Безбородый гном нехорошо улыбнулся:
— Не знаю цену деньгам, говоришь? Не имя, а кличка?! Что ж, хотя бы с последним ты действительно угадал, — вождь черни изобразил циничный поклон. — Пора мне представиться, нет боле смысла таиться. Никакой я, конечно, не Чоппи.
Просто удивительно, что ты до сих пор меня не узнал! Ведь мы столь часто хаживали вместе с Бригиттой в гости к тебе и твоему ненаглядному племянничку, Проявленный его побери!
Сперва на лице хозяина Дома не отражалось абсолютным образом ничего. Набычившись, он смотрел на собеседника пустым непонимающим взором. Затем, словно по щелчку, Рыжеруб буквально подпрыгнул. Глаза едва не повылазили из орбит, выражение искреннего удивления исказило изборождённую морщинами ряху:
— Скало... Скало...
— Да-да, он самый. Скалозуб Усердный, наследник Дома Среброделов, ныне известный как Безбородый пророк! Новый вожак бедняков. Жаждущий найти ответы и восстановить справедливость!
Прозвучало, пожалуй, чересчур пафосно, но живший долгое время грёзами о мести узник находил в том какое-то изощрённое удовольствие. Тщеславие, желание быть великим, в последнее время всё сильнее захватывало дух новоявленного мессии.
Рыжеруб, казалось, не мог поверить услышанному:
— Скало... зуб. Но ведь... Дом Среброделов... Никого из них давно нет в живых! Я спрашивал о судьбе Дома у Велера и не раз...
— И что же этот подонок ответил?
Ещё не до конца пришедший в себя Рыжеруб принялся бубнить что-то под нос. Не расслышав ни слова, Скалозуб схватил пожилого гнома за плечи и начал немилосердно трясти.
Не помогло.
— Да, скажешь ты сегодня хоть что-нибудь стоящее?!
Потеряв терпение, пророк принялся лупить ошеломлённо уставившегося куда-то вдаль старика по щекам:
— Говори! Говори! Говори! — от тяжёлых шлепков голова Рыжеруба моталась из стороны в сторону. Струйка крови медленно вытекала из правой ноздри.
Как ни странно, грубая 'терапия' возымела воздействие. Речь гнома вновь стала осмысленной:
— Эээ... Чего?! А, Среброделы... Ох. Мужчин использовали в качестве живых манекенов для обучения стражей. Женщин... тех, что посимпатичней, отправили в казармы удовлетворять похоть убийц их мужей. Тех, что постарше, оставили умирать с голоду в казематах. А тебя, — гном сглотнул, — тебя забила насмерть камнями разъярённая чернь! По крайней мере, именно так он сказал...
Скалозуб крепко сжал кулаки. Челюсти практически свело судорогой, но он твёрдо решил во что бы то ни стало подавить стон, рвущийся из самого нутра его естества. Конечно, он давно уже смирился с мыслью о смерти родных, но представив себе все муки и ужас, через которые пришлось тем пройти...
Нет, он не станет вопить. Не будет вырывать свои и без того короткие волосы, биться об стену и совершать подобные глупости, нет.
Он будет мстить. Медленно, методично, всем и каждому, кто имел отношение к трагедии, постигшей его славный Дом.
Усилием воли пророк всепрощающего Бога расслабил сведённые мышцы, выдавил скупую улыбку одним краешком рта:
— Что ж, били меня, действительно, и камнями, и палками, и всем остальным. Вот только насчёт смерти Велер сделал выводы немножечко преждевременно, — лицо прошедшего огромное количество испытаний гнома посуровело. — Почему? Эта сука сказала тебе, почему Предатель так поступил с моим Домом? Чем не угодили Королю Среброделы? Что сделали такого, за что мой род истребили?! Ответил что-нибудь тебе Велер? Говори!!!
Ему показалось, Рыжеруб вот-вот расплачется от давления, но от отповеди старого знакомого чуть не заплакал он сам:
— Вас тупо подставили, вот и всё. Экспедициям Кременькана не удалось уйти далеко, почти всех 'первопроходцев' схватили. И все, все как один заявили, что поход организовал твой отец! Под пытками тот признался в содеянном. Я вас умоляю, да под пытками палачей Короля любой бы сознался во всём, что угодно! Судьба вашего Дома была предрешена.
Вопль вновь стал рваться наружу. Хотелось бить кулаками об стену, пока есть силы поднять руки вверх. Скалозуб ожидал чего угодно: безумия Короля, желание присвоить имущество богатого Дома, политическую жертву для провокации власть имущих и черни, но не такого мотива. Бессмысленная гибель родных и близких из-за ничего не представляющего собой сумасшедшего, по неведомой причине решившего подставить именно его Дом, была вне пределов его представлений о вселенской справедливости и высшем смысле.
— Прости, мне искренне жаль. Не знаю, чем Дом Среброделов не угодил Кременькану. Вроде никто из ваших его бред особо не критиковал, дорогу не переходил... — Рыжеруб скорчил сочувственную гримасу. — Я хочу, чтоб ты знал, я всегда относился к твоему отцу с большим уважением! Да и ты, Скалозуб, мне очень нравился. Правда! Пока не увёл у моего мальчика, Трясуна, его долбанную возлюбленную, я считал тебя другом семьи...
Скалозубу стоило немалых усилий сдержаться, чтобы не разбить голову рассочувствовавшемуся 'другу семьи'. Делиться своими соображениями по поводу того, кто у кого увёл лживую суку Бригитту, он тоже не стал.
— Что ж, спасибо за ценные сведения, мой старый 'друг'. Кажется, я знаю, кого навещу теперь следующим...
Пророк обвёл взглядом опустевшую комнату. Прислушался. Вопли насилуемых толпою служанок практически перестали разноситься по дому. Конфискация подходила к своему завершению, но одно дело оставалось по-прежнему не законченным. В кабинет, потирая руки, вошёл верный Торк. Вопросительно глянул на своего господина.
— Погоди, мне нужно ещё пару минут... — Скалозуб задумчиво почесал гладковыбритый подбородок. Посмотрел на холёную бородищу своего собеседника. — Найди-ка мне ножницы, Торк!
Глаза Рыжеруба расширились. Новый пророк возвышался над ним, смотря сверху вниз:
— У тебя такая великолепная борода...
Глава 23. Страж, который не страж
Не ищите злой умысел там, где всё можно объяснить глупостью.Наполеон Бонапарт
Скалозубу крайне не нравилось такое решение, однако отряд пришлось разделить. Бродить по вражеской территории с огромным грузом добычи было смерти подобно. Как говорилось в одной старой книженции: манёвры — половина успеха в войне. Не использовать в полной мере единственное преимущество было по меньшей мере не слишком умно. Проводив взглядом удаляющуюся цепочку нагруженных до предела бойцов, глава бедняков вместе с горсткой самых отчаянных гномов устремился вперёд.
О том, чтобы светиться у Королевской пещеры, и речи быть не могло. Законнорожденные запросто могли принять их за стражей, а стражи за бунтовщиков. И в первом, и во втором случае шансов пережить встречу было немного. Оставалось надеяться, что Кременькан руководит операцией из безопасного места, а не бьётся с пеной у рта на передовой, как один не слишком умный вожак.
Ибо смерть Дорки, разорение и унижение жадного гнома не могли удовлетворить тонкое чувство справедливости миролюбивого вестника воли Божьей. Главный зачинщик всех бед обязан был дать ответ и понести наказание за свои преступления. Сколько верных соратников может полечь во имя свершения праведной мести, Скалозуба интересовало весьма незначительно.
С предельной осторожностью, останавливаясь у каждого перекрёстка и дожидаясь донесений разведчиков, они продвигались через мятежную Пещеру ремёсел в направлении выбранной цели. Путь к имению Кременькана был долог и не обошёлся без неожиданных встреч.
* * *
Глирик устало брёл по Пещере. Ноги налились свинцом, но он упрямо продолжал шагать всё вперёд. Неважно куда, главное было идти. Как можно дальше... лишь бы скрыться наконец от безумия, что преследовало его сегодня весь день.
Невезучий охранник, дезертир, а теперь просто враг каждого встречного. Почему законнорожденные набросились на него, он не знал. Неужели весть о его трусливом бегстве от бедняков распространилась так быстро? Но даже если и так, какое дело знати до обычного стража-наёмника? Однако в их глазах Глирик видел такую страшную ярость, что сомнений в намерениях мажорных ублюдков не оставалось. Его хотели убить прямо на месте, жаждали разорвать на куски без следствия и суда! Если бы только он знал, какое наказание понесёт за отказ сражаться с полуголыми психами из Квартала, то бился бы в первых рядах! Эх, надо было слушать, когда капитан зачитывал новобранцем устав, а не ковырять, как обычно, в носу...
Дезертир снял шлем, протёр рукой лоб и потную шею. Беготня в тяжёлой броне забрала все его силы. Страшно хотелось пить, во рту было сухо как в горне. Залить в себя ведро жидкости, желательно крепкой, забраться в уголок и сидеть там, покуда всё это сумасшествие не закончится — вот что представлялось несостоявшемуся стражу пределом мечтаний в данный момент.
На фоне окружающей тишины странный шум за углом мгновенно привлёк внимание беглеца. Застыв на месте как вкопанный, Глирик напряжённо прислушивался. Ошибки быть не могло, ритмичные звуки повторялись снова и вновь. Инстинкт самосохранения подсказывал, что нужно скорее уносить ноги, но отупение от усталости оказалось сильней. Затравленный гном сделал ещё пару шагов.
Похоже, весь мир сошёл сегодня с ума. Другого объяснения происходящему ошеломлённый наёмник найти просто не мог.
На земле лежало тело тучного гнома. Лишний вес в нынешнее голодное время сам по себе был исключительной редкостью, но на загадочном незнакомце восседало ещё более невероятное существо. Самый настоящий гигант, выше и здоровее всех когда-либо виденных Глириком гномов, сидел на груди толстяка и методично обрушивал на голову оного удар за ударом. Руки великана до локтей были заляпаны кровью, лежащий гном не подавал никаких признаков жизни, но огромные кулаки продолжали опускаться на то, что некогда было лицом.
Зрелище одновременно и отвращало, и завораживало. Ненужное, совершенно бессмысленное насилие было выше всякого понимания, но зверь, что живёт в каждом из нас, смаковал каждый миг. И ликовал, словно это он победитель.
Засмотревшись на жуткое представление, Глирик слишком поздно заметил, что гигант не один. От удара в затылок в глазах потемнело, пещера перевернулась вверх дном. Рваные башмаки стали последним, что увидел неудачливый гном прежде, чем отключиться.
* * *
Приняв их за отряд стражей, гномы бросились врассыпную. Скалозуб с усмешкой покачал головой — наивные голодранцы не подозревали, что со всех сторон их давно окружили. Вот оно, преимущество хорошей разведки! Конечно, острая необходимость в сих изощрённых манёврах отсутствовала, он был прекрасно осведомлён кто перед ними, но, во-первых, хотел проверить своих ребят на способность слаженно действовать, а во-вторых, не мог допустить, чтобы с перепугу глупцы разбежались по всей Пещере ремёсел. Сейчас на счету был каждый способный сражаться, и упускать чудом выживших в битве товарищей было попросту непростительно.
Удрать, однако, спешили не все. Троица гномов так и осталась на месте, не обращая на приближение потенциальных врагов никакого внимания. Скоро причина столь странной пассивности стала ясна.
Одному из оставшихся, а именно обезображенному до неузнаваемости толстяку, уже в принципе всё было до фени. Мертвецы не волнуются и не переживают. В этом ведь и заключается посмертное счастье...
Другим лежебокой оказался побитый и крепко связанный страж. Как ни странно, пленник не выказывал радости от встречи с соратниками. Скорее наоборот. То ли сразу раскусил кто они, то ли спятил, ибо вырывался так, словно за ним явился Проявленный.
Третьим был Норин. И этим всё объясняется.
— Бедный, бедный мой Лех. Воистину, сполна ты получил за свои преступления! — громогласно провозгласил Скалозуб, признав бывшего торговца скорее по телосложению, нежели по лицу. Распухшая от обильных кровоподтёков туша казалась ещё толще прежнего.
Гигант, что, подтянув ноги к груди, сидел рядом с трупом, смотрел снизу вверх на пророка взглядом полным тоски. Сжавшись в комочек и положив на колени свой подбородок, он мог бы при иных обстоятельствах показаться невинным словно младенец. Лишь покрывавшая детину с головы до ног кровь 'немного' нарушала сей образ.
— Толстяк убил Дорки, — просветил остановившихся на изрядном расстоянии от него бойцов Норин. Несмотря на численное превосходство, никто не желал попасть под горячую руку полоумному монстру. Тот, однако, одним ему известным чутьём сразу признал их за своих. Доспехи стражей могли ввести в заблуждение кого угодно, но только не дурачка. — Безбородый, ты теперь новый Дорки?
Вопрос привёл Скалозуба в лёгкое замешательство, но вошедшие в натуру осторожность и деликатность сделали своё дело:
— Да, Норин, да. Я теперь новый Дорки...
— Отцепитесь от меня, никакой я не страж! — связанный по рукам и ногам пленник упрямо не желал отвечать ни на один вопрос Скалозуба. — Не знаю я, где остальные! Я здесь случайно!
— Нам этот урод втирал то же самое, — разбежавшихся было голодранцев одним за другим приводили обратно. — Я не страж, я не страж... Ага, а я, сука, король, а не житель трущоб!
Склонившийся над пойманным 'не стражем' пророк неодобрительно покосился на 'короля'. Взяв пленника за бороду, грубо повернул тому голову, вынудив смотреть на себя:
— Значит так, страж, который не страж. Ты либо перестаёшь нести всякую ахинею, либо отправляешься сопровождать к Праотцу нашего толстожопого друга! — Скалозуб резко дёрнул бородищу допрашиваемого, заставив взглянуть на обезображенный труп. — Поверь, я не любитель насилия, но у меня нет ни времени, ни желания выслушивать сивый бред. Если ты не страж, то кто тогда, твою наискось?!
— Наёмник! Самый обычный наёмник! Они набирали добровольцев за небольшое вознаграждение, чтобы временно усилить ряды, — протараторил перепуганный гном. — На вас вон тоже доспехи, но вы же не стражи!
— Что верно, то верно. Почему же ты здесь, а не защищаешь дворец?
— Я убежал с поля боя у Нижних ворот... А законнорожденные чуть не разорвали меня на куски, стоило показаться им на глаза! Не знаю, как они узнали про моё предательство. Не понимаю, какое им до этого дело! Я всего лишь хотел оказаться подальше от стражей, от благородных, от черн... ой! Простите, пожалуйста. В общем, так я сюда и забрёл... — гном грустно вздохнул. — Это правда, я не хочу ни с кем сражаться, гибнуть и убивать. Просто, я просто... желал набить брюхо хотя бы скудным армейским пайком.
Скалозуб выпрямился, задумчиво поскрёб подбородок. Почему-то он верил нерадивому беглецу. В конце концов, добрая половина завербованных Дорки бойцов вот так же вынуждены были пойти на убой за еду. Дороговато встал им в итоге 'халявный паёк'.
— Отберите у него оружие и броню. Он пойдёт с нами, но глаз с него не спускать! — лидер небольшого отряда вновь посмотрел на странного пленника. — Как тебя звать-то, страж, который не страж?
— Глирик, — пробурчал дезертир, у которого никак не получалось держаться подальше от центра событий.
— А чего это ты раскомандовался тут, Безбородый? — теперь уже все оборванцы вернулись обратно. Некоторые с выражением искренней радости на лице, другие всё ещё с недоверием поглядывали на сотоварищей в прекрасной броне. 'Сука-король' был из числа особенно подозрительных. — Кто тебя вообще выпустил? Как вы здесь оказались?
