И с Луком они однажды, перед выпускным, эти тонкости обсуждали, на примере вдруг вспыхнувшей Луковской блажи писать стихи. Новоявленный поэт объяснял процесс стихосложения эмоционально и неровно, если судить его сумбурную болтовню по правилам элоквенции, но когда притерпишься к Луковской манере доводить свои мысли до собеседника — получается довольно внятно, по уму: дескать, он, как и многие поэты, умеет не спутать при подсчете слогов пятистопный и четырехстопный ямбы, ему и другим стихогонам известны десятки рифм к слову "борода", но если дать нескольким человекам примерно одинакового с ним образования и возраста задание написать четверостишие на определенную заранее тему, с четко определенной "стопностью" и с употреблением конкретной рифмы, то у разных людей получатся совершенно разные стихи! В том числе и по качеству. Потому что каждый на свой лад использует накопленный общий и полученный от рождения собственный багаж. Это и есть приблизительное ?— пусть не определение, но — описание феномена таланта.
Микула, по результатам жаркого спора, все же согласился вслух признать некое рациональное зерно в мычаниях друга и тут же мысленно примерил на себя: да, оказывается, он и есть тот самый талант, и даже гений, но не в стихоплетстве, а по работе с абсолютной памятью! Накопления могут быть примерно одинаковы, а способы пользования всем накопленным — нет! У одних получается волшебство, а у других блеяние.
Микула перепроверил себя, еще и еще раз сопоставил сохраненное в памяти — ошибок нет: чувак следит за братьями Тимофеевыми, за отцом и дядей Пашей!
Микулу не сразу, но как бы толчками, быстро накатывающими волнами, пробил панический ужас: это явно из-за ПрВр чертовой, о которой, кстати говоря, он как бы и не подозревает!.. Но на самом-то деле он знает о существовании данной подпольной организации, и еще лучше знает-понимает, что в Союзе приговаривали к расстрелу и за гораздо меньшие проступки! Что делать? До момента встречи еще восемнадцать минут!? Как их предупредить!? И, главное, о чем!? И что дальше?..
Дядя Паша сделал стойку, подобно охотничьему псу, учуявшему заветную дичь, схватил отца за рукав, показал пальцем... явно в сторону прилавка, подходы к которому были забиты очередью... Отец вскинул левую руку с часами, кивнул, и они пристроились в хвост. Очередь небольшая по ГУМовским меркам, должны успеть к назначенной встрече, благо до фонтана минуты две уверенного хода...
Мужик в черной вязаной шапочке оперся рукой на перила, свесил клюв к панораме нижнего этажа, приготовился ждать... Лет, наверное, тридцать ему, горбоносый, цвета волос под шапкой не видно, вдобавок и выбрит чисто... Скорее всего, брюнет. Штаны — обычные темно-серые брюки, со свежевыглаженными стрелками, ботинки отсюда не видны, голубая спортивная куртка плотно застегнута... Рост примерно средний, может, чуть повыше. У чувака особых примет нет, разве что печать порочности на его лице, которая, говоря словами переводчика Майн Рида, некоей Макаровой А. Ю., выдавала в нем негодяя.
Микула, лихорадочно размышляя, все же успел признаться себе, что прилгнул насчет печати порочности... нормальное лицо. Странно: отец и дядя Паша смирно стоят, а шпик-следопыт башкой вертит, нервничает, что ли?.. А!.. Вон что!.. Это он туалет ищет... Нащупал взглядом, и быстрым скоком туда... Что ж, филеры тоже люди... Эй, пинкертон, а как же твоя слежка!? Или, может, у них пересменка, типа того, что "пост сдал — пост принял", как возле Мавзолея? Нет, не похоже. А вот была бы хохма, если бы сейчас наблюдаемые вдруг передумали смирно в очереди стоять и свалили бы куда-нибудь в Сокольники... И ку-ку! Объект, типа, утерян... Может, побежать вниз, предупредить и увести их, чтобы сбить чувака с хвоста... Нет, не успеть: пока с этажа на этаж, пока объяснишь... с бухты-барахты, посреди толпы... Они, там, охренеют от Микулы и его слов, и вряд ли успеют среагировать должным образом, на тупом доверии к услышанному.
Вот так и рождаются неожиданности, которые потом, по прошествии некоторого времени, воспринимаются как некие межевые столбы на резком переломе эпох, отделяющие одну суету от другой... Хотя, если на самом деле глубоко вникнуть в эти "резкости", детально разобраться во всем предыдущем калейдоскопе мотивов, причин и стимулов... Да, блин, некогда тут разбираться!.. Микула, озаренный неким наитием пассионария, помчался в общественный туалет, куда за несколько секунд до этого нырнул "следящий". На ходу сунул руку в сумку, встряхнул аккуратно шарф, высвобождая из него бутылку (главное, пузырь в спешке не выронить и не разбить), и — шарф на шею, пышным узлом к подбородку!..
О-о, как гадостно пахнут, иначе говоря, смердят общественные туалеты, даже в ГУМе! В Кремле-то, небось, не так! Микуле однажды, лет пять назад, во время семейного путешествия на юга через столицу, выпала редкая возможность побывать с отцом в их профильном министерстве, и навестить попутно туалет — так там все было очень даже чисто и почти без "ароматов"...
А где мужик-то!? У писсуаров его нет! Стало быть, в кабинке... Еще и лучше! Потому что решение принято, и его надо исполнять! Народу в туалет, только что открытый после очередной санитарной уборки, успело набиться немного, человека четыре, не считая бабки-уборщицы, притулившейся с закрытыми глазами в углу на табурете: двое у писсуаров, одни, старый бабай из национальных окраин — ичиги с галошами ?— вылез из кабинки, Микула чуть было не дернулся в его сторону... Едва не испугал деда... Подбородок, рот и нос окунуть в шарф, перчатку на руку, хорошо бы в ладонь мелочи положить, вместо свинчатки, для дополнительной увесистости... дур-р-рацкое слово... другое некогда вспоминать... да только мелочи почти нет... хрен с нею... Вот он!..
Микула шагнул к отворенной дверце и сунул кулаком в перчатке прямо в челюсть выходящему из кабинки чуваку-следопыту! Удар у Микулы хорошо, надежно был поставлен, так что даже стресс и страх не помешали: мужика мотнуло назад, к унитазу... кто-то за спиной, у писсуара, коротко вскрикнул... Микуле не до верчения головой, не до осмотра любопытных... Из кабинки мычание, нога на полу под дверцей беспорядочно ерзает... Сваливать, срочно!
И, главное дело, никаких свистков, а также криков помогите! Бдительные граждане просто не успели среагировать... Вышел из туалета — а вокруг обычная суета выходного дня! Но только жернова судьбы уже завертелись, да и крики сейчас будут, непременно пойдут, дело-то нешуточное! Шарф на место, в сумку, в сумку!
Микула ровным шагом вывернул на общую трассу и, стараясь не выплескивать вовне лихорадочной спешки, ужаса перед содеянным, пошел туда... вниз... по лестнице топ-топ-топ...
Оглянуться! Вроде бы никто его взглядами не сопровождает... Это очень важно... И придется рискнуть на контакт...
— Батюшки мои! Микула! А ты-то что здесь... а мы с дядей Пашей...
— Пап! Извини, что я шепчу... Короче, за вами слежка! За тобой и дядей Пашей! Давайте скорее домой с дядей Пашей. А я другим путем, тоже домой. Слежку я сбил, но сейчас там будет милиция... Пап, срочно, потом все объясню, когда дома будем! Мне сматываться надо отсюда, срочно!
— Гм...
Тот отцовский взгляд запомнится Микуле на всю жизнь.
Как еще назвать весь этот клубок из событий и случайностей? Чертовщиной, что ли? Сумбуром вместо музыки? Или еще каким-нибудь расхожим словесным штампом? Да как ни называй — кошмары слетелись на московскую зимнюю землю из ниоткуда, чтобы, воплотившись в реальность, долго и беспощадно терзать множество людей, без разбору на хороших и плохих! Вдобавок, и поход к Ленке на квартиру на нуль помножен, тут не до девочек и танцев!
Микула в итоге даже представить себе устыдился — какое множество народу возненавидело его, зачинщика и причину всей этой смуты!? А первый и самый заинтересованный среди них — сам Изотов Виктор Сергеевич, майор КГБ из тринадцатого отдела Второго Главного управления КГБ, которого Микула так ловко и мощно "отоварил" в общественном туалете ГУМа...
В свое время, этого кагэбэшного Изотова сумел "перевоспитать", а по сути перевербовать в члены ПрВр лично Курбатов Валериан Дмитриевич, и с той поры, вот уже четвертый год, Изотов трудится на два фронта: в официальной жизни обеспечивает безопасность атомной промышленности СССР от проникновения вражеских, прежде всего американских агентов, а в свободные от официальной работы часы и дня посвятил "Программе Время", подпольной организации советских граждан, вздумавших изнутри, исподволь развернуть на правильный курс экономическую жизнь Советского Союза!..
На одном из заседаний исполнительного комитета ПрВр, было принято о решение о так называемых "профилактических проверках безопасности", и с этой целью создана служба внутреннего контроля, по образцу и подобию Больших Мировых Спецслужб, чтобы вовремя пресекать нежелательные информационные и иные утечки и засветки.
Василий Тимофеев посчитал подобную инициативу бредом, но ПрВр-ные "старцы", Курбатов, Тишко и Киприди настояли, и процесс пошел... В ту злосчастную субботу майор Изотов совмещал обе рабочие ипостаси: как майор КГБ из службы атомных секретов, он должен был находится на территории ГУМа, с тем, чтобы в указанное время, в промежутке от четырнадцати ноль ноль до шестнадцати ноль ноль, дожидаться команды и возможной инструкции по взаимодействию с некими членами семьи неких сотрудников американского посольства, а как член ПрВр осуществлял профилактические меры безопасности: "вёл" братьев Тимофеевых, на предмет обнаружения возможной за ними слежки. Трагикомизм всей этой нелепой ситуации усугубился тем, что сам следопыт Изотов не заметил доморощенного следопыта Микулу (они оба не то, что не были знакомы, но до того дня даже и не подозревали о существовании друг друга), который, в свою очередь, спонтанно обнаружил слежку за отцом и дядей со стороны Изотова...
Последствия Микулиного "подвига" оказались весьма и весьма велики, в первую очередь для него самого. Но и остальным хватило.
Весь столичный "комитет" госбезопасности, плюс пристегнутая по ряду розыскных направлений "Петровка 38", встали на уши: дерзкое нападение на сотрудника госбезопасности при исполнении служебных обязанностей, в центре города, с неизвестными намерениями!.. Нельзя исключать теракт, неудачную попытку разбойного нападения и происки западных спецслужб!
— Итак, Виктор Сергеевич, нашей с вами беседой я вполне удовлетворен, итожим: вы по-прежнему утверждаете, что прибыли в ГУМ более чем за час до назначенного вам времени, чтобы, говоря вашими же словами, влиться-вжиться в обстановку?
— Ну, да, я ведь уже объяснял. Так нас готовили, да и на каждых курсах повышения квалификации тоже... товарищ подполковник... сами же знаете... вместе же учились...
— Да вы не волнуйтесь, лежите, лежите. Порядок есть порядок, включающий повторные вопросы, ибо все значимые сведения, а также и не значимые, но могущие повлиять на эффективность расследования, должны быть включены в протокол, о чем вы и были предупреждены загодя. Что ж, на сегодня все. Кстати, приятная новость, даже две: во вторник вас выписывают, и хлопотами высокого начальства посылают во внеочередной краткосрочный отпуск, в Кисловодск, на воды...
— Это что... это... это меня...
— Да не дрейфь, Витя, не суетись!.. Все честно с Кисловодском, никакой подставы. Тебе даже выговора пока не светит, потому как вины твоей никто ни в чем прощупать не может. Пока не может! Кроме утраты бдительности, приведшей... Но на коллегии, опять же по слухам, многим нашим такого хвоста накрутили, таких физдюлей навешали!.. Чуть ли не на столе у Андропова дело твое лежит, на особом контроле... Короче говоря, вот так и держись, как мне говорил, четко, внятно, без попыток подправить реальность... Вторая хорошая новость: обе коронки фарфоровые тебе вставят еще до поездки в Кисловодск, "за счет заведения", как говорится. Будешь красавцем пуще прежнего! А вообще, по данной теме — категорическая установка: искать до победного конца! Да оно и очевидно, сам понимаешь: какие-то суки посмели сунуться с такими заходами в адрес представителя органов! — нет, тут ясность должна быть! И она будет! Тебя, к примеру, сейчас от детского сада и ниже, вплоть до роддома простукивают и пронюхивают, на предмет зацепок... И меня слегка тряхнули, как однокурсника и одно...казарменника, блин... Полный жесткач!
— Понимаю...
— Вот, таким вот образом... И уж в Кисловодске держись тише воды, ниже травы: никаких чтобы пьянок и лебедей, на аморалку тебя тоже ведь качают... тем паче, что ты у нас холост. Холост ведь почему-то? — и данный факт не то, чтобы пятно в твоей биографии, но... как бы недоработка сотрудника в личной жизни. Зато по этой части физически здоров, как выяснилось, без всяких там этих... отклонений. Между прочим, вскрыли за тобой и Наташку Фирсову из хозотдела, и еще кого-то... Но это пустяки, дело житейское. Женись, на фиг, поскорее, иначе так и сдохнешь майором...
— Да... у меня в планах... да все как-то никак...
Подполковник Власенко Николай Николаевич, из службы внутренней безопасности, кивнул, понимающе осклабившись во все кабанье лицо.
— А надо, чтобы было как... Может, передать кому чего?
— Да ну!.. Передать... Покуда эта гребаная проверка не закончится — ребята меня как чумного будут сторониться... А родители никаким боком знать не должны, что я в больничку попал, иначе такой поднимут тарарам!..
— Тоже верно. Ладно, давай пять, выздоравливай, а мне пора. И не ссы, магнитофон я давно выключил (Власенко соврал), а прослушки в палате нет, я за это отвечаю.
"Врет, не выключил" — подумал Изотов, пожимая протянутую руку, и растроганно улыбнулся в ответ:
— Коля, ты бы знал... Спасибище тебе огромное, за поддержку, за все..., у меня аж камень с души...
— Ну... скажешь тоже... Брось кукситься, из одной ведь плошки хлебали... Помнишь взводного: "А кто, мать-перемать, если не мы, сек в-вашу век!?" Так что... И того, кто тебя вырубил, Витя, мы обязательно найдем, дело чести, сам понимаешь!
Заседание исполнительного комитета ПрВр на этот раз проходило в квартире Тимофеевых. Участники даже не озаботились правилами конспирации, съехались всемером к одному и тому же часу — и все. Братья Тимофеевы уже были на месте, итого девять человек. На столе чай с конфетами и боржоми, вперемешку фужеры и чайные чашки. К чаю почти не прикасались, а боржоми опустошали резво, благо на столе его было десяток поллитровых бутылок.
Микула с мамой сидели на кухне, тоже чаевничали... Хотя, какое тут, к черту, может быть чаепитие...
Микула через силу одолел кружку с цейлонской заваркой, почти не разбавляя кипятком, закусил это дело черствым пирожком с капустой, да и ушел к себе, ждать решения старших товарищей... Мама не возражала — у нее у самой глаза на мокром месте, все из рук валится. Крики из зала в комнату к Микуле доносились неровно... отдельные фразы и тирады сами в уши лезли, при том, что на сей раз подслушивать ему категорически не хотелось.
— ...При чем тут... Погоди, Николай Семенович, ну ты чего!? Ну ахренеть! При чем тут этот чертов Сонгми и Уильям Келли, они вообще к нам никакого отношения не имеют!?.. Дэвид, Дэвид Келли!.. Предположительно, он у них в посольстве резидент...
