Он подошел к одному из них — как бы проходя мимо — жестом приказал шагнуть вперед. Тот побледнел и выступил на пол-шага.
— Я невино...
Он не успел договорить — узкий льдисто поблескивающий клинок рассек его почти что надвое. Затем — еще один, еще и еще. Солдаты стояли молча, потупившись; лица их были едва ли не бледнее, чем у Короля. Каждый с ужасом ждал, что сейчас гнев короля коснется именно его. Но — участники ночного погрома постепенно понимали, что из всей массы солдат он выделяет именно тех, кто действительно был там. И после того, как упал четвертый — остальные рванулись вперед. Первым упал на колени самый старший — прожженый гуляка и хулиган, главный зачинщик всего дела. Он служил еще при старом князе и был уверен, что настолько ценен, что его несомненно простят, если он изобразит раскаяние. Затем— остальные.
Но король не собирался никого прощать. Он оглядел войско, потом небольшую толпу возле себя и громко сказал:
— Вы знаете Закон. Смерть за убийство. Смерть за нарушение дисциплины. Для вас законы смягчать не будут.
И начал произносить слова заклинания Смерти — громко, слегка рисуясь. Заклинание былдо сплетено особым образом — действуя основной силой на кучку преступников, оно касалось и остальных, не так, чтобы причинить вред, но так, чтобы дать возможность хорошенько представить себя на их месте. А основные жертвы корчились на земле, скованные по рукам и ногам ужасом, который мешал вздохнуть, задыхались и умирали под отвратительный воющий звук заклинания. Шеренги расстроились, солдаты зажимали уши, стараясь не слышать этого кошмара, ставшего явью.
Когда умер последний и Король замолчал, никто не смел поднять на него глаз. Все тщательно избегали взглядом вида тел тех, кто еще недавно были их товарищами — с синими лицами, выпученными глазами, в неестественных позах. И каждый явно, ох, слишком уж явно мог представить на их месте себя... Король ушел внутрь дворца, командиры дали команду разойтись. И еще до самого вечера из казарм не доносилось ни звука — солдаты подавленно сидели по углам, не желая ни обсуждать, ни просто вспоминать происшедшее.
Жестокий урок. Выжженный в памяти каждого отпечаток. Очередной штрих к портрету Короля. Но ни один голос не поднялся против него. Солдаты опасались подобной участи, родня погибших готова была молиться на нового Короля.
Отрывки рукописи:
"В битве с Рудауром пал король наш, Аргелеб Первый. Ни у кого ныне нет сомнений, что правителя Рудаура послал в этот захватнический поход его зловещий союзник, да забудут его имя еще при его жизни, король Ангмара, колдун и чернокнижник. Войска Ангмара не участвовали в боях, но среди рудаурцев много воинов, чьи умения вызывают удивление и страх. Никогда эти племена не знали таких высот воинского искусства, никогда еще не были так умело измышлены их нападения и битвы. На престол ныне вступил Арвелег Первый. Молодой король благороден и безудержно смел, но что может противопоставить наше княжество объединенной мощи Ангмара и Рудаура, если даже нападение последнего было отбито ценой неисчислимых потерь? Темные, темные и злые времена наступают. Все гуще тени, все слабее свет. Воистину, от нас отступились Валар, карая нас за междоусобицы и притязания на соседские земли.. С ужасом гляжу я, уже старый и немощный человек, простой княжий книжник, в непроглядный мрак грядущего. Я уже стар и немощен, кто продолжит мою рукопись? Кто заступит на мое место? Оба моих сына погибли в последних боях, а зятья невежественны и полагаются только на силу меча, забывая о древнем знании, которое еще хранится в старых книгах, что привезли сюда предки нынешних королей..."
Мрачное серое утро поднимается над столицей Ангмара. На улицах в этот ранний час тихо и безлюдно. Изредка зловещую тишину разбивает звонкий стук копыт — очередной гонец из дворца, укутанный в черный плащ, мчится куда-то с вестью. Тиха столица, и еще более тихи иные города, гордо ставшие на месте некогда бедных деревень. Здесь властвует жесткий порядок, порядок военнизированного государства. Все жители состоят на службе — и воин, и кузнец, и его жена-ткачиха. Государство богатеет их трудами с каждым днем, и оттого жители его надменны и гордятся своей службой и своим правителем — бессмертным Чародеем. Жителей окрестных государств почитают они слабаками и деревенщиной — ведь только здесь каждый крестьянин умеет читать и писать, владеет оружием не хуже любого воина княжеских гвардий. Только здесь на скудных северных землях собирают богатые урожаи, только здесь любой получает из казны щедрое довольствие и огражден законом — как наместник, так и холоп, все равны перед волей Короля. Только здесь не происхождение, а личные таланты способны открыть тебе дорогу к любому посту: способных детей рано забирают на обучение и службу. Ангмарцы спесивы и заносчивы перед чужаками, но покорны своим начальникам.
Великая сила собирается ныне в Ангмаре. Впервые княжество собирается вступить в открытое противоборство с соседями. До сих пор в боях участвовал только Рудаур — воинственное, дикое княжество. Но ныне в Рудауре правит ставленник ангмарского Короля, и постепенно Рудаур становится близнецом Ангмара — та же воинственная мощь, те же суровые дисциплина и порядок. Пока еще Архедан и Кардолан сдерживают натиск растущей мощи соседей, но близится час, когда они падут под ударом могучего, гордого Ангмара, предводительствуемого бессмертным Чародеем с Востока. Оттого сердца ангмарцев полны отвагой и желанием испытать в настоящем деле свои силы.
А у руля этого государства стоит тот, кто некогда был известен как Тиндомэ, Черный принц. Ныне по имени едва ли кто назовет его — Королем или Чародеем, а чаще вместе — Король-Чародей прозывают его. Правитель строг, но справедлив — так думают о нем подданные. Редко теперь видят они его, только самые старые помнят, как во времена их молодости неутомимый правитель мог очутиться в любом уголке княжества, а теперь уже королевства, лично участвуя во всех делах. Теперь его участия не требуется — выросли новые подчиненные, неукоснительно насаждающие его волю во всех землях двух княжеств. Давно уже не слыхали в этих землях о бунтах и восстаниях, о нарушениях указов и бесчинствах управителей. За любое преступление расплата одна — смерть. Новое поколение выросло, впитав эту заповедь с молоком матерей — оттого так мало новых бунтовщиков и недовольных.
И катится размеренно и строго жизнь королевства. В небольшом замке из черного камня собираются советы и планируются новые и новые меры, которые должны сделать Ангмар еще более сильным, еще более богатым. Снуют неразговорчивые гонцы, исправно приезжают телеги с произведенными товарами, посылается по землям денежное и хлебное довольствие. Тренируются солдаты, работают в своих цехах ремесленники, пашут землю крестьяне. Словно гигантский муравейник, трудится с утра до ночи и плодится княжество.
А что же король? Рад ли он всему, что происходит по его воле? Король, как всегда, равнодушен. Король тоже служит, хотя никто об этом не знает, служит своему Повелителю, о котором уже многие столетия не слышали в мире. Служит так же, как служат все остальные его братья и сестры, бессмертные Призраки, во многих землях бескрайних просторов Средиземья. Король монотонно выполняет свою службу. Ему давно уже многое безразлично. Пустота и холод властвуют в его душе. Уже многие годы ничто не способно поколебать его равнодушие — и весть о победе, и смертный приговор равно проходят мимо него, оставляя след лишь в памяти, не в сердце. Служение, последняя воля Повелителя — вот то, что в какой-то мере волнует его. Но и это не искреннее волнение ревностности — просто сознание того, что выполнение этой воли способно хоть чем-то занять бессмысленно катящиеся мимо дни.
Равнодушный холод давно живет в сердце Короля-Чародея. И холодом пронизан его дворец, холодом полны глаза его приближенных. Холодом и расчетливой жестокостью — ибо проще всего быть жестоким. Взывать к совести, к патриотизму, чести — тяжкий труд, ведь слишком много тех, для кого эти слова мало что значат. А страх — вот она, реальная сила, способная привести кого угодно к подчинению. Страх мешается с заносчивостью в душе любого из жителей двух королевств.
Где-то на востоке, за глухими дебрями зловещего Сумеречья стоит замок Дол-Гулдур. Там правит Второй, туда нередко приезжают прочие члены Девятки. Вокруг него суровым и расчетливым чародейством возведены неприступные преграды, в которых морок и наваждение мешается с ловушкой и засадой. Ни эльф, ни человек не смеют приблизиться к этим землям. Гарнизоны орков и северян — таинственные обитатели чародейского замка. И там копятся силы, и там тот же лед истекает из глаз господина замка. Все они стали льдом — лед в мыслях братьев и сестер по Служению, который чувствует Первый, лед в их коротких посланиях, лед в их поступках. Безжалостные правители, жестокие слуги прозванного Жестоким.. Улайри..
Обрывки рукописи:
"... в страшное время дописываю я этот свиток, что постараюсь ценой своей жизни передать в южные княжества. Еще недавно я был секретарем Его Величества, короля Арвелега, да будет всемогущий Намо Мандос милостив к его духу, что ныне явился в его чертоги. Ныне же я один из воинов, что уцелели в бесславной битве за Амон Сул. Заветный камень Амон Сула я вынес на себе, пряча в своих одеждах, но то, что увидел я в тот краткий миг, пока прикасался к нему, жжет мое сердце тем же огнем, что обжигал ладони Фэанорингов, когда они держали в руках волшебные Сильмариллы. Ибо мощь Ангмара неисчислима, Архедан и Кардолан разрушены и захвачены, разрушена и сама Амон Сул, уничтожены почти что все потомки дунэдайн. Только лишь Форност еще удерживаем мы, здесь, в Форносте я и пишу свою историю. Говорят, что скоро подойдет войско Кирдана, и поможет нам, но кто знает, сумеем ли мы выдержать осаду, ибо в битве за Амон Сул войско противника вел не только проклятый Король-Чародей, но и трое подобных ему во всем проклятых колдунов, и мощь их была ужасна, а от одного ведьминского крика даже самые храбрые воины теряли силу и рассудок. На рассвете перешли она реку, и была их мощь подобна тяжелой палице. Пал Арвелег, сын же его Аратор еще юн, не вошел в возраст. Воистину, это конец всему..."
Победа Ангмара была легкой. Всего за несколько дней были разбиты два княжества. Потери врагов были неисчислимы. Потери же объединенного ангмарско-рудаурского войска не так уж и велики. Но ангмарский король не желал испытывать судьбу и удачу до конца. А потому, после молниеносного штурма Амон Сула осада Форноста не длилась долго. Узнав о приближении войск Корабела, Чародей приказал отвести войска от осажденной крепости без боя. Войска отошли на те захваченные земли, которые были в силах удержать.
И вновь над сумрачными землями Севера воцарился мир. Тревожный, наполненный страхом и предчувствием близкой войны. На захваченных землях прочно укрепилось ангмарское войско, насаждая свой уклад и обычай. Горе побежденным.. но не так уж и много горя принесло это завоевание всем, кроме потомков дунэдайн. Этих не щадили — зато прочие племена скоро приняли новую власть и образ жизни.
Мир тянулся долго, без малого двести лет.
Но длиться вечно он не мог. И однажды осенью Ангмар поднялся вновь, чтобы сокрушить последние остатки противника. Пал Форност, опустошены войском жестоких и беспощадных северян остатки земель Архедана. Долго оборонялся король Арведуи, но пал и последний бастион дунэдайн, и отныне северяне были только таящимися в лесах остатками некогда гордых племен. Но королю все же удалось спастись бегством. Впрочем, ненадолго продлило это его жизнь. Победа Ангмара была полной и окончательной, так казалось всем.
Двое лазутчиков, таясь, пробирались по землям, на которых утвердился победоносный освободитель, принц Эарнур, предводитель гондорского войска. Тоненькая оборванная девчушка, и юноша чуть постарше, неразличимо схожие — темноволосые, с бледными лицами, но раскосыми глазами. По виду — типичные горцы, жители севера. Судя по бедному, залатанному и порванному поверх залатанного платью — отнюдь не солдаты ненавистного Ангмара. Те были одеты лучше, выглядели более сытыми и надменными. Так, мелкая шелуха. Крестьяне. Их не опасались, солдаты блистательного Гондора даже иногда кидали мелкую монету или кусок хлеба.
Тхин и Таэр пробирались в Ангмар. Но казалось, что путь ведет их неведомо куда. Сегодня они идут на север — завтра на восток. Сегодня ночуют у костра одного из легионов, благодаря и целуя руки за миску солдатской похлебки — завтра ковыляют от одной сожженной деревни к другой. Самый пристальный взгляд не увидел бы в них ничего, кроме пары обездоленных побирушек.
Но внимательные глаза подмечали все. Число войск, лошадей, оружие. Внимательные уши ловили обрывки разговоров — они притворялись, что не знают языка гондорцев, говорили только на маловразумительном для солдат горском наречии. Но под внешностью чумазых оборванцев таились многие качества, о которых трудно было догадаться. Знание языков. Умение разобрать каждую реплику в многоголосом разговоре. Цепкая память. Они были настоящими, хорошо обученными лазутчиками.
Они были еще детьми, но эти дети выросли во дворце Короля-Чародея. Они были жестоки и циничны, злопамятны и расчетливы. И все же то, что они видели на своем извилистом пути на север, заставляло их содрогаться, а души обугливало черной ненавистью к освободителям.
Гондорское войско, горевшее духом праведной мести, не щадило никого. Убивали всех. Сжигали все. Следом за войском не осталось ни одной уцелевшей деревни, ни одного не вытоптанного поля, ни одного живого жителя "проклятого Ангмара".
Поражение казалось абсолютным.
Рано утром Тхин разбудил сестру. Пора было отправляться в путь, уже не маскируясь, а любой ценой прорываясь к своим. Промедление было гибельным, они оба понимали это. Слишком быстро продвигалось войско противника, слишком быстро отступали под натиском превосходящего числом во много раз противника ангмарцы.
Они украли лошадь у солдата, который не особо бдительно — беспечность победителя — караулил на своем посту. К полудню они уже скакали по следам первых полков, которые вел сам принц Эарнур. Полки продвигались медленно, несмотря на то, что не встречали сопротивления — все войска Ангмара были отведены далеко назад. Но они продвигались уверенно и ровно.
По стылому рассвету, по хрустко заледеневшей ранним весенним утром дороге копыта крупной гондорской лошади стучали пугающе громко. Но некому было вслушаться в этот топот — ни одной живой души не было видно на всей дороге. Только свист ветра, только ледяной воздух, бьющий в лицо. И — тишина.
Странную картину — верстовые столбы, стоящие слишком близко друг к другу, ослепительно черные на серовато-сером инее, покрывшем дорогу, они увидели издалека. Тхин не остановил коня — сейчас их не волновало ничего. Только бы добраться, только бы успеть. Но, поравнявшись со столбом, он странным для опытного наездника истеричным жестом натянул поводья, заставляя лошадь встать на дыбы, и не слез — свалился с лошади, прижимая руки ко рту. И его сестра, ледяная, циничная Таэр, не удержала его, падая на лошадиный круп и закрывая лицо чумазыми ладонями.
