— Ты не пришел на занятия...
— Извини, Мелкий, не смог, видишь — обстоятельства непреодолимой силы, — отпустил Дерек руки мальчишки и указал широким жестом на каменные стены крошечной камеры.
— Тогда тебе придется заниматься здесь, — пожал плечами Рени.
— Ты что, шутишь? — недоверчиво уставился на него Меченый.
— Не-ка, — повеселел пацан.
— Рени, я и так уже наказан...
— Я тебе сочувствую, Дерек, ты извини, что я подвел тебя... Хочешь, я тебе что-нибудь вкусненького с кухни принесу? — заискивающе спросил младший раб. — Ты же здесь целые сутки на воде и хлебе просидишь...
— Не стоит, Мелкий, тебе и так влетит, что ты меня здесь развлекаешь... А хлеб Антига вкусный печет — с одного стола и сюда перепадает, я уже знаю, — заверил Дерек.
— Я лучше пойду, все объясню господину коменданту, и тебя отпустят... наверное...
— Не надо, — твердо ответил мужчина, усмехнувшись. — А то еще и тебя накажут. Вон, соседняя камера свободна...
— Я не боюсь! — запальчиво воскликнул Рени.
— А скоро ночь, будет темно, хоть глаз выколи... и крысы бегают... — поддел Меченый.
— А фонарь?
— А фонарь, Рени, нарушителям Устава не положен...
— А... — Ренальд передернул плечами, представив, как полчища крыс в темноте начинают сбегаться сюда со всех подвалов Замка, и, противно пища, тыркаться своими зубастыми мордами в босые ноги, цепляться острыми когтями и задевать длинными безволосыми хвостами, хотя на самом деле даже представления не имел, были ли в крепости такие грызуны. — А ты со мной поговоришь, если...
— "Если" не будет, Мелкий. Я пошутил, — покаялся Дерек. — Никто тебя сюда не определит. А я ночью лучше посплю. Пока спишь, время быстрее проходит...
Все-таки мальчишка оставался непостижим в своей чистоте и душевных порывах, и взрослому парню сейчас было нестерпимо стыдно за свою слабость. Этот пацанчик не заслуживает того, чтобы на него просто свалить свои проблемы, и, как бы его не прельщала эта мысль — переключить внимание Аслана на его младшего раба, уже побывавшего в хозяйской спальне (не будем уточнять, что Аслан сам приходил в комнату к наложнику), придется самому думать о том, как избежать для себя такой же участи...
Кажется, все это было не далее, как вчера, а прошло уже больше месяца... И заниматься Дереку тогда все же пришлось прямо в карцере.
Так и застал обоих рабов вернувшийся раньше Аслан, и, поглумившись над ситуацией, велел выпустить "виновника" из заточения, посчитав, что это будет лучшим решением столкнувшихся интересов всех сторон...
* * *
Рени вздохнул еще раз, понял, что горестными вздохами Дерека не пронять, и молча взгромоздил на себя всю эту "упряжь", с которой предстояло бежать целый круг, прежде чем приступать к другим упражнениям... Одно хорошо, через два дня утренней тренировки не будет ни с нагрузкой, ни без — он будет отчитываться о проделанной самостоятельной работе перед магистром Ниратом в Академии... Хотя, чем ближе подходила оговоренная с уважаемым магистром дата, тем сильнее мандражировал Ренальд, несмотря на уверения Тессы, что все будет хорошо, и даже если у него не получится с первого раза сдать все дисциплины, никто его за это ругать и наказывать не станет. Рени очень боялся, что если он разочарует магистра Нирата, тот откажется от него, и тогда это уже будет настоящий стыд и позор...
13.
На господине и его наложнике, возвращавшихся с тренировки, блестели капельки влаги. Аслан сегодня впервые разрешил мальчишке облиться водой во дворе вместе с ребятами. День вчера был жаркий, минувшая ночь, несмотря на осень — теплая, и вода не успела сильно остыть. Он четко помнил, что Рени — не боец, и всегда отправлял его споласкивать пот домой, в теплую ванну.
Рени был почти счастлив, несмотря на то, что все только что потрудившиеся мышцы зудели. Такое состояние скоро пройдет. Это уже не ломота, невозможная тяжесть и онемение, как в первые дни. Он мечтал стать хоть немного похожим на кого-нибудь из бойцов Аслана. Юноша трезво рассуждал, что до самого господина ему никогда не подтянуть свою физическую форму, как ни старайся, но хоть иметь какое-то отношение к тем, кого он уважает, стало для Ренальда делом принципа...
В коридоре на третьем уровне им навстречу попалась просиявшая Рута, и, пожелав доброго утра, сообщила, что госпожа еще спит.
— Иди, буди, Рен, пусть составит нам компанию за завтраком, — поймал мальчишку за пояс штанов Аслан, заворачивая раба, собравшегося пойти к себе в комнату.
— А можно? — обернулся Рени, внутренне облегченно вздохнув. Аслан назвал его "Рен", как называли его некоторые из ребят с подачи Ориса, присвоив ему "мужское" сокращенное имя, словно признавая его право находиться рядом с ними, а не только в хозяйской спальне.
— Даже нужно, — подмигнул мужчина, вталкивая парня в господскую комнату.
Тесса спала, разметавшись по подушке. Волосы темным ореолом обрамляли безмятежное красивое лицо девушки. Во сне оно было таким трогательным... Мягкая улыбка на припухших губах делала любимые черты еще нежнее, прикрытые ресницы отбрасывали на разрумянившиеся во сне щечки густые тени, легкое дыхание едва прослушивалось... Даже будить жалко.
Ренальд остановился в нерешительности и обернулся к господину. Но тот замер у дверей и ободряюще кивнул: давай...
Юноша подошел, потянул за краешек одеяла и тут же невольно покраснел, не в силах отвести взгляд от тонкой шеи, от глубокого декольте ночной сорочки, от этой шелковой ленточки, что мягкими складочками собирала ткань над грудью. Тонкая лямка соскользнула с плеча девушки, обнажая его, и это выглядело так эротично, что Ренальд сглотнул и едва слышно позвал:
— Тесс... Тесса...
Темные ресницы дрогнули, девушка глубоко вздохнула. Грудь под полупрозрачной тканью обозначилась ярче, и Рени чуть не отшатнулся, потому что непонятные ощущения заставляли приблизиться к ней, прижаться всем телом, чувствуя маняще податливое тепло девичьих округлых форм. Он уже понимал, что это самое настоящее влечение. Женщины действительно имеют колдовскую власть над мужчинами. И лежа на спине, вроде бы в позе побежденных, гораздо чаще одерживают победы над независимыми бесстрашными воинами, чем если бы они пытались отстаивать свое превосходство с оружием в руках.
Юноша не совсем понимал, почему так происходит. Тесса и Аслан уверяли, что это природные инстинкты, но ведь в тех книгах, что он читал раньше — эти низменные инстинкты назывались греховными, и возлежать мужу с женой полагалось лишь для того, чтобы в определенный срок родилось здоровое потомство. А в остальные дни и просто для удовольствия — это было грешно. Но "грех" такой сладкий, притягательный, волнующий, сокровенный — неужели это светлое чувство, что позволяет себя ощущать свободным и окрыленным, опьяневшим от счастья и тепла, называется грехом?
Рени терзался сомнениями, но тянулся к теплу душ и тел своих господ, подаривших ему чувство семьи и нужности, и ничего не мог с собой поделать.
Сбежать он не успел. Руки Тессы взметнулись и сомкнулись у него на шее, притягивая к себе ближе.
— Солнышко?.. — улыбнулась она, распахивая глаза.
— Да, на улице уже жарко, — смутился Ренальд, но не попытался вырваться, наслаждаясь крупицами ласки своей госпожи.
— Ты — мое Солнышко, глупый! — чмокнула она его в нос.
Рени смешно сморщился и завозился, вспомнив, что Аслан занял позицию молчаливого наблюдателя. И от его острого взора, безусловно, не укрылась эта интимная сценка.
— Доброе утро... — неуверенно произнес он.
— Доброе... а почему у тебя спина мокрая? — Тесса уже по-хозяйски провела ладонью вдоль гибкого позвоночника полуобнаженного мальчишки и нахмурилась, наткнувшись на мокрый пояс штанов. — Ты не переоделся... Рени, ты что, во дворе ополаскивался? — строго спросила она.
— Там жарко сегодня! Честное слово! Я совсем не замерз...
— Да? Ну, ладно, а как твои успехи? — чуть смягчила голос девушка. Она скользнула ладонями обратно вверх и, огладив плечи раба, провела пальчиками по предполагаемым мускулам. Глаза Тессы смеялись.
Ренальд вздохнул, отчаянно жалея, что у него нет этих мускулов, хотя бы таких, как у Мартина — самого молодого из солдат гарнизона.
Повинуясь безотчетному желанию, наложник вдруг с неожиданной легкостью аккуратно отвел руки госпожи и припечатал их у ее головы, удерживая за запястья. Девушка напряглась, но Рени сумел удержать ее первый порыв.
— Эй! — несколько напряженно рассмеялась Тесса, придя в себя. — Ты что это, вздумал мне демонстрировать свое самцовское превосходство?
Она пошевелила пальчиками и обманчиво расслабилась. Рени смущенно улыбнулся, поражаясь смелому спонтанному решению, но вместо того, чтобы сразу же отпустить, только удобнее перехватил тонкие девичьи запястья.
Аслан удивленно вскинул брови, но промолчал, желая увидеть представление до конца, не обнаруживая своего присутствия перед женой.
Ренальд понял, что пропадает, не в силах отвести взгляд от припухших ото сна (или от ночных поцелуев Аслана) губ Тессы. А еще она так соблазнительно медленно облизнула губы... ее взгляд из недоуменного стал призывным, и Рени почувствовал, как в ушах зашумела кровь, и неожиданно свело в паху.
— Тесс... — хрипло прошептал он, чувствуя легкий туман, застилающий взор и разум, но вдруг все изменилось.
Коварная девушка молниеносно выскользнула у него из-под расслабившейся хватки и, опрокинув, уселась сверху:
— Ну, как ты теперь себя чувствуешь, маленький негодник? — прищурилась она. — Приятно самому оказаться в таком положении?
Ренальд только захлопал ресницами, пытаясь осмыслить, как же так получилось.
От дверей раздался смех лаэра и одобрительные хлопки:
— Отлично, Тесс, — широко улыбаясь, Аслан подошел к кровати, на которой состоялась короткая схватка.
— Так нечестно! — завозился Рени под легкой девушкой, но почему-то не сумел выбраться. Она удерживала его лишь ногами, "оплетая" его стройное тело, и ее хрупкие нежные на вид ручки оторвать от своих, заведенных за голову, было нереально.
— Женщины — коварные существа, Мелкий, — Аслан подмигнул поверженному рабу и чмокнул жену в подставленную щеку.
— Но я же справился с Колайнисом, применив твой прием, — удрученно прошептал Рени, перестав дергаться, — он мне поддался, да?
— Если ты все сделал правильно, то вряд ли, — утешил господин, — но на единичный успех уповать не стоит. Надо тренироваться, надеяться на победу, но никогда нельзя недооценивать соперника. Это ты должен усвоить в первую очередь. И вот доказательство...
— Я раздавлен... — тяжко вздохнул Рени.
— Эй! Я вовсе не тяжелая! — возмутилась девушка, тщетно пытаясь сохранить серьезное выражение лица.
— Я уничтожен морально, — пояснил наложник, признавая свое поражение, и прикрыл глаза, чтобы госпожа не увидела в них, насколько он разочарован.
— Нет, Солнышко, никогда не впадай в отчаяние. Поднимайся! И никогда не забывай, что твоя хозяйка — жена доблестного лаэра.
— И дочь военного, — вставил польщенный варвар. — Мне очень повезло, Рен. Может быть, ты когда-нибудь и поймешь, как важно найти... — запнулся он, внезапно смутившись.
Тесса благодарно улыбнулась мужу, убрала руки, поощрительно чмокнула мальчишку в кончик носа и, легко спрыгнув с кровати, встала рядом с Асланом.
— Лучше "госпожа", — пробормотал Рени, неуклюже поднимаясь.
— Что?
— Не 'хозяйка', а 'госпожа', — чуть виновато, но все же упрямо повторил наложник.
— Почему? — заинтересовался Аслан.
— Когда вы говорите "хозяин" или "хозяйка", я чувствую себя... псом, только не таким любимчиком, как Дик, а просто приблудившимся дворовым псом, — попытался объяснить мальчишка. — А "господин" — это совсем другое — это принадлежность и преданность, это иллюзия, что я сам хочу этого подчинения добровольно, всей душой и телом, что я — часть вашей жизни, что мне положена забота и покровительство... — стушевался юноша. — Извините, это похоже на бред...
— Совсем нет, — серьезно ответил Аслан, усаживаясь и притягивая раба обратно на кровать.
Он усадил Рени и обнял его за плечи:
— Знаешь, Рен, ты в чем-то прав. Не забивай себе голову незначительными неточностями. Просто знай, что на мою заботу и покровительство ты можешь рассчитывать в любом случае, и, сдается мне, можешь даже рассчитывать на любовь... так ведь, Тесс? — пристально посмотрел он на смутившуюся девушку, старательно кутавшуюся в пеньюар и отводящую глаза.
— Не мели чушь, Аслан, не смущай Ренальда. Я всех люблю. Иди, одевайся, Рени, и пойдем завтракать.
Ренальд перевел взгляд с одного на другого. Объятия Аслана не несли никакой сексуальной подоплеки и были для неизбалованного вниманием отца или братьев пацана очень лестными. Но между его господами-хозяевами сейчас что-то происходило. Он здесь явно лишний.
— Можно я пойду? — спросил он у Аслана, безмолвно признавая его лидерство в семье.
— Иди... Солнышко, — усмехнулся лаэр, легонько хлопнув его по плечу.
Как только за рабом закрылась дверь, Аслан поймал жену, собиравшуюся сбежать в уборную, и поднял ее лицо, удерживая в своих ладонях.
Тесса упорно отводила взгляд.
— Что тебя смутило, милая? Разве я не прав?
— В чем?— девушка вскинула потемневшие глаза на варвара.
— Ренальд для тебя — не все, кого ты любишь, он ведь особенный, так?
— Нет, не так! — с вызовом ответила Тесса, мотнув головой, но так и не сумела освободиться из рук мужа.
— Не лги! Между нами не было вранья до сих пор, и я не хочу этого в дальнейшем, — тихо, но твердо произнес Аслан, и девушка вновь опустила глаза.
— Я... я не знаю...
— Многие знатные женщины имеют юных любовников или наложников, утешая свое тело или поддерживая статус перед товарками, следующими негласной дурацкой моде. Тебе этого не надо. Я прекрасно знаю, что тебе отвратительно подобное хвастовство в доказательство окружающим, будто ты желанна, потому что ты и так знаешь себе цену. И эта цена слишком высока, чтобы размениваться на скурпулезные мелочи. Тебе нужно ВСЕ, на меньшее ты не согласишься. Если ты любишь, то отдаешь всю себя без остатка и вправе требовать такой же взаимности. И тебе противна ложь в чувствах. Значит, остается именно то, о чем я думаю. Попробуй поправить меня, если я что-то упустил.
Хозяйка Замка-крепости красноречиво промолчала, покрывшись пунцовым румянцем.
— Мне нравится мальчишка, и я готов мириться с его существованием в своей жизни, — продолжил варвар. — Справедливо, если у тебя будет собственная игрушка, Тесс...
— Он — не игрушка! — жарко возразила девушка, гневно сверкнув глазами.
— Что и требовалось доказать, — усмехнулся мужчина, прижимая жену к своей груди. — Только, Тесс, я вряд ли смирюсь с кем-то еще... если ты вдруг когда-нибудь увлечешься, скажи мне сразу, пожалей мое самолюбие, я не вынесу насмешек за спиной...
— Ты что, Аслан? Ты в своем уме? — завозилась Тесса в медвежьих объятиях мужа. — С чего вдруг такие мысли возникли в твоей голове?
