заряжающий, — заявила Йенс, когда познакомились и нашли общий язык.
-Коробка с патронами весит одиннадцать килограммов, и её нужно быстро поднимать на высоту груди... Хм... — майор задержал взгляд на том месте, где куртка облегала грудь Коры.
Эта часть тела была, несомненно, впечатляющей. Недаром сестра посмеивалась, что обладая подобным сложением, Кора ни разу в жизни не могла выполнить полный жим лёжа. По объективным причинам. Всё не слава Богу — вот и на майора произвела не то впечатление...
На следующее утро синки опять стояли перед дверью знакомого кабинета, Кора держала в руке небольшой пластиковый пакет.
-Ну что ещё? — недовольно пробурчал военный, снова завидев девушек вдвоём.
-Господин майор, разрешите обратиться! — отчеканила Йенс, глядя сверху вниз на кругленького командира.
Ростом старшую сестру Бог не обидел.
Не давая офицеру опомниться, Кора сбросила со своей ноши пакет. Удобно перехватив обеими руками пудовую гирю, кандидатка собралась с духом и стала раз за разом поднимать её перед носом вытаращившегося зенитчика.
-Два... три... четыре...пять... — вполголоса считала Йенс.
Ирония во взгляде майора сменилась удивлением. Так пожарница сделалась пулеметчицей.
Старшая сестра вместе с должностью наводчика-командира расчёта получила сержантские нашивки. Двое рядовых — водитель грузовика и заряжающий, без восторга приняли известие о пополнении. Парни были похожи, издалека можно принять их за братьев. Коренастые, широколицые брюнеты принадлежали к тому типу, которым как не скобли лезвием щёки, всё равно кажутся небритыми.
Дане вёл себя поскромнее, а вот представитель шоферского клана оказался ершист. В технике инженер могла быть каким угодно богом, но распоряжаться мужчинами?!
Однако Йенс учить командовать было не надо. После первого же выбрыка Малко она отвела водителя в гараж. Тот нагло щерился, хотя прямой взгляд синки выдерживал не больше пяти секунд.
-Что непонятно, рядовой? Устав позабыли, или вовсе не изучали?
Подчинённый угрюмо замолчал, изучая собственные ботинки.
-Так, по уставу не хочешь, — Йенс резко перешла на "ты". -Не хочешь, как хочешь...
Она чуть повернулась, посмотрела в раскрытые ворота бокса, сощурилась — и резко, без замаха ударила парня в живот. Воздух застрял у него в глотке, раскрыв рот, Малко согнулся пополам, хлопал толстыми губами, выкатывая глаза, покачнулся...
-Стоять, солдат!! — рявкнула синка. -Сейчас война, если забыл — вспоминай! Станешь ещё выделываться, отмудохаю по-настоящему. Стыдно будет, ты ж мужик!
В тоне её не было ни торжества, ни злобы, только разочарование.
Повернувшись на каблуках, старшая вышла на солнышко, потянулась с хрустом в суставах, постояла в воротах, спиною прислушиваясь — как он там, не бросится с чем-нибудь тяжёлым? Не бросился....
Кора, вечером узнав о стычке, расстроилась больше сестры.
Сказать, ничего не сказала, но подумала — опять иерархические игры! Кажется, армия, субординация должна всё расставить по своим местам — нет, и здесь люди всё время пробуют друг друга на прочность! Не мытьём, так катаньем стараются застолбить более высокое место в стае.
Как-то младшая смотрела передачу о животных, там дрессировщица тигров заметила: когда хищники видят незнакомое, первая мысль, которая у них возникает — "а нельзя ли это съесть"? Подумала тогда — вот и большинство людей точно так же ведут себя в коллективе. Им каждый день нужна информация, чтобы мозг-компьютер выдавал ответ: можно этого человека сегодня съесть (подчинить себе, ещё как-то использовать в собственных целях), или не получится... В двоичной системе. Да-нет, единица-ноль. Всё просто и ясно. Базовая программа длиною в жизнь.
Проявление естественного отбора? Так и должно быть? Но куда в этой системе деваться тем, кто не способен унижаться, и в то же время не умеет, не хочет никого унижать...
* * *
Часы показывали четверть двенадцатого. Было довольно холодно.
Тысячи наблюдателей по всему Савиллю до рези в глазах вглядывались в ночное небо, выискивая факелы ракет. Каменный век противовоздушной обороны. А что делать: стоило включить РЛС, тут же на излучение прилетал "HARM" — и привет. Нету больше станции. Было-то их немного, а с каждым днём войны оставалось всё меньше. Потому глазками, глазками... и зенитками-пулемётами времен Второй мировой.
Вот только бы заметить ракету наблюдателям, да зенитчикам поставить "огневую завесу". Не саму же ракету выцеливать — скорость под восемьсот километров в час. Так и сбивали. "Индейские топоры" натыкались на снаряды и пули, иной раз по тридцать — сорок "томагавков" за ночь.
Всё-таки меньше погибших, меньше разрушений. Но так, вручную, разве остановишь армаду?
Воздушной войне будет суждено продлиться два с половиной месяца. За это время союзнички-гуманисты без малейших сомнений рассеют по саутской земле тонны радиоактивного вещества — штурмовики выпустят около пятидесяти тысяч бронебойных снарядов с урановыми сердечниками. В основном, конечно, по фанерным макетам техники, но радиационное заражение от этого, увы, не станет менее опасным. Натовцы не упустят случая опробовать в войне новые образцы оружия — например, графитовые бомбы, вызывающие короткие замыкания и пожары на объектах энергетики. Бомбардировкам подвергнутся заводы, не только военные, но и химические, по производству медпрепаратов и удобрений. Много лет реки и подземные воды будут носить по Сауте разлившиеся диоксины, ртуть, нефтепродукты, убивая всё живое.
Будет уничтожено множество правительственных зданий в Савилле, телевидение, энергоцентры, десятки железнодорожных и автомобильных мостов. Конечно, на мостах не раз и не два окажутся пассажирские поезда и автомобили, а на заводах и в учреждениях гражданские люди. Весной девяносто девятого рэнская военная машина лишит жизни больше полутора тысяч синов, не имевших отношения к армии, и ещё шести тысячам принесёт увечья и боль от ранений. Бомбы и ракеты превратят в развалины триста с лишним жилых домов, пострадают в первую очередь военные городки, люди будут гибнуть целыми семьями.
Мастерство натовских пилотов окажется столь велико, что несколько раз они хорошенько отбомбятся по своим друзьям-керкирам. То колонну беженцев в пух и прах — шестьдесят трупов, то деревню керкирскую по брёвнышку — сотня "зелёных карточек" на небеса.
С самого начала войны стремясь убивать, при этом ничуть не рискуя собственной шкурой, миротворцы обрушили на непокорный Савилль крылатые ракеты. Именно "томагавки" видела Гера в своих пророческих снах. Они появлялись в небе саутской столицы, шли к целям на стометровой высоте, огибая возвышенности, используя долины рек.
При пятистах ежедневных вылетах на бомбардировки запасы новомодных боеприпасов вскоре подойдут к концу. Если в конце марта на рэнских кораблях было шесть сотен крылатых ракет, то к началу мая их останется только семьдесят. Тогда с "летающих крепостей" посыплются обыкновенные бомбы, те самые, что тридцать лет назад Рэна щедро дарила Вьетнаму...
Прошлой ночью сияла полная Луна, а теперь в совершенно ясную погоду ночное светило обернулось урезанным слева серпом. Диск окутался дымкой, словно речной туман достиг небес. В бинокль Луна виделась вполне нормальной, только сокрытой тенью — тёмный шар на две трети разделяла ровная, почти прямая линия, и какая-то незнакомая звезда подмигивала чуть ближе к зениту.
Тень Земли едва заметно надвигалась слева направо, неумолимо закрывая спутник от солнечных лучей. Без оптики освещённый кусочек уже почти напоминал обычный серп, но бинокль позволял по-прежнему видеть весь диск, по краям он стал даже как будто ярче светиться. Ночь наполнилась мистикой, чудилось уже потустороннее. Спустя полчаса сияла лишь восьмушка Луны, а левый край сделался самым тёмным. Ещё чуть позже затемнилась половина, а свет отражал крохотный краешек Селены... Только звезда всё ярче мерцала сквозь атмосферу. Глядя простым глазом, особенно таким, как у Коры, Луну было не увидать. От неё остался тусклый желтовато-зелёный осколок.
Бронированная "татра" с зенитной счетверёнкой пряталась в одном из котлованов, изобильно нарытых по берегам Руная. Каждые час-два артиллеристы и пулеметчики меняли позиции, вкатывая на место настоящих установок списанные ржавые грузовики с бутафорией в кузовах.
Младшая сестра любила ночную работу — все спят, никто не мешает думать.
На глаза попался ещё более яркий огонёк в зените. Кора давно считала звёзды живыми. Еще в детстве подолгу смотрела на них, пытаясь понять — о чём они там переговариваются, расшифровать это таинственное мерцание.
Когда нелюдимая девочка стала старше, глупые и самоуверенные тётки в ханжеских платьях вещали ей с учительских кафедр, что маленькие белые светлячки в небе кажутся дрожащими лишь потому, что их ровный свет преломляется в атмосфере. Материалистическое объяснение категорически не понравилось Коре. Может, она ему и поверила, но до сих пор, уже взрослой, смотрела в бесконечность Вселенной с какой-то непонятной тоской, необъяснимой надеждой. Сейчас, в апрельскую полночь, Кора разглядывала чёрный бархат, словно полотно великого мастера, и мечтала. О чём? Да кто её знает. Она и сама не всегда могла сказать, о чём именно...
Где-то в центре грянул взрыв... ещё один. Вдалеке проснулись сирены — пожарные, скорые... Рушились в огне здания, гибли люди...
А на их направлении пока тишина.
И тут в наушнике закричали наблюдатели — над головами просвистели ракеты.
-Групповая цель, интервал триста метров!!
-К бою!!! — рявкнула сверху Йенс, нервно крутнулась в кресле, припав к бинокуляру, вывела точку прицеливания.
Кора очнулась, глянула на ленты, исчезавшие в приёмниках, опустила глаза на запасные коробки с патронами.
Полоса заградительного огня хлынула в небо, поставив свинцовый заслон. С другого берега ударила зенитная автоматическая пушка — расчёты на пару перекрывали прямой участок Руная шириной в две сотни метров. Вниз и вверх по течению ещё и ещё зенитки.
Полного заряда четыре по сто установке хватает на несколько секунд. Открыть затвор, вставить ленту, закрыть, передёрнуть рукоятку, подав патрон. То же самое с нижним стволом. Второй заряжающий возится с левой парой пулемётов. Отточено каждое движение...
Вдруг громыхнуло совсем рядом, дрогнула земля, платформа грузовика рванулась из-под ног.
В детстве Кора пережила отголоски далёкого раманского землетрясения. Смотрела вечером с родителями фигурное катание по телеку, был такой некогда популярный вид спорта. Вдруг люстра под потолком закачалась. Переглянулись, пожали плечами — и дальше следить за поддержками и тодесами. Потом узнали: многие соседи после толчка выскочили на улицу, долго торчали во дворе, поглядывая — как дом, не развалится?
А тут, может тоже оно? Но во сколько же раз сильнее!
Загремело снова. Грохот, прерывавшийся короткими паузами, начал напоминать орудийную канонаду. Со стороны химического завода поднималось зловещее багровое зарево. Полночная заря на северо-западе. Клубы жёлтого дыма, подсвеченного внизу пожарищем, заволакивали небо. Истошно выли сирены.
Пилот F-16С, одного из выделенных для подавления ПВО, заметно нервничал.
