"Да уж", — подумал Змей, — "жизнь прожил, а друзей не нажил. Один оказался каким-то чистильщиком, второму до тебя по барабану".
Пришлось действовать одному. Змей выяснил у знакомых, кто последний раз слышал, где принимает Далиана, и однажды вечером отправился туда после работы. По дороге он зашел в церковь и поставил свечки на защиту себя, подумал и поставил еще и на защиту семьи. Налил маленькую пластиковую бутылочку святой воды и по дороге выпил.
Далиана принимала в здании одного из бывших проектных институтов, которое арендовало теперь несколько фирм. Когда Змей спросил на вахте, где принимает народная целительница Далиана Александровна, его ждало разочарование.
— Э, молодой человек, ее уже здесь нет.
— Да, а где ее искать-то не знаете? — огорченно спросил Змей.
— Где искать? Да разве что на том свете, — ухмыльнулся вахтер, — умерла она три месяца назад.
— Умерла?! — ахнул Змей, — а я и не знал!
— Так в газетах-то не писали об этом, так что ничего странного. Ловкая бабенка была, клиентуры много сюда шныряло. Да и сейчас еще спрашивают.
— А от чего умерла? — спросил Змей, и вдруг его осенило, — А она не говорила, что у нее жизненную силу отняли? Сребренникова отняла?
— А говоришь, не слышал. Точно так, говорили, что жизненную силу у нее какая-то дьяволица забрала. Сребренникова не Сребренникова, но на женщину какую-то указывали. А ты не так мало знаешь, как показать хочешь, — старичок вахтер насторожился, надел очки и принялся пристально рассматривать Змея.
"Изучает. Вот такая она — старая гвардия, никогда не дремлет", — досадливо подумал Змей. Пришлось прекратить вопросы и ретироваться.
Когда он шел по улице, ему показалось, что он опять слышит дыхание огромного кота.
* * *
Что было делать дальше? Оставалось одно — искать Сребреникову. Но Змей чувствовал, что пока не готов. Что он ей скажет? Она примитивно пошлет его, если просто-напросто не отнимет жизнь, как сделала это с двумя незадачливыми экстрасеншами. Нет, жизнь, конечно, не отнимет. Для чего-то он им нужен, не просто же так все это было затеяно — Рюрик с его колдовскими куклами, и сеанс мерзкой ведьмы. Рюрик наверняка и навел этих ведьм-экстрасенш на него. Запросто, он ведь с Володей был знаком, сам же их и познакомил, дурень. Намекнул, наверное, Володе, а тот что слышал, то и выдал, он ведь хитрый, но недалекий, его, если поднапрячься, провести не так сложно. А может кто-то из Рюриковых чистильщиков расстарался?
Но воздействовать на Сребреникову в данный момент он бы не смог, Змей это осознавал ясно и недвусмысленно. Он решил, что торопиться не стоит, нужно хорошенько подумать. В конце концов, если уж он так долго жил, не понимая, что представляет вполне определенный интерес для окружающего мира, то несколько месяцев или даже лет ничего не решают. Нужно собрать информацию, как следует обдумать, поизучать эзотерику — все-таки что-то за ней стоит, но вот что?
С тяжелым сердцем Змей вернулся к рутине, дав себе обещание не забывать про тайну. А заняться ему на работе всегда было чем. Давным давно начавшиеся на предприятии мелкие несуразности за долгие годы почти не прекратились. Если заключались новые контракты, переговоры затягивались. Откуда-то на свет божий вылезали наглые, так называемые "оборзевшие", конкуренты, норовящие перехватить заказ у фирмы прямо из-под носа. Контракты имели обыкновение рассыпаться в самый последний момент, когда уже были проплачены все взятки. Парадоксальным образом терялись факсы и письма. Исчезали бесследно тексты договоров. Люди опаздывали на переговоры, заболевали или увольнялись в критический момент. Затянувшиеся переговоры могли прекратиться просто потому, что правительство издавало приказ, начисто перечеркивающий все намерения переговаривающихся сторон. Но в таких случаях было не так обидно. Обиднее всего было, когда заказчик сам находил их фирму, а потом объявлял, что он вдруг понял, что никогда не имел благородных намерений оформить отношения (договором, конечно) и уходил к другой (фирме, естественно). В конечном итоге все это отражалось на бухгалтерии, и хотя Змей и притерпелся за годы к подобному, приспособился, наловчился, но все равно приходилось иногда выходить на сверхурочные, вносить в учетные данные то и дело возникающие изменения.
А сверхурочные, видимо, давали дополнительный шанс подзабытой зависимости снова поднять голову. Сперва чуть-чуть, а потом все наглее и яростнее она наваливалась на его сознание. В его снах нередко стала появляться нагло смеющаяся Сребренникова, глумливо спрашивающая: "Ну что, виноват? Ах-ха-ха-ха-ха!"
Змей зачастил в церковь. Но ни свечки, ни поклоны не помогали.
Он чувствовал, что судьба его несется куда-то к пропасти, несется помимо его воли. Вот теперь он хорошо понимал название популярной в годы его юности книги "Hад пропастью во ржи". Где-то совсем рядом с ним за волнующейся на уровне его глаз рожью разверзлась огромная пропасть, спокойная, молчаливая, сглатывающая все, что в нее падает. Какие-то едва слышные испарения поднимались из ее бездн, и казалось, что пропасть дышит. Дышит, как ... "Ну да", — скривился Змей, — "дался мне этот кот".
Но самое ужасное, что ему чудилось, что он уже упал в эту пропасть, точнее, время растянулось так, что он еще вот-вот упадет и в то же время уже упал, и события эти так тесно связаны, что разорвать их он не в силах. От этих дум цепенела воля, и горький привкус поднимался откуда-то из желудка, а, скорее всего, из печени в рот. Змей не замечал, что ходит, как приговоренный к смерти, медленно переставляя ноги, шаркая. Спина у него стала сутулая, походка медленная, и лицо начало оплывать книзу.
Встретили Новый год. У Змея на душе скребли кошки. Люда обиделась:
— Праздник, а у тебя опять физиономия кислая! Неужели хотя бы ради праздника нельзя порадоваться жизни!
Змей вымученно улыбнулся и приналег на спиртное. Развеселиться у него получилось, но в результате он напился и ушел спать в половине второго ночи, оставив негодующую Люду одну у телевизора.
Все зимние каникулы он изнывал, было тоскливо и хотелось на работу. "Скорей бы, скорей бы", — проносились внутри него путаные мысли. Чего ему так хотелось ускорить, он не понимал. В первый же рабочий день ноги сами принесли его к Володе. Нужно было выговориться хоть кому-то, пусть даже самому мало-мальски подходящему человеку.
— Что, Витек, тоскуешь? Отдыхать устал? — Володя отложил в сторону паяльник и выжидательно уставился на Змея.
Змей сел в соседнее кресло, побарабанил пальцами по краю стола и решился:
— Помнишь, у меня проблемки были? Ну эти, с интернет-зависимостью.
Володя улыбнулся.
— Так вот, что-то со мной творится, сам не пойму в чем дело, опять меня корежит. Вроде давно уже не было, забывать стал, что это такое, и вот опять — на тебе.
— Десять лет прошло?
— Что?!
— Ты говорил, что тебе на сеансе сказали, что должно пройти десять лет.
— Д-да... Помнишь, оказывается. Только вот не сказано было, что же конкретно будет.
— Ну, это узнаешь.
Змей пристально посмотрел на Володю. Холодный ироничный взгляд. Зачем он сюда пришел? С кем хотел поделиться? Это же совсем чужой человек. Он встал и пошел к выходу.
— Эй, ты что, только за этим и заходил? — c легким раздражением в голосе спросил Володя.
— Да. Только за этим, — жестко ответил Змей.
— Совета что ли хотел? — не унимался Володя.
— Типа того, — Змей смягчился.
— Так это ж я тебе посоветовал на тот сеанс идти, а теперь ты ко мне еще раз за советом приходишь. Ну что ж, хочешь, значит, чтобы по-моему было?
— Ничего я от тебя не хочу, — Змей вышел и хлопнул дверью.
— Козел... — коротко сказал он в коридоре, обращаясь непонятно кому, то ли к себе, то ли к Володе.
День тянулся вяло и скучно, как обычно в первый рабочий день после Нового года, когда работа почти у всех не спорится и то и дело слышишь жалобы на то что сколько не отдыхай, все мало. Общее настроение еще больше усилило хандру Змея, он сидел, смотрел в окно и думал, как все отвратительно. Работа опостылела, друзья — и говорить об этом не хочется. Позвонил Люде, просто так, узнать, как дела, но у нее в магазине был учет, и она попросила перезвонить вечером.
— Задерживаться будешь? — спросила она как-то так, что Змею показалось, что она говорит о чем-то решенном, — мне, наверное, придется задержаться.
— Наверное, — ответил Змей, — наверное, придется, отчет годовой готовим.
Начинать готовить годовой отчет он собирался завтра. "Ладно, начну сегодня", — подумал он, — "Люда все равно задерживается, посижу вечерком". Змей пододвинул папку с бумагами, запустил "1С-Бухгалтерию" и понял, что сегодня это случится.
"Ну и что?" — сказал он себе, — "ну и что такого? Фигня это все, никакого вреда никому от этого не будет. Сколько раз смотрел — и ничего ведь. Не бояться же мне этих самых чистильщиков?" Его разобрало зло. "Да что же это такое со мной происходит? В чем же дело? А вот нарочно назло этим мудакам буду смотреть порнуху! То же мне, преступление нашли!"
Работа закончилась. Сотрудницы, как показалось Змею, саркастически улыбаясь, распрощались и отправились по домам. Змей остался один. Тихий шум винчестера работающего компьютера дурил сознание. В голове у Змея, казалось, тоже шумело. Надвигалось знакомое состояние. "Ну и что, все это ерунда", — вертелась в голове подлая мыслишка, — "все это ерунда, дурь, разговоры авантюристов и сумасшедших, как можно во все это верить, нет, нельзя, нормальный человек во все это верить не будет"
Пальцы сами застучали по клавишам.
"Боже, что же я делаю, зачем мне все это?" — ужасался Змей.
Но смотрел.
"Сколько же прошло времени? Полтора часа! Нет, все, больше не хочу, не хочу, не хочу!"
Змей выключил компьютер и откинулся на спинку стула.
Казалось, что комната замерла. И внутри, и снаружи Змея выравнялись потенциалы неведомых полей. Вот, вот, сейчас что-то должно случиться.
Скрипнула дверь, и вошел Володя.
— А... Это ты, — с облегчением сказал Змей.
— Ну вот, и прошли десять лет.
Змей покраснел. Он понял, о чем речь.
— Подумаешь, преступление.
— Преступление. Нарушил договор?
— Какой договор? — вмиг осевшим голосом прошептал Змей.
— С нами. Тот договор, который ты через своего приятеля Рюрика с нами заключил.
— Ни с кем я договор не заключал.
— Напомню тебе, ничтожество...
— Что?..
— Ничтожество, — с упоением произнес Володя. Змей понял, что он давно ждал этой минуты. "Вот это да..."
— Ты самое ничтожное существо Вселенной, ты — Змей, придумавший нарушение Законов и увлекший людей к грехопадению. Из-за тебя Зло проникло во Вселенную и погубило людей. Вместо того, чтобы жить в счастье и в гармонии Законов, они стали выдумывать свою жалкую мораль, они выдумали Добро и Зло, и совершенно оскотинились, жиреют, блядуют так, что и говорить тошно, в Бога не верят, планету засрали, так что все вот-вот утонет в вашем дерьме.
— Наизусть учил? — засмеялся Змей, — ну конечно же наизусть учил! Не верю я ни в какого Змея, — он демонстративно сплюнул прямо на пол, — и спорить я с тобой не буду. Ахинею ты несешь страшноватую, но убогую. Да и в своем ли ты уме? Или ты как Рюрик, того ... ку-ку? Слышал я это уже, не помню где, но слышал. Да наверное от того же чокнутого Рюрика и слышал. Ясно, одна шайка-лейка. Но позволь тебе напомнить, о праведный чистильщик, что так, как ты блядовал и блядуешь, а далеко не каждый неправедный человек так беззастенчиво жене рога наставляет. Даже если он своим дерьмом Землю топит, как вы, чистильщики, считаете. Что же ты, о праведный, нет ли в этом дерьме твоих фекалий?
— Что позволено Юпитеру, не позволено быку, — снисходительно процедил Володя.
— Двойная мораль это называется.
— Да, и это справедливо! Мораль должна быть двойной — для высших и для низших.
— Средневековье, дикость, — махнул рукой Змей, — всё, дискуссия окончена.
— Какая такая дискуссия? — весело удивился Володя, — нет и не будет с тобой никакой дискуссии. Кто ты такой, чтобы со мной дискутировать? Так вот, я пришел сюда напомнить тебе, что ты договаривался со своим другом Рюриком о том, что не будешь смотреть порнуху.
— Стоп, я же ясно и отчетливо сказал Рюрику, что ни о каких договорах и речи идти не может. Ясно сказал!
— Нужно было сказать не менее трех раз. Так полагается по Закону.
— Так... ты чистильщик, все понятно, ты чистильщик, и вы опять мне гадите! Кто вы, зачем вы, что вы за мразь? Да я ваших чистильщицких законов не знаю и знать не хочу!
— Я не чистильщик, Змей, я гораздо более высшее существо. А незнание законов от ответственности не освобождает. Так даже в земных законах, ты же знаешь.
— Земных! А у вас значит неземные, инопланетные, что ли?
— Небесные, ничтожество.
— Бред. Какая такая у меня может быть ответственность?! Опомнись, Вова! Ведь вы мне с помощью ваших же фигурок привили порок, мне Рюрик всё рассказал, признался!
— Я в курсе.
— Рюрик доложился? Ну конечно, откуда тебе еще знать.
— Нет, я просто знаю. Я все про тебя знаю, каждый час твоей жизни. Я тебя наблюдаю в любой момент времени, когда захочу. И в прошлом, и в настоящем, и даже в будущем.
Голос Володи креп, в нем появились величественные нотки.
"Да он сумасшедший", — мелькнула у Змея мысль, — "просто сумасшедший. Как и Рюрик".
— Думаешь, я сумасшедший, — ухмыльнулся Володя, — вовсе нет.
— Сумасшедший, — мягким тоном попробовал его образумить Змей, — Вова, подумай сам, ну что ты можешь видеть? Это просто игра воображения. А может вы какие-то препараты принимаете, пейотль пресловутый? Или мухоморы, как сибирские шаманы?
Володя рассмеялся неожиданным для него мелким дробным смехом. Вероятно, так он представлял гомерический хохот.
— Да, а ты помнишь, как ты в командировке в Одессе три дня один жил, и хотелось тебе этого самого дела страшно? И как ты проститутку заказал по телефону, а когда она пришла, тебе страшно стало, ты ей заплатил и отправил непользованую, устроил ей выходной. Откуда я могу это знать? А?
-У-ф-ф... — Змея презрительно скривился, — да в гостиницах проститутки все на учете в органах. А в гостинице мои данные были. Вы же чокнутые, чистильщики. Вы за мной следили, расспросили, разнюхали, вот и все объяснение. Играете в войнушку, как маленькие. Подростки-переростки. Только это мерзко — следить за частной жизнью. Почему вы за мной охотитесь, как за волком? Флажками окружили и гоните куда-то?
— Не чистильщик я. Чистильщики — так, дурачки, которые рады выполнять любую грязную работу ради великого дела. Они не имеют значения. А частная жизнь для Небес не существует, нет ее. Гадил — отвечай.
— Это только слова.
— Ну вот тебе еще одно из тысяч доказательств. Помнишь, как ты с Людой поругался и пошел пешком к Колдун-скале, забрался наверх, стоял наверху и на море смотрел. А потом так тебе вдруг плохо стало, так паскудно, белый свет с копеечку стал. И стал ты думать, как тебе от всех твоих проблем сбежать, потому что ничего другого, кроме как сбежать от проблем, ты надумать не можешь.
