Через какое то время я услышал скрип весел и из белого тумана появились величественные галеры. Только галеры, а где же корабли Аркха, он ведь ушел в бой на четырех чайках?
— Радомир — заорал я, поднимая руку.
— Славься — прорычал в ответ брат — мы их разбили.
— А где твой Аркх?
— Он ушёл с Олафом за кораблями свейских конунгов, а мы вот забрали трофеи и притащили их сюда.
Я посмотрел, за галерой Радомира на толстом канате тянулся свейский шнек, а за ним еще один.
— Сколько ты взял судов?
— Шесть — засмеялся Радомир — я взял шесть свейских снеков ярла Хиндмана, а Аркх с Олафом пошли за кораблями Харлафа и его брата Хругви, они там за мыском стоят.
— Там может быть сотня воинов — крикнул я.
— Я думаю, что ты прав, вот сейчас оставлю этот груз и пойду за ними.
— Оставь корабли — крикнул я — догоняй Аркха, там может быть горячо.
Воины Радомира отцепили и притащили к берегу трофейные шнеки и быстро вышли в море. Да теперь ожидание, а пока жду возвращения своего пешего отряда можно осмотреть трофеи. Осмотр ничего хорошего не дал, качество кораблей было так себе. Однако даже за такое вот морское корыто я обещал мастерам платить по сотне гривен серебра, а тут такая халява, вот правда парусов не было ни у одного свейского кораблика, видно время массового использования парусов еще не пришло, все тут ходят в основном на веслах. Но сейчас у меня есть свой собственный парус, который я вместе с мачтой снял с одного из тонущих наших кораблей, и теперь я займусь его установкой. Времени мне должно хватить.
К вечеру подошел Гореслав, притащил огромные кучи железа, что достались нам от разбитого отряда шведов. Топоры, копья, несколько шлемов уже обрели новых хозяев.
— Ну что — спросил я Гореслава — сколько ты там нашел трупов?
— Странно — ответил Гореслав почесывая бороду — там всего двадцать шесть мертвых свеев было. Крови много, это да, но раненые ушли вниз. Не стал я спускаться за ними, ну их к лешему.
— Вот, я ведь говорил тебе, что там не больше трех десятков убитых, а ты говорил сотня.
— И что с того? — возмутился Гореслав — почти три десятка мертвецов от болтов ночью — это же очень хорошо.
— Не спорю, ночью очень тяжело бить болтами, и почти три десятка трупов это для нас хороший результат.
Я рассказал Гореславу о результатах морского боя и мы принялись готовить чайки и трофейные снеки к походу.
Все пора от этого гостеприимного места уходить.
Кораблей Радомира не было, поэтому я загрузил все оставшиеся суда барахлом, рассадил людей, и мы огромным караваном вышли в море. Караван из 12 кораблей был больше похож на плавучий город. Забитые бочками, тряпками, трофейным оружием, рыбой и мясом, ранеными воинами и даже женщинами с козами, корабли еле двигались по волнам. На каждом из кораблей сидели всего по 8-10 человек, причем — это с учетом готландских женщин.
Всю эту убогую картину армии Наполеона при бегстве из Москвы красили только мои личные корабли. Три красавца шли под парусами. Корабли рыскали галсами, ловя боковой ветер, но это было все таки лучше чем грести веслами. На свои кораблики я собственно и загрузил всех раненых, тех кто не в состоянии был держатся за весла, а таких было все еще много. Я в тайне надеялся, что многие поправятся и к моменту обратного морского похода домой смогут хотя бы взять ведро и вычерпывать воду при необходимости, но моим надеждам не суждено было сбыться. Очень много раненных сдавали просто на глазах, а выбросить больных или умирающих раненных за борт я не могу, не то воспитание, да и люди не поймут. Поэтому два раза в сутки приходилось уделять достаточное количество времени для обмывания нагноившихся ран и отпаивания горячим бульоном лежачих больных.
Мы медленно вышли из залива и потянулись вдоль берега на север, вскоре я увидел костры и мы начали причаливать, а картина как сказал бы классик из Одессы — картина маслом.
На берегу собственно все бухали, и откуда только выпивку взяли, хотя я знаю, что такое местная выпивка, так себе слабое пивко, произведенное из меда. Это сколько нужно было выжрать такого пива, чтобы уделаться до такого состояния, хотя если представить, что местные мореходы берут с собой в бочках пиво вместо воды, то тут всё понятно, выпили все запасы пива и вот вам результат.
Там праздновали победу, свейский ярл Олаф нажрался как свинья, он был рад, что за один поход решена проблема и его неспокойных соседей и готландских купцов, теперь он почти царь, царь озера Мелларен, ну или конунг. В общем крутой мен.
А я смотрел на полу трезвых людей Олафа и Радомира, и думал только об одном, а на хрена мне собственно нужен этот Олаф, один раз он меня уже кинул, кинет и второй раз, да и третий тоже. Я же вам не мать Тереза, что бы прощать предательство раз за разом. Этот Олаф мне еще и за первое предательство, когда он кинул брата и сбежал, так вот он и за тот поступок еще не ответил.
Может прирезать его тут, вот прямо сейчас, и назначить царем озера Мелларен своего брата Радомира?
А что, посадить своего ставленника готского князька Алларата конунгом Готланда у меня не удалось, так может подправить планы? Мне еще в техникуме рассказывали, что один из принципов стратегического планирования является принцип "гибкости планирования".
То есть обстановка поменялась, так что ты смотришь, меняй немедленно свои планы, не тупи.
Я повернулся к Твердыне, тот посмотрел мне в глаза и улыбнулся, он все понял, понятливый блин десятник, люблю его, очень полезный мужик. Я вытащил его с Готланда прошлым летом, дал ему новое имя, обучил языку, и этот здоровяк прилип ко мне как муха к меду, сразу признал своим КНЯЗЕМ, да именно так с придыханием. А теперь он командует моим личным десятком охраны — это самые преданные люди.
Всего то час работы, и часть людей Олафа, что были в отрубе мы повязали, а тех кто успел схватиться за топоры и копья, просто перебили. Горка трупов воинов Олафа была сложена в одну шнеку и отправлена в последний поход. Когда шнека с людьми Олафа догорала в море, мой брат радомир спал сном младенца, после перепоя то.
Радомир спит у костра, ну и пусть спит, подарок ему будет как проснется, я ему трон царский нашел. А нефиг ему в моих болотах делать, не нравится мне всё время оглядываться, а вдруг братан захочет прибрать к рукам мое княжество, не парни я вырос в 90-х, знаю я, что такое бандитское братство. Сегодня ты друг и даже брат, а завтра, тебя запросто так при копают в ближайшей роще, чисто ради профилактики, чтобы не мешал движению братвы в светлое будущее.
Утром Радомир долго с перепоя, похмеляясь кислым пивом пытаться понять, что же произошло, а я ему долго пытаться рассказать какое такое светлое будущее он чуть не проспал, и что его ожидает в дальнейшем, ведь он теперь не просто морской пират, а самый что ни на есть Северный конунг. И у него как у конунга есть теперь огромное озеро Мелларен, а там аж три бурга, правда где это, сам не знаю, но у нас есть куча пленников, которые покажут как пройти к новым землям славного конунга Радомира.
Некоторые пленники препирались и даже порывались покусать охранников, требовали, чтобы мы отправили их в вальгаллу за их вождями, но многие были посговорчивее. Эти самые сговорчивые оказались как я и предполагал, простыми бондами, то есть типа местными крестьянами. И пошли они в поход за серебром готландцев.
Я спросил сколько серебра обещали людям конунги? Они ответили, что часть от доли. С этими частями я так и не смог разобраться, там все сложно, большую часть доли забирает сам конунг, как владелец корабля. Потом идут кормчий и десятники, потом воины, и только потом добровольцы от бондов. То есть у каждого из людей по их статусу имеется определенное количество долей. Например, князь имеет 50 долей, кормчий и сотники по 10, десятники — по пять, а остальные воины всего по одной доле. Поэтому с похода обычным воинам доставался мизер от добычи.
Я предложил всем пленным бондам признать нового конунга Радомира, а в ответ они каждый получит ровную часть добычи, несмотря на то, кто из них у какого ярла служил. Делить будем все, кроме кораблей и рабов, то есть готландских пленников. Корабли и пленников мы забираем себе, а за это бонды получат компенсацию.
После такой речи все пленники с выпуклыми как у лемура глазами смотрели на меня. Все в полном смысле слова, и прото шведы и готландцы, и даже наши люди.
— Ты действительно хочешь дать им серебра? — тихо спросил Радомир.
— Нет — ответил я — я ничего им давать не собираюсь, а вот ты дашь.
— Это почему? — уже в полный голос возмутился Радомир, он даже протрезвел от моего расточительства — да мне их проще перетопить в море.
— Это понятно, перетопить всегда проще. Но ты же хочешь стать настоящим конунгом?
— Ну, в принципе хочу.
— А что нам говорил твой отец? Вспомни: '... любой вождь должен думать о всем своем народе, и о воинах, и о их родовичах. Иначе он плохой правитель...' — я наставительно поднял палец вверх.
— Помню эти разговоры, когда мы часть добычи отдавали женам погибших воинов, и что с того? — не понял Радомир.
— А теперь представь, что там живут родичи этих бондов, а ты придешь и скажешь что пожалел серебра, но при этом, ты убил их мужей и отцов. Разве будут они тебе служить?
— Но я и так многих из них убил! — возмутился Радомир.
— То было в бою, и за смерть в бою с тебя родичи погибших не спросят. Но ведь этих пленников ты хочешь убить просто так, только из-за того, что тебе стало жалко серебра — я укоризненно как отец смотрит на неразумное дитя посмотрел на Радомира, и тот проникся.
Радомир встал.
— Я, ваш конунг Радомир, обещаю, что каждый из вас получит свою долю добычи, если поклянется перед богами, что станет служить мне честно и не замышлять зла.
Я посмотрел на готландцев, часть их уже была свободна и принесли присягу служить мне, но часть из них только что освободили из рук воинов Олафа и они еще не знали своей судьбы.
— Послушай Радомир — тихо сказал я — Забирай себе всех готландцев, вместе с бабами, они там будут чужаками как и ты. Проэтому будут тебя поддерживать. Ты же не думаешь, что сможешь удержать три бурга без поддержки верных людей? А готландцы со свеями всегда воевали, ты их приблизь к себе и будет тебе неплохая помощь против местных свеев.
Радомир осмотрел вооруженных готландцев, что уже принесли клятву мне, а потом посмотрел на пленников, что сидели и лежали со связанными руками на берегу.
— Каждый, кто хочет быть свободным и служить мне, должен поклясться перед богами в верности, и я обещаю вам свою отеческую поддержку и защиту — громогласно провозгласил Радомир, а дальше было все как всегда.
Я вот удивляюсь местному менталитету. Люди тут очень прагматичные, вот буквально только что, махали топорами и резали друг дружку, а тут уже проигравшая сторона клянется служить верой и правдой победителю. Странно, а как же партизаны, сопротивление, борьба за демократические ценности с режимом, ну и все такое? Хотя, куда я со своим рылом то в калашный ряд, тут все люди умнее многих наследников из будущего. Зачем воевать, если можно торговать? Зачем умирать если можно продать свой клинок другому вождю? При этом замечу, что более УДАЧЛИВОМУ вождю, а удача тут ценится очень высоко, ведь удачи без воли богов быть не может. Так кто мы такие, чтобы идти против воли богов?
Вот за это я и люблю местных аборигенов, они как дети, не испорченные гамбургами и телевизором, они буквально все верят в волю богов, ну-ну.
А дальше была дележка добычи, причем добыча досталась всем, и даже готландским женщинам. Мужчинам вернули оружие, кстати очень дорогое по местным ценам. А женщины получили тряпки, казаны, ведра, ну и всякую меховую рухлядь. А на фига все это нам нужно? Пусть местные разбирают, они нужду устраняют, а мы два конунга себе уважение и почет обеспечиваем, и надеюсь кто-то из местных людишек про мою доброту потом эду (песню) сложит.
Кроме того увидев, что происходит, изъявили желание присягнуть новому конунгу и бывшие воины-дружинники северных конунгов, но не все.
Вот тут я забеспокоился, ведь воин не бонд, воин может отомстить, и сделает это в самый опасный момент, когда Радомир этого ожидать не будет. А этого я не хочу, не хватало, чтобы в землях нового Северного конунга началось восстание.
Но и убить просто так пленников, только по подозрению в будущей измене нельзя. Поэтому я предложил им войти в мою дружину и дружину моих воевод Гореслава и Аркха, пусть побудут вдалеке от прото родины, может успокоят свой буйный нрав. В результате чего наши силы пополнились новыми дружинниками в количестве аж 27 человек. При этом я ссылаясь на волю богов и наш уговор, честно сказал всем, что любая попытка бунта против своего конунга приведет к полному истреблению селения предателей. Не знаю подействовало или нет, но люди стали как то странно посматривать на меня.
Оставалось еще 12 пленников, которые сверлили нас бешеными глазами, и переходить под руку завоевателям не соглашались, а отпускать таких вообще глупо. Да воины, есть воины, это волки, они поклялись пред богами служить своим ярлам и конунгам, теперь их конунги мертвы, но ведь клятва остается. Таких воинов не приручить, но и убивать их тут нельзя, нельзя вот так вот на глазах у всех взять и зарезать пленников, не поймут люди, а отпускать тоже нельзя.
— Я продам вас на Руян — сказал я упертым пленникам из числа воинов бывших свейских ярлов — вы будете хорошим даром нашему Чернобогу на праздник урожая, в качестве жертвенных животных.
Знаю я этих жрецов, либо сожгут под песни и плясками на костре, либо кровь на жертвенном алтаре выпустят, дикари блин.
Когда мои слова перевели, часть пленников все таки осознала свое будущее, а будущее это очень не хорошее.
— Гореслав — я повернулся к одному из своих воевод — ты как сможешь перепрыгнуть море?
— А что не смочь то, ты только дай мне корабли с парусом.
— Забирай — махнул я рукой — забирай три корабля под парусами, часть груза и всех пленников. Потом иди на Руян, там сдашь все трофеи и пленников, и закупай соль, полные суда соли, скоро зима, нужно готовить припасы. Если договоришься с руянскими купцами пусть привозят зерно. Так и скажи, что мы закупим все зерно, что привезут, а взамен получат меха, мед с воском и обработанное железо.
Один из ново обретенных воинов Аркха, что принял присягу подошел ко мне.
— Позволь князь выкупить своего брата, сейчас у меня нет серебра, но я уплачу — сказал воин через переводчика.
— Кто твой брат?
— Вон тот воин — бывший пленник махнул рукой на связанного бородатого увальня.
— И что ты хочешь с ним делать? Он ведь не будет служить мне — поинтересовался я.
— Он пойдет домой, там не осталось мужчин, пусть смотрит за нашим хозяйством и женщинами.
Я посмотрел на Радомира, тот махнул рукой, типа делай что хочешь.
— Ладно, забирай своего брата, но помни за его дела отвечаешь лично ты.
Гореслав ушел утром следующего дня, предварительно получив длительный и нудный инструктаж.
