Совершаю "выдох", от чего по пространству расходится едва заметная рябь, а на земле стремительно разрастаются мелкие чёрные кристаллы, в считанные секунды покрывшие собой площадь радиусом в полсотни метров. Это яков проняло и среди воинов раздались шепотки, тогда как некоторые из них, чьё оружие из мечей превратилось в неказистые дубинки вовсе отступили. Однако же растерянность не спешила перерастать в панику...
— Древнее зло...
— Чёрный губитель...
— Король-монстр...
— Мы не боимся тебя! — воскликнул один из недавних противников, указывая на меня секирой, превратившейся в булаву. — Братья, забудем раздоры! Остановим монстра, пришедшего за нашими семьями: если мы проиграем, погибнут все!
"Хоуп, ты явно ошиблась в выборе парламентёра. Ну или это моя несравненная харизма так работает?", — прислушавшись к собственным эмоциям понимаю, что совсем не испытываю протеста к тому, чтобы обойтись с яками немного грубо, дабы они прониклись уважением и начали слушать голос разума (мой голос, разумеется).
...Всё же пусть умом я и понимаю, что это совсем не те дикари, которые были тысячу лет назад, так как тогда Як-Якистан вовсе не существовал, а эти земли населяли племена налётчиков, регулярно совершавших набеги на более южные области, но вид вооружённых, покрытых своей и чужой кровью двурогих северян вызвал однозначные ассоциации. И, стоит признать, прежнему мне даже в голову не пришло бы вступать с ними в переговоры.
— Вперёд, братья! — взревел другой здоровяк, даже на моём фоне кажущийся крупным. — За нашу честь!
"Честь? Вот насмешил. Или же я многое пропустил?", — несмотря на мой скепсис, призыв возымел эффект и сотни двурогов, ещё недавно яростно рубившихся между собой, подбадривая себя рёвом и возгласами бросились на мою группу... полностью уподобившись своим далёким предкам.
Щёлк.
Демонстративно щёлкнув пальцами (и откуда во мне эта театральность?) заставляю разросшиеся чёрные кристаллы взорваться, создавая световую вспышку и грохот. Эффект ослепления и оглушения сработал на "Ура!": одни яки попадали на колени хватаясь за уши, другие тёрли глаза и ожесточённо мотали головами, третьи просто повалились на землю, не выпуская из рук оружия. На ногах остались только двое здоровяков, чьи тела бугрились валунами мышц, одежду коим заменяли медвежья и волчья шкуры, накинутые на плечи, а также шерстяные штаны и сапоги.
— Схватить лидеров, — приказываю своей свите, почти физически чувствуя их желание исполнить несколько иной приказ. — Мы же здесь для заключения мира...
Командир гвардейцев отдал несколько команд и четверо бойцов бросились к медленно приходящим в себя лидерам двурогов, демонстрирующим не только необычайную живучесть и прочность, но также силу: поняв, что их пытаются захватить живыми, воины начали дёргаться и размахивать руками едва не раскидав кристальных пони. Пришлось отправить ещё по два гвардейца на каждого, чтобы они навалились вчетвером на одного, еле-еле ставя противника на колени.
"Сколь мила была бы эта картина взору прежнего меня. Сейчас же я чувствую... досаду, разочарование, стыд? Устроил вместо переговоров какое-то представление... А где, вообще, местные шаманы? Почему яков не защищают духи предков?", — присмотревшись внимательнее понимаю, что ни одного старца среди хозяев города нет, да и просто шаманской атрибутики никто из них не носит.
— Ты можешь сломить моё тело, Чёрный Губитель, но не мой дух! — воскликнул здоровяк, находящийся слева относительно меня, пытаясь освободиться от захвата заламывающих ему руки гвардейцев.
— У меня нет желания тратить время на безмозглых берсерков, — приблизившись к предводителю одной из сторон конфликта, столь удачно погашенного мной одним фактом своего появления, встречаюсь с ненавидящим взглядом слезящихся глаз. — Где говорящие с предками?
— Мы ничего тебе не скажем, чудовище! — як попытался плюнуть в меня в ответ, но один из удерживающих его гвардейцев изловчился, чтобы кулаком ударить в челюсть. — У тебя нет чести и доблести воина, а потому — тебе не победить!
"И как я забыл? Не только культ предков, но и культ силы. Из-за этого во главе становится не самый умный, а тот, кто может в поединке один на один настучать по голове всем конкурентам. Хм... Выходит, что и Селестия пользуется этим же принципом? Да и я... Какие, однако, неожиданные открытия случаются", — уже открыв рот для ответа, в котором хотел вызвать сперва одного, а затем и другого яка на бой один на один, замираю от звука ленивых хлопков, раздающихся с того места где находился мой отряд минуту назад.
— Какая чудесная, концентрированная злоба, — прозвучал монотонный, высокий голос. — Мне потребовались месяцы для того, чтобы стравить их друг с другом, а тебе хватило нескольких минут, дабы перетянуть на себя весь источаемый гнев.
Медленно обернувшись, устремляю взгляд на белоснежную, высокую драконицу, глаза коей сияют ярко-алыми угольками без зрачков и белков. Её тело, гладкое словно фарфоровая статуэтка, на которой при помощи инея нарисованы чешуйки, укрытое полупрозрачной невесомой белой тканью, спадающей от шеи и до самых стоп являлось воплощением хищной красоты и изящества, что ожидаешь увидеть у какой-нибудь благородной леди.
— С кем имею честь разговаривать? — несмотря на все мои попытки ощутить присутствие незнакомки, мои навыки впервые за долгое время показали свою бесполезность (ведь даже Мираж, когда появилась рядом, вполне себе ощущалась).
— Ты явился в мой дом не зная, с кем встретишься в нём? — изобразила намёк на удивление драконица, никак не отреагировав на то, что свободные от удерживания яков гвардейцы встали вокруг неё и держали свои мечи так, чтобы в любой момент можно было атаковать. — Я — Фригас. Владычица снежных пустынь и королева виндиго. А ты — Король сомбра; Чёрный Губитель... и ещё много бессмысленных имён, за которыми смертные прячут свой страх. Ведь непонятное их пугает куда сильнее, а то, у чего есть имя... с этим можно бороться.
Тем временем всё больше яков приходило в себя, да и из других уголков города подтянулось подкрепление, разделившееся на два лагеря. Впрочем, ничего кроме злых взглядов друг на друга они себе не позволяли.
— Полагаю, отсутствие здесь шаманов — твоя работа? — в обычной ситуации было бы глупо заводить светскую беседу с опасным существом, имеющим крайне негативную репутацию у... всех, но учитывая невозможность хотя бы почувствовать место, где на самом деле находится виндиго, других способов потянуть время у меня не осталось.
"Как там с ними боролись? Дружбой и любовью? Прекрасно: это знание мне сильно поможет. Может быть песенку спеть?", — в голове словно бы крутились шестерёнки, грозящие вот-вот сорваться с резьбы, либо же и вовсе застопориться.
— Они были неудобны, — меланхолично ответила Фригас, при этом у меня возникло неприятное ощущение, что звук издаёт вовсе не её рот, так как драконица даже не дышала, изображая из себя статую самой себе. — Духи предков шептали им на уши, возвращая осторожность и рассудительность, а уже они останавливали короля и других яков. Пришлось от них избавиться, обвинив в убийстве старейшин враждующие лагеря.
— Ты... Да как ты посмела?! — в то время как один из предводителей двурогих повесил голову, будто бы обмякнув в руках моих гвардейцев, другой наоборот разъярился ещё сильнее, что позволило ему вырваться из захвата, схватить лежащую на земле секиру и броситься в атаку. — За моего отца, тварь!
...Никто не успел (я и не пытался) его остановить, так что як спустя мгновения оказался рядом с Фригас, после чего опустил оружие на голову так и не шелохнувшейся виндиго. Секира же, едва коснувшись шкуры драконицы, которую не сумела даже поцарапать, покрылась инеем и рассыпалась на куски. Сам воин отшатнулся неверующим взглядом смотря на свои руки, что стали белеть начиная от кончиков пальцев, попытался что-то сказать, пошатнулся и упал назад... чтобы разбиться на крупные осколки льда.
— Бра-а-ат! — взревел второй предводитель яков, но сумел только подняться на одно колено прежде чем на него навалились кристалийцы.
— Яркая злоба, — констатировала ледяная статуя. — Вкусно, но слишком мало. Долгая вражда лучше... сытнее.
"Спасибо тебе, Хоуп. Ты точно знала, куда меня отправлять", — в моём восприятии двурогий воин, стоило ему ударить Фригас, будто бы выпустил всю свою энергию в окружающее пространство, а на её место пришла хорошо знакомая мне сила стужи, к которой тело оказалось не готово.
— Ты — королева виндиго... И где же твои подданные? — в голове стал образовываться план, кажущийся абсолютно идиотским, а потому — имеющий шансы на успех (ведь дуракам же везёт?).
— Они были глупыми и потому погибли, — монотонно ответила драконица. — Хотели съесть всю еду сразу. Глупо лишать себя постоянного источника пищи.
— И что ты планируешь делать дальше? — стоило принять решение, как все волнения будто бы исчезли, словно на меня надели шоры, позволяющие видеть исключительно цель перед собой.
— Продолжу трапезу, — ответила собеседница, совершенно не стесняясь и не опасаясь меня. — Могу оставить твой город впокое: нужно, чтобы к следующему разу кто-то успел дать потомство. Уходи.
— Очень великодушно, — прикрываю глаза, а перед внутренним взором возникают образы фрагментов из обеих моих жизней, вызывающие в душе положительные эмоции (как ни странно, но если не считать человеческий опыт, то значительная их часть связана с одной фиолетовой единорожкой). — А если я откажусь?
— Глупо, — констатировала Фригас. — Ты не сможешь меня победить. Война и всё, что с ней связано — моя стихия.
— Уходите, все, — приказываю пони и якам, которые слушали наш разговор.
— Ваше величество... — попытался возразить командир отряда.
— Исполнять приказ, — чуть ослабив контроль над своей силой, позволяю ей вырваться наружу и надавить на плечи воинов, коих не защитили даже чёрные доспехи (ведь созданы они были с моей помощью).
— Если ты думаешь, Губитель, что мой народ сбежит от славной битвы, то советую тебе передумать, — оскалившись, единственный из оставшихся в городе предводителей двурогов выпрямился в полный рост, насколько ему это позволяли удерживающие его руки. — Мы отомстим этой твари за то, что она играла нами будто куклами; отплатим за каждую пролитую каплю крови...
— ...И сделаете её только сильнее, — досада на недогадливость дикаря заставила поморщиться, чего никто кроме драконицы, с вежливым интересом наблюдающей за представлением не увидел. — Если ты хочешь спасти свой народ — уведи его подальше. Иногда нам приходится жертвовать честью и гордостью, чтобы будущие поколения жили и могли говорить, что мы были не правы. Ведь главное то, что они смогут это делать.
— ... — несколько долгих секунд як стоял, явно борясь с собой, затем его голова склонилась к груди и он произнёс: — Я признаю твоё право сильного, Чёрный Губитель, и уступаю эту очередь на бой. Но если ты падёшь — я и мои воины вернёмся. И... пусть твои соплеменники меня отпустят!
— Исполняйте, — кивнув, взмахом руки подтверждаю приказ. — А теперь — проваливайте.
"Мне бы сейчас музыкальный фон... Скрипку, какую-нибудь, ну или хотя бы флейту. Ну и лепестки роз подхваченные ветром, для большей трагичности момента. Да... Это была бы отличная сцена для фильма о боевых искусствах: добрый тёмный властелин против бессердечной белой драконицы", — кривая усмешка растянула мои губы, на что Фригас никак не отреагировала, продолжая неподвижно стоять пока все лишние разумные уходили прочь.
— Спасибо, — произношу негромко, не сомневаясь в том, что собеседница услышит.
— Не стоит, — ответила королева виндиго. — Их ярость после твоей смерти станет только сильнее, а разнесённые новости обеспечат мне приток пищи на долгие годы вперёд.
— Хах... — развожу руки в стороны и предлагаю: — Начнём?
Не дожидаясь ответа выпускаю волну магии, создающей чёрные кристаллы, но тело Фригас просто распалось снежинками, а вокруг меня начал разрастаться снежный вихрь, в котором появились острые словно бритвы льдинки. Температура воздуха резко упала, от чего кристальные пики будто бы замёрзли и остановили свой рост, чтобы начать трескаться и рассыпаться, демонстрируя свою неэффективность в этом сражении.
— Неплохо... А если так? — переключив свой дар на генерацию энергии хризалита, создаю вокруг себя разрушительное для магии поле, тут же осознавая то, что сила Фригас не уступает моей по плотности, а то и превосходит её. — Не сильно-то и хотелось...
Вьюга усилилась настолько, что вокруг уже не было видно ничего кроме сплошной белой стены, мерцающей сотнями тысяч граней острейших лезвий, ломающихся при ударе об мои доспехи. Впрочем, чёрные кристаллы лат тоже пошли трещинами, начав терять свою целостность, а глаза и вовсе пришлось закрыть, чтобы их не потерять.
— Знаешь... это впечатляет, — чувствую как куски брони отваливаются, а в тело впиваются когти такого привычного холода, что сопровождал меня на протяжении сотен лет заточения, но при этом ещё более концентрированного чем когда-либо прежде. — Ты чудовищно сильна... и становишься сильнее из-за злости других...
Из потоков ветра сформировалась огромная драконья лапа с острыми ледяными когтями, нависшая надо мной, словно бы примериваясь перед тем как раздавить жука.
— ...Однако... пусть ты и можешь сломить моё тело... — широко усмехаюсь, чувствуя как по моим жилам растекается новая сила, исходящая от образов, запечатлённых моей душой прямо в груди, в области сердца. — ...Но я не проиграю.
Удар лапой был чудовищен, но мои руки вскинутые вверх смогли его остановить, пусть для этого и пришлось опуститься на одно колено. В то же время вой ветра усилился, а в плоть стали вгрызаться новые лезвия льда, тогда как в ушах пульсировала кровь и звучал шелестящий шёпот.
— Потому, что я не одинок как ты и мне есть, за кого сражаться, — вновь поднявшись на ноги, отталкиваю показавшуюся какой-то лёгкой лапу, а затем выпускаю энергию вокруг себя выкрикивая слова, за которые потом станет очень стыдно: — И я несу возмездие... во имя любви!
Взрывной рост кристаллов ярко-розового с фиолетовыми проблесками цвета произошёл с оглушительным грохотом, заглушившим вой ветра и недовольный рокот, похожий на драконий рык, а затем в небо ударил поток силы, начавший расширяться во все стороны...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Покой нам только снится 5
В глубокой воронке, образовавшейся в широком ущелье между двумя отвесными скалами лежал непрозрачный розовый кристалл, похожий своей формой на огромный раскрывшийся бутон розы. Лучи солнечного света, пробивающиеся через плывущие по небосводу рваные облака весело играли на блестящих зеркально-гладких гранях, отбрасывающих цветные зайчики во все стороны.
Внезапно покой и тишину этого места разрушил громкий треск, что был похож на хруст ломающегося льда, а затем своеобразный цветок, будто необычное яйцо раскололся, выпуская на свободу своего пленника, который вдохнул полной грудью морозный воздух и осмотрелся. Он был гол, но густая тёмно-серая с голубым отливом шерсть не позволяла холоду добраться до кожи, его грива посерела и стала почти белой, в то время как хвост остался угольно-чёрным. Из уголков ярко-голубых глаз, чьи радужки были окружены красными ореолами, а зрачки светились изумрудным огнём истекал розово-фиолетовый дымок, постепенно становящийся всё более незаметным.
