— Хорошо, Лута. Я спрошу.
— Я собираюсь в Альтверу. — сказала всем лута Мири, виконтесса Иртон, по прозвищу Муха. — Кто со мной?
И разные люди, до того стоявшие у круга камней, стали подходить к ней.
Ведьмин уксус
Жизнь в лагере Пятого пехотного полка можно было назвать какой угодно — но не скучной. К удивлению Лили, именно тут нашлось множество людей действительно готовых принимать новое. Причем принимать без особых доказательств, просто как данность. Тут можно было, кажется, быть даже ведьмой — но надо было быть НАШЕЙ ведьмой. Это сильно облегчало ей жизнь — но предсказуемой ее не делало совсем.
Однажды утром Лилиан отправилась к графу Иртону за планами передислокации. Насколько она знала, место уже определено и надо было согласовать, где на следующем пункте размещения будет стоять лазарет. Хроническое решение Джеррисона 'Ну найдите себе какие-нибудь кусты!' ее категорически не устраивало.
Лагерь уже проснулся и бодро сворачивался — кто-то завтракал, кто-то одевался, кто-то ругался. Ее приветствовали — отвечала, кто-то вслед посвистывал — это она гордо игнорировала.
У палатки же командира она увидела сцену, которая ее... скажем так, неожиданно задела.
С формальной точки зрения, абсолютно ничего не происходило — девица из обоза, Марика, принесла и передала Джеррисону новую рубашку. Собственно, с обозом и шел такой интересный сборный народец — ремесленники, прачки, швеи, шорники... Но как вот эта самая девица это сделала!
Лиля даже не сразу поняла почему, но ее первой же мыслью было 'Ах ты ж, сукина дочь!!!'.
Во-первых, Марика принесла рубашку точно утром, ровно в тот момент когда Джеррисон закончил умываться, а оруженосцы отправились за кашей. Так что именно ему в руки она ее и отдала. Чисто случайно так вышло, ага. Как раз его старая рубашка была расстегнута до пупа. И мокрая. Ровно настолько, чтобы девушке мило порозоветь.
Во-вторых, что-вы — что-вы, приличная девушка. Воротничок (это посреди-то военного лагеря после трех десятинок марша, хоть и в обозе) прямо белоснежный. Очень выгодно подчеркивающий линию и без того красивой шеи, еще и открытой прической. И прическа — конечно с платком, как можно иначе! Только вот платочек-то прямо кричал 'Ах, ничто не может прикрыть мои волосы! Ах, как я стесняюсь — вот прямо всей этой блестящей каштановой волны'. Еще бы носовым платком волосы покрыла, коза.
В-третьих, она не просто подала ему эту рубашку. Она вся подалась вместе с ней, трепеща ресницами, скромно наклоняя голову, но прямо-таки вот не удержалась взглянуть на их светлость из-под них. Огромными зелеными глазами. И покрутить платьем, скромным, но подогнанном точно по фигуре, уж точно не забыла. У бедной же девушки совершенно нечего под него надеть, конечно... 'Особенно на вот этот вот четвертый номер, который ты ему только что на блюде не поднесла!'
Ну и рубашка была, прямо заметим, очень персонально пошита для Их Светлости. Это ведь непросто, если кто не в курсе, такой отрез шелка найти, а потом его ручками шить.
Вторая мысль появилась почти сразу же вслед за первой — 'Ах ты кобель!!!!'.
Опять-таки, формально все было очень прилично. Их Сиятельство, граф полковник Иртон милостиво принял у крестьянки работу. Но.
Во-первых, как он к ней повернулся! Как огромный, потянувшийся, прямо-таки приласкавший девушку всем движением кот, с прокатившимися по всему телу мышцами. Конечно, он не вставал ей навстречу — но вот просто повернулся. В свободно накинутой старой, поистершейся рубашке. Нет, так и не застегнутой. Разве могучего воина может волновать какая-то утренняя прохлада?
Во-вторых, рубашечку-то принял двумя руками, прямо из ручек мастерицы. Заодно чуть-чуть придержав их в своих. На секундочку. Заодно мягко погладив.
В-третьих, он ей улыбнулся. Этого Лиля не видела на его лице — он стоял в пол оборота — но зато увидела на Марике. И солнце вроде не вышло, а девушка как будто осветилась. Уж конечно, рубашку он не бросил и свернул аккуратно.
Ну и серебряную за рубашку — это было с переплатой, минимум на треть. Зато не стыдно прямо в ручку вложить.
'А то ты, кошка невыдраная, прямо выронишь — что он тебе руку сам в кулачок сжал!!!'
Впрочем, по-настоящему разозлиться она не успела.
— Хрр-ук?..
Ее довольно бесцеремонно пихнул в ухо огромный, черный и очень оптимистично настроенный нос.
— Стобед, лошадина, не пихайся!
Конечно, на её отпихивания Стобед не обратил особого внимания. Лиле этот громила нравился — несмотря на размеры и силищу, характер у него был упрямый, но не злой и в-общем вполне компанейский. Вот сейчас, он решил, что надо поздороваться — и пришел здороваться. Ну, болтается там у шеи чего-то мелкое (Ройс) ну и что? Лиле полагалось его немедленно поскрести, побурчать на 'лошадину', и поцеловаться. Утро же, жизнь прекрасна!
Приказывать Стобеду мог ровно один человек, а примерно слушался он еще одного (старшего конюха). Остальным приходилось договариваться. Или целоваться — Лиля сморщилась и щелкнула жеребца по носу. Заодно, как уже привыкла, посмотрела место шва — все в порядке.
— Стобед, — заныл Ройс. — Ну пошли уже... Мадам лекарь, ну скажите хоть вы ему!
Из вредности, Лиля еще некоторое время обнималась с довольно сопящим конем, но потом сжалилась и пошла с ним вместе к командиру.
Честно говоря, утренняя сцена несколько сбила ее с толку. Тем, что она вообще обратила на это внимание. 'Это не мое дело... Или мое?'
— О, мадам лекарь! Хорошо, что Вы зашли.
Джеррисон, уже — хвала Альдонаю! — в рубахе (новой) и накинутом колете, обратился к ней первой.
— Доброе утро. Ройс, давай мне поводья и собирайся. Ты с разведкой идешь в рейд уже сегодня. Мадам лекарь, нам надо обсудить, где будет стоять лазарет. Начинаются бои, раненые будут. Я так понимаю, существенно доставить их к вам быстрее — ваше мнение, что для этого надобно иметь?
Пока он говорил, она успела успокоиться. Обсуждение не заняло много времени, но в конце она затребовала котел.
— У меня есть котел... но разбираться с ним вы будете сами!
— Он дырявый?
— Нет. И, как вы и просили, довольно большой. На пару ведер.
— Беру.
— Отлично! — ухмыльнулся полковник Иртон. — Я в Вас верю.
Что-то тут было не так...
Каптернармус услышав про котел даже не побежал ничего спрашивать, а сразу приволок ЭТО. И причина оказалась очень простой...
— Да вы что с ним делали?!
— Воду кипятили, что ж еще? Мадам, мы в Вас верим!
— Ах ты ж свинья кошачья... — сказала Лиля уже пустому месту.
Она сама не могла котел даже поднять — слой накипи на нем был в палец. Не считая сажи.
— Руф! — кликнула она пробегавшего мимо сержанта из третьей роты. — Помогите мне котел отнести.
— Вот же кошкин сын, а?! Это чего, он его вам впарил все-таки?! Сей момент. Да мы его сами потрем...
Сама по себе очистка котла была необходима. До выхода было меньше двух суток, а кипятить в таком воду — только дрова переводить. К идее 'потереть' Лилиан отнеслась скептически и не зря — колотить по котлу было никак нельзя, он был не стальной, а медный — точнее, скорее латунный. Ковырять тоже стоило с осторожностью — иначе его можно было и пробить.
Часа через два, она скептически осмотрела результаты попыток. Они не впечатляли.
— Ну, долго ж вы его так скрести будете. — третья рота, уже успевшая пожалеть о неудавшемся подвиге, замахала руками и загомонила.
— Что значит 'Как по другому?' — спросила Лиля. Вы чего, не знаете? Ну-ка поставьте— ка в нем воды на огонь. Половинку...
Лиля сходила к палатке и добыла бутылку с уксусом.
— Итак, — сказала она эффектно зайдя со стороны реки. — Наливаем...
И плеснула в котел от души. Чтоб уж наверняка. И только плеснув подумала, что это эсенция, а значит концентрация кислоты там куда как выше. Сработало как часы — котел зашипел, заплевался клочьями пены и кипятка. Зрители в ужасе загомонили, шарахнулись и бросились в разные стороны. Оттерев ее на край берега, который как-то ей не нравился...
Весь суглинковый пласт съехал под дружный ор солдат и ее собственный визг прямо в речку. Хорошо еще, не в омут. Было не больно — но стыдно и смешно.
— Вы чего побежали, идиоты?!
— Дык ить варево ведьминское!!! — тут солдаты осознали, что ведьма вообще-то, получается, тут... И злить ее как-то неумно.
— Точно идиоты. — отплевывалась Лилиан. — Какое — варево?! Какая ведьма?! Это ваша же вода, чудики! Уксуса плеснула и все!
— Очаровательно. — сказал сверху Джеррисон Иртон. — Восхитительно. Вам всем очень идет. Чем вы вообще занимались, а?
— Котел чистили. — угрюмо ответила за всех Лилиан, подумав, что талант Иртона оказываться в самой гуще заварухи все-таки страшно мешает жить. — Не поможете вылезти?
— Ответственные предусмотрительные офицеры — потрясающе высокомерно начал Джеррисон. — Не попадают в такие ситуации. Я распоряжусь, чтобы Вас доста...
Оставшаяся часть берега осела прямо под ним.
— Да. — заметила Лиля, подождав пока он отплюется и закончит ругаться. — Насчет распоряжения. Пожалуйста. Было бы к месту.
Оглянувшись, она обнаружила, что солдат вокруг уже нет. Очевидно, общаться с разъяренным полковником не хотелось никому, а ее моментально стали числить 'уже большой девочкой'.
— Это все вы виноваты! — заявил Джесс, пытаясь что-то смахнуть с камзола. Что именно — под слоем стекающего ила понять было трудно.
— Ваша шляпа. — Лиля пытаясь не очень злорадно улыбаться вручила ему только что отловленную шляпу.
— У вас — мстительно заметил Джеррисон Иртон. — Коса в грязи.
— У вас тоже.
— Сей момент, Ваши Сиятельства, — раздался сверху голос капитана третьей роты, о-о-очень услужливый. — Сейчас и веревок сообразим...
— Поздравляю. — мрачно заметил Джесс. — Теперь и вы героиня идиотских историй.
Он набрал в шляпу воды, скептически оглядел ее и вылил на спину. Что-ж, часть грязи действительно стекла. Лиля попыталась заглянуть за спину — а то ведь действительно, косу даже и на грудь не перекинешь.
— Полить? — с фальшивой улыбкой спросил Джесс.
— Ах, муж мой, — захлопала ресницами Лилиан, подражая баронессе Ормт. — Вы так любезны, но мне совершенно неудобно беспокоить вас.
Эффект был несколько неожиданный. Джеррисон Иртон дернулся как от удара палкой.
— Все еще не привыкнете?
— Тьфу! — некуртуазно сплюнул Джесс. — Я начинаю думать, что на самом деле мне повезло с последней женитьбой...
Эту неоднозначную фразочку Лилиан прокомментировать не успела. Сверху почтительно спросили:
— Вашим Сиятельствам веревку скинуть, или... не беспокоить часика три, пока вы там... изволите вдвоем купаться?
— Так! — немедленно откликнулся Джеррисон на стратегически расставленные паузы. — Это кто там такой остроумный?!
— Кидайте. — сказала Лиля. — Тут комары. И, кажется, пиявки.
— Что значит — 'пиявки'?! — насторожился Джеррисон.
— Что значит — 'кажется'?! — спросили сверху.
— Веревку давай, вот что это значит!
— Тут что, и правда есть пиявки?!
— Альдонай пресветлый, что вас так это взволновало? Наверняка есть...
Могучий воин с лица несколько спал — но от веревки ее не отпихнул, нельзя не отметить.
На берегу, куда он вылетел пробкой раньше, чем ее вытащили, он лихорадочно стащил сапоги и напряженно осматривал ноги.
— Да нету ничего, нету. Штаны они прокусить не могут... — сжалилась над ним Лиля.
— Точно?
— Точно. Чего вы их боитесь? Ну, противно, ну чешется — ну и что?
— А в голове пиявки заведутся?! Или, скажем, прямо в ногах?!
— Пиявки так не заводятся. Это же не оводы.
Народ ей не поверил. Она моментально услышала массу совершенно достоверных историй, из которых следовало, что в Ативерне людей едят все, кто не люди.
— Вы, знатоки паразитов, лучше котел сполосните — и дочистите уж... Или нам отдайте. Прямо удивительно — все в курсе, и все — с чужих слов.
К вечеру Джеррисон явился снова. Поджавши губы, служанки допустили таки мужа до госпожи, сушившей волосы. Не у костра же это делать? Всех мужиков они разогнали, поставив возы квадратом — но мужа выгонять оснований не было.
Лиля, пользовалась поводом отдохнуть один вечерок — раз уж на этот раз действительно голову пришлось мыть. Бог свидетель, ей это было нужно. Закрыв глаза, она отдалась редкому моменту безделья — пока умелые руки служанок в три гребня вычесывали ее богатство. Заодно "настоящие" служанки будут поменьше бурчать между собой, что "невместно" госпоже самой это делать. Она не стала открывать глаза для разговора. Перебъется, дама изволит приводить себя в порядок.
— Мадам. У вас есть запас этого вашего особого уксуса?
— Немного есть.
— Сможете уделить на очистку котлов?
Лилиан воздержалась от ехидных комментариев
— Да. Немного дам. Утром.
— Благодарю. Доброй ночи.
Полковник удалился. Полудремотную негу все-таки испортил его рык не далее чем в ста метрах.
— Первая и вторая роты! Завтра с котлами за ведьминым уксусом для очистки явиться после завтрака!
— Слушаемся!
Очаровательно. Хоть бы подальше отошел... Сожгут ее с такими вот названьицами. Впрочем, тут не жгли. Тут отправляли в монастырь.
Придя в палатку Джесс сел на сундук и попытался вернуться к планам и донесениям. Очень хотелось отделаться от буквально ноющего ощущения этой плотной, шелковой на вид золотой волны, которая как будто была готова засветиться... Альдонай спаси, он же этих волос даже не трогал никогда! Воистину, золотое правило, вдолбленное ему когда-то насмерть 'Никаких шашней командира в полку и обозе!' соблюдать иногда было очень не легко.
Флаг
— Так ты мне что-нибудь, наконец, скажешь, Толстый?
— А что ты, Твое Сиятельство, хочешь чтобы я тебе сказал? — оторвался наконец от карты командир наемников. — Хочешь знать, какие у нас дела? Я тебе скажу.
Шут сел поудобнее.
— Сидим мы в центре недружественной территории. В которой мы вроде как сильнее всех — но по отдельности. Со снабжением у нас кое-как, на грани облома. Спасибо, что не голодаем. Идет к нам — неизвестно как, но идет — Кровавая Куница лично, со своим любимым полком. С тем самым, с которым он герцога Байканского пять лет назад куда-то дел, вместе со всей дружиной, двумя вольными компаниями и половиной замковой челяди...
В принципе, Шут знал, что челядь не так уж пострадала, но решил помолчать. Тем более, что конюх, которого он из любопытства расспрашивал о том штурме, трясся и заикался, как только речь о замке заходила.
— Имеем мы под боком тысячи полторы сброда... то есть, извиняюсь, благородных дворян. Как эту благородную плесень заставить подчиняться — знаю ровно один способ, но ты ж мне не разрешаешь. Так что мое мнение, господин наниматель, такое: дела у нас плохие, тикать отсюда надо. Быстро тикать.
— Куда 'тикать'? Мы тут стоим вроде как с законными претензиями на трон. Если убежим — какие претензии? И кто мы тогда, если не законная добыча?
— Коли мы, как ты говоришь, с законными претензиями — что ж твоя претендентка молчит и жмется, как альдон в борделе?
