— Можно. В синем кувшине, — не оборачиваясь, сказала женщина, переставляя на плите кастрюли.
В кухню вошёл отец, подошёл к жене, обнял, поцеловал в макушку. Та поцеловала его в щёку, не отрываясь от работы — надо было помешать суп и вермишель.
Усевшись за стол, мужчина посмотрел на сына. Тот, залив молоком гренки, ставил кувшин на блюдце.
— Катер сам поведёшь? — спросил отец, накладывая себе в тарелку гренки с большого блюда, и другой рукой — беря кувшин с молоком.
— Да, пап. Сам. Надо привыкать многое делать в одиночку, — кивнул Мигель.
— Правильно, — кивнул отец. — Будь там повнимательнее.
— Буду, пап, — кивнул Мигель, понимая, что отец хотел сказать 'осторожнее'. Что-ж, осторожность действительно не помешает — подземный комплекс новый, неизвестный, мало ли что там может быть — и в старых частях, и в новых... Закопали неизвестные разумные органики такой комплекс слишком глубоко. И, если верить Явику, то там... боковых проходов тоже достаточно, а значит, много всяких разных помещений. Начинать, возможно, придётся с уже известных протеанину мест, а там, уточнив размещение этих боковых проходов, можно будет заняться составлением уточнённой карты. Хорошо, что к этому комплексу ещё не ринулись профессиональные и полупрофессиональные поисковые партии — дел у взрослых иденцев и без того теперь предостаточно, на всё не хватает людских ресурсов и, если 'четвёрка' может здесь помочь, то почему бы и нет?!
Поев, Мигель вышел из-за стола, подошёл к матери:
— Мам... Я решил. Пойду пораньше. Доберусь до причалов, а там... Зато... не буду спешить. Пешком пройдусь.
— Хорошо, Миге. — женщина вытерла руки о полотенце. — Если ты так решил — делай. Ты всегда был быстр и чёток в своих решениях и действиях. Поступай так и в дальнейшем.
— Постараюсь, мам. — Мигель вышел из кухни, направляясь в свою комнату.
Теперь можно было надеть комбинезон, проверить рюкзак и... сказать себе самому, что он всё делает правильно. Что и уточнять — не слишком ему нравилось отвлекаться от работы с протеанскими артефактами. Но тут неизвестно что хуже: оставить без внимания найденную Явиком подземную базу, построенную неизвестной разумной органической расой. Или всё же уделить внимание этому объекту, который сможет спасти немало жизней иденцев, когда начнётся Противостояние. Если повезёт, там можно найти даже место для футбольного поля. И место для спортивных тренировок. Тогда жизнь под землёй не покажется многим иденцам слишком пресной.
Всё готово. Рюкзак — проверен, комбинезон — застёгнут. Берцы обняли ноги, липучки, шнуровка — всё в норме. Можно идти.
— Собрался, — в комнату вошёл отец. — Ну, успехов тебе, Миге, — он пожал протянутую сыном руку. — Хорошо, что ты поучаствуешь в изучении этой подземной базы... Она нам всем поможет.
— Уверен в этом, папа, — подтвердил Мигель, подходя к двери. — Я пойду.
— Иди, — отец шагнул следом. — Я тебя провожу. До калитки.
Мигель не стал ничего говорить вслух, вышел в коридор. Обернулся, увидел в дверях кухни маму. Прощально махнул рукой и сделал несколько шагов к входной двери. Вот и крыльцо, короткая дорожка, выложенная плитами. Сад, двор. Всё такое знакомое.
Привычные двенадцать шагов по плиткам. Отец идёт рядом. Плитки широкие, вдвоём вполне можно идти. Как заселились родители — решили, что дорожка от входа в сад и двор к дому будет не узкой, а широкой. Такой, чтобы два взрослых человека прошли рядом спокойно и свободно. Проектанты почему-то посчитали, что узенькая дорожка будет лучше, но... Люди обожают делать всё по-своему и родители решили: широкой дорожке к дому — быть.
Отец постарался. Мама тогда была 'в положении' и он ей подарок сделал: как раз к моменту выписки из роддома успел. Они шли домой уже по широкой плиточной дорожке. Мама улыбалась. Ей было так приятно. А отец нёс маленького Мигеля и тоже улыбался. Хорошо, что смог. Хорошо, что успел. И хорошо, что подруге понравилось. Мама была тогда очень рада пройтись по широким, прочным плиткам.
Калитка. 'Автоматическое' движение руки к клавише, лёгкий, едва слышный и такой приятный щелчок. Створка открывается. Отец кладёт свою руку на плечо сына. Мигель останавливается на пороге. Ровно на одну минуту. Над посёлком занимается заря. Начинается новый иденский день.
— Успехов тебе, Мигель, — говорит отец.
— И тебе, папа. — Мигель оборачивается, видит спокойное лицо отца и ему становится легче. Он делает первый шаг, чувствует, как отец снимает руку с плеча. Калитка не закрывается — стопор включился вовремя. Хорошо. Не воспринимается этот момент как выход в неизвестность. Да, будет, возможно, сложно и трудно, но хорошо, что есть папа и мама. Поддержат, помогут, а главное — поймут.
Освальд смотрел вслед сыну, уходившему по тротуару к перекрёстку, и думал: вот и первый выход во взрослую реальную жизнь состоялся. Неожиданно. Намного раньше. Мигелю всего десять-одиннадцать лет, ему ещё учиться в школе шесть лет, но... теперь нельзя рассчитывать на то, что у него и у его ровесников обязательно будут эти шесть лет. Многое, слишком многое указывает на то, что Жнецы придут в галактику раньше. Хорошо бы успеть подготовиться к их приходу как можно лучше, как можно полнее. Для этого Мигель и уходит вот так, рано утром, ещё до рассвета. Уходит, чтобы помочь взрослым иденцам освоить неожиданно найденную большую подземную базу. Да, неизвестно, какая цивилизация, какая раса и для чего построила эту базу. Но главное — она расположена очень глубоко под землёй и она вполне пригодна для того, чтобы укрыть десятки тысяч иденцев. От бомбёжек, от огня. Сберечь, защитить. Мигель быстр и чёток в решениях, в движениях, но он — ответственен. Можно не просто верить, можно быть уверенным в том, что он справится с задачей. Базу он изучит досконально. И это обязательно будет отмечено и замечено. Мигель не бросит учёбу, нет. Спортивная дисциплина для него — не обуза, не тяжкая обязанность. Он будет учиться, даже дистанционно, но — будет. Потому что понимает — многое надо теперь знать по-взрослому. Удастся ли ему окончить школу раньше на один-два года? Кто знает. Может, и удастся. А если не удастся... то Мигель умеет совмещать. И свою мечту — стать великим футболистом — он не предаст. Он будет тренироваться, будет поддерживать форму, будет совершенствоваться.
— Освальд, — к мужчине, стоявшему у калитки и смотревшему вслед сыну, подошла жена. — Звонила Т'Раино. Она... Не знаю, как, но почувствовала, что Мигель ушёл задолго до рассвета. Намекнула, что Инори... очень волнуется. Я сказала, что Мигель недавно ушёл к причалам... Не смогла ей это не сказать.
— Ты правильно поступила, Валери, — мужчина обернулся, посмотрел на подругу. — Знаю... Инори очень неравнодушна к Мигелю. Они прекрасно дружат. И... мне кажется, что их отношения — это больше чем дружба.
— Я тоже так думаю, Осви, — сказала Валери. — Мигель очень нежен с Инори, а она его боготворит.
— Наверное, уже упрыгала к причалам. Неугомонная, — тихо сказал Освальд, обнимая жену. — Пусть там встретятся, поговорят.
— Проводит она его. Знает, что мама будет волноваться. Потому — проводит. Может, помашет с причала вслед уходящему по реке катеру, — женщина обняла мужа. — Наверное, это — первая любовь. Пусть... Чем раньше Мигель и Инори пройдут через это чувство, познают его глубину... Тем лучше, — она снизу вверх посмотрела в глаза главного друга. — Пойдём в дом, Осви.
— Пойдём, — согласился мужчина. Отключил стопор, закрыл створку калитки, проверил защёлку, расстегнул на куртке молнию. — Ты выскочила во двор в таком лёгком...
— Я же знаю, что ты меня всегда согреешь. — Валери почувствовала, как мужнина куртка обнимает её плечи, прижалась к груди главного друга. — Всегда-всегда знаю.
— Пойдём, — тихо сказал Освальд.
Они медленно и тихо идут по дорожке. Вдвоём. Рядом. Как когда-то впервые вдвоём возвращались домой, когда родился сын. Для мужчины важно, что у него будет наследник. И Освальд сделал всё, чтобы Валери была счастлива и горда, подарив своему главному другу сына. Будет ли у них ещё ребёнок? И Освальд и Валери не раз задавали себе этот вопрос, но пока... удерживались от обсуждения. А сейчас... Сейчас это будет сложно. Много работы, много дел новых, незнакомых. Требующих врабатывания, внимания, времени. Нельзя теперь просто вот так решаться на прибавление в семействе. Нельзя. Но если так случится... Валери знает, понимает и чувствует: Освальд будет рад и дочке и второму сыну. Наверное, всё же дочке он будет рад больше. Он понимает, что и подруге нужна помощница. Сын в семье уже есть, теперь можно и о дочке подумать.
Инори наслаждалась возможностью вдоволь попрыгать по тротуарам. Над поселением занимается утренняя заря, до рассвета ещё достаточно времени — больше часа, так что людей и машин на улицах мало, можно спокойно передвигаться прыжками. Биотика требует применения и Инори, стараясь не взлетать к самым верхушкам высаженных вдоль проезжей части деревьев, прыгает, чтобы каждый раз позади оставалось не меньше десятка-полутора метров. Можно было, конечно и пройтись, даже пробежаться, но...
Мама правильно поняла дочку. Позвонила маме Мигеля. Подруги есть подруги, особых секретов у них друг от друга не бывает. И Инори была очень рада, когда, выключая инструментрон, мама сказала:
— Ино. Мигель скоро уезжает. По реке. На катере. Он будет изучать недавно открытый подземный центр.
— Я провожу его, мам! Обещаю, только на причале. Не дальше! — воскликнула маленькая азари.
— Верю, Ино. Собирайся, — просто и тихо сказала мама.
О, как быстро Инори собралась. Редко когда она так спешила, торопилась, но... Она хорошо знала, насколько быстр Мигель. Если он решил добраться до Причалов, то... его ничто не остановит. Он будет идти по самому короткому маршруту. Может быть, он воспользуется пассбусом. А значит, надо очень постараться, чтобы придти к причалам одновременно с ним. Это не так просто, как может показаться. И бежать по улице Инори не хочет. А вот попрыгать, проверить в очередной раз свою способность прыгать не высоко, но далеко — это то, что сейчас может очень пригодиться.
— Ты метеор, Ино, — мама догнала дочку уже у калитки. — Ладно, одобряю. Иди.
— Спасибо, мам. — Инори откинула крючок в сторону, открыла створку, вышла, активируя биотику, на тротуар. — Я постараюсь прыгать не очень высоко...
— Постарайся быть дома к полудню, Ино.
— Обязательно, мам, — маленькая азари почувствовала, как биотическая волна приподнимает её над плитками тротуарного покрытия. — Я попрыгала!
— Давай, давай. Неугомонная, — тихо сказала миссис Т'Раино, провожая дочку взглядом.
Да, Инори — по азарийским меркам — очень мало лет. Младшая дева. Но... с тех пор, как в большой космос пришли земляне, люди... Многое изменилось. Инори и Мигель дружат. Инори полностью доверяет и верит — кроме родителей — только Мигелю. Только ему. Из множества других — знакомых, приятелей. Для Инори Мигель — больше чем друг. Он для неё — как брат, а она для него — как младшая сестра. И это — нормально. Ясно, что Инори любит Мигеля. Если бы не любила... она бы и относилась к нему, как минимум, попрохладнее. Но она его — любит. А он — любит её. Возможно, именно той самой любовью, которая у людей называется первой. Лишённой всякой сексуальной окраски, но открывающей дорогу большой любви. Настоящей, полной.
Да, возможно, у землян редко когда первая любовь вот так сразу, прямо и быстро перерастает, переходит в большую и полную настоящую любовь, становящуюся основой для образования семьи и рождения детей. Но... земляне, люди, умеют удивить старые расы. Живущие всего сто-двести лет, обитатели Солнечной системы могут вложить в эти годы столько, сколько в свою 'гарантийную' тысячу лет умеет вкладывать далеко не каждая матриарх азари. Хорошо, что у Инори есть такой друг, который... больше чем друг. Мигель вполне может стать главным другом для Инори. И дело тут даже не в детях... Да, Инори слишком молода, для того чтобы родить детей, но... рядом с Мигелем она будет счастлива. А Мигель... он быстро повзрослеет. И Инори рядом с ним будет хорошо. Далеко не всегда нужно обязательно стремиться к рождению детей.
Если Инори серьёзно и глубоко полюбит Мигеля, если их первая любовь перерастёт в большую, глубокую, сложную... Что-ж. Не надо даже пытаться мешать их взаимоотношениям. Они сами разберутся. Инори знает, что Мигель не причинит ей вреда, понимает Мигеля очень глубоко и этого сейчас достаточно для спокойствия.
Если Мигелю удастся изучить этот подземный центр, о котором только начинают говорить в иденском Интернете и совсем мало данных в галактическом Экстранете, то... эта работа лучше всего засвидетельствует реальность взросления Мигеля. Быстрого, полного и глубокого взросления. И тогда не будет важно, что Мигелю — не больше двенадцати лет. Главное — он не бездельник и не трус. Инори... она такая... строгая. С теми, кто не соответствует её стандартам, она старается не общаться. Умеет это делать хорошо. А с Мигелем — она спокойна, вольна, раскрывается. Верит ему, доверяет и расцветает. Хорошо, что рядом с ней — Мигель.
Закрывая калитку, Т'Раино почувствовала, как её обнимает незаметно подошедший Фрэнк.
— Упрыгала? — тихо спросил он. Арнил кивнула. — Хорошо. Пусть встретится. А мы с тобой пойдём. Хочешь — в дом, хочешь — на наш диван в тягаче.
— Хочу на диван, Фрэнк, — тихо говорит азари-матрона, обнимая главного друга лёгким биотическим коконом.
— Тогда — идём, — кивает, улыбаясь, он.
Арнил улыбается ответно. Они сходят с дорожки на травяную тропинку, уходящую к навесу.
Машина приседает, едва только Арнил ставит ногу на первую ступеньку трапа. Так научил свой тягач Фрэнк. Большая 'штурманская' дверь открывается навстречу азари и Арнил ныряет в кабину. Фрэнк поднимается следом и вскоре они уже лежат на мягком диване в полутьме.
Дверцы кабины закрываются, слышатся лёгкие спокойные щелчки замков. Арнил гасит дымку: она уже не нужна. Фрэнк умеет согреть её своими объятиями. Он нежно целует подругу в щёку и азари улыбается. Ей хорошо. Ещё два-три дня Фрэнк сможет побыть дома. А там — новый рейс. На неделю, на две.
— Беспокоишься о Мигеле, Арнил? — тихим шёпотом спрашивает Фрэнк, давая возможность подруге лечь рядом и приобнять его за плечи.
— Знаешь, нет. Мигель и Ино — друзья. Даже больше чем друзья. И я верю Мигелю. Рядом с ним Инори будет хорошо. Всегда будет хорошо.
— А как ты смотришь... — улыбается Фрэнк. — Ну, на то, чтобы...
— Положительно, Фрэнки, — улыбается ответно Арнил. — Если у Мигеля и Инори что-нибудь такое получится — я буду только рада. С возрастом... старые друзья, старые знакомые — становятся только ценнее. А дружба Инори и Мигеля — она давняя. И Мигель никогда не превышал строгих рамок. Если Инори поверит Мигелю... Что-ж, наверное, так и должно быть. Мешать не буду.
— Знаешь, я тоже. Меня не смущает, что Мигель столько внимания и времени уделяет реализации своей давней мечты. Он умеет распределяться... Действует да, быстро. Но — обдуманно и ответственно.
