Третий день Наречённый потратил на выбор коня, сбруи и прочих необходимых верховому путешественнику запасов. После обеда вывел Серика, названного так, очевидно, за серую масть, на небольшую прогулку по полям за городом, чтобы привыкнуть друг к другу. Поладить оказалось несложно: жеребец был обучен, отзывчив и обладал покладистым лёгким характером.
В последнее утро Клед забрал наконец готовую одежду и от души помылся на дорогу в баньке у цирюльника. А потом освоил под его присмотром новую причёску: скрепил волосы длинным шнурком ближе к концу, подвязал у шеи, и только потом разделил на пряди, заплетая в косу. Получилась короткая толстая "колбаска", в которой никто не признал бы "Хлыст Смерти".
Чтобы не пускаться в путь распаренным, вернулся в таверну пообедать, прикупив по пути и еды в дорогу. Ночевать в Мохавене лишний раз крайне не хотелось, поэтому во второй половине дня Клед всё же вырвался наконец из надоевшего города.
Дорогу к Кастердому он знал только умозрительно, ведь ни разу в сознательном возрасте не пользовался ею. Сначала надо было добраться до Княжеского тракта, а потом на север, в направлении Кистрина — путь почти прямой и ясный.
На ночлег пришлось остановиться в первой же деревне, где Кледа пустили вместе с конём в пустующий до поры сеновал. За медную монетку ещё и ужином покормили. Заодно хотели узнать новости из откуда бы он ни ехал. Пришлось сказать, что служил в дружине на западном кордоне, но дикарей они даже не видели — теми занимались Воины Смерти, а дружина только местное население держала на безопасном расстоянии, и то — наёмников чаще посылали мародёров ловить на покинутых территориях.
Это было единственным из внешнего мира, о чём парень знал хоть что-то достоверное, пусть и врал, соблюдая клятву о неразглашении тревожных подробностей. Как и все остальные, кто там побывал. Мог бы, конечно, ничего не рассказывать, ответить уклончиво, но ему было на руку добавить, что возвращается в родные места, чтобы расспросить о Кастердоме.
Однако жители княжеской стороны не слишком интересовались делами баронств. Слышали, что лет десять назад там всех кочевники положили, ну так ведь на то приграничным баронам земли и дали, чтобы их охранять? За тракт разбойники не заходят в этих местах — и слава богам. А с тех пор никаких особых новостей с севера не слышно. Нет, вроде бы новых хозяев не объявилось.
* * *
На следующий день ближе к вечеру Клед добрался до Княжеского тракта. Обедать он не останавливался, видя, что надвигается дождь. Решил переждать непогоду на заставе, стоявшей со стороны Восточного княжества, на правом берегу реки Умелки, которая брала своё начало в горах над Кастердомом. Воздух приобретал знакомые запахи, а небо — повадки, пробуждая детские воспоминания. И Наречённый как раз успел расположиться за столом таверны у стены, когда ливануло.
Его без второго слова накормили горячим обедом, несмотря на неурочное время. На княжеских заставах, использовавшихся для быстрого сообщения внутри государства, всегда всех обслуживали хорошо. Потому что право держать такое заведение стоило небольшого состояния и безупречной репутации, а потерять дозволение можно было вмиг, не угодив какому-нибудь знатному лицу. Так учили Когтей.
Клед многое знал только по книгам. И насытившись, заказал кувшин горячего пряного ронга — не ради вкуса или опьянения, а как повод посидеть подольше, наблюдая за людьми, прислушиваясь к их разговорам. Подмечал мелочи, о которых не напишут в книгах и не расскажут на лекциях. Особенно полезно, чтобы достоверно кого-нибудь изобразить при необходимости. Основы наблюдения и разведки им тоже преподавали, но практики, разумеется, не хватало. Наверное, поднабраться её и хлебнуть настоящей жизни было одной из причин отпускать Наречённых на Вольницу. Хотя традиция говорила, что жениху положено нагуляться перед Свадьбой. Впрочем, и в прямом смысле это вряд ли кому помешало бы.
Вон торговец в богатых одеждах — весь такой важный, обращается к хозяину словно близкий родственник князя, хотя в манерах и подавно не чувствуется воспитания, приличествующего хотя бы самому захудалому приграничному барону. Но хозяин любезно улыбается и выполняет все его капризы, сам пополняя запасы пищи и вина на столе. Благо гостей поважнее нет.
За другим столом пара охотников — даже странно, Клед всегда считал, что те ходят по одному. Впрочем, судя по курткам с нашивками из яратика, эти промышляли крупным зверьём, на которое надо иметь разрешение и подати платить. И с этим у ребят было всё в порядке, иначе они бы так спокойно здесь не сидели, а прятались где-нибудь в горной пещере. Ловить-то их в Кастере было некому...
Конечно, сам парень не тянул на их уровень по снаряжению, но кое-какие замашки для использования годились. Например, оба отрезали тонкие куски сыра и солонины, которыми закусывали ронг, своими охотничьими ножами, а не приборами, которые им подали. Заодно демонстрируя любому сведущему взгляду, насколько остро те заточены.
Вносить другое оружие в таверну было запрещено. В сенях под присмотром мальчишки стояли мечи парочки других посетителей, большие луки охотников и несколько алебард, явно принадлежавших весёлой компании дружинников, которые не представляли особого интереса, поскольку были единственным сортом людей, которых он ещё Когтем успел изучить на кордоне. Свой же меч Наречённый оставил в комнате, которую сразу снял на ночь в отдельном флигеле для постояльцев рядом с таверной.
Клед незаметно извлёк из наголенника один из метательных ножей и попросил кусок сыра закусывать ронг, чтобы невзначай и самому продемонстрировать клинок. Дядин кинжал, который вернули вместе с остальными вещами перед Вольницей, тоже был приведён в надлежащее состояние, но его отделка сразу наводила на мысли о знати и могла вызвать нежелательные вопросы.
Ну и самое интересное: на плечи всех троих охотников были накинуты палантины. Раньше он принял бы это за шарф, но теперь сделал вывод, что в дороге, видимо, и правда полезная вещь. К тому же, достаточно распространённая и за пределами Мохавена, чтобы использовать её без риска излишне выделиться. Разве что дороговизной. Впрочем, пыль припорошит — не разберёшь.
Вместе с сумерками в таверну завалился патруль, который Клед встретил ещё по дороге сюда. Два улана из разных княжеств охраняли разделяющую их дорогу, которая как раз вела из Мохавена в Кастер. Служивые успели промокнуть до нитки и хозяин усадил их поближе к очагу, придвинув сбоку свободный стол. Эти отличались от дружинников повышенным вниманием, а тот, что постарше, и вовсе производил ощущение единственного опасного человека в зале.
Парень даже слегка подобрался, пытаясь понять, чем именно этот улан его насторожил. Но не успел: ледяные светло-серые глаза зацепились за него и уже не хотели отпускать. Он что-то сказал товарищу, и оба патрульных направились к столу Наречённого. Тот напомнил себе, что надо держаться уверенней и усилием воли заставил мышцы плеч расслабиться.
Старший улан с тронутыми сединой русыми волосами присел напротив, не спросив разрешения, и требовательно спросил:
— Кто таков? Куда путь держишь?
Чёрт! И почему они прицепились именно к нему? Хотя... наверняка потому же, почему и сам Клед мысленно выделил патрульного среди прочих посетителей таверны. Впрочем, бояться ему было нечего. Служивый выполнял свою работу. Увидел опасного типа — решил поинтересоваться. И парню есть что ответить.
Клед оглянулся по сторонам, выуживая из несрезаемого кошеля на поясе колечко Наречённого Смерти, которое получил после посвящения, и аккуратно положил его на стол, скрыв от остального зала за подсвечником. Это должно было снять все вопросы. Но вслух на всякий случай ровно сказал:
— Служил на кордоне на Западе, возвращаюсь в родные края.
Лицо сидящего напротив воина неожиданно исказила усмешка — кривая, но не злая, даже наоборот — доброжелательная. Он приподнялся, чтобы хлопнуть собеседника по плечу:
— Защитник! Ну пойдём с нами к огню — расскажешь, что там нынче творится.
Клед хотел было возразить, но улан подмигнул ему правым глазом, невидимым остальному залу, и парень со вздохом, словно решаясь на безрассудство, поднялся со своего места:
— Благодарствую, — сказал он подслушанным у охотников просторечным словечком, которое взял на заметку, чтобы не выдать своё происхождение слишком правильной речью. — Трактирщик! Принеси нам вина — за мой счёт.
Он и в самом деле почувствовал некоторое воодушевление, вступив в контакт с незнакомцем, в котором ощущал... равного? Второй улан всё это время молчал, стоя рядом, и не перечил старшему. Он был намного моложе и, видимо, только набирался опыта службы. Хотя, если задуматься, лет ему было побольше, чем Кледу, вот только опыта и умения — вряд ли.
Они расположились у огня, а занимавший соседний столик торговец удалился почивать, не смея перечить патрульным, но всем своим видом выражая одновременно нежелание сидеть рядом с "солдатнёй" и недовольство тем, что его потеснили. Услышав грубое словечко в свой адрес, старший улан так зыркнул на торговца, что тот поспешил ретироваться, не взяв сдачи, хотя изначально собирался. Как Клед это понял — оставалось неясным. Но ему вдруг стало легко.
Когда лишних ушей вокруг не осталось, спросил:
— Не объясните, с чего такая приветливость?
И снова кривая усмешка, как ни странно, красящая суровое немолодое лицо. Улан просто вытащил из-за пазухи такое же своловянное колечко на цепочке, и сразу спрятал, а вслух ответил:
— Мы же одно дело делаем. Я — Стап. А это — Левий.
— Клед, — в ответ представился тот.
Им подали кувшин тёплого вина, и какое-то время уланы смаковали напиток. Наречённый же наоборот поморщился:
— А почему оно разбавлено? — обратился он громко в сторону прилавка.
— Потому что мы на службе, — ответил Стап. — Мастер Грачек знает, что нам нужно: больше согреться, чем захмелеть. Свежий?
— Что? — не понял Клед.
— Недавно помолвленный? — уточнил Стап.
Парень кивнул. И только тут до него дошло, что именно он почувствовал в старшем улане — связь со Смертью. Невольно поёжился, но спросил о другом, на всякий случай понизив голос:
— Ты с Вольницы не вернулся?
— Да. Влюбился, женился, ну знаешь, как бывает? — губы его усмехались, но во взгляде промелькнула мрачная тень.
Тень Смерти — внезапно понял Клед и содрогнулся от того, что безошибочно узнал её, однако стоило уточнить:
— Разве тебя не предупреждали?
При этих словах Левий оживился, словно хотел спросить, о чём, но взгляд Стапа отшиб у него охоту уточнять.
— Не в том причина, — он покачал головой. — Я сторожился. Ходил в Красный Дом, коли по службе приходилось делать тёмное дело. Старшенький-то наш уже служит сам на кордоне. А вот с младшеньким вышли тяжёлые роды. Поздний он был у нас, ну и не выжили оба... Сами виноваты — рискнули. Но я благодарен судьбе за почти двадцать лет семейной жизни.
Очевидно, Стап смирился с потерей. И всё же, как обычно, после упоминания Тёмной Матери повисло молчание. Впрочем, улан между делом сказал кое-что интересное:
— А что, они принимают и тех, кто не там служит? — спросил Клед про Отступниц, надеясь, что бывший брат по ордену поймёт.
Секундное замешательство на лице Стапа сменилось улыбкой:
— Да, сказано же, принимают всех, кто причастен. Выбор, конечно, не такой большой — приходится днём посещать, когда свободно. Нечего мозолить глаза основным благодетелям. Ну и ручку лучше щедро позолотить, сам понимаешь.
Парень кивнул: Красные Дома содержались за счёт Ордена Смерти. Если ты не с ними, то и пользоваться безвозмездно их ресурсами не годится. Но всё равно, это было большим облегчением: значит, есть способ нивелировать пагубное влияние, и монахи не против.
Левий, похоже, чувствовал, что Наречённые Смерти обсудили что-то важное для себя. У него внутри так и зудело узнать, о чём шла речь, но он сдержался. А Клед подивился тому, что понял всё это. Как? Ещё одна сверх-способность от полупосвящения?
Однако, была ещё одна любопытная деталь:
— И они действительно не пеняли тебе за то, что столько лет воспитывали, а ты так спокойно ушёл и пользуешься полученными умениями у них под боком? — на этот раз речь шла о Ладонях, но старший Наречённый и тут его понял правильно.
— Нет, не пеняли, — Стап пожал плечами. — Я сам поначалу стеснялся, но у жены здесь была вся семья, дом, а у меня что? Ни кола, ни двора. Впрочем, князь взял на службу, родичи согласились приютить, и деваться особо некуда было. Потом уже, как стал уланом, встречался не раз и со Скимитаром нашим, и с Кинжалами, которые меня учили... Те только спросили, как жизнь сложилась — и всё.
Клед не смог сдержать вздоха облегчения, откидываясь на спинку лавки и зарываясь в кубок. Ему начинал нравиться вкус разбавленной пряной жидкости с мёдом и какими-то травами: она была намного вкуснее, чем пряный ронг, и слабее. В другой раз и себе надо будет такого же заказать при сходных обстоятельствах.
— А ты что же, уже намерен сбежать? — усмехнулся Стап.
Наречённый в ответ лишь неопределённо помотал головой:
— Поживём — увидим. Прямо сейчас Воля очень вовремя!
— Понимаю, — отсалютовал ему кубком старший улан. — Сам был таким же. Но если бы не жена, честно скажу... Не вынес бы сопляков, — он иронично кивнул на Левия.
Тот изобразил оскорблённое достоинство, но не слишком упорно. Парировал с шуточным высокомерием:
— А вы к нам на что приставлены старшим?
— И то правда, — прищурился Стап. — Хоть душеньку могу отвести, всыпав плетей.
Левий при этих словах подобрался, но Стап добродушно расхохотался, и юноша понял, что его просто переиграли. Впрочем, наставнику можно. Видимо, отношения между ними были довольно тёплыми, несмотря на неравенство возраста и положения.
— А вы разве не из разных княжеств? — удивился Клед.
— Из разных, — подтвердил молодой.
— Я их всех муштрую, — пояснил старший. — Князья договорились между собой, так что обе местных уланских бригады под моим началом. В смысле обучения, конечно. Так-то у них есть свои бригадиры.
Кледа на миг взяла тоска по несбывшемуся: вот бы, кроме сплочённой службы общему делу, которая нравилась ему в Ордене, иметь такого товарища, как Стап — закалённого в тех же горнилах, но не просто соратника, а друга, чтобы с юмором и с душой... Сердце кольнула боль по Алану и корка льда треснула. Кажется, чувства начали возвращаться.
Оставался ещё один насущный вопрос, который стоило выяснить. Ведь патрульные должны быть лучше осведомлены о положении дел в сопредельном баронстве, чем крестьяне из деревни под Мохавеном. Но когда Клед затронул эту тему, Стап неожиданно насторожился и начал пытать, откуда именно тот родом. Парень назвал ближайшую к замку деревню — Низу, стараясь не слишком нервничать. А сероглазый улан внезапно уставился на него, как на преступника. Чуткий Левий подобрался и даже положил руку на эфес сабли, лежащей на краю лавки — очевидно, на патрульных запрет не распространялся.
