— Вуна... — Селестия несколько секунд боролась с собой, затем покачала головой и констатировала: — Верю. В следующий раз вы придумаете ещё какую-нибудь глупость.
— Победителей не судят, — заявила Прародительница лунопони, всем видом изобразив обиду.
— Ещё одна цитата от Гены?, — вскинула бровь белая аликорница. — Может быть и не судят, но на них вполне заслуженно обижаются. Так что готовьтесь к тому, что Каденс будет на вас дуться: Цирконий уже с этим столкнулась.
— Пожалуй... мне следует переговорить с принцессой любви, — после короткой паузы решила Найтмер. — Всё же лунопони исполняли мою просьбу, а для Сестёр Войны, а тем более — моей ученицы, это сравнимо с приказом. Так что Цирконий попросту не могла позволить себе ослушаться, тем самым поставив задание под угрозу.
— Перед Твайлайт и её подругами ты тоже будешь оправдываться? — спрятав улыбку за чашкой с чаем, спросила старшая из кобыл.
— Не стоит омрачать их подвиг, — отрицательно качнула головой Мун. — Всё же они честно преодолели свои испытания и справились с кошмаром, подпитывающимся от могущественного артефакта. В работе с Элементами Гармонии очень важен душевный настрой, на который может повлиять новость, что угроза была не столь... существенной.
— Согласна, — прикрыла глаза принцесса дня. — Сейчас это знание будет лишним. Однако же в будущем, когда хранительницы окрепнут и убедятся в своих силах, вам придётся им всё рассказать.
— Это проблема будущих Найтмер и Луны, — плотнее укутавшись в крылья, констатировала иссиня-чёрная аликорница.
— Это прозвучало довольно жутко, — призналась тёмно-синяя крылато-рогатая пони. — Тия, ремонт замка идёт полным ходом, так что скоро мне придётся временно перебраться в другую резиденцию. Всё же ночному двору нужен присмотр, чтобы не допустить серьёзных отклонений от намеченного курса по сближению народов.
— Найтмер?.. — повернулась к Владычице Кошмаров белая аликорница.
— Помогать я буду, но жить там постоянно — нет, — открестилась от подобной чести Мун. — Пусть лучше бэтпони привыкают, что ими правит Луна.
— Ты уверена? — посмотрела на свою дочь тёмно-синяя аликорница, на что получила клыкастую усмешку.
— Я не получаю удовольствия от власти, — заявила Найтмер. — Да и у меня есть куда более интересные и важные дела.
— Поделишься? — осведомилась Селестия, отставляя на стол опустевшую чашку.
— Это личное, — отрицательно качнула головой Прародительница лунопони.
— В любом случае, Найтмер, если тебе понадобится в чём-то наша помощь — просто попроси и мы придём, — пообещала белая аликорница, на что её младшая сестра утвердительно кивнула.
— Я запомню, — отозвалась иссиня-чёрная пони, после чего поднялась на ноги и поочерёдно взглянула на обеих собеседниц. — Пожалуй, на сегодня закончим на этом. Я слишком устала, чтобы заниматься чем-то серьёзным и вести долгие разговоры.
— В таком случае, мы не будем тебя задерживать, — произнесла Селестия, тоже поднимаясь на ноги. — Приятного отдыха.
— Приятных снов, Найтмер, — пожелала младшей кобыле принцесса ночи.
Вскоре Прародительница лунопони удалилась, оставив сестёр одних: другие пони не решались войти в покои старшей из диархов, чтобы не нарушить семейное уединение. Сами крылато-рогатые кобылы же вышли на балкон, откуда открывался великолепный вид на Кантерлот, раскинувшийся на пологом склоне горы у подножия дворца.
— О чём задумалась, Тия? — после некоторого времени уютного молчания спросила младшая аликорница.
— Думаю о том, как вы ладите с Найтмер, — призналась большая белая пони, всматриваясь куда-то вдаль.
— Если честно... с трудом, — призналась принцесса грёз. — Всё же те проблемы, которые стоят между нами, за несколько дней не решаются. И даже если умом она меня простила, то сердцем... На это нужно время.
— Я вам завидую, — призналась принцесса дня. — Вот бы и мне обзавестись дочкой.
На последних словах старшая диарх зажмурилась, растянув губы в мечтательной улыбке.
— Нет, Селестия, — толкнув сестру крылом, чем заставила её посмотреть на себя, тёмно-синяя аликорница преувеличенно серьёзно заявила: — Мы не будем использовать Элементы Гармонии на тебе в надежде, что они создадут ещё одного аликорна.
* * *
— Нет, — сердито буркнула Каденс, сидя на подушке перед столиком с духами, косметикой и гребешками, установленным в её комнате.
— ... — Цирконий сидела перед розовой аликорницей на полу, с видом побитого щенка и смотрела на принцессу любви грустным-грустным взглядом.
— Прекрати, — нахмурилась розовая аликорница, отводя взгляд от молчаливой лунопони, за последние полчаса не произнёсшей ни слова.
— ... — выразительно промолчала кристаллопони, всей своей позой буквально излучая раскаяние, стыд и чувство вины.
— Это не сработает! — воскликнула крылато-рогатая эквестрийка, затем посмотрела на стоявшего у дверей жеребца и жалобно попросила: — Шайнинг, сделай что-нибудь.
Белый единорог молча поглядел на возлюбленную, затем прикрыл глаза и покачал головой.
— Предатели, — буркнула Каденс. — Сговорились...
— ... — продолжила выразительно молчать Цирконий.
— Ладно-ладно, — вскинула передние копытца принцесса любви. — Я тебя прощаю. Только не делай так больше.
— Ей, — подавшись вперёд, лунопони обняла розовую аликорницу, которая со вздохом обняла её в ответ.
— А ведь и вправду сработало, — удивлённо проворчал себе под нос Армор, тут же состроив самое невинное выражение морды, когда на нём сконцентрировался сердитый взгляд любимой.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Дискомфорт
Примечание к части
В конце каждого приключения должен находиться финальный босс?
На самом краю необжитого парка, средь зарослей сорной травы,
Где Тия не светит, Луна не бродила, растут лишь поганки-грибы.
Закованный в камень, с гнездом на макушке, проклят на тысячу лет,
он был побеждён и низвергнут с позором, но вам шлёт горячий привет.
Во мрачной эпохе древнейшего мира, где правил щитом и мечом,
Он гордо носил своё славное имя, но прозван был старым козлом.
Держа в львиной лапе и кистью орлиной светила и ночи, и дня,
Он попирал ногою козлиной законы всего бытия.
Красивый и добрый, весёлый и милый, друг ласковых разных зверьков,
Он был очень честным, верным и щедрым, но никто к тому был неготов.
Собравшие подлую разную силу, в засаде часами сидя,
Враги победили бесчестным приёмом, героями славя себя.
С той давней поры пролетели столетия, рекою текли месяца,
Новых хозяев приняли светила, и новая эра пришла.
Но камень не вечен, а хаос изменчив, вновь пленнику воля грядёт,
Тот, кто ногой попирал мироздание, расскажет вам свой анекдот!
Солнечный диск робко поднялся из-за горизонта, немного повисел над землёй и стал взбираться на вершину небосвода, тёплыми лучами одаривая растения и животных, одни из коих лишь просыпались после отдыха, а другие устраивались на дневной сон. Свет попал и на старую статую, находящуюся на небольшой полянке в дворцовом парке, окружённой высокими густыми кустами, в коих имелись лишь две узкие тропинки для прогуливающихся пони.
Статуя, неизвестно когда и неведомо кем высеченная в камне, последние несколько сотен лет становилась всё более хрупкой: мельчайшие трещинки образовались в уголках рта существа, собранного будто бы из разных частей животных, а на острых углах и вовсе виднелись сколы. В последние же несколько декад этот процесс заметно ускорился, чего из-за малой популярности данного места никто не заметил. Даже редкие экскурсии не задерживались на полянке сколь-нибудь долго, чтобы увидеть нечто подозрительное...
В один момент паутинка трещин на морде статуи стала настолько густой, что первые осколки камня начали отваливаться, обнажая не более глубокий слой того же материала... а настоящую шкуру живого существа. Улыбка химеры становилась всё шире, пока наконец старая корка не раскололась окончательно, позволяя запрокинуть голову и радостно расхохотаться.
— Да! Я свободен! — радовался Дискорд, оглашая утренний парк чуть безумным смехом, а когда более или менее успокоился, то шумно вдохнул затрепетавшими ноздрями. — Ах... этот сладкий воздух свободы. Как давно я мечтал... Хм-м-м...
Попытавшись пошевелиться драконикус обнаружил, что ниже шеи всё ещё скован камнем, из-за чего пошевелить телом так и не удавалось. Несколько раз дёрнувшись, он постарался выползти из собственной шкуры, словно змея, но без применения магии этого у него не получилось.
— Тц... Не могу... щёлкнуть пальцами... — поднатужившись, древний монстр покраснел мордой, но какого-либо толка от этого не получил, из-за чего жалобно всхлипнул, едва удерживаясь от слёз. Это... не... справедливо... Хорошо, что мне не обязательно щёлкать пальцами. Хе-хе-хе...
Щёлкнув языком, тем самым заставив камень осыпаться пылью, Дискорд встал во весь рост на задние лапы, отряхнул передние конечности с видом существа, выполнившего пыльную работу и усмехнулся, демонстрируя сверкнувшие на солнце белоснежные зубы. На нём по волшебству появился белый деловой костюм и зеркальные очки, а поляну заполнила толпа более мелких драконикусов в ярких шапочках, вооружённых фотоаппаратами.
— Скажите, Дискорд, как вы себя чувствуете после более чем тысячи лет в камне? — спросил один из репортёров.
— Я крайне воодушевлён, полон надежд и планов, — отозвался Дух Хаоса.
— Дискорд, чем вы хотите заняться в первую очередь? — прозвучал другой голос.
— Исполню свою давнюю мечту, которой недавно стукнула тысяча лет.
— Дискорд, вы собираетесь погрузить мир в царство бесконечного хаоса? — осведомился фотограф.
— Мир и сам неплохо с этим справляется, — хохотнул бывший пленник. — Если бы это было не так, то мне пришлось бы ждать хотя бы формального исполнения пророчества о вражде трёх рас.
— Дискорд, как вам удалось сохранить такую отличную форму в вашем возрасте? — прозвучал очередной вопрос.
— Всё дело в тренировках: я принимал устойчивую позу и напрягал мышцы изо всех сил, — драконикус продемонстрировал бицепс, вздувшийся заметным бугром. — Главное — полная неподвижность, чего очень сложно добиться в самом начале.
— Дискорд, я хочу от тебя малышей! — раздался возглас из задних рядов.
— Бррр... — передёрнулся Дух Хаоса, щелчком пальцев заставляя всех репортёров исчезнуть. — Привидится же такое. А теперь... пришла пора главного блюда сегодняшнего дня... Ха-ха-ха-ха... Му-ха-ха-ха... А-ха-ха-ха! А-а-амммы-ы-ы...
Заведя правую переднюю лапу назад и выгнув спину, зажмурив глаза и растянув губы в широчайшую улыбку от уха до уха... Дискорд чесал место чуть пониже спины, источая вокруг себя ощутимые физически эманации счастья. Казалось, что даже солнце стало светить ярче, цветы распустились, зачирикали птицы и запорхали разноцветные бабочки, а на краю слуха будто бы зазвучала сказочная музыка.
— Да... Селестия, только за то, что ты с сестрой заставила меня терпеть всё это время, я вам отомщу самым жестоким образом, — посмотрев в сторону дворца, угрожающим тоном заявил драконикус, затем уселся на постамент, где раньше стоял в виде статуи, после чего щелчком пальцев сотворил себе газету. — Почитаем, что там пишут обо мне и последних новостях... Хм-м.
Несколько минут на полянке звучал только звук перелистываемых страниц, а на морде Духа Хаоса, чем дальше по тексту скользили его глаза, всё сильнее и сильнее проступало недовольство. Наконец, дойдя до самого последнего абзаца, он смял газету в шар, после чего заставил его вспыхнуть огнём и развеяться прахом.
— Это возмутительно! — воскликнул бывший пленник магического камня, вскидывая грифонью и львиную лапы к небу. — Столько новостей и... ни единого слова обо мне!
Вскочив на задние конечности, драконикус стал расхаживать по постаменту по кругу, сцепив кисти за спиной. Его глаза метали молнии, сбивающие испуганно разлетающихся бабочек, а ноздри выдыхали облачка чёрного дыма, словно у самого настоящего дракона.
— Такое чувство, будто я не существую; будто я совершенно ничего не значу; будто обо мне... забыли! — резко крутанувшись на месте, Дух Хаоса спросил сам у себя: — Но ведь это же невозможно? Как можно было забыть... меня?!
— Много воды утекло и все, кто хоть что-нибудь помнил, давно отбросили копыта, — заявил маленький Дискорд, появившийся на правом плече оригинала, после чего демонстративно открутил заднюю ногу, будто это был протез и продолжил говорить: — Быль превратилась в легенды, а они — в сказки. Ну а потом и анекдотов насочиняли.
— Это не правда; этого не может быть!.. — смахнув маленькую копию на землю, где она растворилась дымом, Дух Хаоса внезапно замер глядя на дворец. — Селестия и Луна... Это они во всём виноваты. Сами захотели всем владеть и всем править... Повинны смерти! Хотя... Это будет слишком скучно и как-то... по-злодейски? Нет. Я заставлю их заплатить за всё совершённое: развалю то, что они создали и заставлю беспомощно за этим наблюдать! Аха-ха...
В воздухе заиграла весёлая бодрая музыка, вокруг постамента стали кружить Дискорды в костюмах, передние лапы прячущие в карманах пиджаков, а на головах носящие фетровые шляпы.
Вы думали я — покорная тля, буду вечно стоять и ничего не желать?
Но мне не впервой бороться с судьбой, ведь я снова живой...
Я дорожу собой!
— Он дорожит собой! — выхватив из-за спин трости, которые стали крутить в пальцах грифоньей лапы, с широкими усмешками подпели двойники.
— Ода, — раскинул передние лапы в стороны драконикус. — И не сомневайтесь!
Шутки мои для вас не смешны? Мой арсенал устарел, истлел и пылью осел.
Но я не пустой, для вас подход мой иной, никто не крикнет "Изгой!"...
Я дорожу собой!
— Он дорожит собой, — подпели двойники, упав на одно колено и указав львиными лапами на оригинала.
— О-да, крошка! — подмигнул солнышку драконикус. — Пожалуй, пора начинать моё представление: зрители уже заждались главную звезду сцены!
Щёлкнув пальцами, Дух Хаоса превратился в багровую тучку, которая искрила тёмно-фиолетовыми молниями, бьющими прямо из красно-золотых глаз, один зрачок у которых был вертикальным, а другой — горизонтальным. Разразившись зловещим хохотом, он понёсся прямиком ко дворцу, по пути одаривая разноцветными лучами встретившихся немногочисленных гвардейцев и садовников, превращая их в кротов и черепах с позолоченными панцирями. Какой-то напыщенный жеребец белой масти, с крайне высокомерным выражением породистой морды, получив в свой лоб особое заклинание трансформации стал павлином, тут же закричавшим от испуга и побежавшим прочь.
"Я вам всем покажу, чтобы больше не смели называть меня злодеем! А-ха-ха-ха!", — радостно подумал Дух Хаоса, врываясь в большую комнату с длинным столом, застеленным белоснежной кружевной скатертью.
— Селестия, Луна... — увидев старых знакомых кобыл, сидящих у противоположных концов столешницы, бывший пленник каменной статуи решил поприветствовать аликорниц совершенно не злодейской речью, но был вынужден замолчать из-за луча заклинания, прошедшего сквозь дыру, образовавшуюся в облачном теле за долю мгновения до успешного поражения цели. — Что за хамство?!
