— Генрих, ты ведь помнишь, где находится мой дом? — спросил я одного из драгун.
— Конечно, мой кайзер!
— Отлично, будешь показывать дорогу.
— Ваше величество, какая честь! — Ко мне, размахивая шляпой, приближался капитан над портом. — Рад видеть вас в добром здравии!
— Олле, дружище, вы рискнули выбраться из своей пыльной конторы? Как это мило!
— Ну не мог же я пропустить такой случай! Жаль, что вы не предупредили нас о своем приезде, мы бы устроили вам торжественную встречу! Эй, бездельники, — прикрикнул он на немногих любопытствующих, — приветствуйте герцога-странника — победителя датчан!
— Полно, друг мой, не стоит...
— Еще как стоит! Обещайте мне, что удостоите мое скромное жилище своим посещением. Иначе жена сживет меня со свету!
— Ну, этого я позволить не могу. С кем в таком случае я буду вести торговые дела? Хорошо, я непременно загляну к вам.
— О, это будет большая честь для меня и моего дома! — растроганно произнес чиновник и, тут же сменив тон, деловито поинтересовался: — А что, у вас есть товар?
— Ну, на этот раз я буду больше покупать, а не продавать.
— Я целиком и полностью к услугам вашего величества!
Пока мы так беседовали, корабельные шлюпки сделали еще рейс, перевезя таким образом остальных членов моей свиты. Несколько солдат и Каупуши остались на корабле, а мы плотной толпой двинулись к моему дому, возбуждая любопытство зевак своим непривычным видом и большими ящиками, которые тащили вчетвером каждый. Уже почти пришедший в себя Мишка ковылял рядом, с любопытством озираясь на окружающие дома.
— А чего нам лошадей не прислали? — спросил он, выбрав минуту.
— Так не ждал нас никто, — пожал я плечами, — сам, поди, знаешь — незваный гость хуже татарина. Сейчас оповестят короля, тогда и пришлют. Только нам тоже надо себя прежде в порядок привести.
Подаренный мне когда-то покойным королем дом сейчас пустовал. Прежде в нем останавливалось посольство Рюмина, да Петерсен держал здесь контору. Но сейчас мой шкипер вместе с кораблями был в рейсе, и лишь удивленная и напуганная прислуга наблюдала за нашим пришествием. В печах немедленно запылал огонь, перед входом встали драгуны с ружьями на плечах, а над крышей затрепетал мекленбургский штандарт.
Говоря Романову, что, узнав о моем прибытии, нам непременно пришлют лошадей из королевской конюшни, я ошибался. Густав Адольф, услышав о моем нежданном визите, тут же прискакал сам. Сначала с улицы послышался стук копыт по брусчатке, а затем у входа раздалось властное: "Дорогу королю!" Быстро спустившись, я едва не налетел на своего коронованного приятеля, стремительно идущего мне навстречу.
— Иоганн, наш дорогой брат, — порывисто вскричал юный король, уже привыкший говорить о себе во множественном числе, — мы не верим своим глазам — как это возможно! Неужели ты в Стокгольме?
— Я, в смысле — мы, тоже рады тебя видеть, Густав, — невольно передразнил я его, — надеюсь, это для твоего величества приятный сюрприз?
— Конечно, брат мой, — немного сбавил пафос Густав Адольф, — разумеется, я рад тебя видеть, как может быть иначе. Но почему ты не предупредил о своем прибытии?
— Можешь считать, что я путешествую инкогнито. Просто у нас много дел, которые необходимо обсудить. И совершенно нет ни времени, ни возможности, чтобы отложить их до встречи в Новгороде.
— Вот как? Впрочем, ты всегда славился своей непредсказуемостью и решительностью. Кстати, я слышал, тебя можно поздравить — ты взял Смоленск!
— А что, про Ригу тебе еще не доложили? Боже, какие нерасторопные у тебя шпионы!
— Что ты говоришь! Ты взял Ригу — но как это возможно?
— Да так... шел мимо, вижу — лежит. Чего бы, думаю, не взять?
— Ты все шутишь.
— Отнюдь, сейчас там мой гарнизон. Ты помнишь Кароля фон Гершова? Так вот, он сейчас там комендант.
— Поразительно, просто поразительно! Но что ты будешь с ней делать?
— С Ригой-то? Ну я же теперь русский царь. Привезу туда медведей, буду разводить на продажу.
— Нет, это решительно невозможно! Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным?
— Быть серьезным — а зачем? Серьезность — это удел таких людей, как старина Аксель; кстати, как он?
— Он сейчас в отъезде.
— Теперь понятно, почему ты примчался: некому было тебя остановить... ладно, не обижайся; кстати, а как поживает моя обожаемая супруга? Я, конечно, не думал, что твоя царственная сестра, узнав о моем приезде, прибежит, задрав юбки, но, признаюсь, мне было бы чертовски приятно.
— Ты ничего не знаешь?
— Нет, а что я должен знать?
— Похоже, твои шпионы ничуть не лучше моих.
— О чем ты?
— Ну ладно, слушай. Твой кузен-соправитель недавно скончался.
— Толстяк Иоганн Альбрехт умер?
— Именно; что за блажь взбрела в голову вашим родителям назвать двоюродных братьев одинаково?.. Получив известие о его смерти, многие подумали, что скончался ты.
— Представляю их разочарование, когда они поняли, что ошиблись, — засмеялся я, — знаешь, в России есть поверье — если про человека безосновательно думают, что он умер, значит, он проживет еще очень долго. Но что с Катариной и моим сыном?
— Они сейчас в Мекленбурге.
— Какого черта?..
— Ну, Мекленбург, если ты не забыл, твое наследственное княжество и, кстати, моего племянника тоже.
— Проклятье, моему сыну скоро год, а я его еще не видел... Послушай, а как умер мой кузен? Когда я покидал Гюстров, он был здоров, как бык на нашем гербе.
— Точно не знаю, но что-то там нечисто. Тетушка София была очень обеспокоена.
— И ты не нашел ничего лучше, чем послать туда моих жену и ребенка?
— Послушай, маленький Карл Густав — твой единственный законный сын. Кому как не ему должно принадлежать наследство Никлотингов? К тому же я послал с ними Оксеншерну и выделил сестре достаточный контингент, чтобы не опасаться за их безопасность.
— Это ты сейчас так рассказываешь мне, что оккупировал мое княжество?
— Нет, конечно, что за странные идеи? Моя сестра — принцесса, и свита ей положена по статусу.
— И сколько полков в этой свите?
— Скажешь тоже, полков! Триста мушкетеров и эскадрон гвардейской кавалерии. Швеция сейчас воюет, и у нее каждый солдат на счету. А тут еще твой полк в полном составе дезертировал в Ливонии.
— Это тебе старый дурак Спаре рассказал? Плюнь ему в его маразматическую морду!
— В какую морду?
— Какая будет, в такую и плюнь! Этот идиот едва не угробил мой полк, слава богу, Гротте догадался увести его. Ей-богу, будь моя воля — я бы его вздернул.
— Чтобы его красавица-жена овдовела?
— Фи, король, как вам не стыдно! Кстати, как поживает наша общая знакомая графиня Браге?
— Ладно-ладно, — засмеялся Густав, — я знаю, что ты образцовый муж и верен моей сестре. Так о чем ты хотел со мной поговорить?
— Предлагаю обмен, Новгород на Ригу. Немедля, как есть, город на город.
— Неожиданно...
— А по-моему, это шикарное предложение. Только думай быстрее, пока твои канцлеры и депутаты все не испортили.
— Да уж, без риксдага здесь не обойтись...
— К черту риксдаг! Ты прекрасно знаешь, что Новгород вы удерживаете незаконно, тамошнее население вас терпеть не может и ничего хорошего из этого не выйдет. А Рига — это очень жирный кусок, и если ты его получишь, то это очень больно щелкнет по носу нашего польского родственничка.
— Ты слышал, что случилось в Тихвине?
— И это только цветочки. Ягодки будут, когда так же полыхнет в Новгороде! Поэтому послушай добрый совет, возьми себе чистенькую и уютную Ригу, а лапотные и грязные Корелу с Новгородом оставь мне.
— Что? Ты говорил только про Новгород! При чем здесь Корела?
— Я говорил про Ригу, дружище, про Ригу! Я не приводил ее к присяге, так что она только и ждет, чтобы упасть в твой карман. Зачем забивать себе голову грязной Корелой?
— Но царь Василий...
— Царя Василия давно нет. И если бы твой несчастный брат стал царем, перед ним встали бы те же самые вопросы. Давай решим этот вопрос полюбовно.
— Как не вовремя уехал Аксель, он хорошо умеет управляться с риксдагом...
— А кто возглавляет оппозицию?
— Старый граф Юленшерна.
— Ладно, созывай заседание своего риксдага. Сдается мне, я знаю, как поладить с этим старым ярлом.
— Он тебя не очень-то жалует.
— Я его семейку — тоже.
— Кроме прекрасной Ульрики?
— Густав, ты пошляк!
Ответом мне был заразительный смех юного шведского короля, к которому нельзя было не присоединиться. Отсмеявшись, Густав Адольф решительно поднялся:
— Как хочешь, Иоганн, но я не могу позволить, чтобы ты оставался здесь! Ты член нашей семьи и немедленно отправишься со мною во дворец Трех корон.
— Вот еще... если бы там меня ждала Катарина, я бы и секунды не помедлил, а так... ну что мне там делать?
— Королева-мать будет рада тебя видеть.
— О, я полагаю, мы прекрасно увидимся с ней завтра.
— Завтра?
— Ну, разумеется, завтра! Мы выспимся, переоденемся в парадные кафтаны и с помпой отправимся к дворцу Трех корон. Заодно твоим подданным будет на что посмотреть.
— Не знаю, наверное, ты прав, но мне чертовски не хочется расставаться.
— Что за беда? Переночуй здесь, пусть придворные сами готовятся к приему.
— Ты думаешь?
— Почему нет, я расскажу тебе, как брал Смоленск, Ригу, другие города...
— Ты просто змей-искуситель!
— Не преувеличивай. Кстати, ты пробовал русскую медовуху? У меня есть еще немного...
Мы проболтали с Густавом Адольфом до полуночи. Я рассказывал ему о своей жизни в Москве, о том, как проходили выборы царя. Но главное — о походах и взятии крепостей. Осада Смоленска вызвала в юном короле восхищение, а внезапный налет на Ригу привел в полный восторг.
— Боже, Иоганн, отчего я не служу у тебя хотя бы фендриком! — воскликнул он немного хмельным голосом, слушая очередной мой рассказ.
— Наверное, потому что ты король и главнокомандующий.
— О, друг мой, ты не знаешь, о чем говоришь. Иногда мне кажется, что последний королевский крестьянин имеет больше свободы, чем я. Шагу нельзя ступить, чтобы не споткнуться о старинные привилегии или древние вольности. На всякое дело, даже самое ничтожное, нужно одобрение риксдага. Денег в казне вечно нет, и, что самое ужасное, им просто неоткуда взяться. Швеция бедна словно церковная мышь!
— Ну, дружище, не прибедняйся. У меня дела ничуть не лучше. Для виду мне все кланяются, но стоит отвернуться — того и гляди воткнут нож в спину. Я и на войну убежал, чтобы не видеть спесивых боярских рож.
— Да, понимаю. Я "люблю" своих аристократов ничуть не больше, чем ты. И тоже хотел бы убежать от них. Я жажду войны, рыцарских подвигов, а приходится заниматься черт знает чем!
— Вроде подделки монеты?
— О чем ты?
— О том, что в Стокгольм перевезли все инструменты с новгородского монетного двора и печатают монеты из всякой дряни с именем Василия Шуйского.
— Клянусь честью, мне ничего об этом не известно! — удивленно воскликнул король. — Я бы никогда на такое не решился, ты ведь мне как брат. Ты веришь мне?
— Верю, брат! Тебе как себе, даже больше, но вот нашему другу Акселю — не слишком.
— Наверное, ты прав, — сокрушенно покачал головой захмелевший Густав, — но не сердись, я прикажу немедленно прекратить это!
— Было бы недурно. Впрочем, если бы ты взялся помочь мне в деле чеканки монет, я бы и не подумал сердиться.
— Помочь?
— Ну да, помочь. Отпусти несколько человек мастеров со своего монетного двора, чтобы они научили моих мастеров — ведь ужас что за деньги они чеканят!..
— Да, ты прав, я видел, что у вас за монетки. Такие маленькие...
— И даже такие маленькие серебряные монетки очень велики для моих новых подданных, так что я хочу, чтобы монеты чеканили из меди.
— Но ведь в России нет меди?
— И серебра тоже нет, но медь я буду покупать у тебя. А еще отличное шведское железо. Довольно богатеть только тем, у кого есть серебро, этот презренный металл, по божьему недосмотру именуемый благородным. Медь и железо — вот основа нового мира, и он будет принадлежать нам!
— Хорошо сказано, брат мой, а что у тебя есть на продажу?
— О, Густав, Россия — очень богатая страна. В ней есть хлеб, сало, кожи, пенька, пушнина и много чего еще. Но помимо этого через мои земли идет путь в Персию и Индию. Ты себе не представляешь, сколько там всего!
— Не может быть... — икнув, пьяно пробормотал король, — а почему мы еще не там?..
— Потому что для этого нам нужен мир! Причем весь.
Увы, Густав был уже неспособен оценить мою иронию и, уткнувшись лицом в стол, тихонько заснул. Выйдя из комнаты и поманив рукой Романова и Буйносова, я велел им перенести короля на постель. Надеюсь, он утром не забудет своих благородных обещаний. Все-таки бедолага-кузен довольно вовремя умер. Хотя мне и жаль, что не застал Катарину с сыном, но отсутствие Акселя дорогого стоит. Нужно ковать железо, пока оно горячо, и не отходить при этом от кассы.
Утро ознаменовалось приездом придворных, увезших сконфуженного короля и доставивших лошадей с конюшни для нашего торжественного въезда. Быстро подкрепившись и надев самые нарядные кафтаны, случившиеся у нас с собой, мы двинулись к дворцу. Впереди нашего шествия выступал королевский глашатай с двумя горнистами. Его задачей было оповещать жителей о том, кто именно осчастливил своим посещением шведскую столицу, а горнисты после каждого объявления довольно фальшиво гнусавили на своих инструментах. Следом ехал торжественный эскорт из драбантов шведского короля, во главе с королевским адъютантом. За ними во всей красе гарцевало мое величество, переодевшееся ради такого случая в богатую затканную золотом ферязь и соболью шапку. Следом ехали рынды в черных кафтанах с орлами, а за ними четыре московских дворянина с саблями наголо. Для остальных скуповатые шведы лошадей не прислали. Замыкали процессию знаменосцы с шведскими и мекленбургскими знаменами. Как ни странно, все улицы были забиты приветствующими меня жителями Стокгольма. Бог весть, что было тому причиной. Может, бедная на развлечения жизнь, а может, искренняя благодарность за прежние победы над датчанами. Во всяком случае, хотелось, чтобы последнее. Тем более что выглядели простые жители вполне искренними.
При въезде на территорию дворца ударили пушки, и я, в последний раз махнув рукой столичным обывателям, въехал во двор. Отдав поводья ливрейным слугам, мы поправили одежду и под звуки фанфар двинулись по лестнице.
— Эко тебя, государь, свеи приветствуют, — заметил, улучив минутку, Романов, — видать, любят.
— Эх, Миша, — усмехнувшись, отвечал ему я, — если бы мы медведя ученого привезли, да он им тут сплясал под дудку, куда как больше народу бы собралось.
Я когда-то жил в этом дворце, и его убранство было для меня привычным, а вот Мишка и Семен явно оказались под впечатлением. Их королевские величества Густав Адольф и королева-мать Кристина вышли встречать нас вместе, окруженные своими придворными. Вид у короля был приподнятый, а вот ее величество смотрела косо. Хотя что с нее взять, теща — она и в Швеции теща.
